Текст книги "Дамский гамбит"

– Я почитаю, – зевнула вскоре Светлана и ушла к себе. Полина поплелась в зал. Миска с ароматными никому не нужными варениками осталась на столе.

Женщина взяла пульт телевизора. Неужели ни одна программа не работает? К удивлению Полины, экран ожил. Изображение хорошее. И звук…

– Что ты делаешь?!

Женщина быстро обернулась.

– Ой, как ты меня напугала! Ну разве можно так кричать? Гляди – показывает. Садись.

– Не хочу! – ответила девушка и скрылась в своей комнате, плотно захлопнув за собою двери.

Полина убавила звук. Женщина смирилась с тем, что вечер в гостях придется провести по домашней схеме – в общении с телевизором, и уткнулась в экран. Попутно она пыталась разгадать сканворд и составить план новой жизнеспасительной беседы с племянницей. Опять зазвонил телефон. Светлана тут же бросилась к нему. Долго с кем-то говорила.

Погруженная в невеселые мысли Полина не заметила, как стемнело. В окна настойчиво забарабанил дождь. Зашумел ветками тополей ветер. В коридоре раздался какой-то осторожный стук. Женщина подошла к двери и остолбенела. На пороге в мокрой куртке застыла племянница. При появлении тетки девушка испуганно сжалась.

– Ты выходила?

– Да. Доехала до аптеки.

Непроизвольно Полина повернула голову к собственной черной сумочке, стоявшей на тумбочке.

Молния расстегнута.

– Я взяла твою машину. Извини, что не предупредила.

– Ты с ума сошла! Я не из-за машины… Но…

– Не волнуйся. Отец мне разрешает садиться за руль. Я еще осенью на права сдала.

– А если бы гаишник тормознул?

– Подумаешь! Дала бы ему рублей сто. Они только за этим и останавливают.

– Надо думать! Но почему ты меня не позвала?

Вместе бы и съездили.

– Не хотела беспокоить тебя по пустякам. Ты так увлеклась каким-то фильмом.

Полина снова почувствовала себя виноватой.

Просто наказание какое-то! Что она ни сделает, все не так.

На другой день Полина отправилась в последний поход по магазинам. Купила дверной замок.

Продавец уверил ее, что с таким «охранником» никакой враг в квартиру не пройдет. Приобрела антимоль с запахом апельсина. Хотела купить еще какую-нибудь вещичку племяннице, но вовремя одернула себя. Лучше дать денег. И пусть Светлана выберет, что ей понравится. Вкусы, у них, увы, совсем не совпадают. Кажется, все. Надо уезжать.

Но Полину почему-то не покидало противное чувство, что она что-то не доделала или сделала не так. Ладно. В ближайшие же выходные женщина опять приедет в Старый Бор. Хватит телефонных общений! Уж теперь-то она станет у племянницы постоянной гостьей.

Заходя в квартиру, Полина услышала, как надрывается телефон. Поспешив, женщина выдохнула в трубку:

– Алло.

– Ты слышала новость? – затрещала трубка девическим захлебывающимся голосом. – Вовка разбился. Насмерть. Неужели тебе и это по х…?

Погиб. Пьяный врубился в столб или в дерево. Его темные горячие глаза погасли. А серебристый «мере», в котором он пытался трахнуть свою девочку, превратился в безобразную груду металла. – Ты себя не чувствуешь виноватой? А?

– Подождите! – прервала наконец Полина поток слов. – Представьтесь хотя бы сначала!

Секунду трубка озадаченно молчала, и тут же из нее потекли ровные гудки. Полина почувствовала неприятный холодок. Еще одна смерть. Как бедная девочка справится со всем этим? Несколько минут женщина в задумчивости мерила шагами комнату. Остановилась. Решительно достала мобильник.

– Петр? Это Полина. Послушай, у меня тут проблемы… Да. Мне надо побыть с девочкой до конца недели. Приеду – напишу на эти дни заявление на отпуск за свой счет. Ага? Спасибо.

Вот так. Обойдется шеф как-нибудь без нее до конца недели! И в зарплате она не очень потеряет.

В выходные поднапряжется. Полина курила сигарету за сигаретой. Под ложечкой сосало, но есть не хотелось. Наконец явилась Светлана с каким-то пустым, отрешенным взглядом.

– Тут без тебя звонили. Девушка какая-то.

Видно, меня с тобой спутала…

Ну вот она снова оправдывается, а глаза племянницы опять стали настороженными.

– Она сказала, что Володя разбился.

Полина приготовилась к утешению. Однако племянница устало кивнула и обронила безжизненным голосом:

– Знаю.

– Я останусь с тобою до конца недели.

– Зачем?

– Не хочу оставлять тебя одну с.., этим.

– Тетя, успокойся! Он для меня уже давно ничего не значил. Ничегошеньки! Пустое место.

Полину поразило, что Светлана так говорит об умершем, который еще совсем недавно являлся ее возлюбленным.

– А у тебя – работа. Клиенты.

– Работа подождет. И клиенты тоже. Это решено. Я уже и у начальства отпросилась. Так что…

Или ты совсем не рада?

– Ну, конечно, рада.

В голосе девушки звучала тоска.

– Как раз приедет Николай. Я хочу с ним поговорить.

– Он звонил. Сказал, что задержится.

– Звонил? Когда?

– Утром. Ты в ванной была.

– Жалко. Ну ладно. Потом поговорю.

* * *

На другой день, проводив племянницу на работу и немного прибрав в квартире, Полина собралась на прогулку. В этот момент в дверь позвонили.

На пороге стоял парень с черной папкой под мышкой и с красным удостоверением личности в руке.

«Из ментовки! – поняла Полина. – Ну его нам только не хватало!» Она долго изучала удостоверение, точно надеялась отыскать в нем какую-нибудь ошибку, позволявшую не пускать представителя органов в дом. С черно-белой фотографии на нее пристально смотрел сыскарь с каким-то прямоугольным лицом. Наконец женщина отдала книжицу и провела следователя в зал. Поить непрошеного гостя чаем она не собиралась.

– Вы, наверное, тетя Светланы Полуниной?

Я по ошибке сперва в квартиру соседки позвонил.

Та мне о вас и сказала.

«Интересно, что она еще тебе наплела?! По делу шивающе-подсматривающая старая перечница».

– Такие бабушки – наши первые помощницы, – словно прочитав недобрые мысли женщины, выступил в защиту осведомительницы мент. Вздохнул:

– Вообще-то я хотел со Светланой поговорить.

– Она на работе.

– Когда придет, передайте ей, чтобы зашла в седьмой участок к Егорычеву.

– А что, собственно, произошло?

– Случилось несчастье. С неким Юдиным. Вы не в курсе?

– Почему же? С Володей? Знаю.

– Он ведь был парнем вашей племянницы?

– Вот тут вы ошибаетесь. Они давно уже не дружили.

– Но общались.

– Что с того?

– Юдин погиб при довольно странных обстоятельствах.

– То есть?

– Его сбили.

– А разве он не разбился? – удивилась Полина.

– Это вам племянница сказала? – быстро спросил сыщик.

– Нет, какая-то ее подруга.

– Кто?

– Я ее не знаю. Она звонила в отсутствие Светы. Имени я не расслышала. А как же, все с Володей произошло?

– Наезд. Юдина нашли в конце улицы Чехова.

Он там явно кого-то ждал.

– Его какой-нибудь пьяный сбил. Такие случаи, кстати, характеризуют работу ваших коллег.

Гаишники не тех ловят.

– У них очень сложная работа. Но у меня к вам вопросы по делу. Юдин ведь по-прежнему встречался со Светланой? Позавчера, например, они виделись?

Полина закурила. Предложила сигарету менту.

Тот с сожалением покачал головой:

– Бросил.

– Да, молодежь сегодня волевая. Бросает курить, садится на диету. А зачем?

– Что? Не совсем вас понял.

– Я говорю: пойдемте на кухню чай пить. Варениками вас угощу. Они, правда, не с пылу с жару, но вкусные.

Полина накрыла на стол. Присела напротив парня:

– Так о чем вы меня спрашивали?

– Встречались ли Светлана и Юдин?

– Ах да! Вы знаете, когда женщина расстается с мужчиной, тот очень часто настырно просится обратно. То рубашку у нее забыл, то эту рубашку надо постирать, то нужно вытереть ему, извините, сопли. И он так шастает, пока не найдет новую дурочку, готовую все это делать. А потом начисто забывает о той, первой.

– Н-да. Как вы все интересно разрисовали. Вареники и вправду вкусные. А по какому поводу ребята позавчера поссорились?

– Ас чего вы это взяли? Кушайте, кушайте, – ласково улыбнулась менту Полина.

– Ваша соседка видела из окна, как Юдин набросился на Светлану. Нина Прохоровна утверждает, что в этот момент вы подошли. Кстати, парень часто трезвонил к девушке в квартиру. А Светлана его не пускала. Так о чем у них шел разговор?

– О любви. Мне показалось, что Володя выпивши немного был. Потому и вел себя не очень красиво. А что касается трезвона в квартиру… Просто Володя надоел девушке. Он для нее ничего не значил. Ничегошеньки.

– А он не говорил, какие у него планы на вечер?

Полина налила себе чая.

– Нет.

– Может, собирался с кем-то встретиться?

Женщина сделала глоток и пожала плечами:

– Об этом надо спросить его родителей.

– Да. Конечно.

Гость встал. Прямоугольный, бесцветный, холодный – сухая буква закона.

– А у вашей племянницы машина есть?

– У нее самой нет. А у отца Светы «Жигули».

Но он на них неделю назад уехал в деревню к родственникам.

– Понятно. Где, кстати, Света работает?

Полина слегка растерялась.

– Я вам точно не скажу. Она туда недавно устроилась. Но я передам, что вы просили. Обязательно.

Когда Егорычев убрался восвояси, Полина мысленно похвалила себя, что не уехала. Она-то сама не придавала большого значения визиту мента. Но для восемнадцатилетней девушки беседа с человеком из органов – совсем иное дело. Еще испугается, разнервничается. Светлане сейчас особенно необходимы поддержка и умный совет. Однако та, по-видимому, думала иначе. Вернувшись в обед, племянница хмуро выслушала отчет тетки. На ее предложение: «Поедем в участок вместе», – девушка обронила недовольно-холодное: «Зачем?» – и выскользнула из квартиры.

Обычно решительная и напористая, Полина почему-то совсем не умела настоять на своем в общении с племянницей. Женщина чувствовала: на Светлану нельзя давить. Иначе в этой хрупкой пораненной душе можно навсегда что-то сломать.

Полина с нетерпением ждала возвращения девушки из участка. Однако та пришла не одна. За ее спиною топтался отвратительный Родя. Женщина аж передернулась, когда увидела его широкое лицо и старенький джемпер. Настырный очкарик явился в самый неподходящий момент. При госте не заведешь разговор о Володе и о том, что же хотел узнать Егорычев.

– Как сегодня ваше самочувствие? – спросил парень противным участливым голосом, словно Полина была серьезно больна, но не догадывалась об этом.

– Замечательно, – процедила женщина.

– Я спрашиваю о здоровье духовном.

– Вы, молодой человек, прямо как батюшка, – вздохнула Полина.

Тот слегка скривился.

– Значит, решили остаться у нас еще на несколько дней?

– У кого это у вас?

Родя захихикал и сделал руками какое-то неопределенное движение. Светлана со странным напряжением наблюдала за их диалогом.

– Вот вы женщина одинокая…

– Глупости какие! Одиноких людей, если хотите знать, мой юный друг, вообще нет.

– Как же это?

До чего же надоедливый! Куда только Николай смотрит? Почему не запретит Светлане якшаться с этим дурачком, строящим из себя ультрасовременного философа?

– Потому что у человека всегда что-то есть за душой. Друзья, работа, близкие. Бог, наконец! Вот вы кем работаете?

Родя несколько стушевался.

– Э-э-э. У меня очень важные и нужные занятия. Но я начал этот разговор, заботясь о Свете.

Почему бы вам не переписать свою квартирку на нее. В дар. А еще лучше оформить как продажу.

Так надежнее.

Полина на секунду онемела. Какова наглость!

Этот еще неоперившийся, но уже вылинявший змееныш учит ее, Полину, что делать. И похоже, упрекает тетку в плохой заботе о племяннице.

– Все, что у меня есть, – спокойно произнесла женщина, – принадлежит Свете. Она это знает.

Но меня удивляет то, что вы так бесцеремонно лезете, куда вас не просят.

Встала:

– Пойду пройдусь. У нас невыносимо душно.

Может, зря она не уехала? Сидела бы сейчас тихо-мирно в своей уютной квартирке, а не выслушивала дурацкие нотации Роди. Светлана всем своим видом демонстрирует, что не нуждается в заботе тетки. Время, когда племянница визжала в восторге: «Тетечка приехала!» – видимо, навсегда кануло в лету. Одинокая женщина. А может, в темных словах этого полумерки дрожит искорка правды? Полине некому поплакаться в жилетку, не на кого переложить груз проблем.

«Не раскисать! – тут же скомандовала Она себе. – Спокойствие. Только спокойствие». Да, у нее нет мужа. Но от этого только меньше нервотрепки.

Она никогда не разбогатеет. Но и не нуждается.

Ее ценят и уважают на работе. А это значит немало. Во всем надо искать положительное. Поддайся только усталости, плохому настроению, и они съедят твою душу без остатка.

Полина продрогла и вернулась домой. Этот очкастый баран прямо-таки выпихивает ее из квартиры племянницы.

– Знаешь, Света, – начала осторожно воспитательную программу Полина, – этот парень тебе совсем не пара. Он какой-то странноватый.

Светлана ощетинилась:

– А мое мнение роли не играет?

– Как ты рассердилась на родную тетю из-за чужого человека, – попыталась пошутить Полина.

– Родя мне не чужой. Мы скоро поженимся.

Женщина так и села.

– Как? А Николай знает?

– Конечно. Ему Родион нравится.

– Что? Да чему там нравиться?! Словобрех в поношенном свитере. Наверное, и без образования, и без приличной работы!

Полина вышла из себя и в порыве негодования отбросила всякие церемонии. Нет уж! Она не станет целовать эту склизкую мордашку и желать хитрой дряни счастья со Светой.

– У него же на его высоком лбу написано гадость. Гадость! – взвизгнула Полина. – Тебе же только восемнадцать лет.

– Мама тоже рано вышла замуж.

– И всегда жалела об этом!

– Но я не стану, – Светлана старалась говорить спокойно, но уголки ее губ предательски дрожали.

Полина прикрыла глаза. В памяти всплыла старая примета: у каждой женщины судьба ее матери.

Она чувствовала злость на сволочь Родю, на дурака Николая, на простушку Свету, а больше всего на саму себя. Упустила! Ей хотелось закричать: только через мой труп! Но Полина с тупой ясностью поняла: охладелое тело тетки не вызовет особых эмоций ни у невесты, ни у жениха. Ей и сообщили-то о запланированной свадьбе только для того, чтобы перестала поливать грязью драгоценного Родю А иначе узнала бы о браке последней, месяца через два, когда в очередной раз нагрянула бы в гости к любимой племяннице.

– Послушай, – Полина говорила слабым, срывающимся голосом. – Такие решения нельзя принимать скоропалительно. Зачем тебе сейчас погружаться в семейные проблемы? Готовка, стирка, безденежье. Ведь тебе никто не предложит вторую жизнь взамен загубленной первой.

– Ты в этом уверена?

– Конечно.

Светлана снова улыбалась неприятной улыбкой, словно разговаривала с полоумной. Полина выдохлась В этот приезд сюрпризы сыпались на нее, как из ящика Пандоры И, кажется, набили столько шишек, сколько и в драке не получишь. «Подумай», – еще раз взмолилась женщина, прекрасно понимая, что ей не достучаться до племянницы.

* * *

С утра Полина отправилась блуждать по городу. Ее потянуло в парк 1 Мая. Интересно, работает ли еще колесо обозрения, на котором в такой же апрельский день она до одурения целовалась с одноклассником Гришкой Петрищевым.

За толстыми кленами, на заасфальтированной площадке расположился мигрант – луна-парк.

Мамы с разновозрастными детками толпились у входа. Малыши визжали в предвкушении радости и отчаянно капризничали. Старый парк – старый друг. Полина повела глазами и замерла. Светлана и еще две юные девушки раздавали прохожим небольшие рекламные листочки. Во-первых, Полину поразило, что работа племянницы столь примитивна. Понятно теперь, почему девушка стесняется рассказывать о ней! Но еще больше Полину удивил вид девушек. Все три в длинных черных юбках, головы по-деревенски покрыты белыми шелковыми платками. А к лицам приклеено какое-то постное выражение.

Полина двинулась было вперед с намерением подойти к племяннице. Но тут одна из старушек, которой напарница Светы всучила листок, брезгливо, как змею, бросила его на землю и завопила:

– Секстанты проклятые! Совсем от них проходу не стало! Куда только милиция смотрит?

Бабулька, не особенно сильная в богословских терминах, без злого умысла исказила слово «сектанты». Но неожиданно в этом своем новом виде оно прозвучало хлеще самого изощренного ругательства.

Девушки сделали одинаково скорбные лица и вкрадчивыми голосами обратились к очередной старушке: «Возьмите и уверуйте. Получите по благодати Учителя вторую жизнь». Некоторые прохожие брезгливо обходили троицу. Другие испуганно их сторонились. Кто-то принимал листовку и несся дальше. Полину насторожило настойчиво-наглое поведение девушек. Видимо, занимаются они этим давно и приобрели некоторый навык.

Если бы рядом стояла скамейка, Полина упала бы на нее без сил. Если бы не мельтешила ребятня, женщина закричала бы бесстыдно и страшно. Но Полина лишь стояла, как окаменевшая жена Лота, не в силах оторвать взгляда от такого родного, милого, но в то же время далекого, незнакомого лица племянницы. Та, словно что-то почувствовав, развернулась. Их глаза встретились. На мгновение по лицу племянницы промелькнула тень, точно девушка увидела что-то.., нехорошее. И снова ее накрыла вуаль благостности.

Полина повернулась и на деревянных ногах пошла прочь. В витрине магазина она случайно увидела себя и ужаснулась. Развалина! Женщина, которой уже хорошо за тридцать, а она еще пытается держать себя в форме. Но от неожиданного серьезного удара маска сползла, и показалось истинное лицо, над которым немало потрудились усталость и годы, полные волнений и суеты. Полина закрыла глаза, чтобы не видеть свое отражение. Медленно повторила про себя, как заклятие: "Спокойствие.

Только спокойствие". Может, все еще удастся исправить.

Она вернулась домой и занялась хозяйственными делами. Руки мыли, терли, чистили. А мысли бешено мчались по кругу, вновь и вновь возвращаясь к девушкам в одинаковых шелковых платках.

Их белизна казалась Полине не менее пугающей, чем траур. Незнакомый отвратительный мир, о котором она знала понаслышке, сделал наглую попытку стать частью ее жизни.

Женщина боялась, что племянница явится домой в сопровождении очкастого Роди, и тот утопит в мутной реке словоблудия все разумные доводы и доказательства. Но Светлана пришла одна. Ровно в три. Словно стремясь доказать, что не боится тетку и ее выговоров.

«Есть будешь?» – спросила Полина, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. Племянница кивнула. На обед Полина сварила им обеим овсяную кашу с фруктами. Точно вкусная еда могла послужить ей пропуском к тайне, которую так старательно оберегала девушка. Поели в молчании.

Прошли в зал. Света села на диване. Колени сведены. Руки безвольно скрещены. Взгляд устремлен в никуда.

– Света, я видела тебя сегодня в парке.

– Я знаю.

– Ты раздавала рекламные листки?

– Письма будущей милости и прощения.

Никаких уверток. Оправданий. Лишних слов и эмоций.

– Я не совсем понимаю: это и есть твоя работа?

– Да.

– Но… Из какого расчета за нее платят?

От язвительного замечания тетки по лицу девушки скользнула легкая тень.

– Будущей милостью учителя.

– Это… Это, конечно, много. Но, понимаешь, милость какого-то учителя не запишешь в трудовую книжку, и за нее не получишь пенсию. Я уже не говорю о зарплате.

– Материальные блага – наша смерть.

Девушка говорила быстро, – четко. Словно сдавала экзамен или вступала в комсомол.

Полина с напряжением всматривалась в любимое лицо и не узнавала его. Когда Светлана так изменилась? Куда, в какую черную дыру улетели ее прежние смешливость и непосредственность?

Кажется, из всей гаммы чувств в душе девушки ютились только горечь, обида и какое-то напускное смирение. От ее милой Светы осталась лишь привычка пощипывать себя за ухо. И каждый раз, когда девушка, подносила руку к маленьким серебряным сережкам, Полина старалась говорить убедительнее и напористее. Она искренне верила, что в этот момент сердце племянницы более восприимчиво к ее словам.

– Света, я уверена, ваш учитель совсем не беден. Это же обычная история. Ты что, газет не читаешь?

– Нет.

Запоздало Полина вспомнила, что не обнаружила в квартире ни одного печатного издания.

– Газеты, телевидение, кино – ловушки для души.

– Какая глупость! Ересь! Церковь против этих ваших учений! – выкрикнула женщина, пытаясь опереться на институт православия.

– Ты же неверующая, – усмехнулась племянница.

На мгновение тетка смешалась, но тут же привела новый аргумент:

– Но твоя бабушка ходила в церковь. И мама иногда причащалась… Секта – это почти что наркомания! Яма! Пойми, девочка!

– Я не девочка, – издевательски скривила губы Светлана.

Полина оцепенела. Двусмысленная фраза девушки больно уколола женщину. Ее поразило спокойствие племянницы. И оно росло в равной пропорции с гневом и беснованием тетки. Полина глубоко вздохнула и ринулась в новую атаку.

– Послушай. Давай я возьму отпуск – и махнем с тобою в Ялту. Помнишь, как мы вместе с твоей мамой ездили? Снимем комнату. Тишина. Никого из знакомых рядом. Я даже мобильник отключу.

На мгновение в пустотах глаз напротив что-то дернулось, живое и горячее. Вдохновленная, женщина нажала:

– На две недели…

– Тетя, – разлепила наконец губы девушка. – Я понимаю: тебе скучно одной в своей квартире. Хочется к кому-то прибиться. Но у меня своя жизнь! Я, в отличие от тебя, не люблю бездельничать.

Полина вздрогнула. Быстро села рядом с девушкой на диван и обняла ее. С таким же успехом она могла заключить в объятия стул или другой неодушевленный предмет. Девушка сидела все в той же позе, каменно, неподвижно. Почувствовав неловкость ситуации, Полина медленно отпрянула.

«Послушай…» – опять заговорила женщина больным голосом, и в этот момент в дверь позвонили. Светлана пошла открывать. В коридоре раздался противный козлиный тенорок, и Полина скрылась в комнате. Она кружила в узком пространстве между кроватью и шифоньером, как зверь в клетке, борясь с искушением выйти и выяснить отношения с Родей. Этот странноватый тип, без всякого сомнения, тоже из секты. Каково же было удивление женщины, когда склизкая физиономия и нескладная фигура гостя возникли на пороге!

– Здравствуйте, Полина Александровна. Как ваше здоровьице?

Полина хотела поставить придурка на место, но не решилась накостылять ему при племяннице.

Взяла нервным движением пачку «LD», закурила.

Родя замахал перед носом широкой ладонью.

– Полина Александровна, вы очень жестоки со Светочкой.

– Не вам указывать, мой юный иезуитский друг, как мне обращаться с собственной племянницей.

Парень слегка покраснел и поправил очки.

– Должен заметить, что при сложившихся обстоятельствах вам лучше уехать.

Полина прищурилась. В ее душе клокотал безудержный гнев. Очень хотелось схватить эту хлипкую гадость за костлявые плечи и выкинуть вон, на лестничную площадку. Если она поднапряжется, то, возможно, справится с ним.

– А мне кажется, лучше вам оставить нашу семью в покое. У нас в роду никогда не было психически больных, и я не допущу, чтобы они появились.

– Разве в силах слабого человека помещать тому, что предначертал Новый Учитель?

– Да перестаньте вы ныть! «Предначертал», «учитель», – передразнила обозленная Полина. – Мы не в цирке, и вы не клоун.

Родя сохранял благостный вид, но за толстыми стеклами его безобразных очков плясала ненависть. Жалко, Светлана не замечала этого. Стояла, опустив глаза и руки, бесстрастно наблюдая, как два человека борются за нее.

– В общем, так, – подытожила Полина. – Поищите, молодой человек, овец для своего стада в другом месте. Со Светланой я вам видеться не запрещаю. Но если приходите в гости, потрудитесь вести себя прилично.

Родя хищно улыбнулся:

– По-моему, это вы тут в гостях. Если не оставите Свету в покое, ей придется в нашей семье подождать, пока вы съедете.

– Проваливай отсюда и немедленно! – взвилась Полина. – А не то я милицию вызову!

– У нас свобода вероисповедания, так что смешные угрозы держите при себе. Светочка, ты видишь, что эта погрязшая в грехах женщина совсем обезумела?! Оставим несчастную наедине с ее пороками! Пусть подумает, смирится.

– Никуда она не пойдет, – заявила Полина.

Но Родя спокойно улыбнулся ей в ответ. Так взрослые улыбаются малым детям, верящим, что они никогда не состарятся и не умрут. Развернулся, пошел к выходу. Девушка покорно, как привязанная, поплелась следом.

– Света! – крикнула Полина и бросилась в коридорчик. Двумя руками вцепилась в куртку девушки. – Не сходи с ума! Куда ты пойдешь на ночь глядя с этой.., амебой. Остановись! Опомнись!

– Не слушай ее, – зашептал Родя. – В ней кричат грехи.

И Светлана произнесла бесцветным голосом:

– Тетя, отпусти куртку, а не то я уйду раздетая.

Несколько минут Полина тупо смотрела на захлопнувшуюся дверь. Разум подсказывал ей: ты поступила не правильно. Нужно было избрать хитрую линию поведения. Но отвратительное открытие обрушилось на нее столь неожиданно, что она попросту не успела собраться. Женщина схватила куртку и тоже выскочила на наполненную весенним волнующим воздухом улицу. Добежала до автобусной остановки. Прошла взад-вперед. Однако нигде не обнаружила беглецов. Они словно сквозь землю провалились Растерянная и подавленная Полина вернулась в квартиру и, как собака, ждущая хозяина, уселась на пуфик в коридоре. Она еще не верила в очевидное и продолжала строить нелепые планы, как расправится с гаденышем Родей. Лучше всего нанять крепких отморозков, чтобы они переломали ему кости. Впрочем, вряд ли эта экзекуция что-то даст Полине, кроме морального удовлетворения, конечно. Вокруг башки Роди еще и образуется ореол мученика. Тогда уж Светлана не покинет своего избранника только из одной глупой женской жалости. Как же вернуть племянницу? Полина почувствовала острую потребность с кем-то посоветоваться. Новый шаг нужно делать, хорошенько подготовившись. А не то снова останешься один на один с противным осознанием собственного поражения.

Женщина набрала номер бывшей одноклассницы Иры Нестеренко, имевшей массу знакомых среди разного рода специалистов:

– Привет. Не узнала?

– Полина? Откуда звонишь?

– Я у племянницы. Послушай, ты не знаешь хорошего психотерапевта?

– Вот уж не подумала бы, что тебе понадобится помощь подобного специалиста!

«Я и сама не могла этого предположить еще два часа назад», – горько усмехнулась про себя Полина, а в трубку сказала:

– Он нужен не мне. Но сейчас нет настроения вдаваться в подробности. Как-нибудь потом. Ну так что?

– Могу тебе посоветовать Рязанцева. Чудодоктор. Специалист экстра-класса. И такой мужик!

В общем, мне он очень помог, когда подлец Костя собрал свои вещички и смылся. Валерий Иванович меня просто на ноги поставил. Через неделю я поняла, что ничего страшного в том, что Костик умотал, нет. А к концу месяца даже радовалась этому.

– Я всегда говорила, что твой Костик – дрянь.

– Да. Но тебе я не верила. А вот Рязанцева сразу послушалась.

– Действительно, чудеса. Ладно, диктуй адрес твоего экстрасенса. Кстати, он дорого берет?

* * *

Всю ночь Полина промаялась без сна. При малейшем шорохе, скрипе она вскакивала и бежала к двери. Напрасно. Светлана не вернулась.

Утром женщина приняла холодный душ, выпила две чашки крепкого кофе и поехала в парк. Она долго сидела в машине, курила и смотрела на площадку у входа. Однако девушки в белых платках и с кипой листовок не появились. Поняв, что ей их сегодня не дождаться, Полина отправилась в фирму «Альбина», где практиковал чудо-доктор. Тут женщину ждало новое разочарование. Опыт подсказывал: к классному специалисту больные должны просто ломиться из последних жизненных сил.

А в узеньком коридорчике перед кабинетом Рязанцева не было никого, кроме секретарши, скучавшей над явно не медицинским журналом.

– У врача кто-нибудь есть? – поинтересовалась Полина.

– Женщина! – оттопырила густо напомаженные губки секретарша. – Вы что, не знаете, сколько времени? Третий час. Валерий Иванович домой собирается.

Полина вспыхнула и хотела ответить в тон нахалке, но вовремя опомнилась: так она не добьется желаемого.

– Девушка, пожалуйста, спросите доктора, не примет ли он меня. Очень надо. Я не могу ждать.

У меня горе.

Секретарша со словами «Все вы так говорите» прогарцевала на высоких шпильках в кабинет. Через минуту она вернулась и недовольно кивнула:

«Идите».

– Можно? – открыла дверь Полина.

За столом сидел неопределенного возраста субъект с густыми волосами, которые не мешало бы укоротить. Его большое тело плотно облегал поношенный синий свитер. Женщина растерянно огляделась по сторонам:

– А где доктор Рязанцев?

– Это я, – улыбнулся патлатый. – Проходите.

Располагайтесь.

На мгновение Полину охватил сильный приступ злости по отношению к идиотке Ирке. Впрочем, сама виновата: знала же, что Нестеренко совершенно не умеет разбираться в людях. «Такой мужик!» Да уж, действительно, такой.., что просто слов нет. А может, неряшливый вид дока помогает ему втереться в доверие к психам?

Полина уселась в черное кресло под огромным фикусом и огляделась. Стены от пола до потолка салатового цвета, на окнах – жалюзи, в аквариуме снуют рыбки. В общем, обстановка приглашает: расслабься и доверься. Однако ни то ни другое не получалось. Полина испытывала отвратительное чувство неловкости от того, что сейчас придется рассказывать этому невзрачному незнакомому мужику о своих проблемах, да еще и просить его о помощи. Ей, привыкшей все решать и делать самостоятельно!

– У меня проблема, – начала посетительница. – Вчера моя племянница ушла из дома.

– Она ушла к кому-то или просто ушла? – уточнил Валерий Иванович.

Полина скривилась. Очень не хотелось говорить о пакостнике Роде, о секте, но этого не удалось избежать. Док задал несколько вопросов, на большинство из которых женщина, к стыду своему, не смогла ответить. Например, она не знала, «когда племянница познакомилась с этим молодым человеком». Полине казалось, что внимательные неопределенного цвета глаза Рязанцева смотрят на нее осуждающе.

– Вам надо запастись терпением, – посоветовал ей Валерий Иванович.

Эти доктора! Они думают, что легко терпеть, когда больно.

– Что вы имеете в виду? – зло спросила Полина. – Сидеть и наблюдать, как сморчок Родя прибирает к рукам мою девочку?

– Понимаете, – втолковывал ей док, – время активных действий прошло. Вы его упустили. Теперь вам надо заново строить свои отношения с племянницей. На других основах. Нужно попытаться опять завоевать ее доверие. Выслушайте девушку, постарайтесь понять, что привлекает Свету в секте.

Полина нервно закурила.

– Доктор, это смешно. Так можно и год беседовать, и ничего не добиться.

– К сожалению, это так.

– Я надеялась, вы дадите мне несколько полезных советов, как повлиять на девочку.

– Я вам их и даю, но вы не хотите слушать.

Женщина затянулась. Бесполезный дурак! Одно время Полина из-за переутомления страдала бессонницей. Подруга притащила ей книгу по аутогенной тренировке. Свихнуться можно, какие советы там давались! «Овеществи» свое внимание – представь его в виде светлого пятна от луча прожектора, которое медленно, без малейшего умственного напряжения, плавно скользит от лица к ногам" и т.д. и т.п. Что-то около двадцати идиотских упражнений, от которых заснуть не заснешь, а помешаешься. Доктор Рязанцев пытается всучить ей по рыночной цене парочку подобного качества советов.