Текст книги "Нурсултан Назарбаев"

Известно, что «короля делает свита», поэтому не дремало и окружение Кунаева. Как это обычно бывает, каждый стремился по-своему влиять на главу Казахстана, преследуя при этом различные цели. Нурсултан Назарбаев, сам того не подозревая, своими прямолинейными высказываниями и достаточно решительными действиями не раз давал повод к тому, чтобы его образ представал через посредников в глазах Кунаева в искаженном виде. Неудивительно, что Назарбаев так невзлюбил ближайшее окружение Первого, которое приложило максимум усилий, чтобы обострить его отношения с главой государства.

Между тем Михаил Горбачев, заметив перспективного Нурсултана Назарбаева, решил снять Кунаева с поста главы республики на очередном партсъезде Казахстана, который должен был пройти в начале 1986 года.

В феврале 1986 года на ХVI съезде Компартии Казахстана Назарбаев должен был выступить после Динмухамеда Кунаева, который делал отчетный доклад ЦК Компартии Казахстана в уже сложившемся традиционном стиле. Назарбаев как Председатель Совета Министров должен был воспроизвести истинную картину жизни республики, оценить ее и наметить перспективы ее дальнейшего развития. По-разному можно было построить свое выступление. Однако Назарбаев не закруглил в нем ни одного угла.

В отличие от благостного доклада, он резко обозначил вопрос, заявив о том, что в ряде отраслей промышленности сорваны задания пятилетки. Темпы роста объема производства и производительности труда в целом оказались намного ниже запланированных. Договорные обязательства по поставкам продукции не выполнило каждое четвертое предприятие, фондоотдача упала на 15 процентов. По данным обследования, из 334 промышленных объектов, сданных за последние 9 лет, почти половина не вышла на нормативную мощность. В большом долгу осталось и сельское хозяйство, недодав государству за пятилетку 18,5 миллиона тонн зерна, не выполнены задания и по основным видам животноводческой продукции. В строительстве недоосвоены миллиарды рублей капитальных вложений.

Были определены и причины допущенных негативных явлений. Они, по его мнению, заключались прежде всего в уверенности руководителей в том, что все планы будут откорректированы в верхах в процессе их выполнения. Иными словами, психологический настрой руководства, связанный с отсутствием должной требовательности к себе и своим подчиненным, отсутствие государственной плановой дисциплины и привели к тому, что планы оказались нереализованными.

Острой критике подверг Назарбаев и практику внепланового строительства, напрямую связав эту тенденцию со стремлением многих руководителей иметь «престижные» объекты. Особенно ярко она проявилась в Чимкентской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областях. В самой же Алма-Ате был досрочно построен Центральный государственный музей стоимостью 9,3 миллиона рублей, тогда как жилищные объекты для простых тружеников остались недостроенными.

Безбоязненно Нурсултан Назарбаев называет фамилии людей, которые под видом одного объекта, в котором нуждалась область, спешно строили другой, особенно если он предназначался для комфорта руководства республики. Так был обнародован факт строительства в Сарыагаче без документации под видом 12-квартирного дома комфортабельного особняка с люксовыми номерами, обставленного импортной мебелью, дорогими коврами и современной аппаратурой. И первым, кто приехал сюда отдыхать, был председатель Госстроя Бектемисов, который по долгу службы должен пресекать такие излишества в строительстве. Главное, что выявил Нурсултан Назарбаев, – это стремление партийно-государственной элиты жить не по средствам, утверждая свое превосходство над остальными. Его искренне возмущало то, что, находясь у государственной «кормушки», эти люди начинали открыто демонстрировать не личные достоинства, а приближенность к власти. Чем ближе они к ней, тем больше им следует воздавать почестей и привилегий.

Назарбаев видит, как заразителен их пример для других. Их моральный облик, считает он, несовместим с кодексом коммунизма. Сам он, несмотря на то что был руководителем высокого ранга, постоянно ощущал за своей спиной тех, кому были чужды подобные принципы, – рабочий класс.

Не обошел молчанием Назарбаев и злоупотребления в распределении квартир, извечного и жизненно важного дефицита. Это было откровенным попранием принципов социальной справедливости.

Такого рода выступление не было свойственно ни номенклатуре центра, ни тем более республикам, подавленным его авторитаризмом. Необычным оно было еще и потому, что хотел того Нурсултан Назарбаев или нет, но оно было направлено в адрес первого руководителя страны, а значит, не было согласовано с ним. Это делегаты съезда отчетливо поняли и замерли в ожидании реакции со стороны Динмухамеда Кунаева. Тот сидел с каменным непроницаемым лицом. «Скажу честно: лично Кунаева я в этом докладе не затрагивал. Более того, надеялся, что такой резкой постановкой вопросов смогу помочь ему, сумею хоть как-то всколыхнуть инертную массу руководителей, ту трясину, которая рано или поздно окончательно засосет и первого секретаря ЦК. Ведь кроме всего прочего, несмотря на серьезные трения между нами, не угасло во мне, да и сейчас живо, чувство элементарного человеческого уважения к нему», – говорил позже Назарбаев.

Но он затронул его брата, Аскара Кунаева, бывшего в то время президентом Академии наук. Когда Назарбаев дошел в своем выступлении до критики в его адрес, зал замер. Он же прямо заявил, что сегодня эта организация остается вне критики. Не случайно поэтому в Академии наук нет творческой атмосферы, способствующей завоеванию и укреплению позиций казахстанской науки. Но зато процветает атмосфера угодничества и подхалимства. Немудрено, что президент академии, по мнению Назарбаева, давно уже перестал быть руководителем, самоустранился от своих обязанностей. Назарбаев подчеркнул, что научные силы республики не мобилизованы на решение фундаментальных проблем самой науки и народного хозяйства. Ни один институт академии не вошел в состав созданных в стране межотраслевых научно-технических комплексов, не заключил ни одного лицензионного соглашения. Экономическая эффективность одной внедренной разработки по сравнению с началом 80-х годов снизилась почти в два раза.

Обобщая сказанное и обращаясь к Первому секретарю Компартии Казахстана Динмухамеду Кунаеву, Нурсултан Назарбаев сказал: «Пора призвать президента академии к порядку». Он дал ясно понять присутствующим, что перед законом должны быть все равны, независимо от того, чей ты родственник. Такой выпад со стороны Нурсултана Назарбаева был неожиданным для участников съезда. Любопытна их реакция: доклад Назарбаева часто прерывался аплодисментами, а после его окончания после минутной паузы они переросли в овацию. Все почувствовали ветер перемен, всем в то время уже хотелось глотка свежего воздуха. Никогда еще со времен образования Союза второе лицо в государстве так прямо и открыто не критиковало государственную политику партии в лице ее первого руководителя.

Именно в тот день воочию обозначилось противостояние двух колоссов. Один из них олицетворял собою прошлое, за другим было будущее. Тогда об этом лишь догадывались, да и то немногие. Но по тому, что произошло на съезде, стало очевидно всем, что отныне пути Кунаева и Назарбаева как государственных деятелей резко разошлись.

После открытого вызова, который Назарбаев бросил Кунаеву, его окружению, а главное – его времени, политические фигуры в Казахстане приобрели иную расстановку. Назарбаев, обособившись, резко обозначился как единственный претендент на власть после ухода Кунаева. Пока их было несколько, Первый мог быть спокоен. Но как только среди них четко обозначилась фигура Назарбаева, Кунаев повел себя по отношению к нему в привычном и испытанном для того времени стиле. Нет, сам он не предпринимал ничего против Назарбаева, но с его молчаливого позволения на Председателя Совмина республики набросились все, кто хотел выслужиться перед Кунаевым и заработать дивиденды. На Назарбаева начали собирать компрометирующие материалы.

«С этого дня вокруг меня развернулась настоящая травля, – вспоминает Нурсултан Назарбаев. – Не хочу описывать подробности, мягко говоря, неэтичных средств той массированной атаки, которой я подвергся… Скажу только, что за три недели, прошедшие между XVI съездом Компартии Казахстана и XXVII съездом КПСС, на меня сочинили 53 жалобы-заявления, которые тщательно проверялись всевозможными комиссиями». И все это под лозунгами гласности, открытости, которые должны были «очистить» моральную атмосферу.

Назарбаева обвиняли в карьеризме, считая, что он любой ценой стремится «свалить» Кунаева и занять его место. Казахстанское общество раскололось надвое: одни были убеждены в том, что Назарбаев и выступившие за ним следом на съезде с критикой секретарь ЦК Компартии Казахстана З. Камалиденов, секретари обкомов партии Е. Ауельбеков и Ю. Трофимов напрасно «шельмуют» «великого сына казахского народа», другие же свято верили, что предстоит новый виток духовного и политического развития страны, что будущее за людьми новой формации, к каковым и относили в первую очередь Нурсултана Назарбаева. Правда, их было еще немного, но они были и сумели в трудную минуту протянуть ему руку помощи.

Но у Михаила Горбачева Нурсултан Назарбаев пользовался большим авторитетом. Одним из тех, кто также поддерживал Нурсултана Назарбаева, был и заместитель редактора газеты «Правда» Дмитрий Валовой, по тем временам фигура немалая. Сразу же после выступления Назарбаева на съезде он вместе с Петрушовым опубликовал на базе доклада острую статью «Время требует» (19 февраля 1986 года). Подытоживая сказанное премьер-министром Казахстана и сформулировав вопрос: «В чем же причины отставания и просчетов, допущенных в республике?» – статья дала следующий ответ: «Главное, что порождало недостатки, – некритическое отношение к сделанному, склонность к преувеличению достигнутого, нежелание замечать отрицательные явления».

Эту статью Динмухамед Кунаев назвал тенденциозной. Да, знал Кунаев, что приходят его последние дни пребывания у власти, но не торопил события.

В этой ситуации неприглядную роль сыграл Михаил Горбачев. Именно с этого момента сущность характера Генерального, его истинное лицо начали отчетливее проясняться в неблагоприятном свете для Назарбаева и его сторонников. Их неприятно удивила позиция генсека (а вернее – отсутствие таковой): разглагольствуя о том, что нужны новые люди для проведения в стране реформ, он в то же время не решился на XXVII съезде КПСС омолодить состав Политбюро ЦК. В него были избраны почти все прежние государственные деятели, среди которых был и Динмухамед Кунаев. Последний был вновь избран первым секретарем ЦК Компартии Казахстана. И хотя Назарбаев очень корректно выступил на этом съезде, травля его после избрания Кунаева приняла еще более изощренные формы. «Дело дошло до того, что крупным должностным взяточникам, которых легко подвести под «вышку», предлагали назвать Назарбаева в числе взяткополучателей, за что обещали спасти от высшей меры и скостить срок. К счастью, никто на это не пошел… Кунаев неоднократно официально ставил вопрос об освобождении Назарбаева от поста главы правительства, но в ЦК КПСС поддержки не получил».

Удивительно, но чем больше становилось компрометирующих слухов в республике о Нурсултане Назарбаеве, тем быстрее он набирал очки в свою пользу. Народ, всегда своеобразно относящийся к власти, был полон сочувствия к Назарбаеву. Вакуум вокруг него, образовавшийся со времени его выступления на ХVI съезде КП Казахстана, начал заполняться молодыми людьми, в глазах которых он стал символом обновленного мышления, нового уровня развития национального самосознания. Назарбаев и сам лишь смутно догадывался о той роли, которую ему уготовила судьба.

Меж тем отношения между двумя первыми людьми в республике становились все более напряженными. О совместной работе им уже не приходилось говорить. Вопрос стоял так: кто-то один из них будет сохранен Москвой. Кто? Думается, Кунаеву на какое-то время изменила интуиция. Умный и тонкий политик, он не мог не знать, что рано или поздно ему придется уйти. Но вместо того чтобы, реально оценив складывающуюся ситуацию, подумать о том, что будет с республикой после его ухода, Кунаев постарался убрать конкурента. К сожалению, он, мудрый человек, увидел в Назарбаеве не соратника, а соперника, претендующего на место главы государства. Он забыл, что когда-то и сам был молод, полон сил, энергии. И так же прогрессивно для тех времен, как и сегодня Назарбаев, смотрел на свой родной Казахстан, желая ему лучшей участи.

Кунаев понял, что время его ушло. Надо было уходить на пенсию. Поехал в Москву и вручил Горбачеву заявление.

А в это время Нурсултан Назарбаев вернулся в Алма-Ату после поездки с Председателем Совета Министров СССР Н.И. Рыжковым по нефтяным и газовым месторождениям Казахстана. Как только он увидел Кунаева, сразу понял: что-то должно произойти.

Позже в Москве он с удивлением узнает: когда Горбачев поинтересовался у Кунаева, кого можно предложить на должность первого секретаря ЦК, тот якобы ответил, что нужно пригласить кого-нибудь со стороны, так как среди местных руководящих кадров достойных нет. «Не могу понять – неужели личная обида или даже злость могла оказаться выше интересов собственного народа?» – резюмирует Назарбаев. Теперь трудно сказать, как было дело в действительности: говорил ли Кунаев Горбачеву, что в Казахстане у него нет достойных преемников и что на этот пост нужен человек со стороны. Зная истинное лицо Горбачева, его виртуозную изворотливость, можно предположить, что такого разговора могло и не быть.

В этой ситуации много непонятного. Но явно одно: как мог Кунаев, который должен был быть очень настойчивым в этот момент, тем более что ему вроде бы и терять-то уже нечего, вдруг робко спрашивать у Горбачева, кто будет вместо него секретарем в Казахстане? У меня сложилось впечатление, что позже он и сам, может быть, неосознанно, интуитивно почувствовал свою вину в том, что не проявил настойчивого интереса к будущему своей страны. Вину, в которой он до конца дней своих так и не признался даже самому себе. Он замкнулся на своих личных переживаниях, и все, что им было сделано для Казахстана, да и сам Казахстан он легко отдал на откуп Горбачеву.

11 декабря 1986 года состоялось заседание Политбюро, уже без участия Кунаева, на котором было принято судьбоносное для того решение. А 16 декабря состоялся Пленум ЦК КП Казахстана. Секретарь ЦК КПСС Г. Разумовский огласил решение Политбюро об уходе Кунаева на пенсию и произнес добрые, но казенные слова в его адрес. Первым секретарем ЦК избрали Геннадия Колбина, работавшего первым секретарем Ульяновского обкома партии.

Никто из казахстанцев, вплоть до верхнего эшелона власти, даже не предполагал, какую замену Кунаеву нашел Горбачев. Очевидно, центр полагал, что республики по-прежнему остаются их вотчиной и можно, не советуясь ни с кем, назначать и менять там руководителей по собственному усмотрению, на свой вкус. ЦК Компартии Казахстана, например, даже не был поставлен в известность о том, кто предназначался на должность его первого руководителя. И Динмухамед Кунаев, и Нурсултан Назарбаев узнали о новом руководителе КП Казахстана вместе со всеми казахстанцами.

Вот что пишет об этом Назарбаев. «Только 15 декабря, за день до назначенного организационного пленума, у трапа прилетевшего из Москвы самолета мы узнали, что на этот пост рекомендуется Г.В. Колбин… Скажу, что такой подход к важнейшей проблеме, по сути – к будущей судьбе Казахстана, просто ошеломил членов Бюро ЦК Компартии республики. Все впали в такое загипнотизированное состояние, что никому даже не пришла в голову естественная мысль о необходимости, хотя бы «ради протокола», обсудить предложенную кандидатуру на заседании бюро. Собственно говоря, и обсуждать было нечего – никто из нас его толком не знал. В такой же завороженной обстановке прошел и Пленум ЦК Компартии, вся процедура которого заняла 18 минут. Все подняли руки, и первым секретарем ЦК стал Колбин. Вновь восторжествовал синдром бездумного послушания центру, синдром казарменной психологии. Никто не задумался о последствиях, а они не заставили себя ждать».

Вполне уместно допустить, что если на первых порах Динмухамеда Кунаева и тешила мысль о том, что ни Нурсултан Назарбаев, ни кто-то другой из республики не займет освобожденное им место, но и его до глубины души задела процедура «вхождения во власть» нового Первого, которая была предложена руководством ЦК КПСС. Немудрено, что казахстанцы расценили тайное назначение Колбина как оскорбление их национальных чувств. «17 декабря около 11 часов утра, – вспоминал Кунаев, – мне позвонил второй секретарь ЦК КП Казахстана О. Мирошхин и попросил приехать в ЦК. На мой вопрос: «Чем вызвано? Ведь я на пенсии!» он ответил: «На площади собралась группа молодежи. Они требуют разъяснить решение прошедшего Пленума ЦК. Было бы хорошо вам выступить перед собравшимися и объяснить суть дела».

«Хорошо, – ответил я и спросил: – Согласен ли Колбин?»

Мирошин передал трубку Колбину. Тот просил приехать в ЦК и выступить перед молодежью. Я согласился… Немедленно приехал в ЦК и зашел в кабинет первого секретаря ЦК, где были в сборе все члены Бюро. Они совещались, как поступить с собравшимися на площади. Колбин предложил Назарбаеву и Камалиденову выступить перед молодежью. Мне никаких поручений дано не было. О моем выступлении речь не шла, несмотря на то, что я просидел в кабинете Колбина свыше двух часов… Через небольшой отрезок времени Колбин собрал всех членов Бюро ЦК и пригласил меня. Обращаясь ко мне, он сказал: «Вы свободны, отдыхайте. Мы сами примем меры и наведем порядок».

Перед уходом спросил у Мирошхина, зачем меня вызывали и почему не дали выступить. Он ответил: «Посоветовались и решили, что Вам на площади выступать не надо…» Около часу дня семнадцатого декабря мне позвонил Горбачев. Он спросил меня: «Чем объяснить такой выход молодежи?» Ответил: «Сейчас в ЦК собралось руководство республики, и они совещаются. Они Вам, наверное, доложат». Добавил, что мне неизвестны организаторы. Он сказал: «Хорошо, мы разберемся и примем меры, наведем порядок».

Но если Динмухамед Кунаев был только озадачен сложившейся ситуацией, то Нурсултан Назарбаев был поставлен в более жесткие условия. Вот как это же событие представлено глазами Назарбаева: «На следующий день на площади перед зданием ЦК стала собираться молодежь. Сначала пришло с транспарантами человек двести, но затем народу вокруг них становилось все больше. Мы были приглашены в кабинет к Г. Колбину, чтобы обсудить возникшую ситуацию. Членам Бюро ЦК, в том числе мне и Председателю Президиума Верховного Совета республики С. Мукашеву, было поручено пойти на площадь и поговорить с людьми. Никто не сожалел, что ушел со своего поста бывший Первый республики. Нас встретили лозунгами: «Каждому народу – своего руководителя!», «Нам нужен руководитель – казах!», «Хватит диктовать!», «Идет перестройка, где демократия?», «Мы за ленинскую национальную политику!» Ничего другого, способного вызвать у здравомыслящего человека протест или возражение, не было. Настроение массы людей было мирное. Нам задавали лишь один вопрос: почему не избрали местного человека? А мы на этот вопрос ничего вразумительного не могли ответить. Тогда демонстранты двинулись с транспарантами на улицы Алма-Аты…»

А теперь представьте себе душевное состояние Нурсултана Назарбаева. В глубине души он был абсолютно согласен с требованиями молодежи. Его самолюбие было ущемлено тем, что ни с ним, правительственным лицом, ни с его народом – казахстанцами – никто в Москве не посчитался. А ведь это был уже другой народ, далеко уже не прежний темный, малограмотный, забитый нуждой. Напротив, по душевной своей структуре, по уровню своей образованности он был образованным, мыслящим, цивилизованным, способным управлять своей страной.

Нурсултан Назарбаев абсолютно не кривил душой, заявляя, что не был прямым организатором декабрьского выступления молодежи. Но подсознательно он не мог не ощущать незримую, опосредованную связь между собственными мыслями и действиями и поступками молодежи. Когда демонстранты двинулись с транспарантами на улицы города, Назарбаев оказался перед выбором: как поступить в этой ситуации. «У каждого человека бывают в жизни моменты, когда он внезапно оказывается перед проблемой серьезного выбора, заставляющего порывать с чем-то привычным и удобным, сулящего непредсказуемые сложности или испытания. Выбор этот чаще дает только одно преимущество: человек, не подстраиваясь под обстоятельства, вопреки им, остается самим собой. Когда собравшийся на площади народ устремился в город, я понял, что стою перед таким выбором: или я должен решиться на поступок, или спокойно вернуться в здание ЦК. Второе представилось мне непростительной изменой людям – они были правы! Я пошел с ними, в голове колонны». Шествие по улицам города длилось часа три. На следующий день демонстрация повторилась.

Нурсултан Назарбаев видел, что никто не хотел выходить к собравшейся на площади молодежи. Он объяснил это тем, что все умели общаться только с организованным, благодарным правительству народом, но были совершенно не подготовлены к тому, что кто-то вдруг окажется ершистым и потребует объяснения у руководства страны тем или другим поступкам. То, что Назарбаев не только не побоялся выйти к людям, но и совершил поступок, необъяснимый с точки зрения правящей элиты, – пошел вместе со всеми по улицам Алма-Аты – не прошло незамеченным: его стали обвинять в том, что якобы он явился зачинщиком этого протеста. «В порыве бессильного гнева нам прямо в лицо бросались слова о том, что мы эту кашу заварили, а значит, мы ее должны и расхлебывать». Обвинение строилось на том, что Назарбаев, идя рядом с «бунтовщиками» по улицам города, создал своего рода рекламу их действиям, так сказать – благословил их, и поэтому на второй день выступления молодежи были продолжены. «Уже позднее мы узнали, что в это же время началась переброска к Алма-Ате крупных частей внутренних войск. Прибегнули, так сказать, к последнему аргументу».

Чем это кончилось, хорошо известно: 18 декабря был организован разгон демонстрации. «Не буду рассуждать о том, насколько эта мера была вынужденной и оправданной. Предпринимать что-то следовало, потому что напряженность возрастала, в толпы людей проникли хулиганствующие элементы, экстремисты. Но главный вопрос все же в другом: можно ли было все это предусмотреть, не делая опрометчивых шагов? Безусловно. Однако такие шаги были допущены, и все оказались бессильны разрешить возникшее противоречие между властями и народом». Многие студенты были отчислены из институтов. Были и те, кто попал в места заключения после состоявшихся судов.

«Как выяснилось позже, – писал Динмухамед Кунаев в книге «О моем времени», – декабрьские события в Алма-Ате не были спровоцированы и не носили никакой националистической направленности. По моему глубокому убеждению, молодежь выступила против избрания первым секретарем ЦК КПК человека, никому в республике не известного и малоавторитетного».

Вместо терпеливого разъяснения молодежи руководителями республики сути пленума и политики партии и правительства Колбин, человек мстительный и жестокий, «поставил под ружье» милицию, войска, которые и расправились с собравшимися. Пострадало множество студентов и рабочих. За участие в событиях или за их поддержку, по данным ЦК комсомола Казахстана, тысячи студентов были исключены из вузов, многие бросили учебу. В отношении большой группы комсомольцев и коммунистов были применены меры репрессивного характера.

Как видим, неумелые действия ответственных лиц, призванных контролировать обстановку и наводить порядок, привели к плачевным результатам. За трагедию, за избиение и арест сотен безвинных людей надо отвечать. Боясь ответственности за содеянное, руководство ЦК во главе с Колбиным начало искать «виновных», на которых все можно было свалить и самим уйти от ответственности.

Одним из главных организаторов «алма-атинских событий» выставили Назарбаева.

Колбин заявил, что одной из основных причин развернувшихся событий был отказ Назарбаева выступить перед молодежью на площади. «Не только это, но и все негативные явления, имевшие место в жизни партийной организации республики, начали связывать только с моим именем, только с моей деятельностью», – вспоминал спустя годы президент Казахстана.

В июле 1987 года ЦК КПСС принял Постановление «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся», в котором шла речь о «казахском национализме».

22 июня 1989 года ХV Пленум ЦК Компартии Казахстана рассмотрел организационный вопрос. Пленум освободил Г.В. Колбина от обязанностей первого секретаря ЦК Коммунистической партии Казахстана в связи с избранием его председателем Комитета народного контроля СССР.

«Встал вопрос об избрании первого секретаря ЦК Компартии Казахстана. Здесь также было видно, что прежний опыт даром не прошел. На этот раз выяснили мнения всех народных депутатов СССР от Казахстана, областных руководителей, выслушали точки зрения представителей интеллигенции республики. Прямо на улицах проводили опрос простых людей. Лишь после этого собрали Пленум ЦК, которому предложили для избрания мою кандидатуру. Впервые выборы осуществлялись тайным голосованием».

Кандидатура Нурсултана Назарбаева была единодушно поддержана. Особенно запомнились слова ветерана-металлурга из Темиртау С.В. Дрожжина, который в числе других выступал на ХV пленуме ЦК Компартии Казахстана: «Нурсултана Абишевича знаю уже 18 лет. В трудные для Карагандинского металлургического комбината годы становления он работал у нас секретарем партийного комитета. Я рабочий человек, он – партийный работник, однако барьеров между нами никогда не было. Кабинет секретаря парткома всегда и для всех был открыт. Хотя чаще его рабочим местом был как раз не кабинет, а горячие цеха комбината. Я просто, по-рабочему, скажу: с таким человеком легко и хорошо работать».

22 июня 1989 года Нурсултан Назарбаев стал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана.

Выступая, он поблагодарил за доверие, заверив, что интересы партии, интересы народа для него превыше всего. Напомнил, что разжигание страстей, дестабилизация на руку только тем, кто хочет помешать делу революционного обновления общества.

В результате в газете «Казахстанская правда» появилась одна строчка, извещающая народ: «Первым секретарем избран Н.А. Назарбаев, работающий Председателем Совета Министров Казахской ССР».

За этой сухой строкой стояла вся предыдущая жизнь Нурсултана Назарбаева. Он оказался на вершине политического Олимпа. Перед ним открывались новые горизонты деятельности.