Текст книги "Бой песочных часов"

Руины

Дом встретил гостей запахом подвальной сырости и надрывным стоном половиц.

– Да уж! – Рихард брезгливо окинул взглядом холл. – Вполне в стиле моего папеньки.

Маргарита, вооружившись рулеткой и блокнотом, сразу начала диагностировать разруху. Мирослав, остановившись посреди помещения, замер, глядя в потолок, как будто к чему-то прислушивался. Оксана на цыпочках прошла по краю холла и, толкнув массивную дверь, оказалась в комнате, похожей на кабинет. Здесь стоял отличный, хоть и несколько громоздкий, кожаный диван, огромный письменный стол, книжный шкаф. Вся мебель была сделана из тёмного дерева.

«Где-то я уже это видела», – подумала Оксана.

Следом за ней вошёл Рихард и, подойдя к столу, провёл по нему пальцем.

– А пыли-то сколько! – поморщился он и, повернувшись к шкафу, наугад вытащил какую-то книгу.

«Сейчас он сядет за стол и начнёт её листать», – предположила Оксана, но Рихард не оправдал ожиданий, повертел книгу в руках и водрузил обратно на полку. Потом он по-хозяйски сел за стол и замер в задумчивости.

Оксана устроилась в кресле напротив и вспомнила, что напоминает ей эта картинка. Летом Александр с Вовкой играли в компьютерную игру. Там был замок с привидениями, и кабинет хозяина был нарисован в таких же мрачных тонах. Оксана улыбнулась, ощутив себя персонажем игры. Она сейчас точно так же сидит напротив «призрака», только не чёрного, а рыжего.

«Интересно, зачем я оказалась здесь? – подумала Оксана. – Может, мне тоже надо снять проклятие с этого замка? О боже! – вспомнила она. – Вчера я просила Бога найти Александра, и в приступе какого-то необъяснимого ясновидения увидела, как он бредёт по дороге и ни одна машина не останавливается, чтобы его подвезти. И тогда я пообещала помочь тому, кто его подберёт. Выходит, я, сама того не зная, пообещала помочь Рихарду! Осталось понять, нужна ли ему моя помощь».

– Рихард, – обратилась она к нему осторожно, – скажите, у вас какие-то неприятности?

Рихард перевел на неё насмешливый взгляд и ответил вопросом на вопрос:

– А бессонная ночь, головная боль и продырявленные шины, по-вашему, не попадает под определение «неприятности»?

– Да, конечно! – грустно улыбнулась Оксана. – Но мне кажется…

– Кажется – креститься надо! – оборвал её Рихард.

У Оксаны возникло желание подняться и уйти, но она была не из тех, кто потакает своим эмоциям, если они мешают решению поставленной задачи.

– Отче наш, сущий на небесах, – перекрестилась Оксана, – не дай мне впасть в безумие, да избави меня от иллюзий, что Раб Твой Рихард пребывает в злом раздражении. Да помоги мне уразуметь, о чём мысли его печальные, да каковы планы его светлые на эту деревню. – Оксана перевела вопросительный взгляд с потолка на Рихарда и ей показалось, что он пытается сдержать улыбку.

– Я неоднократно пытался донести свои планы до господина Кузнецова, – сказал он жёстко, – но всегда натыкался на абсолютное нежелание с его стороны вести конструктивный диалог.

– Да неужели? – съязвила Оксана, но вовремя опомнилась и вернула интонацию в рамки дипломатической беседы. – А Владимир утверждает, что вы угрожали расправой над его семьёй, если он не прекратит мешать вам.

– Я?! Угрожал?! – Рихард встал, но потом упал обратно в кресло и откинулся на спинку, закрыв глаза. – О боже! Как с ними разговаривать? Они же слышат только то, что хотят!

– А как ещё можно было понять ваши слова: «Подумай о будущем своей семьи и детей»? Не думаю, что Владимир это придумал.

Рихард снова облокотился о стол и посмотрел на Оксану.

– Нет, он не придумал, он варварски вырвал их из контекста. Я говорил ему, что хочу возродить сельское хозяйство, но на принципиально новом уровне. И сказал, что «если сам не хочешь, если тебе в этой жизни больше ничего не надо, то подумай о своих детях». А он, значит, решил, что я угрожаю? – Рихард тяжело вздохнул. – Сколько можно вот так вот флягами молоко развозить? Да и скольких желающих он таким образом может обеспечить?

– Согласна, – кивнула Оксана. – Я тоже думала, что надо переводить реализацию на какой-то новый уровень.

Рихард, увидев в Оксане хоть зыбкую, но поддержку, продолжил:

– А тут приезжаю и вижу Глеба… блин! Его мне ещё здесь не хватало!

Оксана засмеялась.

– Давняя «дружба»?

Рихард ухмыльнулся:

– Боюсь, даже намного более давняя, чем мы думаем.

– Что вы имеете в виду?

Рихард замолчал, глядя в тёмный угол комнаты, словно пытаясь что-то вспомнить. Чувствовалось, что ему хочется поговорить, но он не решается откровенничать.

– Я, конечно, прошу прощения за то, что расстроила ваши планы, – сказала Оксана, уводя тему от детских воспоминаний, – но вы действительно предлагали Владимиру и Галине обычные, а никакие не льготные условия кредитования.

– Да! Но даже обычные кредиты выдают далеко не всем. И особенно под такой нестабильный бизнес, как животноводство.

– Согласна! – кивнула Оксана.

– Но под моё поручительство дали бы точно, – уверенно сказал Рихард. – И почему в моих искренних желаниях помочь все всегда видят какие-то подвохи и ловушки?!

Оксана пожала плечами.

– Но зато вам они поверили безоговорочно! – возмущённо продолжил Рихард. – Я не представляю, где вы видели ставку в шестнадцать процентов без залога. Не знаю, какой банк даже «по блату» будет брать на себя чужой риск и работать себе в убыток. Я бы и сам с удовольствием воспользовался. Поможете?

Оксана почесала нос и решила сознаться:

– Просто мне не хотелось, чтобы Владимир залазил в кредитную кабалу. И я знала, что он откажется от моего предложения.

– Проще говоря, соврала. Так? Но что бы ты стала делать, если бы он всё-таки согласился?

– Пришлось бы выдать кредит из собственного кармана, – засмеялась Оксана.

– И в результате твоих усилий он записал меня в обманщики и теперь даже слушать не хочет идеи по улучшению жизни этой деревни.

Оксана отметила, что Рихард перешел на «ты». Но это было не хамское «тыканье», а скорее дружественное.

– А может, не надо ничего улучшать? – спросила она. – Может, здесь и так всем хорошо?

– Если бы все так рассуждали, мы бы до сих пор жили в пещерах, грелись у каменных очагов и занимались собирательством и охотой.

Холод

Он сидел и отсутствующим взглядом смотрел на одинокий зеленовато-бледный гриб на тонкой ножке. Порывистый ветер насквозь продувал ветхую шкурку, из которой Лис давно вырос. Пора бы изготовить новую, но для этого нужно убить козла. А Лис не смог. Нет, не то чтобы он не попал, просто не смог отпустить тетиву, когда представил, как острый наконечник стрелы вонзится в живую плоть и причинит боль. А потом надо подойти к раненому животному и, глядя в добрые умоляющие глаза, вонзить в сердце нож. И он не выстрелил. Козла это, правда, не спасло, ведь рядом был брат.

Уже ясно, что охотника из Лиса не получится и теперь новую шкуру придётся отработать сбором еды. Но грибы, как назло, попадаются только ядовитые, а копать корни нестерпимо лень.

Самое неприятное, что он никому не может рассказать о своём состоянии. Не потому, что у него нет друзей или мудрых старших родственников, а потому, что он не знает, как объяснить происходящее с ним.

С раннего детства отец, дед или старшие братья учили его жить в этом мире. Они могли ответить на любой вопрос, даже если Лис от нехватки словарного запаса не знал, как его задать. Если чесалась кожа от укусов насекомых, кто-то из старших показывал траву, которая помогала снять зуд. Если ещё какие-то странности возникали с телом, то стоило лишь показать жестом, в чём проблема, как тут же находилось либо лекарство, либо действие, облегчающее существование.

Но никто не мог понять, что происходит с Лисом сейчас, а он не мог ни объяснить, ни показать. Все видели его страдальческое выражение лица и неестественную для лесного народа лень, но никто не знал, как исцелять эту болезнь.

Лис понимал, что как бы ни сердились отец и братья, они не дадут ему умереть от голода, но если он не исцелится от этой хандры, то ни одна девушка не захочет связать с ним судьбу и дать жизнь его детям. Понимая это, он заставлял себя хоть что-то полезное делать для рода, но хватало его ненадолго. А с наступлением осени настроение ухудшилось настолько, что Лис даже начал подумывать, а не уйти ли ему из этого мира, не избавить ли род от бессмысленного нахлебника. И он даже пытался отказаться от еды, но…

…не проще ли съесть этот гриб?

Новый порыв ветра отвлёк его от преступных мыслей и напомнил, что пора возвращаться домой. В лесу стремительно темнело. Лис тяжело вздохнул и опустил веки. Перед закрытыми глазами возникла зеленовато-белёсая шляпка ядовитого гриба.

Ещё в детстве Лис заметил эту странную особенность. Если он собирал грибы, ягоды или травы, то вечером, закрыв глаза, он начинал видеть живописные образы тех растений, которые искал днём. Из темноты возникали разнообразные грибные шляпки, яркие точки ягод или резные листочки, и всё это сопровождалось удивительно приятным щекотанием где-то в области затылка. Если же он ничего не делал днём, вызвать эти видения, как ни старался, не мог. Поговорив с друзьями и братьями, он выяснил, что такое происходит не только с ним. Но никто не знал, что это. Отец посоветовал сходить к шаману.

Тогда Лис и познакомился с Лучиком. Тот сидел возле чума шамана и делал что-то странное – скоблил камнем витиеватую корягу, счищая с неё землю и остатки коры.

– Что ты делаешь? – удивился Лис.

– Это лось! – улыбнулся мальчишка.

– Какой же это лось?! – усмехнулся Лис. – Это хворост для очага.

– Да ты что?! – возмутился мальчишка. – Смотри: вот рога, вот ноги. Видишь?

– Вижу пень корявый.

– Ну, погоди. Вот всё лишнее отрежу, будет лось.

Лис присел и присмотрелся к хитросплетению корней.

– Как ты можешь что-то здесь видеть?

– Не знаю. Мне, наоборот, удивительно: как вы все ничего не видите. – И мальчишка вновь вернулся к своему занятию.

– Мне вообще-то шаман нужен. Вопрос есть, – сказал Лис.

– Ааа… ну подожди. Дедушка скоро придёт.

Пока ждали, разговорились и подружились. Лучик имел удивительную способность. Он мог видеть изображение любого зверя где угодно: в облаках, в траве, на коре сосны. «Надо только убрать всё лишнее», – говорил он.

Вскоре вернулся шаман. Услышав вопрос, он почесал в затылке, сел и задумался.

– Ну, слушай, – очнулся он, вспомнив какую-то историю. – Жил когда-то давно Он…

– Кто «он»?

– У Него тогда ещё не было ни одного имени, поэтому я не могу назвать Его иначе, чем просто ОН. Сейчас Он имеет множество имён, и поскольку в этой сказке Он проявится в роли Мастера, давай назовём Его Мастер.

– А что такое мастер? – перебил рассказчика Лис.

– Мастер? Это человек, который может из камня сделать топорик, из шкуры – одежду, из ветвей может сплести корзину, из травы – верёвку. Мастер всегда может придумать, как сделать что-нибудь нужное из того, что уже есть. Понимаешь?

– Ага, – улыбнулся Лис. – Значит, сказка про моего отца?

– Нет, – засмеялся Камень. – Тот Мастер жил так давно, что ещё ничего не было, и ему пришлось делать всё из ничего.

– Как это? – узкие глаза Лисёнка округлились.

Лучик опустил свой скребок и тоже прислушался.

– Это трудно представить, – продолжил шаман, – но когда-то не было ни травы, ни ветвей… не из чего было делать верёвки и корзины. Сначала надо было сделать землю, чтобы на ней росли деревья.

– Разве даже земли не было? – удивился Лучик. – А что же тогда было?

– Что было, что было… – возмутился Камень. – Вы будете сказку слушать или приставать ко мне с вопросами, на которые я не знаю ответов?!

– Но как же?! – рыжие бровки Лисёнка выстроились грустным домиком. – Как может не быть деревьев и травы я могу представить, но как могло не быть земли? На чём же тогда этот Мастер стоял?

– Наверное, он висел в воздухе, – пожал плечами Камень. – Об этом в сказке не уточняется.

– Как птица?

– Скорее, как облако, – на ходу придумал Камень, чтобы дети смогли хоть как-то это представить. – Так вот: однажды надоело Мастеру просто так висеть, и захотел Он что-нибудь создать.

– Землю?

– Э, нет! Зачем ему нужна земля, если он и без неё прекрасно обходился? Будет ли твой отец делать корзину, если в неё нечего собирать?

– Нет, – согласился Лисёнок, – не будет. Но Лучик же для чего-то делает зверей из коряг.

Шаман крякнул и снова почесал в затылке.

– И то верно. Луч! Зачем ты это делаешь?

– Хочется, – пожал плечами новый друг.

– Вот и Мастер захотел. И желание это стало просто невыносимым. Но была проблема.

– Какая?

– У него было Всё, и это Всё был Он сам, и больше ничего сделать было невозможно.

– Странно! – нахмурился Лисёнок. – Сначала ты сказал, что ещё ничего не было, а теперь говоришь, что всё уже было. Как же так?

– А вот смотри, – шаман поднял с земли небольшой плоский булыжник. – Что ты видишь на этом камне?

– Ничего… точечки, царапинки, – ответил Лисёнок.

– А ты? – спросил Камень у внука.

Лучик усмехнулся:

– Что захочу, то и увижу.

Камень взял уголёк и нарисовал круг, под ним провел черту и на ней изобразил нечто, похожее на дерево.

– Дерево, солнышко, земля, – обрадовался Лисёнок.

– Но можно ли сказать, что до этого на камне не было ни дерева, ни солнца?

– Не было…

– Просто их не было видно, – улыбнулся Лучик, – потому что они были того же цвета, что и сам камень.

– А-а-а… – понял Лисёнок. – Ну да. И что?

– Но, кроме того, здесь есть и грибы, и травы, и горы, и реки, и вообще, всё, что ты только можешь себе представить. И если мы сейчас это нарисуем… – Старик рисовал всё, что приходило ему в голову, накладывая рисунки один на другой. – Что ты видишь сейчас?

– Черточки и царапинки, – засмеялся Лисёнок.

– Вот видишь, – улыбнулся Камень. – Выходит, здесь есть всё, но при этом ничего нет.

– Удивительно! И что было дальше?

– И тогда Он отделил от Себя маленькую Частичку и сказал: «Это – не Я».

Шаман взял белый камешек и нарисовал в середине чёрного от угля булыжника белую точку.

– И как только Мастер принял это решение, Частичка вдруг обнаружила, что Она есть, но у Неё ничего нет. Это было страшное чувство, когда совсем ничего нет. Понимаете?

Лисёнок и Лучик кивнули. Представить себе страх от «ничего нет» было проще, чем неприятности от «всё есть».

– А поскольку вокруг Неё было абсолютно Всё, – продолжал Камень, – Ей оставалось лишь увидеть в окружающем хаосе то, что нужно, выделить это и взять Себе.

Камень подал Лисёнку рисунок и спросил:

– Сможешь ли ты найти здесь солнце, землю и дерево?

Лис пригляделся и без труда нашёл кружок и деревце, хотя не знай он, что они там есть, не увидел бы. Он обвёл их белой чертой.

– Вот и ответ на твой вопрос, – сказал Камень. – Когда ищешь грибы или что-то другое, ты сначала представляешь их себе, чтобы выделить из хаотических пятен листвы и травы. Вечером ты ложишься спать, а Часть великого Мастера, которая живёт в каждом из нас, продолжает показывать тебе картинки.

– Но зачем?!

– Потому что не может сразу остановиться. Всё в этом мире так устроено. Чтобы что-то сдвинуть, надо приложить усилие, но зато потом оно будет двигаться само. Вот, гляди! – он взял шишку и кинул её в Лисёнка.

– Ой! – Лисёнок потёр плечо. – Но почему?!

– Давай договоримся, – улыбнулся Камень. – По одной сказке в день.

Лис улыбнулся воспоминанию. Как бы ему хотелось снова испытать то чувство, которое он смутно помнит из детства, когда просыпался полный новых вопросов, ожиданий, надежд и планов. Но чем больше он узнавал, тем сложнее было формулировать новые вопросы, а без них Камень не рассказывал новых сказок.

«Интересно, – подумал Лис, – а что бы я хотел увидеть, открыв глаза?» И вдруг по телу побежали тёплые мурашки. Лис вздрогнул и прислушался к себе. Но мимолётное чувство растворилось. Что же разбудило в нём эту забытую энергию? Лис вернулся на минуту в прошлое, но не нашёл там никаких событий, которые могли бы вызвать радость, кроме самого вопроса. И тогда он ещё раз, но уже осознанно спросил: «Чего я хочу?»

В поисках ответа он встал и огляделся вокруг. Щедрая природа кормит его и одевает, большой сильный род создаёт уверенность в будущем. До конца дней он будет жить в этом прекрасном раю, вместе со своим народом. И лишь одного нет в этом мире – того, что ещё можно было бы захотеть. «Я хочу чего-то нового!» – ответил он и напугался. Потому что понял: для этого ему нужен другой мир. А значит, старый придётся покинуть или разрушить.

На небе проявились первые звёзды. Лис залюбовался одной яркой сверкающей точкой и ощутил себя маленькой отдельной частичкой, которая, имея всё, при этом не имеет ничего.

Трещина

Разговор Оксаны и Рихарда прервала Маргарита. Она вошла в кабинет, предварительно символично постучав по открытой двери и, глядя то на Оксану, то на Рихарда, так и не определившись, кто же теперь заказчик, начала докладывать результаты осмотра.

– Дом требует серьёзного ремонта, но для современных строительных технологий здесь нет ничего невозможного, если бы не одна проблема…

– Какая? – Рихард жестом предложил Маргарите сесть.

Она присела на краешек дивана.

– Трещина. Дом раскололся на две части, и одна из них медленно проваливается.

– И что? – нахмурился Рихард. – Это неисправимо?

Маргарита пожала плечами.

– Любая проблема решаема. Вопрос в целесообразности. Где гарантия, что через год провал не увеличится? Я уж не говорю о том, что здесь геопатогенная зона…

– Почему не говорите? – удивился Рихард. – Об этом надо говорить в первую очередь!

– Конечно, – кивнула Маргарита, – но таким вещам мало кто придаёт серьёзное значение. Тем более когда дом уже построен, не сносить же его теперь.

– А с чего вы взяли, что здесь зона? – спросила Оксана.

– Мирослав чувствует эти аномалии. Да их и обычный человек может увидеть. Просто посмотрите на грибок: идёт-идёт и раз… обрывается. С чего бы? Вроде и сырость та же, и паркет из той же древесины.

– Может, просто не успел ещё?

Маргарита пожала плечами и смущённо улыбнулась.

– Но ведь в геопатогенных местах люди начинают болеть! – сказал Рихард.

– Так и я о том же! – кивнула Маргарита. – Здесь нельзя жить!

– Но почему же тогда Герман Карлович исцелился? – спросила Оксана. – И почему дед Ефим не отговорил его строить дом на этом участке? Неужели он не чувствовал?

– Исцелился? – удивилась Маргарита. – Здесь?

В комнату вошёл Мирослав.

– Слава, ты слышал? – растерянно обратилась к нему Маргарита.

– Слышал, – кивнул Мирослав. – Странно! Его кровать стоит в самом гиблом месте. И стол этот, между прочим, тоже расположен не очень удачно. Хотя вполне ведь можно было поставить чуть левее или правее. Такое ощущение, что он специально выбирал самые воронки.

Рихард поспешно вышел из-за стола и пересел на диван.

– А может так быть, что эти зоны на него благоприятно действовали? – спросил он.

– Теоретически возможно, – пожал плечами Мирослав. – Но мне тогда даже страшно представить, что это был за человек.

– Мне тоже страшно вспоминать о нём, – ядовито ухмыльнулся Рихард, – поэтому давайте вернёмся к делу. Значит, вы считаете, что дом ремонтировать не имеет смысла?

– Ну почему же? – развел руками Мирослав. – Просто я считаю своим долгом предупредить вас, что… впрочем, Рита уже всё объяснила.

– А скажите, Мирослав, раз уж вы чувствуете эти ужасные зоны, а нельзя ли как-то их нейтрализовать? – спросил Рихард. – В конце концов, делают же громоотводы от молний, волнорезы от волн. Значит, и от подобных природных феноменов можно создать защиту.

– Можно, – кивнул Мирослав. – Но я не возьмусь за это.

– Почему? – удивился Рихард.

– Понимаете, – Мирослав замялся, – дело в том, что…

– Дело в том, – перебила мужа Маргарита, – что все эти попытки нейтрализовать геопатогенное излучение выглядят шарлатанством. Люди никакой разницы не ощущают. Как им доказать, что зона перестала действовать или что она вообще была? А если потом всё-таки кто-то в доме заболеет, кто будет виноват?

– Я вас понял, – кивнул Рихард и задумался.

– А какова природа этого излучения? – спросила Оксана. – Ну, радиоактивность или какие-то инфразвуки?

Мирослав и Маргарита синхронно помотали головами.

– Эффект формы, – сказал Мирослав.

– Что? – не поняла Оксана. – Это что-то незнакомое.

– Почему же? – улыбнулась Маргарита. – Ты никогда не слышала, что нельзя садиться на угол стола, нельзя, чтобы нож острым концом был направлен на человека, нельзя кровать ставить под потолочной балкой и тому подобное?

– Так это приметы, – неуверенно возразила Оксана.

– А приметы ж не из пустого места рождаются.

– Но что создает этот эффект?

– По-разному бывает. В нашем случае – это разлом или трещина в скале под домом. Её острые края излучают поле, которое невозможно измерить никакими приборами. По крайней мере, мы пока о них ничего не знаем.

– А рамки, которые крутятся? – спросил Рихард.

Маргарита усмехнулась:

– Если лозоход не шарлатан, он и без рамок всё чувствует. Рамки – это для публики.

– Но вы так и не ответили на вопрос: какова природа этого излучения?

Маргарита растерянно замолчала. Вместо неё ответил Мирослав:

– Скажите, когда первобытный человек видел предметы, понимал ли он, что воспринимает электромагнитные волны определённой частоты, отражённые от поверхности?

– Но, думаю, он понимал, что воспринимает это глазами. Чем ты «видишь» эти зоны?

Мирослав задумался на секунду и показал рукой на область солнечного сплетения.

– Где-то здесь, – сказал он. – И под лопатками. Какое-то щекотание и мурашки. И ещё что-то, что словами не объяснить. Если бы все люди испытывали эти ощущения, они придумали бы для них общепринятые названия, а так… как я объясню? Попробуй объяснить слепому, чем синий отличается от красного.

– И всё-таки, как ты думаешь, какова природа той «волны», или «поля», которое ты ощущаешь своим желудком? Должны же быть хоть какие-то версии!

– Я не уверен… но, возможно, это что-то сродни гравитации.

– Гравитации? – удивилась Оксана.

– Да. По дому проходит так называемая «комариная плешь». Термин я позаимствовал у Стругацких. И вообще, их «Пикник на обочине» – это описание почти всех видов геопатогенных зон, только для наглядности усиленные. В реальности всё намного слабее и медленнее, но каждый раз, перешагивая через «плешь», вы получаете что-то типа массажа внутренних органов методом их небольшого утяжеления. Есть ещё воронки, когда вектор гравитации как бы закручивается. Это, может быть, даже полезно, если в малых количествах, но долго находиться в таком месте опасно, так как возникают непредсказуемые мутации в клетках.

– А там был ещё «ведьмин студень»! – оживился Рихард. – Такое бывает?

– Не знаю! – улыбнулся Мирослав. – Не встречал. А помнишь, там в самом начале была «паутина», которая убила одного из сталкеров?

– Помню, конечно!

– Такие зоны возникают в местах разрывов. Они недолги и не так опасны, но тем не менее я бы не советовал идти по лесу и сбивать перед собой паутины или ломать ветви. Но люди этого не чувствуют.

– Значит, должен быть и «золотой шар»? – предположил Рихард. – Помнишь, который все желания исполнял?

– Конечно, есть! Люди называют их местами силы. Как правило, это точки выхода ровных конических или пирамидальных скал на поверхность земли. Этакие «лысые горы». Вот там «щекотку в желудке» могут почувствовать многие.

– А ты, случайно, не знаешь таких мест? – у Рихарда загорелись глаза.

Мирослав загадочно улыбнулся и пожал плечами.

Оксана вспомнила поляну и камень возле Новой Трёшки. Участники первого похода описывали своё состояние там как «мурашки по коже» и необъяснимый страх. Раньше Оксана не придавала значения тому, что после их возвращения дела как-то слишком быстро пошли в гору. Всего за пару месяцев Алёна заработала денег на квартиру, Алексей внезапно из водителя превратился в директора, а Соня наконец-то стала его почти официальной женой. А что получил Павел?

Однажды он сказал, что больше всего на свете хочет, чтобы его взбалмошная жена наконец-то успокоилась и стала домашней. Выходит, что и его желание исполнилось: сейчас Алёна передвигается по новой квартире в инвалидной коляске с абсолютно «спокойным» выражением лица.

– Ты уверен, что тебе это надо? – усмехнулась Оксана. – Вспомни, что «золотой шар» вытаскивает глубинные мечты, о которых ты можешь даже не подозревать. И не факт, что ты обрадуешься, когда они сбудутся.

– Не думаю, что в глубине души я желаю лишиться чего-то ценного, – ответил Рихард. – А всё остальное – балласт.

– Хочешь сказать, что готов с лёгкостью расстаться со своим богатством?

– Ну, может, и не с лёгкостью…

– А чего хочешь попросить у «шара»?

Рихард задумался и, помолчав немного, сказал:

– Есть анекдот: пришёл мужик в магазин игрушек и говорит: «У вас юла бракованная». Его спрашивают: «Не крутится?» – «Да нет, крутится». – «Не гудит?» – «Да нет, гудит». – «Ну а что тогда?» – «Не радует!»

Все улыбнулись бородатому анекдоту.

– Так вот: я хочу вернуть то состояние души, когда «юла радует».

– Где же ты его потерял?

Рихард пожал плечами.

– Знать бы где… В детстве, помню, она ещё радовала, но папина бритва была намного интереснее. Потом папин автомобиль… потом что-то ещё… и вот, казалось бы, ты всего достиг. Рай! А бах… и не радует. И достигать-то больше вроде бы нечего.

– Да ну! – усомнилась Маргарита. – Можно, например, путешествовать.

– Ну да, на какое-то время это увлекает. Но по большому счёту все курорты, музеи и горные тропы одинаковы. Там на верблюде, там на дельфине… но везде комфорт пять звёзд. Тот же рай… – Рихард махнул рукой. – Единственное, что интересно вспоминать, это тибетский монастырь. Я несколько дней жил вместе с монахами по их законам и распорядку.

– Ого! И чем они так запомнились?

– В первый день меня отправили таскать воду. Колодец находился метров за сто вниз по склону. А тропинка узенькая, да ещё если из вёдер вода выплескивается, то становится скользкой. И монахи как муравьи по этой тропке, одни вниз, другие вверх. Чтобы разойтись, надо боком повернуться друг к другу. Да там ещё жара и кислорода мало – горы ж. После первой ходки я взмок сильнее, чем в тренажёрном зале. Пока второй раз шёл к колодцу, размышлял, что надо бы помочь ребятам организовать водопровод – это ж не дело так мучиться в двадцать первом веке.

– Помог? – засмеялась Оксана.

– А оказалось, что у них всё есть: и водопровод, и электричество, а процедура эта исключительно в воспитательных целях.

– Для поддержания физической формы?

– Скорее для освобождения головы от всякой ерунды. Если после третьей ходки я готов был бросить эти чёртовы вёдра, то к вечеру я уже улыбался встречным монахам, кланялся и радовался жизни.

– Интересно, и что же тебя удержало?

– Не помню! – Рихард задумался. – Возможно, именно свобода. По контракту с монастырём я в любой момент мог закончить послушание и продолжать жить как обычный турист в пятизвёздочном номере, наблюдая за монахами со стороны. Либо вообще мог забрать свои деньги и уехать. Никто не собирался тянуть меня в «рай» на аркане.

– И что? Так все дни воду и таскал?

– Ну да… по утрам, притащу несколько вёдер, а потом медитации и прочие монашеские дела. Больше всего мне понравилось отсыпать мандалу цветным песком. Вот когда понимаешь, что процесс интереснее результата. Как только довёл узор до совершенства, приходит настоятель и разрушает твоё творение, даже сфотографировать не позволил.

– И что? Даже после монастыря радость жизни не вернулась? – спросила Маргарита.

– Так это давно было. А я только сейчас начинаю понимать, что для того, чтобы жить с радостью, надо её… тренировать, что ли… как мышцы.

– Что тренировать? – не поняла Оксана. – Радость?

– Ну да. Чтобы быть умным, надо тренировать мозг. А чтобы быть счастливым? Наверное, сердце. Или какой там орган отвечает за эмоции?

– И кто тебе мешает её тренировать? – пожала плечами Оксана. – Зачем просить это у «золотого шара»?

– Ты такая умная! – усмехнулся Рихард. – Ты пробовала накачать нормальную мускулатуру без тренера? Ну или хотя бы без самоучителя? В лучшем случае – ничего не получится, в худшем – надорвёшься или забьёшь мышцы.

– То есть, ты хочешь попросить у «шара» тренера?

– Типа того. Не могу же я навсегда уйти в монастырь. Но давайте вернёмся к нашему ремонту!

– Да, конечно, – обрадовался Мирослав. – Значит, несмотря на наши предупреждения, вы не раздумали его делать?

– Отступать мне всё равно некуда, а жить здесь где-то надо. Поэтому для начала подлатаем этот дом. Правда, строители у меня свои, бригаду я пришлю. А от вас я хочу, чтобы вы минимизировали геопатогенные зоны, а если это невозможно, то хотя бы расставили мебель более безопасно.

– Я согласен, – кивнул Мирослав. – Тем более что в нашей сегодняшней ситуации было бы весьма неразумно отказываться от дополнительного заработка.

– Какие-то проблемы? – участливо спросил Рихард.

– Да ну, – махнула рукой Маргарита, – сущие мелочи. Долг в полмиллиона и полная непонятность, что делать дальше.

– Бывает, – посочувствовал Рихард. – Можем обсудить варианты сотрудничества. Вы ведь, если я правильно понял, архитекторы? А мне как раз нужно делать проект посёлка. Все необходимые геодезические замеры и исследования уже сделаны. К тому же будет здорово, если вы проверите место и на предмет всяких «зон». – Он достал и протянул визитку.

Мирослав взял её и переглянулся с Маргаритой. Глаза у обоих радостно заблестели.

– Рихард, а по какому принципу ты планируешь набирать людей в своё поселение? – спросила Оксана.

– Не знаю, – он вздохнул. – Боюсь, именно это будет самой сложной задачей. Не умею я с людьми… Возможно, сначала буду привозить наёмников вахтами, а потом, глядишь, кто-нибудь пожелает остаться. Вообще-то я надеялся на помощь местных, но что-то с ними у меня не заладилось.

– А как ты отнесёшься к тому, что несколько участков в твоём посёлке уже продано?

Рихард удивлённо вскинул брови, не понимая, как такое может быть.

– И один из тех, кто их купил, – продолжила Оксана, смеясь, – это Глеб.

– Не понял шутки! Кто ж ему продал здесь землю?

– Предприятие «Мастер», точнее – его директор Маргарита.

Рихард перевел недоуменный взгляд на Маргариту. Та виновато улыбнулась и развела руками:

– Это не я, это Иосиф Якич.

– Кто? – ещё больше удивился Рихард. – Да что вы мне загадки загадываете?! Давайте уже выкладывайте как есть!

И Маргарита с Оксаной, наперебой и дополняя друг друга, начали рассказывать:

– Иосиф Якич, – начала Оксана, – это такой странный, загадочный тип. Он «совратил» Мирослава и Маргариту создать своё предприятие и начать работать самостоятельно, а сам стал их первым заказчиком, поручив разработать какой-то проект, который они пока держат в секрете.

– Но, как выяснилось, – продолжила Маргарита, – платил за работу он не из своего кармана, а подделав мою подпись, продавал землю по договору от нашей фирмы. Люди приносили мне деньги, а я, ничего не подозревая, выписывала им квитанции, думая, что это какой-то взаимозачёт. Ну, вроде как он оплачивает нашу работу таким образом.