Текст книги "Улыбки тёмного времени"

МОЙ СОСЕД БОГ

Он удивительный. Стоит мне захотеть сладостей, и они передо мною. Когда я испытываю жажду, Он посылает мне так много влаги, что в ней можно купаться. Если же мне скучно, Он знает об этом и заботливо организует для меня бег с препятствиями, круговые арены, променад вдоль озера. С Ним мне никогда не одиноко!

Моя семья столь многочисленна, что если бы не Он, мы бы давно погибли с голоду. Он никогда не насылает на нас таких кар, как иные Боги, от гнева которых спасаются мои сородичи, объятые ужасом и паникой. Он одинок, сдержан, великодушен. Иногда он беседует со мной, и я стараюсь уловить суть его напутствий каждым усиком, каждой шерстинкой на лапке. И эти высокие вибрации вызывают во мне такой возвышенный трепет, что я рискую быть обнаруженным. А это всегда влечет за собой гнев Богов. Посему моя участь нижайше внимать Его гласу, благодарно принимать его дары и радоваться, покуда мне дарована эта жизнь. Ведь она скоротечна и хрупка. Потому что я – таракан.

Меня зовут Василий, и мне так много дней, что тельце моё уже самое длинное в племени, а усы красивы и блестящи. Но я не дряхлый и не зеваю по сторонам, а, значит, всё ещё молод и полон сил. Что подтверждает и моя супруга Виолетта. Она у меня из древней, родовитой домОвой династии, оттого и имя у неё такое возвышенное. Вио-ле-т-та. Когда я его услышал, это имя, прочее просто отошло куда-то на второй план, мимо моих усов и внимания. Бог наделил её ТАКИМ именем, значит, Он её особенно любит. Как же я могу не любить её, в таком случае? Правда, я не сразу оценил всю прелесть своей драгоценной жены. Были у меня и Дуняша, и Настя, и Марфа, и Сонька… эх, молод был, неразборчив! Но с Виолеттой всё иначе: прочие тараканихи просто перестали для меня существовать!

А познакомились мы так. Она вышла на ночную пробежку по круговым снарядам в шкафу и как раз заканчивала последний круг на глянцевой фарфоровой поверхности, как лапка её вдруг соскользнула с края, и девушка полетела было вниз. Но тут подскочил я и подставил ей свои раскрытые надкрылья. Она мягко спружинила на них и приземлилась на все свои лапки так грациозно, как это могут делать только самые изысканные девушки. Я подмигнул ей и покрутил усиками три раза вправо, что означало «Премного рад встрече!» Она помедлила, как и подобало настоящей даме, и скромно опустила усики книзу влево. И это означало «Вы так милы!» А потом… всё так закрутилось! Посудные шкафы и прогулки, мусорное ведро и гурманские угощения, таинственный ночной свет из окна и любование им вдвоём. И это всё великолепие дал нам Он. Мой Бог и сосед! Я всегда тайком наблюдал за ним и тихонько благодарил его в своих ночных молитвах. Кто, как не он подарил мне всё это счастье, всю мою жизнь?

Ночь всегда начиналась загадочно. Мой Бог заходил на кухню и зажигал мягкий свет. Потом Он пропадал в недрах своего царства, разговаривая с кем-то и издавая странные шумы. Мне всегда было интересно, с кем Он говорит. Ведь если бы Он жил не один, этот иной Бог проявился бы на кухне. Не могу представить жизни без кормушки, без щекочущих усики запахов и сочных кусочков еды! Мой Бог – настоящий гурман. Он всегда ест, неторопливо пережёвывая еду и задумчиво глядя вдаль. И про меня никогда не забывает! Откушав, Он милостиво стряхивает вкуснейшие крошки на пол и в раковину. Эти дары способны накормить всю мою семью, численность которой мне давно не известна. Я попросту сбился со счёта! Мы почтительно дожидаемся Его отбытия с кухни и по одному выходим в открытое пространство за едой. Это всегда волнительно, это наш макрокосмос, точка нашей беспомощности. Мы заметны и совершенно беззащитны, когда забираем вкусные кусочки в свои норки. И я, и все мои сородичи прекрасно понимаем, что даже нашей суперскорости и раскрытых надкрылок недостаточно, чтобы избежать гнева нашего Бога. Он велик, быстр и всемогущ. Но мы не можем без еды, и поэтому с благодарностью и трепетом крадёмся по бескрайнему дощатому полу, скользким кафельным стенам, на которых царит вечная мерзлота, гладким поверхностям кухонных шкафов… Это наша участь – вечно красться, юлить, затаиваться, трепетать.

Своих бесчисленных детей я учу почтительности и осторожности. Ведь всем известно: неблагодарное, медлительное существо обречено в этом стремительном мире, устроенном какими-то удивительными и мощными силами, сути которых нам не дано познать. Мы с детьми учимся зигзагообразному, скоростному бегу, с подростками отрабатываем блиц-прыжки с надкрылками, а с любимой женой Виолеттой осваиваем бег с препятствиями и по кухонным снарядам. В этом она настоящий асс, и я спокоен за неё. Но вот дети, дети временами крайне непослушны и активны. Это часто вынуждает меня рассказывать им страшные истории из жизни, чтобы неповадно было. Однако, увы, это работает до поры до времени: их лёгкие маленькие головы быстро забывают плохое, и они снова лезут, куда не надо. Оттого большую часть времени я тренирую их и учу быстро слушать мои команды, словно это такая игра. Они охотно включаются в неё, ведь нужно много двигаться, а они это любят.

Но однажды самый младший, кажется, Савва, ослушался меня и был на волосок от гибели. Страшно вспомнить. Огромный, пустой пол кухни и он, совершенно один, жадно тянет за собой слишком большой для него кусок. Вдруг пол начинает дрожать. Я слышу знакомый шум приближения моего Бога. В ужасе зову сына, но он не слушает, продолжая тащить свою непосильную ношу. Тогда я бегу к нему, продолжая кричать. И вот, когда Он уже оказывается на пороге, вспыхивает яркий, ослепительный свет, и я каким-то чудом ухитряюсь утащить Савву под ближайший плинтус. Сколько я ни ругал его потом, пугая всякими ужасами, он лишь смеялся и шевелил своими полупрозрачными усиками. Ясное дело, малец просто не в состоянии был оценить всех последствий такого легкомысленного поведения. У него просто ещё не было такого опыта. Поэтому моя миссия оберегать его и прочий молодняк от фатальных ошибок. А молодняка много… Зачастую я даже не уверен, мои ли это дети или соседские или из другой квартиры? Впрочем, какая разница….Чужих детей не бывает. Может, и моим кто-то поможет в беде, кто знает. Утомительно получается, не скрою, ловить вёртких, непокорных, многочисленных детишек и прогонять их с опасного участка. Они резвятся, дразнятся, бегут в другую от меня сторону, потешаясь над моими паникой и отчаянием! Я почти не сплю, непрерывно оберегая кого-то. Виолетта тревожится о моём здоровье и очень поддерживает меня. Говорит, надо подключить других взрослых, негоже мне надрываться одному. Но другие, они спокойнее, наглее, они не видели того, что видел я… Посему, что поделаешь, значит, таково моё предназначение! И я иду своим путём, покуда Бог даст мне сил!