Текст книги "История и культура гуннов"

Царство Германариха

Часто считают, что Аттила правил всеми народами, некогда бывшими под властью царя остготов Германариха. Археологи, вероятно, усомнились бы, приписывая захоронения в лесах центра России гуннам-кочевникам, если бы не верили, что готы Германариха когда-то там правили. Утверждение послов Западной Римской империи при дворе Аттилы, что гуннский царь был господином над океанскими островами, не принимали бы так широко, если бы не заявление Иордана о том, что эсты, жившие на балтийском побережье, являлись подданными Германариха. Недостаточно критическое отношение и склонность к шовинизму то непропорционально увеличивали готские владения, то вообще отрицали их существование[20]20
  Карта в Vorgeschichte der deutsche Stämme, опубликованная национально-социалистической немецкой рабочей партией накануне вторжения Гитлера в Советский Союз, превратила всю Восточную Европу до Урала в «государственную территорию Германариха». Альтхайм считал даже Дагестан, расположенный на востоке Кавказа, готским.


[Закрыть].

Описание Иордана – почти гимн: «Немало древних писателей, – утверждает он, – по достоинству сравнивали Германариха с Александром Великим». Вероятно, это сравнение сделал источник Иордана – Кассиодор, а не безграмотный гот. Он же назвал Германариха «правителем всех народов Скифии и Германии». Далее Иордан перечислил 13 народов, которых Германарих покорил на севере: «гольтескифов, тиудов, инаунксов, васинабронков, меренс, морденс, имнискаров, рогов, тадзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов». Неточное чтение и странные формы этих названий дают необычайный простор для всевозможных догадок. Томачек решил, что атаулы – гуннское племя, название которого произошло от тюркского ataghul – лучник. Мюлленхоф считал, что scytha в названии goltescytha есть латинизированное chud, обозначение финских племен в ранних русских хрониках. Маркарт принял golte за другую форму Scoloti, связал его с thiudos, отбросил golte, как украшение, и получил сколотов. Он и Гринбергер не сомневались, что thiudos – готское значение слова «народ», но Гринбергер подозревал в golte латинское gothice, связал scythe и thiudos и перевел – по-готски скифские народы. Обсуждать эту и прочие этимологические фантазии – пустая трата времени. Морденс – это мордвины, а меренс – марийцы. Но действительно ли Германарих domuerat (укротил) их – представляется сомнительным. Этнические имена могут отражать степень географических знаний Иордана и его источников.

Утверждают, что Германарих также подчинил себе «своей мудростью и могуществом» народ эстов, живший на побережье Балтийского моря. Вполне возможно это всего лишь означает, что существовали торговые связи между готами и племенами, обитавшими в странах, где добывают янтарь. Не исключено, что они существовали в гуннские времена и при великом остготском короле Теодерихе (Теодорихе).

После завоевания северных народов Германарих подчинил своей власти герулов, живших у Азовского моря, что вполне правдоподобно. Начиная с середины III в. восточно-германское племя герулов действительно обитало на берегах Меотиды.

Наконец, Германарих подчинил себе венетов. Переведя из триумфального гимна в прозу, можно сказать следующее: «Время от времени готы нападали на славянскую территорию на северо-востоке». В весьма сбивчивом повествовании о годах, последовавших за смертью Германариха, Иордан говорит о войне между частью остготов и антами, возглавляемыми царем Боз. После победы над антами готы подверглись нападению гуннов и потерпели поражение на реке Эрак.

Границы остготской «империи» невозможно обозначить точно, поскольку их, в сущности, не было. Вокруг более или менее плотно заселенного готского района располагались территории разных племен. Возможно, некоторые из них платили регулярную дань готам, другие только обменивали по бартеру свои товары (вероятно, по большей части меха) на то, что готы получали или из Боспорского царства, или из Дунайских провинций. Вероятно, некоторые племена участвовали в готских набегах. Быстрый крах царства Германариха ясно указывает на отсутствие в нем единства.

В нашу задачу не входит повторный анализ рассказа Аммиана о войне между гуннами и вестготами, южными соседями остготов. Это было сделано историками периода переселения народов. Самым компетентным и лаконичным из них, по моему мнению, был Пач. Вестготы при Атанарихе ожидали атаки гуннов на правом берегу Днестра, но не смогли противостоять ей. Они отступили за Серет. Большая часть народа решила искать новый дом в империи. Атанарих и его последователи прошли через Олтению в Caucalandis locus. Если верить Пачу, Caucaland – гористая часть Баната между реками Марос, Тиса и Дунай. Возражения его тезису основаны на сомнительном отождествлении названия, не принимающем во внимание события конца 370-х гг., которые определенно указывают на вестготов в Восточном Банате. Поэтому я согласен с Пачем[21]21
  Таким образом, известное сокровище Пьетроасса в Бузэу не имеет никакого отношения к Атанариху.


[Закрыть].

Начиная с 376 г. и далее гунны были правителями большого района на юге России. Они стояли на нижнем Дунае. Картина, которую можно представить, опираясь на сведения Аммиана, является не ошибочной, но односторонней. Автор ничего не говорит о судьбе Боспорского царства, жизни покоренных гуннами народов, их экономике, социальных институтах, взаимоотношениях. Однако было бы несправедливо винить Аммиана. Он писал историю Римской империи, а не варваров. К счастью, культура людей, живших к западу от Дона, может быть реконструирована, по крайней мере в общих чертах, с помощью археологического материала.

Гунны на Дунае

Летом 376 г. десятки тысяч вестготов расположились лагерем на северном берегу Нижнего Дуная вокруг Дуростурума (совр. Силистра). Они терпеливо ожидали разрешения переправиться через Дунай и осесть во Фракии. Это была большая часть гордого народа, который только несколькими годами раньше заставил римлян обращаться с их лидером – Атанарихом, как с равным царю царей. Теперь, потерпев поражение от гуннов, они голодали и смертельно боялись, что враги снова нападут на них прежде, чем они получат убежище в империи.

Разрешение пришло осенью. Вестготы[22]22
  Под предводительством Видериха, Алатея и Сафракса.


[Закрыть], тайфалы[23]23
  Аммиан говорит о них лишь однажды; в конце осени 377 г. autumn vergente in hiemem, римляне почти уничтожили орду тайфалов, которые незадолго до этого переправились через Дунай. Но Зосима называет их следующими после готов, они занимают второе место среди вторгшихся на территорию империи. Тайфалы, очевидно, были многочисленным народом. До 370 г. они удерживали Олтению и западную часть Мунтении. Как далеко к востоку от реки Алута простиралась их территория, можно было бы оценить, только если бы было известно точное местонахождение линии обороны Атанариха, которая «огибала земли тайфалов». Последнее время делаются попытки ее локализовать. Нет никаких доказательств постоянно повторяемым заявлениям, что тайфалы были германцами. Следует отметить, что в Галлии тайфалы и сарматы селились вместе.


[Закрыть] и прочие трансдунайские варвары переправились через Дунай.

Последовавшая борьба между вестготами и восточными римлянами, которая годами велась во Фракии, временами захватывая немаленькие участки Македонии, хорошо изучена. Это понятно и логично. Германцы развились и стали великими народами; во Франции и Испании именно они определили судьбу западного мира. За исключением нескольких лет правления Аттилы гунны маячили где-то на краю ойкумены и даже за ним. Их история в последние десятилетия IV столетия представляется лишенной всяческого интереса. Даже ученые, изучавшие гуннов, не уделяли ей никакого внимания.

Это правда, что мы располагаем только ограниченной информацией о гуннах в этот период, хотя, если разобраться, она не намного более ограничена, чем о других временах. Чтобы найти в летописях, комментариях к Библии, проповедях, эдиктах и поэмах несколько коротких отрывков, в которых речь идет о гуннах, и установить, что произошло, когда и где, требуется не в меру большой аппарат. Но этого не избежать, если мы хотим знать, как гунны попали в Центральную Европу.

Вестготы и гунны кооперируются

После кровавого сражения в районе местечка Салиций (Ад Салицес в Северной Добрудже) между вестготами и войсками империи (см. главу 12) летом 377 г. римляне отошли за Балканы. Их потери были не такими огромными, как у вестготов. Но, даже учитывая направленное к римлянам подкрепление, их командующий не мог пойти на риск еще одного сражения. Вестготы все еще имели большое численное преимущество. Однако их сила являлась одновременно их слабостью, они были не армией: это был целый народ – женщины, дети, больные, старики. Поэтому они численностью превосходили воинов в четыре-пять раз, «было использовано все, что только могло служить едой на землях Скифии и Мёзии. Все жизненно важные предметы были собраны в укрепленные пункты, которые враги даже не пытались осадить из-за своего абсолютного невежества в этих и других военных операциях».

Римляне поспешно укрепили горные перевалы. Готы оказались между Истром (Дунаем) и заброшенными землями. Их ситуация быстро стала отчаянной. Римские войска могли легко прорваться через aggeres celsi – высокие валы готов, которые, очевидно, были обычными ограждениями, но для готов они оказались неприступными. «Подгоняемые яростью и голодом», они снова и снова атаковали, но всякий раз были отброшены. Ограниченные слева морем, справа и впереди горами, а сзади Дунаем, готы не могли продержаться долго. Под влиянием острой необходимости они вступили в союз с некими гуннами и аланами, питая надежду на большую добычу. Как только римский командующий об этом услышал, он оставил свои позиции, и римляне отошли на равнины Фракии.

Аммиан Марцеллин дает весьма живописное описание последовавших событий. Но вместо того чтобы рассказать читателю, что именно произошло, он пространно и с утомительными подробностями пишет об ужасах вторжения варваров. Мы много слышим о страданиях женщин и свободных мужчин, которых гнали кнутами, но так и не знаем, почему римляне отступили. Гунны имели так же мало опыта в штурме даже импровизированных фортификационных сооружений, как и вестготы. В горах их всадники были бесполезны. А тех немногих, которым удавалось пройти за линии римлян, можно было уничтожить без особых усилий. Готы не испытывали необходимости в людях – их было достаточно. Между прочим, сам Аммиан подчеркивает, что число гуннов и аланов оказалось небольшим. Но почему тогда блокада была сломлена? Зеек нашел ответ, глядя на карту: гунны, вероятнее всего, переправились через Дунай далеко на западе. Продвинувшись вниз по долине Моравы к Найсусу (совр. Ниш, Сербия) и повернув на восток, они вышли в тыл римлянам. Римский командующий Сатурнин не имел выбора. Он оставил перевалы, и готы были спасены.

Стратегический маневр такого масштаба требует чего-то большего, чем просто соглашение между вестготами и «некими» гуннами. Он предполагает со стороны гуннов способность задействовать много сотен всадников. Каким был статус их лидеров, мы не знаем. Но не важно, были они «царями», вождями племен или военными командирами – гетманами, равно как и то, почему за ними шли люди – из преданности, в погоне за военной славой или за добычей. Все это теряет значение по сравнению с тем фактом, что эти всадники могли быть собраны, что их лидеры действительно пришли к соглашению с вестготами, что гунны держались вместе на протяжении сотен миль. Самый первый рассказ о гуннском рейде в Балканские провинции опровергает мнение о том, что полвека после вторжения на юг России гуннское общество состояло из большого числа отдельных маленьких независимых друг от друга групп. Но проблемы гуннского общества мы рассмотрим в другом контексте.

Некоторые авторы утверждали, что гунны воевали в Адрианополе (см. главу 12) бок о бок с готами. Адрианополь (378) стал готской победой. «Римские легионы были уничтожены готами» (Romanae legions usque ad internicionem caesae sunt a Gothis), – писал Иероним через год после катастрофы. И никто из тех, кто пользовался его хрониками, не мог ничего добавить из других источников. Рассказ Аммиана о сражении далек от той точности, которую можно было бы ожидать от автора с его военным опытом и способностью понимать детали. Определенно одно: решение было принять с прибытием остготов. Вестготы Фритигерна не могли противостоять яростным атакам римской кавалерии. Они отошли к своим повозкам и были вынуждены отступить, когда их спасли остготские всадники Алатея и Сафракса. Вестготский командир, сколько мог, избегал сражения, возможно, потому, что все еще надеялся прийти к пониманию с императором, но, главным образом, поскольку боялся вступать в бой в одиночестве. У римлян были сарацинские лошади. Фритигерн отчаянно нуждался в остготской кавалерии. Не прибудь она вовремя, вестготы, скорее всего, были бы разбиты или даже уничтожены. Неожиданная атака остготов вызвала панику в рядах римлян, за которой последовала бойня.

Сражение при Адрианаполе, одна из решающих битв в истории, было выиграно equitatus Gothurum (готской конницей). Это правда, что там были люди и из других племен, но не гунны. Аммиан говорит о Halanorum manus. Если бы повествование написал Иордан, мы могли бы заподозрить, что он не желает приписывать гуннам честь готской победы. У Аммиана не было причин предпочитать аланов готам. В его рассказе гунны появляются после сражения. Когда готы разбивают лагерь в Перинфе на берегу Мраморного моря, они были Hunis Halanisque permixti. Гунны держались в стороне от сражения. Их потомки, массагеты в римской армии в Африке, поступали так же отнюдь не единожды. Они ждали, желая посмотреть, кто одержит верх. Гуннов интересовала добыча, и они не имели желания проливать кровь за царя готов[24]24
  Хронологию кампаний Феодосия по борьбе с готами в 380 г. см.: Ensslin W. 1948, 12–14. Gregory of Nazianzen (De vita sua, PG 37, 1098) дает дополнительную информацию.


[Закрыть].

В следующие два года наши источники неоднократно упоминают о гуннах, готах и аланах вместе. Однако, когда гунны грабили и жгли фракийские деревни, действовали они самостоятельно или как союзники готов – неизвестно. Некоторые современные авторы видели в гуннах страшных злодеев, которые были «свирепее любой катастрофы» (omni pernicie atrociores). Орозий называет гуннов и аланов перед готами.

После 380 г. среди варваров Балканских провинций ни гунны, ни аланы не упоминаются. Готы тысячами служили в римской армии. Римские командиры Ботерих, Эриульф, Фравитта, Гаинас и Руморид были готами. Но мы не слышим о гуннских контингентах или офицерах-гуннах. Гунны вернулись за Дунай.

Хотя гунны не сражались при Адрианополе, они косвенно решили судьбу сражения. Следующие хронологические и географические размышления вроде бы уводят нас в сторону от гуннов, но без них невозможно реконструировать события в мире варварства (то есть на территориях за границами Римской империи).

Гунны угрожают Паннонии

В начале июня 378 г. армия Грациана, которая должна была как можно скорее присоединиться к восточным римлянам, теснимым вестготами, наконец выступила во Фракию. Фривольное желание юного императора предстать перед Валентом победителем могущественных варваров на западе задержало выход на целый месяц[25]25
  Грациан был уже на пути на восток, когда узнал, что алеманны-лентиензы терпят ужасное поражение при Аргентарии в районе Кольмара. Император покинул Трир после 20 апреля, так что сражение, должно быть, имело место в конце апреля или начале мая. Исполненный уверенности в себе, император «повернул налево и незаметно перешел через Рейн» – возможно, в районе Базеля. Хотя кампания велась с большой энергией и скоростью, Грациан не смог возобновить свое продвижение на восток до начала июня.


[Закрыть]. Но теперь Грациан спешил. Он возглавлял свои войска на долгих переходах, porrectis itineribus, от Феликс-Арбора, что на озере Констанц, до Лауриакума – совр. Лорьх – в Верхней Австрии. Там армия, прошедшая 300 миль, сделала небольшой привал[26]26
  На это указывает большое число монет, отчеканенных в Трире в 364–378 гг., которые были найдены в Лорьхе.


[Закрыть]. Сам Грациан выслал вперед по суше весь свой багаж, спустился по Дунаю, прибыл в Бононию (в Верхней Паннонии, совр. Баностор) и вошел в Сиримиум (в Нижней Паннонии, современный Сремска Митровица). После остановки там на четыре дня он пошел дальше по реке в Кастра-Мартис (современный город Кула в Болгарии), хотя и страдая от болезней. Здесь на него неожиданно напали аланы, и он лишился части своих сторонников. Это была первая схватка с противником.

Грациан не осмелился бы плыть по Дунаю, имея всего лишь отряд легковооруженных войск, если бы не был уверен, что квады, языги и сарматы на левом берегу реки будут хранить мир. Они все еще страдали от поражений, нанесенных им тремя годами раньше Валентинианом. Квады были вынуждены поставлять рекрутов в римскую армию и возобновили союз с сарматами-аргарагантами в Банате. Чтобы не допустить повторения внезапных нападений, наподобие тех, что в 374 и 375 гг. завели варваров в глубь римской территории, приграничные укрепления были существенно укреплены. Паннонийские солдаты могли выделяться даже для службы в Британии. Весной 378 г. Фригерид, один из военачальников Грациана, с паннонийскими и трансальпийскими войсками присоединился к силам во Фракии. Грациану нечего было опасаться со стороны народов, живущих к востоку от Дуная. Но всего через несколько месяцев Валерия, самая восточная провинция Паннонии, подверглась вторжению готов, гуннов и аланов.

Допуская, что Грациан двигался с такой же скоростью, как император Юлиан (360–363), который летом 361 г. в условиях отличной погоды плыл с 3 тысячами людей от «места, где река судоходна» до Сирмиума (Сирмия) 11 дней, то он мог прибыть в Бононию в конце июня или начале июля. Возможно, Грациан был в Кастра-Мартисе не позднее середины июля. Мог ли он присоединиться к Валенту до 9 августа, когда произошло знаменитое сражение, – вопрос спорный. В письме, которое Грациан отправил Валенту, говорится, что он намеревался как можно скорее бросить свою кавалерию в бой. Но отрывок из «Новой истории» Зосимы, написанной в VI в. показывает, что Грациан внезапно остановился, повернул обратно и вернулся в Сирмиум.

Виктор, командовавший конницей, один из немногих высших офицеров, переживших бойню Адрианополя, пробился с остатками своих людей «через Македонию и Фессалию в Мёзию и Пеонию, чтобы проинформировать Грациана о случившемся». Пеония здесь обозначает провинцию Паннония Секунда[27]27
  Зосима без разбора использует названия Paionia, Paioniai, Paiones. Он знал, что Паннония состоит из нескольких провинций, но не потрудился указать, в какой из них произошло то или иное событие. Цибалы, Сирмиум, Мурса – для него были просто городами Паннонии. В комбинации «Paionia and Mysia» Paionia всегда означает Паннония Секунда, a Mysia – Верхняя Мёзия. Интерпретация Е. Полашек, что Paionia – это Македонская Пеония, неприемлема.


[Закрыть]. Если Виктор действительно был первым, кто сообщил Грациану о смерти Валента, и если он встретился с ним в Паннонии, то Грациан вернулся в Сирмиум не потому, что понимал невозможность противостоять готам в одиночку после уничтожения восточной армии, а до того, как узнал о катастрофе. Следует отметить, что Зосима – не слишком надежный автор[28]28
  Но дополнение Зосимы к Евнапию показывает, что он имел доступ к каким-то источникам, ныне утраченным. Согласно Евнапию, Фракия, Македония и Фессалия были разграблены готами еще до сражения при Адрианополе. Зосима копирует Евнапия, но добавляет: «И Пеония».


[Закрыть]. Важную новость о смерти Валента Грациан мог получить и по пути на восток[29]29
  Ни рескрипт о терпимости, который Грациан издал сразу после получения известия о смерти дяди, ни эдикт от 25 сентября 378 г. не дает и намека на дату, когда новость достигла императора. Эдикт был издан от имени Валента, Грациана и Валентиниана, но это вовсе не означает, что Валент был еще жив. Действуя в соответствии с рескриптом о терпимости, македонцы встретились в синоде Антиохии в Карии еще до конца 378 г. (Duchesne, 1924. 2, 343. № 1). Но невозможно точно установить, когда они о рескрипте узнали. Зеек, датировавший его между 18 августа и 25 сентября (1919. 250), не указал, какими причинами руководствовался. Насколько я могу видеть, их нет.


[Закрыть]. Но если ему и следовало вернуться раньше, тому могла быть только одна причина: его войска, хотя и остро необходимые во Фракии, скорее всего, были еще нужнее в Паннонии. Валент сражался с готами. Грациан должен был сражаться и с народами, вытесненными в Паннонию гуннами, и с самими гуннами.

Грациан попросил епископа Амвросия, сначала в письме, потом при встрече в Сирмиуме, написать трактат об ортодоксальной вере. Амвросий составил первые две книги De fide «поспешно и сжато и скорее в грубой, чем в точной форме». Он написал их после того, как узнал о смерти еретика Валента, которая его не особенно огорчила. Он назвал молодого императора-ортодокса Грациана «правителем всего мира», который покорит готов. Среди теологических споров и письменных доказательств единосущности Отца, Сына и Святого Духа есть отрывок, требующий самого пристального внимания. «Разве мы не слышали, – писал Амвросий, – по всей границе от Фракии через Дакию, Мёзию и всю Валерию проповедующих богохульников (то есть ариан) и галдящих варваров?» Амвросий пропустил Паннонию Секунду, где, очевидно, стояли главные силы Грациана. А то, что он подчеркнул вторжение в Валерию, – всю, – чрезвычайно важно.

В De fide готы все еще оставались единственными врагами. Однако вскоре Амвросий получил более точные и тревожные новости. «Гунны, – теперь писал он, – напали на аланов, аланы на готов, а готы на тайфалов и сарматов. Готы, вытесненные из своей собственной страны, и это еще не конец». Расплывчатая картина, представлявшаяся римлянам о событиях за Дунаем, стала яснее: вестготы Атанариха, не присоединившиеся к Фритигерну, напали на тайфалов в Олтении, а потом на сарматов в Каукаланде. По всему варварскому миру, «до маркоманов и квадов», люди пришли в волнение. У нас нет информации относительно сопротивления, которое сарматы в Каукланде, Банате оказывали готам. Оно должно было быть упорным (аргараганты известны своей храбростью и предприимчивостью). Но сопротивление было сломлено, что, очевидно, вынудило большую группу сарматов переправиться через Дунай в Валерию. В декабре 378 г. отставной генерал Феодосий, поспешно вызванный из Испании, разгромил захватчиков[30]30
  Пакат едва коснулся военной деятельности Феодосия до его возвышения на трон. Синезий, судя по всему, упоминает о победах Феодосия в 374, а не в 378 г. Рассказ Феодорита долго подвергался сомнению. Тиллемону пришлось защищать его от Барония; Витерсхейм-Дан II назвал его ein albernes Märchen (нелепой сказкой). Аутентичность рассказа теперь является общепризнанной. Феодорит ошибочно определил место сражения – во Фракии. Оно произошло на значительном расстоянии от Сирмиума. Сарматы не осмелились бы напасть на войска Грациана в Паннонии Секунде. Дружба Феодосия с Майорианом, которого он взял с собой в качестве maagister utriusque militia, когда принял командование на востоке, датирована после 378 г., когда генерал уже был командиром в Аквинкуме. Все это указывает на Валерию.


[Закрыть]. Хотя рассказ о сражении церковного историка Феодорита изрядно приукрашен, по сути он правдив. Один фрагмент даже проливает свет на состав вторгшихся орд. «Многие варвары, – писал Феодорит, – были убиты собственными соотечественниками». Очевидно, сарматы-лимиганты, рабы аргарагантов, восстали против своих господ и убили их, используя оружие, которое должны были обратить против римлян.

Победа Феодосия, вероятно, слегка ослабила давление на одном участке фронта. Но это был всего лишь эпизод в масштабной борьбе. В январе 379 г., когда Грациан объявил Феодосия императором, сложилась уже практически безнадежная ситуация: «Города опустошены, мириады людей убиты, земля пропиталась кровью, а чужеземцы ходят по этой земле, словно она принадлежит им». Грациан больше не мог из своего штаба в Сирмиуме влиять на ситуацию на фронте, протянувшемся от Западной Венгрии до Черного моря. Восточная часть Иллирика[31]31
  Иллирик – римская провинция, Иллирия – историческая область, западная часть Балканского полуострова.


[Закрыть], включавшая диоцезы Дакия и Македония, была добавлена к преторианской префектуре востока, в которой Феодосий должен был стать преемником Валента[32]32
  Широко обсуждаемая административная история Иллирика интересна нам, только поскольку она затрагивает военную историю 379–395 гг. С ликвидацией готской угрозы отдельная иллирийская префектура стала лишней. Осенью 380 г. Македония и Дакия стали западными и оставались таковыми до 387 г., когда Максим изгнал Валентиниана II из Италии. С тех пор восточная часть Иллирика стала принадлежать не востоку и не западу, а Феодосию. Есть основания полагать, что бразды правления перешли к Феодосию еще в 383 г. В следующем году он вернул префектуру Валентиниану П. Это был просто вежливый жест. Каким бы ни являлся административный и церковный статус Иллирика в 383–395 гг., префектура принадлежала по множеству военных и практических причин к востоку. От Дрины до Черного моря армиям Феодосия противостояли гунны.


[Закрыть]. Разделение провинции Иллирик на восточную и западную части было обусловлено чисто военными причинами. Грациан взял на себя борьбу против захватчиков Паннонии.

Духовные историки Сократ и Созомен туманно упоминают о племенах с берегов Истра – варварах. Римский оратор Симмах (340–402) также ссылается на победы двух императоров, но не называет их врагов. Поэты, к счастью, более конкретны. От Паката и Авсония мы узнаем, что люди, которые теснили сарматов к западу от Дуная, теперь атакуют укрепленную границу и уже перешли ее во многих местах. Феодосий все еще был в Испании, когда готы, гунны и аланы ворвались в Валерию. «Все, что гот разорит, гунн разграбит, а алан унесет, Аркадий позднее захочет [вернуть]» («Quidquid atterit Gothus, quidquid rapit Chunus, quidquid aufert Halanus, id olim desiderabit Arcadius»). «Увы, я утратил Паннонию», – жалуется res publica[33]33
  Общее дело (лат.). (Примеч. пер.)


[Закрыть], заклиная Феодосия прийти на помощь. Пакат явно преувеличивал. Паннония еще не была утрачена, но пребывала в опасности. В конце 378 г. Авсоний, друг и учитель Грациана, консул 379 г., получил в Трире хорошие новости:

«Все враги теперь побеждены (где смешанные орды франков и свевов спешат подчиниться, желая служить в римских армиях; и где кочевые банды гуннов установили союз с сарматами; и где геты со своими друзьями аланами нападали на Дунае – победа принесла мне на быстрых крыльях новость об этом), и теперь император удостоит меня высокими почестями…»

Возможно, неправильно придавать слишком большое значение дифференциации между савроматами и аланами и предполагаемому союзу между варварами, хотя сарматы, подвергшись нападению готов, действительно могли обратиться к гуннам за помощью. Победы не могли быть такими убедительными, какими они выглядели из далекого Трира, – война продолжалась.

Грациан оставался в Сиримиуме весь февраль и первую половину марта. 5 апреля он был в Трикиане (современный Сагвар), в городе на пути из Сопианы в Аррабону, в 10 милях к югу от северо-западного побережья озера Балатон. Чем он занимался в Северной Паннонии, мы узнаем из нескольких фрагментов Авсония. Галльский ритор, возможно, несколько преувеличил подвиги императора, но он, по крайней мере, их не придумал, что доказал исход борьбы. В благодарность за консульство, обращаясь к Грациану в Трире в конце 379 г., Авсоний восхваляет молодого правителя за «восстановление мира всего за один год на дунайских и рейнских границах». Он называет императора Sarmaticus, «потому что он завоевал и простил этот народ»[34]34
  Аланы, которых Грациан завоевал «дорогой ценой» (Epit. De caes. XLVII. 6; Zosimus, IV. 35, 2), вероятно, были среди тех, кого он «простил». Грациану так нравились аланы, что он иногда даже носил их платья. Когда он бежал из Парижа в Лион, с ним были не более 300 всадников. Армия почти до последнего человека перешла к Максиму. Преданные всадники, наверное, были его любимыми аланами.


[Закрыть]. В эпиграмме Авсоний хвалит Грациана, который «средь бряцанья оружия, свирепых гуннов и опасных, украдкой подкрадывающихся савроматов, каждую минуту отдыха, которую имел, посвящал музам-клариям (кларии – музы в древнегерманской поэзии. – Пер.). В ночном кошмаре Авсоний увидел себя разоруженным военнопленным аланом, которого таскали по улицам.

К середине июня ситуация настолько улучшилась, что Грациан смог передать командование одному из своих генералов и уехать в Италию[35]35
  В начале июля Грациан находился в Аквилее.


[Закрыть]. Кроме того, его присутствия в Риме потребовало новое восстание алеманнов на западе.

Гуннское давление на нижнем Дунае

У нас нет необходимости внимательно следить за борьбой между вестготами и армиями Феодосия. Если среди варваров еще оставались гунны, их были единицы. Но гуннская угроза оставалась актуальной. Зимой 381/82 г. скиры и карподаки „смешались с гуннами“, переправились через Дунай, но были вытеснены обратно после нескольких столкновений[36]36
  Дату нельзя считать точно установленной. Зосима помещает короткую кампанию между покорением Атанариха и его приближенных (Атанарих вскоре после этого – 25 января 381 г. – умер) и победой Промота над гревтунгами в 386 г. Как правило, трансдунайские варвары выбирали время для своих набегов так, чтобы пересечь Дунай, как только он замерз, и успеть вернуться с богатой добычей до таяния льда. Во второй половине декабря и в январе 383, 384 и 385 гг. Феодосий был в Константинополе. Но он не издавал никаких законов между 13 января и 20 февраля 382 г., так что было достаточно времени, чтобы поспешить к границе и оттеснить грабителей, если, конечно, он действительно принимал участие в акции. В 381 г. гунны в низовьях Дуная, очевидно, вели себя спокойно. Терентий, епископ Томский в Малой Скифии, покинул свою паству, чтобы принять участие в Константинопольском соборе. Это значит, что в указанное время в Малой Скифии было относительно безопасно. Локализовать скиров не представляется возможным. Карподаки – это даки на земле карпов.


[Закрыть]. Эпизод представляется важным только потому, что показывает: гунны не могли помешать более активным племенам к северу от Дуная действовать по собственному усмотрению. Все же Феодосий не мог не осознавать, что ужасные всадники, ставшие хозяевами, хотя и не абсолютными, несметных орд варваров в Скифии, могут однажды оказаться для него более страшной угрозой, чем готы. Осенью 382 г. он заключил мир с вестготами.

Ослабленные эпидемиями отряды быстро уменьшались из-за дезертирства. Смертельно уставшие от постоянных передвижений с места на место вестготы жаждали прийти к соглашению с императором. Они хотели получить землю, на которой могли обосноваться, и, по возможности, субсидии. А Феодосию нужны были солдаты. Мирный договор дал готам большие территории в Мёзии и на границе Восточной Дакии; он же дал императору войска, чтобы охранять дунайскую границу от Эскуса (на Дунае близ слияния с рекой Голем Искр) до Дуростурума. Новогоднее обращения Темистия от 1 января 383 г. не следует понимать буквально. Имея большой опыт общения с варварами, Феодосий не мог ожидать, что, как кельты в Галатии, готы станут хорошими и законопослушными гражданами Римской империи. Но он определенно рассчитывал, что они помогут ему укрепить оборону. Годом раньше последователи Атанариха обустроились на правом берегу реки, „чтобы предотвратить любые нападения на римлян“. Зосима, как и Темистий, не назвал потенциального противника. Евнапий Сардский был конкретнее. Император, писал он, дал готам скот и землю, ожидая, что они станут „непоколебимым оплотом против вторжения гуннов“[37]37
  Фрагмент относится не, как обычно считают, к 376, а к 382 г. В 376 г. готам еще не дали землю и скот, и лишь в 382 г. они стали ходить, по крайней мере какое-то время, за плугом во Фракии.


[Закрыть]. Вошедшие в империю на федеративных началах вестготы были обязаны служить там и тогда, когда их призовут, но их главной и постоянной обязанностью оставалась защита самих себя. Сражаясь за свой новый дом, они сражались за Рим. Пока они несли вахту на Дунае, северные Балканские провинции, кроме разве что самой восточной Малой Скифии, были в безопасности. Какое-то время, к сожалению очень короткое, римское население в систематически разоряемых городах и деревнях наслаждалось неким подобием мира. В 384–385 гг. орда варваров перешла Дунай по льду в районе устья и взяла Гальмирис[38]38
  Во время набега Евномий находился в Гальмирисе, куда он был сослан после смерти Грациана в начале 385 г. Он был отправлен в Кесарию в Каппадокии до смерти Флациллы, до начала зимы 386 г. Этот набег по странности был неправильно датирован и отнесен не к тому месту. Гюльденпеннинг датировал его зимой 381/82 г.; Раушен спутал его с вторжением гревтунгов в 386 г.; Зеек считал, что варвары были сарматами, с которым сражался Бавтон (Баутон), но это было в Венгрии, а Гальмирис находился в Добрудже.


[Закрыть]. Но это происходило за пределами готской территории. Вскоре после этого орды гуннов напали на Скифию[39]39
  Томпсон ошибочно датировал набег 395 г.; он не учел, что это событие имело место в двадцатый год Ипатия, то есть в 385 или 386 г.


[Закрыть].

В 386 г. варвары снова нанесли удар справа и слева от места вахты готов на Дунае и в некоторых местах глубоко проникли на римскую территорию. Эдикт от 29 июля того же года дает весьма странную картину ситуации на Балканах: „Поскольку прокураторы рудников в Македонии, Дакии (средней), Мёзии и Дардании, которые систематически назначаются из декурионов и которые осуществляют обычный сбор налогов, устранились с этой службы под предлогом страха перед врагом, их следует заставить вернуться к выполнению своих обязанностей“. Конечно, прокураторы с радостью использовали любой предлог, чтобы уклониться от исполнения неприятных обязанностей, но все же они не могли придумать врагов, если их не было. Последовательность, в которой перечислены провинции, не оставляет сомнений в том, что враги действовали в долине Моравы-Вардара. Они сеяли страх до самой Македонии, а значит, это были быстрые и мобильные всадники. Вероятно, их было немного, но все же достаточно, чтобы одолеть римские войска. Возможно, они обходили стороной укрепленные пункты и возвращались, нагруженные добычей, обратно. Там и тогда не было других врагов, которые могли совершать подобные набеги на Западные Балканы, кроме трансдунайских гуннов.

Захватчики с востока были германцами. Летом 386 г. гревтунги, которых вел Одотей, и их союзники появились на левом берегу нижнего Дуная и попросили Промота, магистра во Фракии, разрешения пересечь реку. Им нужна была земля для поселения. Когда их просьбу отклонили, они сделали попытку пробиться на территорию империи силой. Промот нанес им решающее поражение.

Зосима рассказывает о событии дважды. Он приводит подробное повествование о военной хитрости, с помощью которой Промот обманул варваров; поэт Клавдиан дал описание кровавого убийства гревтунгов. Но ни один из этих авторов не проявил интереса к предпосылкам этой короткой войны. Для них это было всего лишь очередное проявление „безумия“ варваров. Хотя и маловероятно, но вовсе не невозможно, что источники Зосимы содержали больше сведений о гревтунгах и причинах их переселения на юг. Потому что это стало именно переселением, миграцией очень большой группы людей в поисках нового дома. Зосима подчеркивает, что с варварами были женщины и дети, сколько – мы не знаем. Клавдиан определенно преувеличивает количество лодок, в которых находился цвет молодежи варваров. Их потопили римляне. Но даже если их число было не 3 тысячи, как утверждает автор, а только одна и в каждой лодке сидело по три-четыре человека, получается, что число варваров, способных держать в руках оружие, приближалось к 10 тысячам. Германская армия могла составлять четвертую или пятую часть общей численности населения. Но даже если гревтунгов вместе со всеми племенами и частями племен, ставшими их союзниками, было не 50, а только 30 или 20 тысяч (источники Зосимы называют их огромной ордой), факт, что такая большая масса людей могла проигнорировать своих господ гуннов и прорваться к Дунаю, имеет первостепенную важность.

В 381 г., пятью годами раньше, несколько гуннов присоединились к скирам и карподакам для стремительного набега за добычей. На этот раз целый народ, который возглавил остготский принц Одотей, сбросил иго гуннов. Неудивительно, что Кассиодор-Иордан игнорирует миграцию гревтунгов: другие остготы, те, кто следовали за амалунгами, пишет Кассиодор, не осмеливались восстать против гуннов. К сожалению, мы ничего не знаем об обстоятельствах, при которых гревтунги сумели спастись от гуннов. Возможно, возникли разногласия между хозяевами: не исключено, что гунны, правившие гревтунгами, в тот момент были заняты набегами на севере. Но все это не меняет очевидного факта: много тысяч „голов людского скота“ сломали гуннские заборы. Власть гуннов на равнинах, расположенных к северу от нижнего Дуная, еще не была прочной.

Гуннские всадники направляются в Галлию

Ситуация на границах Паннонии и на равнинах к востоку от Дуная оставалась изменчивой. Только небольшая часть сарматов заключила мир с римлянами. Война с остальными продолжилась весь 383 г. Но что победа войск Валентиниана над ускользающим врагом была столь же решающей, какой она казалась зрителям в римском Колизее, представляется сомнительным. Продолжающиеся попытки сарматов перейти на правый берег Дуная можно сравнить с миграциями гревтунгов Одотея; они тоже, судя по всему, старались сбросить иго гуннов и найти новые пастбища. О самих гуннах мы практически ничего не узнаем.