Текст книги "Расследования Берковича 9 (сборник)"

Убийство в офисе

Старшего сержанта Берковича вызвали на работу в семь утра – у него был день отдыха, вставать не хотелось, в кои-то веки появилась возможность отоспаться, но телефон звонил не переставая, и пришлось поднять трубку.

– Здоров же ты спать, – сказал знакомый голос сержанта Соломона. – Извини, конечно, но, похоже, без тебя не обойдется.

– Что случилось? – спросил Беркович, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить спавшую рядом Наташу.

– Убийство в офисе фирмы «Нефеш». Убит менеджер фирмы Гай Лискер. Звоню с места преступления. Жду тебя – шеф распорядился, чтобы расследование провел ты.

– Благодарю за доверие, – вздохнул Беркович. – Говори адрес…

Офис компании «Нефеш», занимавшейся разработкой дизайна интернетовских страниц, находился на третьем этаже девятиэтажного административного здания на набережной Яркон. День был субботний, и в здании, по идее, никого быть не могло. Сержанта Соломона Беркович нашел в комнатке ночного сторожа на первом этаже сразу за входной дверью. Сторож, молодой человек лет двадцати пяти, сидел на диванчике и раскачивался, как на молитве.

– Убийца проник в здание совершенно элементарно, – сказал Соломон, – этот тип по имени Арон Шехтман, который называется сторожем, даже не потрудился запереть дверь…

– Я выходил подышать воздухом, – пробормотал парень.

– В такую жару! – закатил глаза сержант. – Короче говоря, его сбили с ног и связали. Потом убийца поднялся на третий этаж и застрелил Лискера. Пистолет лежит в метре от трупа, там уже работает Рон.

– Вы можете описать нападавшего? – обратился Беркович к Шехтману.

– Конечно! – воскликнул сторож, перестав раскачиваться. – Их двое было. Один с пистолетом, высокий, с усами, в майке с надписью «Бейтар», другой низкий, плотный, в серой рубахе. Оба молодые, лет по тридцать, по-моему.

– У вас есть оружие?

– Да, но я его и достать не успел! Который низкий – он меня обхватил, а ручищи у него ого-го…

– Они пошуровали немного, – заметил Соломон. – Видно, не сумели сдержаться.

Беркович оглядел каморку – никаких следов погрома не наблюдалось.

– Тут блок «Кэмел» лежал, – нехотя пояснил Шехтман, кивая на тумбочку, – так они его прихватили. И еще игровую приставку к телевизору, я сыну купил, хотел сюрприз сделать…

– А кто полицию известил, если сторож был связан? – поинтересовался Беркович у Соломона.

– Прохожий, религиозный человек, – объяснил сержант. – Шел мимо в синагогу, увидел, что дверь не заперта, удивился…

– И нарушил субботу, – усмехнулся Беркович.

– Нет, по телефону он звонить не стал, но вошел, увидел связанного, развязал, а тот уж сам вызвал полицию.

– Я поднимусь наверх, а ты займись протоколом, – сказал Беркович.

Гай Лискер лежал на полу в своем кабинете, пуля попала ему в лоб. Эксперт Рон Хан, стоя у окна, наблюдал за тем, как полицейские фотографы фиксируют на пленке место преступления.

– Пальцевые следы на пистолете сохранились? – спросил Беркович, не ожидая, что ответ будет положительным.

– Нет, – покачал головой эксперт. – Преступник убил клиента наповал, протер рукоятку пистолета и бросил оружие на пол. Других следов тоже нет. Чистая работа.

– Что Лискер делал в офисе в ночь на субботу? – сказал Беркович, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответ все-таки прозвучал – подал голос мужчина средних лет, стоявший у журнального столика:

– Гай почти каждый день до полуночи задерживался, жены у него не было…

– Познакомься, Борис, – сказал эксперт, – это Рафи Гольдштейн, исполнительный директор «Нефеша».

– А сами вы когда ушли с работы? – спросил Беркович.

– Рано, часа в два… Вечером говорил с Гаем по телефону, все было в порядке. Это было часов в десять…

– Смерть последовала между десятью и полуночью, – заметил эксперт.

– Понятно, – рассеянно отозвался Беркович. – Тебе не кажется странным…

– Что? – насторожился Хан.

– Как убийцы попали в кабинет.

– Поднялись на лифте или по лестнице…

– Не так просто, – покачал головой Беркович. – Я знаю, как организована система безопасности в таких зданиях. Сторож сидит внизу, он может с пульта блокировать движение лифта. Кроме того, на ночь запираются на электронный замок двери на лестничных клетках. Если кто-то хочет подняться, он должен либо сделать это вместе со сторожем, а это было невозможно, поскольку сторожа связали, либо позвонить на этаж, и если там кто-нибудь есть, он откроет дверь… Сложная система, но зато избавляет от случайностей. Я правильно говорю? – обратился Беркович к внимательно слушавшему Гольдштейну.

– Точно так, – кивнул тот. – Получается, что убийца был Лискеру знаком!

– Вот именно. Менеджер открыл дверь, встал навстречу гостю и получил пулю в лоб.

– Пожалуй, – кивнул Хан.

– Тогда вопрос к вам, – повернулся Беркович к Гольдштейну. – Предположим, что убийцы – стрелял один, но на самом деле, судя по рассказу сторожа, их было двое – были хорошо знакомы с Лискером. Тогда и вы могли их знать. Один был высокого роста, усатый…

Выслушав пересказанное Берковичем со слов Шехтмана описание, Гольдштейн покачал головой.

– Не было у Гая таких знакомых и быть не могло, – отрезал он. – С людьми подобного типа он не знался.

– Действительно, Борис, – вступил в разговор Рон Хан. – Судя по твоему описанию, это скорее базарные торговцы, чем интеллектуалы.

– Кто знает, с кем общался Лискер во внеслужебное время, – пожал плечами Беркович, не будучи уверен в своих словах. – Возможно, свел знакомство с криминальными элементами…

Он не стал развивать свою мысль, встретив иронический взгляд Гольдштейна.

– Есть еще одна странность, – сказал старший сержант. – Совершив убийство, эти двое не стали сразу делать ноги, а вернулись в комнату сторожа. Возможно, хотели проверить, крепко ли он связан. И прихватили с собой блок «Кэмел» и игровую приставку к телевизору.

– Но это вообще бред! – воскликнул Хан. – Честно говоря, я не понимаю даже того, почему они оставили этого дурака-сторожа в живых. Специально для того, чтобы он мог их описать полиции?

– Да-да, – закивал Гольдштейн. – Это нелогично. По-моему, сторож никого на самом деле не видел и все выдумывает. Двинули ему по голове, ничего он не помнит, но не хочет выглядеть в глазах полиции полным болваном и трусом, вот и придумывает.

– Нет, – покачал головой Беркович. – Никто Шехтмана по голове не бил, нет у него на темени ни шишки, ни кровоподтека. Он был в полном сознании.

– Знаете что я думаю? – нерешительно сказал Гольдштейн. – Надо бы проверить этого Шехтмана. Вам не кажется, что он сам впустил убийц в здание? Может, ему заплатили? Он их впустил, а потом они его связали, чтобы полиция не подумала чего-то дурного. Он и двери на этаж для убийц разблокировал!

– Да, это очевидно, – согласился Беркович. – Вот только доказать факт сговора трудновато. Понятно, что и описания бандитов тоже вымышлены, слишком уж они карикатурны. Но это слова. Надо иметь что-то более существенное, чтобы прижать сторожа и заставить сознаться.

– Один момент, – сказал эксперт. – Вы забыли о том, что Лискер был знаком с убийцей. Если принять версию о том, что преступники подкупили сторожа, то откуда Лискер мог знать того, кто вошел к нему в кабинет?

– Почему же… – задумчиво проговорил Беркович. – Люди, знавшие Лискера, решили свести с ним счеты, подкупили сторожа, поднялись на этаж…

– Не могли найти более простого способа? – удивился Хан. – Подкараулить на улице, например! Зачем им лишний свидетель?

– И зачем они, кроме убийства, еще и на грабеж пошли? Я все думаю об этом блоке сигарет и игровой приставке…

– Да, – согласился эксперт. – Преступники вели себя совершенно нелогично.

– Или мы пока не можем понять их логики, – возразил Беркович.

– Я бы на вашем месте крепко прижал сторожа, – сказал Гольдштейн. – Он наверняка соучастник.

– Я бы тоже так думал, – вздохнул Беркович, – если бы не блок «Кэмел».

– А почему этот блок сбивает тебя с толку? – спросил Хан.

– Зачем сторож о нем вообще упомянул? Ну, допустим, его приятели не удержались… Хотя, согласитесь, логики здесь ни малейшей. Но даже если все так и было, к чему было Шехтману сообщать о пропаже?

– А может, и пропажи не было? – усомнился Хан. – Может, он просто на ложный след наводит?

– Возможно. Только вот на какой?… Ты уже закончил здесь? – спросил Беркович у эксперта.

– Да. Никаких следов. Собственно, этого и следовало ожидать: убийца стрелял с порога, ни до чего не дотрагивался. Одна улика – пистолет, но и он, скорее всего, до убийцы не доведет, иначе оружие не бросили бы.

– Сторож наверняка все знает, – убежденно повторил Гольдштейн. – Займитесь этим типом!

– Непременно, – кивнул Беркович и вышел в коридор.

Он, конечно, собирался еще расспросить Шехтмана, но совсем не о том, о чем говорил Гольдштейн. Берковичу не давали покоя блок сигарет и игровая приставка. Это ведь даже не смешно, господа – совершить хладнокровное убийство, а затем – мелкое воровство. Будто речь шла о двух независимых преступлениях…

Когда старший сержант вернулся в комнату сторожа, Шехтман сидел на диване и о чем-то увлеченно рассказывал Соломону, закончившему заполнять протокол. «Как он быстро пришел в себя», – подумал Беркович.

– Сколько вы им заплатили? – спросил старший сержант, и сторож оборвал рассказ на полуслове.

– Кому? – напряженно спросил он.

– Мальчишкам, – объяснил Беркович. – Только не врите, вы уже достаточно лапши повесили мне на уши. Вы ж понимаете, мальчишек найти будет достаточно просто, это ведь не мафиози, они тут обычно бегают, потому вы их и наняли.

– Не понимаю, – пробормотал Шехтман.

– Все вы прекрасно понимаете, – резко сказал Беркович. – Хотите расскажу, как было дело? У вас произошел какой-то конфликт с Лискером, и вы решили убить менеджера. Любой другой убийца подкараулил бы его на улице, а вам было проще сделать это здесь. Вы поднялись наверх и застрелили Лискера, а пистолет бросили. О том, где вы его взяли, я еще спрошу, ведь это не ваше оружие. Потом вы вышли на улицу, нашли двух ребят – тут неподалеку вечно какая-нибудь подростковая компания ошивается – и посулили награду. За что? За то, чтобы они вас хорошенько связали. Они так и сделали, а потом увидели сигареты и приставку… Взрослый не стал бы красть все это, согласитесь, а подросток…

– Глупости, – сказал сторож. – С чего бы мне убивать Лискера?

– Разберемся, – пожал плечами Беркович. – А ребят я вам предъявлю через час-другой. Думаю, больше времени поиск не займет.

Сержант Соломон увел Шехтмана, а Беркович присоединился в холле к спустившимся с этажа Гольдштейну и Хану.

– Какой негодяй! – возмутился Гольдштейн, выслушав рассказ старшего сержанта. Эксперт только головой покачал.

– Намучаешься ты еще с этими подростками, – сказал он. – Так они тебе эту приставку и выдадут.

– Да пусть себе оставят, – заключил Беркович. – Лишь бы правду сказали.

Я убил, арестуйте меня!

На улице плавился асфальт, и старший сержант Беркович весь день просидел в прохладном кабинете под струей холодного воздуха из кондиционера. К счастью, никаких происшествий, требовавших его присутствия, не происходило, и он занимался оформлением законченных дел, подготовкой материалов для передачи в прокуратуру и суд, отчетами и прочей канцелярщиной, которую Беркович обычно терпеть не мог, но сейчас занимался с удовольствием, лишь бы не вспоминать об уличной жаре.

Время от времени он звонил домой и справлялся у Дорит, приходящей няньки, как чувствует себя Арик. Вчера и всю прошедшую ночь малыш плакал, утром перед работой Наташа возила сына к врачу, но педиатр ничего существенного не нашел, дал какой-то препарат, и Арик действительно успокоился. Дорит утверждала, что мальчик нормально ест и почти все время спит – в общем, все нормально.

Похоже было, что день так и закончится без происшествий. Беркович уже собрался было выключать кондиционер и просить Соломона подвезти его домой на патрульной машине, как позвонил сам сержант – легок на помине! – и сообщил, что в дежурной комнате находится наркоман, который, похоже, плохо соображает что говорит. Но если он говорит правду, то не далее как несколько минут назад он задушил собственную жену, в чем и решил сознаться.

Беркович спустился в дежурную комнату, где обнаружил описанного Соломоном мужчину, сидевшего на скамье для посетителей.

– Типичный наркоман, – сказал Берковичу Соломон. – Посмотри на глаза.

– Может, он все сочиняет? – спросил старший сержант.

– Я поеду к нему домой, проверю. Но похоже, какая-то доля правды в его словах есть. Он, конечно, в эйфории, но не до такой же степени…

– Как ваша фамилия? – обратился Беркович к «преступнику».

– Беньямин! – воскликнул тот. – Сойфер! То есть, я Сойфер, а Беньямин – это мое имя. То есть, Сойфер – моя фамилия, а…

– Понятно, – перебил Беркович. – Вы утверждаете, что задушили жену? По какой причине?

– Задушил! Не помню почему! Мы подрались. Мы всегда деремся. Ничего не помню. Сначала подрались, а потом – отключился. Прихожу в себя – смотрю: Сара мертвая на полу лежит. Я ее толкаю – так она же мертвая, не отвечает! Ну тогда я понял, что сделал…

Беньямин Сойфер неожиданно разрыдался, все его тело затряслось – наступала реакция на принятие наркотика.

– Вот так это и бывает, – философски заметил Соломон. – Девяносто процентов убийств на бытовой почве просходят в семьях наркоманов.

– Поехали, – решил Беркович. – Отправь этого типа в камеру, пусть отлежится.

Адрес, который был записан у Сойфера в удостоверении личности, соответствовал району бедноты – по стечению обстоятельств район этот начинался почти сразу за зданием управления; по крайней мере стало понятно, почему убийца пришел сдаваться именно сюда, а не в другой полицейский участок.

Дом оказался старым трехэтажным строением времен британского мандата, узкая лестница, казалось, вот-вот обвалится. Квартира Сойфера находилась на втором этаже, дверь оказалась не запертой, и Беркович с Соломоном вошли в комнату, которую лишь при большом воображении можно было назвать салоном или гостиной. Мебели здесь почти не было, а та, что была, годилась скорее для свалки, чем для приличной квартиры. Правда, в углу около окна на относительно новой тумбочке стоял замечательный телевизор марки «Тошиба» с экраном в двадцать девять дюймов, и первой мыслью Берковича была уверенность в том, что этот предмет домашнего обихода был Сойфером скорее всего украден. Мысль, конечно, могла оказаться совершенно неверной, а в следующую секунду Беркович и думать забыл о телевизоре – он увидел лежавшее рядом со старым диваном тело молодой женщины.

Сара Сойфер лежала лицом вниз, у нее была короткая стрижка, и никаких следов удушения на шее жертвы Беркович не обнаружил – ни синяков, ни пальцевых следов, ничего. Похоже, что и шейные позвонки сломаны не было.

– Странно, – произнес сержант Соломон.

– Ага, ты тоже обратил внимание, – сказал Беркович. – Кажется, Сойфер действительно все придумал. Возможно, женщина просто без сознания. А ну-ка…

Мужчины наклонились, перевернули Сару на спину и одновременно присвистнули.

– Ничего себе! – воскликнул Соломон.

Было отчего прийти в недоумение: платье Сары Сойфер на груди было черным от крови, ножевая рана находилась чуть ниже левого соска, а на полу под трупом натекла кровь. Орудия преступления нигде видно не было.

– Вот мерзавец, – пробормотал Беркович. – Дожрался наркотиков до такой степени, что сам не помнит – задушил он собственную жену или зарезал.

– Не мог он ее зарезать, – неуверенно сказал Соломон.

– Почему ты так думаешь?

– Ты к нему близко не подходил, а я осмотрел внимательно, – объяснил сержант. – Вся его одежда совершенно чистая. Посмотри сколько крови. Если бы это была работа Сойфера, на одежде обязательно остались бы следы. И не в таком он был состоянии, чтобы перед приходом в полицию искупаться и переодеться. Да и зачем? Какой смысл? Если он убил, то не все ли равно – каким способом?

– Логично, – кивнул Беркович. – Хорошо, вызывай бригаду и экспертов, будем разбираться.

Ожидая Хана, Беркович внимательно осмотрел место преступления. В квартире царил кавардак, но из этого еще не следовало, что здесь происходила драка – возможно, так здесь было всегда, вряд ли супруги Сойфер следили за порядком. Ножа Беркович не нашел нигде – убийца наверняка унес его с собой и выбросил где-то по дороге. По дороге в полицию? Тогда есть шанс найти орудие преступления – до управления отсюда не так уж далеко, Сойфер наверняка шел пешком. Может, на допросе он и сам вспомнит, как на самом деле убил жену и куда швырнул окровавленный нож.

А как быть с утверждением Соломона о том, что Сойфер не мог зарезать жену? Рассуждение выглядело логичным, но его предстояло проверить, и Беркович, не дождавшись прибытия эксперта, решил вернуться в управление.

Войдя в кабинет, он попросил привести из камеры Сойфера, который, похоже, немного пришел в себя. Во всяком случае, он уже не дрожал и взгляд у него был вполне осмысленным. Сойфер сел на предложенный ему Берковичем стул и спросил:

– Сколько мне дадут?

– Это зависит от того, было убийство преднамеренным или нет, – объяснил старший сержант.

– Нет! – воскликнул Сойфер. – Я не хотел. Я вообще ничего не помню!

– Расскажите подробнее, – попросил Беркович. – Ваша жена тоже принимала наркотики? Вы поссорились? Почему?

– Она… Нет, она не принимала… А я… Без «экстази» уже не могу, знаю, что это… Но все равно… Потому и ссорились. Сара хотела от меня уйти. Я сказал, что если она это сделает, я ее найду и убью. Она стала на меня кричать… А дальше… Дальше не помню, как раз таблетка начала действовать. Потом смотрю – Сара мертвая…

– Вы ее трогали? – спросил Беркович. – Переворачивали?

– Нет! – взвизгнул Сойфер. – Не переворачивал!

– Она лежала лицом вверх?

– Нет, – сказал Сойфер. – Но я ее звал, кричал…

– Почему вы решили, что она мертва? Может, потеряла сознание? Или спала?

– Спала? Вы рехнулись? Простите, старший сержант… Я действительно ее потрогал… ногу… Холодная, как лед, как труп… Тогда я испугался…

– Понятно, – сказал Беркович. – Когда вы выходили из квартиры, почему не заперли дверь?

– Запер… Я не помню… Может, не запер. Вообще-то мы редко запираем, только на ночь…

Зазвонил телефон. Беркович поднял трубку и услышал голос эксперта.

– Борис? – сказал Хан. – Я так понимаю, ты сейчас из Сойфера показания выжимаешь?

– Примерно, – сказал Беркович. – Правда, без толка.

– Если у него на одежде нет следов крови, то он не убийца, – продолжал Хан. – Женщина умерла не больше полутора часов назад. Удар был нанесен так, что убийца не мог не испачкаться. А если Сойфер находился в невменяемом состоянии, он не имел возможности так тщательно привести себя в порядок, что…

– Да, я понял, – прервал Хана Беркович. – Спасибо, я перезвоню через несколько минут.

Он положил трубку и спросил у внимательно слушавшего разговор Сойфера:

– Вы говорите, что жена грозилась уйти от вас. Было к кому?

– К кому? – вспыхнул Сойфер. – Из-за этого мы чуть не каждый день дрались. Она путалась с одним… Яир Штайниц его зовут. Ужасный тип, ужасный, не понимаю, как она могла…

– Она не скрывала, что у нее есть любовник?

– Скрывала? Сара? И не думала! Я ее бил, а она смеялась и говорила, что уйдет к Яиру.

– Вы знаете, где он живет?

– Конечно, это рядом, нужно от дома вправо два квартала, там налево и сразу в подъезд, второй этаж…

Беркович набрал номер сотового телефона Соломона и пересказал адрес, по которому можно было найти Яира Штайница.

– И поторопись, – сказал Беркович. – В ванной или в корзине для грязного белья ты можешь обнаружить кое-что любопытное.

– Что именно? – поинтересовался сержант.

– Сам подумай по дороге, – хмыкнул Беркович и положил трубку.

– Вы так и не сказали, старший сержант, сколько мне дадут за убийство, – пробормотал Сойфер.

– Вам? Так это еще нужно доказать, что вы убили жену. Собственное признание – не доказательство.

– Но я… – удивленно произнес Сойфер. – Мы подрались. Я был не в себе. Сара умерла.

– Она не задушена, – сообщил Беркович. – Ваша жена убита ударом ножа в грудь. Если ее убили вы, то куда дели нож и где переоделись?

Берковичу показалось, что глаза Сойфера сейчас вылезут из орбит. Подбородок у бедняги затрясся, и прошло не меньше минуты прежде чем к нему вернулась способность говорить.

– Нож… – прохрипел Сойфер. – Я не…

И неожиданно, будто только сейчас окончательно осознав произошедшее, он вскочил на ноги и закричал тонким голосом:

– Я не убивал! Я не убивал! Я не…

В кабинет заглянул конвойный.

– Сядьте! – резко сказал Беркович Сойферу, и тот, как подкошенный, опустился на стул. – Я знаю, что вы не убивали. Сейчас вас отведут в камеру – ненадолго, надеюсь. Скоро все выяснится. Успокойтесь.

Соломон позвонил минут через десять после того, как Сойфера увели.

– Это Штайниц, – сообщил сержант. – Ты был прав, Борис: в баке я нашел майку – всю в крови. И на сандалиях Штайница тоже кровь, он не обратил внимания. Привезти негодяя к тебе?

– Привози, – сказал Беркович.

«Мотив, – подумал он. – Вот с чем еще нужно разобраться. Видимо, женщина надоела Штайницу, а она все мечтала избавиться от мужа-наркомана. И ведь все сошло бы ему с рук, если бы Штайниц действительно задушил Сару. Тогда бы уж точно Сойфер отправился в тюрьму».

«Сколько мне дадут? – вспомнил Беркович вопрос Сойфера. – Да уж наверняка дали бы на полную катушку…»