Текст книги "Простые чудеса. Новые истории, изменившие жизнь"

Птички Божии

И подлинно: спроси у скота, и научит тебя, у птицы небесной, и возвестит тебе…

Книга Иова, 12:7

С детства я слышал о знаках и символах, связанных с птицами. Помню, наши бабушки во дворе шептались: бьется синица в окно – это к добрым вестям, а если в дом воробей залетел – значит, к несчастью. Были свои приметы насчет ласточек, ворон, петухов и чуть ли не всех пернатых на свете. Способность летать, свобода и легкость, связь с небом сделали крылатых созданий героями многих историй, символами для различных понятий и верований.

В Библии птицы упоминаются довольно часто. Прежде всего, мы, разумеется, можем вспомнить голубя, принесшего оливковую ветвь на Ноев ковчег и этим возвестившего, что Потоп окончен и людям дан второй шанс на жизнь. Или момент, когда Иисус крестился и Дух Святой снизошел на него также в виде голубя. С птицами связана также история пророка Илии: во время засухи вороны по указанию Божьему приносили ему хлеб и мясо.

А сколько еще поэтичных аллегорий и упоминаний! «Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих», – пел царь Давид в своих псалмах. «Как птица, покинувшая гнездо свое, так человек, покинувший место свое», – говорил уже его сын, царь Соломон. «Как птицы – птенцов, так Господь Саваоф покроет Иерусалим, защитит и избавит, пощадит и спасёт», – писал пророк Исаия. Сам Иисус не раз использовал подобные сравнения: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»

Отдельная и очень интересная тема – использование птиц в иконографии. Глядя на иконы, часто мы сосредотачиваемся (и это правильно!) на образах Христа, Богородицы и святых. Однако если всмотреться в некоторые из них, можно заметить, что животные и птицы иногда тоже там присутствуют. Например, в изображении Святого Семейства в византийской живописи младенец Иисус нередко держит в ладонях щегла либо получает его из рук юного Иоанна Крестителя. Почему именно щегол? Известно, что эта певчая птица питается семенами колючего чертополоха, посему она с давних пор вызывает ассоциации с терновым венцом Христа. Кроме того, есть легенда о восхождении Господа на Голгофу: в ней щегол садится на терновый венец и вырывает из него иголку, обагрив лицо Иисуса кровью. Так что на полотнах с Младенцем эта птица – символ страстей Христовых и в Его руках означает предвестие будущих страданий, когда Господь примет мученическую смерть и искупит грехи всего человечества.

Подобный сюжет можно встретить и в русской иконописи, только вместо щегла у нас изображают голубя. Первое появление на Руси «голубиной» иконы пришлось на конец XIV века. Согласно житиям святых, преподобный Арсений принес ее с Афона и поместил в основанном им же монастыре на острове Коневец. Здесь она получила название «Голубицкой» или «Коневской» и почиталась как чудотворная. К сожалению, до наших дней она дошла лишь в виде копии начала XVI века, но стала прототипом других русских икон. На ней младенец Иисус одной рукой держит голубя, связанного за ножки нитью, а конец нити у Него в другой руке. В ветхозаветные времена именно голубей, считавшихся чистыми птицами, приносили в жертву Богу; Христос же впоследствии стал новозаветной «совершенной жертвой». Так что здесь эта символика очевидна. Но откуда же на изображении появилась нитка? Скорее всего, связанная птица была уподоблена душе человека, привязанной ко греху. Иисус смотрит на нее, сострадает ей и более того – может ее освободить. Также нить напоминает нам о смирении и покорности, а в Евангелии Христос прямо говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем».

Икона Богоматери Голубицкой прославилась многими благодатными знамениями. Так, по дошедшим до нас свидетельствам, она дважды спасала Коневец от захвата шведами, и за ней прочно утвердилась слава покровительницы Ладоги.

В том же XIV веке произошло еще одно знаковое «птичье» событие, отраженное впоследствии на иконах и связанное на сей раз с преподобным Сергием Радонежским. В житии святого описан момент, когда однажды вечером отец Сергий, живший в то время в основанном им Троицком монастыре, молился о своих братьях-монахах. Внезапно чей-то голос позвал его по имени. Преподобный удивился и вышел на поляну перед кельей, чтобы посмотреть, кому он понадобился. Неожиданно все озарилось ярким светом, и снова раздался голос: «Сергий! Ты молишься о своих чадах, и Господь принял твою молитву». Преподобный оглянулся и увидел удивительных птиц, летавших вокруг него и по всему монастырю. Голос же произнес: «Так же, как и виденные тобою стаи птиц, будут многочисленны твои ученики, и после тебя они не оскудеют, если только захотят последовать твоим стопам». И это пророчество сбылось: последователи Сергия Радонежского разлетелись по миру, основав много известных монашеских обителей и таким образом объединив все уголки Руси в единое духовное пространство.

Возвращаясь в наши дни… Прилет птиц всеми воспринимается по-разному: суеверные люди или боятся этого, или, наоборот, радуются, люди верующие относятся спокойно, могут вспомнить строки из Писания или случаи из жизни святых людей. Я же задумался об этом совсем недавно, как раз тогда, когда узнал про Людмилу и ее встречу с голубем в Даниловском монастыре.

Точно так же, как она, недавно я оказался на распутье, не зная, что делать. Состояние и моральное, и физическое у меня было очень тяжелым. Я молился, просил у Господа ответа, но он не приходил – никакой отдачи, ни знака, ничего. Сам-то я всегда всех убеждал, что нельзя сдаваться, напоминал слова из Евангелия: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Мы все теоретически знаем это, но либо не исполняем, как должно, либо сами не до конца верим.

И вот в такой момент мы вместе с моим средним сыном и его товарищем по случаю оказались в Самарской области. Я помню тот день очень хорошо.

Мы стоим на поле за городом. Ноябрь, солнце, прозрачное голубое небо. И тут видим – летят вороны. Один ворон пролетел, другой… Я замер, смотрю в небеса, и снова летит ворон. Сам не знаю почему, я говорю: «Господи, вот птица божия… Я каждый день молюсь, но никаких знаков не вижу, не чувствую ничего. Наверное, по немощи своей, потому что вера слаба. Но птица, она же ближе к Богу, чем мы. Подай мне знак!»

И вдруг прямо надо мной высоко-высоко в небе останавливается ворон и делает круг, затем второй, третий… А я гляжу на это, открыв рот. Три круга – и птица улетает дальше. Подбегает ко мне мой сын, спрашивает: «Пап, что это сейчас было? Почему ворон кружил над тобой?» Я стою, не знаю, что сказать. В принципе, вороны просто так никогда не кружат над человеком; разве только в песнях и былинах, да и то случайно. Но здесь… Неужели это из-за того, что я дерзнул и попросил Бога дать мне знак?

Из Самары домой я вернулся весь в смятенных чувствах. И тут же принялся рассказывать эту историю жене. «Представляешь, – говорю, – вот такое произошло: стоял, думал про эти знамения, про птиц, и тут ворон прокружил надо мной». Светлана молча взглянула на меня и протянула книгу, которую как раз держала в руке. Я смотрю, а это автобиография Анны Семак, жены Сергея Семака, нашего известного футболиста, ныне тренера «Зенита». Называется она «Близость».

Я поднял на Светлану удивленный взгляд, и жена рассказала, что в этой книге Анна описывает, как она, девочка, выросшая в семье диакона, шла к Богу; и есть там отдельный эпизод про птиц, про то, как во́роны тоже однажды подали ей знак. Анна пишет, что тогда увидела в них Божьих посланников. Тут я как стоял, так и сел. То есть со мной в Самаре произошла эта ситуация с вороном, и ровно в это же время моя жена читала эпизод про воронов, посланников Господних, в книге Анны Семак. Светлана посмотрела на меня, такого растерянного, и улыбнулась. Улыбнулся и я.

Было ли это простым совпадением, я не могу сказать. Но вся эта ситуация дала большую пищу для размышлений. И отныне слова «ищите и обрящете» стали мне ближе и понятнее.

«Чайка» Лариса

Время искать, и время терять…

Время войне, и время миру.

Книга Екклесиаста, 3:6, 8

В силу занятий и рода деятельности мне часто везет на встречи с интересными личностями. Будучи ведущим программы на телеканале «Спас», я уже успел побеседовать с известными музыкантами, актерами или непубличными, но не менее глубокими людьми и послушать их истории, в том или ином аспекте затрагивающие духовные вопросы. Так, например, мне посчастливилось разговаривать с замечательной женщиной, народной артисткой России Ларисой Анатольевной Лужиной. О ней можно было бы написать отдельную книгу – настолько разносторонний человек с удивительной судьбой. Здесь я попробую немного поделиться тем, что она рассказала, тем более что и в ее жизни был момент, связанный с птицей, обратившейся своеобразной Божьей посланницей.

Детство Ларисы пришлось на годы Великой Отечественной войны и не менее тяжелое послевоенное время. Первый раз ее мать, Евгения Адольфовна, вышла замуж очень рано, в шестнадцать, и в этом браке родила дочку Люсю. Однако союз оказался совсем недолговечным, а чуть позже девушка встретила Анатолия Лужина. У Толи в тот момент уже имелась невеста, но, увидев Женю, он влюбился без памяти и женился на ней вопреки давлению своей семьи. Вскоре на свет появилась их дочь Ларочка. Потом молодые смеялись, что, мол, это семейная традиция: отец Анатолия так же в свое время, встретив будущую бабушку Ларисы, совсем потерял от нее голову и даже писал прошение Николаю II, чтобы ему разрешили быть вместе с любимой.

Но счастье Толи и Жени было недолгим. Ларисе едва исполнилось два с половиной годика, когда началась война. Анатолий, моряк торгового флота и штурман дальнего плавания, пошел ополченцем защищать кронштадтскую батарею «Серая лошадь». В 1942 году его ранило, и товарищи привезли его из Кронштадта домой на долечивание. Евгения долго выхаживала Толю, но все-таки он умер, причем не столько от ран, сколько от истощения. Ему тогда было всего двадцать семь лет. Сама едва держась на ногах, юная женщина кое-как зашила тело мужа в одеяло и вытащила на улицу. Те первые два года блокады были самые страшные, с их неизвестностью, голодом и жуткими морозами; никаких отдельных похорон не предусматривалось, просто подъезжал грузовик и забирал покойников из дома. Так что Анатолия вместе с другими умершими погрузили в кузов и увезли. Куда, мама Ларисы точно не знала, лишь предполагала, что в общую могилу на Пискаревском кладбище.

Вернувшись в квартиру, Женя как во сне начала прибирать постель, с которой в последние дни Толя уже не вставал, и, подняв подушку, вдруг увидела – все кусочки хлеба, которыми она его пыталась накормить, лежат там. Девушка едва смогла сдержать слезы: оказывается, он оставлял хлеб для дочек и жены, чтобы хоть как-то спасти их. Лариса, кстати, до сих пор считает, что жива только благодаря этим кусочкам и милосердию Господа.

Целыми днями Евгения трудилась на заводе «Красный треугольник», чтобы заработать свою пайку – 125 г хлеба в день. Люсе и Ларе приходилось оставаться одним; когда завывали сирены, девочки, боясь идти в подвал-бомбоубежище по страшным темным лестницам, прятались от бомбежек под кроватью. И все же старшая сестренка блокаду не пережила: ей на тот момент уже исполнилось шесть, растущий организм требовал больше еды, а взять ее было неоткуда.

Погибла при налете и бабушка Ларисы. Они с Женей пошли на улицу, чтобы поискать какие-нибудь дрова для обогрева, и как раз раздался сигнал воздушной тревоги. Бабушка, едва услышала свист, крикнула дочери «ложись!», нырнула вниз, Женя – за ней. Рядом, на соседский дом упала бомба, один осколок залетел во двор… Когда все закончилось, Женя поднялась, ее мать – нет.

Но вот наконец долгожданный прорыв блокады! По «Дороге жизни» Ларису с матерью вывезли первым же эшелоном и эвакуировали в Сибирь в город Ленинск-Кузнецк. Товарные вагоны были набиты под завязку, однако никто не жаловался, все мечтали вырваться на свободу. Впрочем, судьба эвакуированных оставалась неизвестной до самого конца. На некоторых станциях поезд останавливался, из вагона высаживали часть людей, к ним подходили местные жители и разбирали их по своим домам и квартирам. В Ленинск-Кузнецке вышли Евгения с Ларой и еще несколько человек. Забрали всех, а они остались одни на перроне, никто их не позвал. Конечно, в основном брали тех, от кого могла быть польза в хозяйстве. А какая особая польза от истощенной женщины с крошечным ребенком?

Поезд уже ушел, а они все стояли и стояли… И тут к ним подошла женщина – как они позже узнали, звали ее тетя Наташа, – встала и говорит: «Пойдемте к нам». Потом уже она рассказывала: «Я смотрю, девочка с большими глазами, полными слез, переминается с ноги на ногу и мама ее… худенькие обе. И так стало жалко». Сейчас Лариса думает, что это сам Господь Бог подсказал тогда Наталье сжалиться над ними. И хотя тетя Наташа с дочкой жили очень бедно, однако все-таки забрали Евгению и ее маленькую дочь к себе, так что они тоже оказались в руках хороших, добрых людей. Ютиться, правда, пришлось в землянке для хранения овощей, хозяйка дала им буржуйку и нашла кое-какую одежду, Лариса вспоминает, что ей досталось «пальто» – пиджак мужа тети Наташи.

В сорок пятом году Лара с мамой вернулись обратно в Ленинград, но их квартира оказалась занята другими людьми, так что ничего не оставалось, как уехать к родственникам в Таллин. Там им на двоих выделили комнатушку площадью в шесть квадратов; у Ларисы даже не было кровати, она спала на стульях, приставленных друг к другу.

Школьные годы Лары прошли в Эстонии. Несмотря на то, что на дворе были советские времена, отличавшиеся завидным безбожием, девочка сохраняла в душе веру, пусть слабую, детскую, но, как она потом однажды призналась, «это было в крови». Лариса часто вспоминает Казанскую церковь Божьей Матери, которая находилась рядом с их домом, и как они, школьники, бегали туда: не только из любопытства, а еще потому, что хотелось прикоснуться к неизведанному. Помнит она и старинные иконы, чудом сохранившиеся в храме. В беседе со мной Лариса упоминала, что особенно интересно было попасть на какой-нибудь церковный праздник и причастие, и с легким смехом рассказывала, как они с друзьями принимали благословение, потом бежали обратно, вставали в хвост очереди и снова подходили к батюшке. Тот улыбался – он их, конечно, узнавал, но не гонял. Крестилась она уже много-много позже, но до сих пор сохраняет трепетное, святое чувство по отношению к иконам и вот к этому батюшке, который их тогда пригрел.

Примерно в то же время Лариса всерьез увлеклась театром, записавшись в драмкружок, а после окончания школы решила ехать в Ленинград, поступать в театральный. Однако сразу это сделать не получилось – конкуренция за места была слишком высока. Вернувшись в Таллин, девушка устроилась на работу, в частности успела потрудиться на кондитерской фабрике, но затем перешла в Дом моделей, и там Ларису наконец заметили – позвали на съемочную площадку, дав в одном из фильмов роль второго плана. Потом был долгожданный ВГИК и начало кинокарьеры; спустя несколько кинокартин с участием Ларисы на молодую актрису обратили внимание уже и зрители.

Одним из знаковых моментов стала для нее «Вертикаль», после выхода этого фильма Лариса оказалась востребованной как никогда. Кроме того, на съемках они подружились с Владимиром Высоцким, и тот даже посвятил ей песню. Правда, на взгляд актрисы, несколько легкомысленную, и все же вспомнить такое приятно! «Куда мне до неё – она была в Париже, И я вчера узнал – не только в нём одном!»[1]1
  Высоцкий В. Она была в Париже.


[Закрыть]

Еще одна история, о которой Лариса всегда рассказывает с теплотой, это съемки фильма «Так начинается легенда», где ей предложили роль матери Юрия Гагарина. Чтобы достоверно сыграть Анну Тимофеевну, актриса лично поехала к ней в Гжатск и долго общалась, проникаясь духом этой скромной крестьянской женщины, запоминая ее манеру говорить и двигаться. Говоря о Юре, Анна Тимофеевна не могла сдержать слез, но ее рассказы были очень ценны, и кое-что из них впоследствии даже вошло в фильм.

Личная жизнь у Ларисы складывалась по-разному, было несколько браков, но одним из самых главных чудес она считает рождение сына Паши. Незадолго до того ей сделали операцию и сказали, что детей может и не быть. Но судьбе и этого показалось мало: чуть позже актриса попала в больницу с микроинсультом, и доктор-невропатолог Александр Талантов, поставивший ее на ноги, предупредил, что рожать опасно из-за огромного перенапряжения организма. Однако он вполне оправдывал свою фамилию и действительно был талантливым врачом, так что, когда узнал, что Лариса в положении и очень хочет родить, ведь, возможно, это для нее единственный шанс иметь детей, то сказал: «Беру ответственность на себя, пусть рожает». В те дни Лариса молилась Господу, святой Матронушке Московской и, как ленинградка, – конечно, блаженной Ксении Петербургской, в которых неизменно верила. И они ей помогли! Несмотря на все плохие прогнозы, она сумела родить долгожданного здорового ребенка. Все прошло благополучно и легко именно благодаря ее непрестанным молитвам и вере.

«Я очень благодарна Господу Богу, – сказала мне Лариса Анатольевна в нашей беседе. – А больше всего благодарна, что у меня есть один-единственный сын, но зато трое внуков… Если бы сейчас не было сына, это оказалось бы ужасно. Было бы очень больно жить на этой земле, потому что все-таки без детей очень сложно». Я согласился с ней и ответил, что она стольких близких потеряла во время войны, наверное, Господь решил, что у нее должен быть ребенок, затем – много внуков и, дай Небеса, правнуков.

Еще одно чудо в жизни Ларисы произошло, когда ее сына забрали в армию. В то время многих юношей отправляли в Афганистан, на войну. Едва его посадили в автобус, она, ужасно волнуясь, побежала в ближайшую церковь. Стоит, молится, плачет… К ней подходит местный батюшка, говорит:

– Из-за чего вы так переживаете?

Она сквозь слезы:

– Боюсь за сына! Забрали в армию, а я так хочу, чтобы он вернулся здоровым, целым.

Батюшка наклонил голову, спрашивает:

– Вы крещеная?

– Нет.

И в этот же день он окрестил ее. Через принятие Таинства Святого Крещения Лариса обрела новую силу и еще более прочную веру. После этого, окрыленная и утешенная, она с удвоенной силой начала молиться Богу, чтобы ее сын не попал на передовую и остался жив. Слишком уж много потерь было в ее жизни, чтобы она смогла пережить еще и эту. И действительно, все сложилось хорошо! Чуть позже Лариса получила от сына весточку, мол, жив-здоров, спокойно служит в Самаре.

Жизнь шла дальше: театр, съемки, заботы о сыне, потом о внуках… Но все эти годы Ларису Анатольевну не оставляла мысль найти могилу своего отца, погибшего в Ленинграде. Она пыталась как-то разузнать о нем, искала людей, которые могли что-то знать про это, часто сама приходила на Пискаревское кладбище – ее мама думала, что муж Толя похоронен именно там, хотя точно, конечно, никто не знал. Но все было тщетно.

Несколько лет назад один петербургский телевизионный канал решил сделать о Ларисе Анатольевне документальный фильм, и в какой-то момент съемок они отвезли ее на Пискаревское кладбище. Оператор снимал, как она идет к Вечному огню и могиле Неизвестного солдата, которая олицетворяла для нее место упокоения отца, но вдруг ее заметила какая-то женщина. Видимо, она узнала известную актрису, так как направилась прямо к ней, подойдя же, радостно воскликнула:

– Лариса Анатольевна, как приятно вас видеть! А что вы снимаете?

Та объяснила и добавила:

– У меня папа похоронен здесь, но я не знаю, в какой из братских могил.

Женщина, оказавшаяся администратором этого мемориала, задумчиво спросила:

– Какой год?

– Сорок второй, февраль месяц.

– Глядите, – сказала администратор, указывая вдаль, – вот Вечный огонь, а справа от него все захоронения января и февраля 1942 года.

Лариса только хотела повернуться в ту сторону, подняла глаза, смотрит – а над ней витает чайка. И не просто мимо пролетает, а кругами вьется над ней и покрикивает, словно зовет куда-то. Будто дождавшись ее взгляда, птица перестала кружить и полетела как раз в сторону братских могил. Актриса замерла на мгновение, подумала: «Лариса – это же “чайка” в переводе с греческого. И папа у меня – штурман дальнего плавания, тоже с водой связан. Неужели это он сам через птицу мне путь указывает?» И она как-то очень открыто, по-детски поверила, пошла за чайкой. Через некоторое время птица вдруг нырнула вниз камнем и опустилась на одну из братских могил. Лариса с трепетом приблизилась… Смотрит на табличку и глазам не верит: «Февраль 1942 года».

Все еще не в силах полностью осознать произошедшее, Лариса положила на могилу гвоздики, которые принесла с собой и еще раз взглянула на чайку. Та крикнула да взлетела, уносясь прочь, а на месте, где она сидела, остался живой цветок. Лариса поразилась: ведь только-только сошел снег, едва появился чернозем, ничего нет, ни росточка, ни травинки – и вдруг цветок. Вот тут она уже не выдержала всех переживаний и таких чудесных событий и расплакалась. А вслух только и произнесла: «Наверное, папа мой здесь похоронен». Так они и закончили эту странную, необычную съемку.

А через три дня раздается звонок по телефону – снова та самая женщина-администратор. Говорит: «Нашли вашего папу. Он захоронен именно в этой братской могиле. Анатолий Иванович Лужин».

В этот момент нашей беседы Лариса Анатольевна подняла на меня глаза и сказала: «Я была поражена. Для меня это до сих пор остается чудом. Так что я верю в чудеса. Война – это горе, потому что я ни разу не произнесла слова “папа”. Мне очень хотелось бы обнять его, прижаться к нему, у меня такого не было, война отняла это у меня, я не почувствовала отцовской любви, я не помню папу. Меня иногда спрашивают на встречах: подскажите, а что дети ели в блокаду? А мне не хочется даже рассказывать, говорю: лучше, чтобы вы никогда этого не знали, не чувствовали и не пережили того, что пережили дети блокадного Ленинграда. Это страшно. Война, которая разрушает то, что создал Бог, а хочется, чтобы все было наоборот, чтобы люди объединялись, чтобы люди любили друг друга, чтобы по-доброму друг к другу относились». И единственное, что я смог на это ответить, – аминь, что означает «да будет так».

История Ларисы Анатольевны дала серьезную пищу для размышлений. Прежде всего о войне. Для меня война – это полное отсутствие Бога, полное отсутствие любви. Только милосердием Господним можно было выжить в тех нечеловеческих условиях, в каких в сороковые годы оказалась маленькая Лара и еще миллионы людей в нашей стране. Слушая рассказ Ларисы, я вспоминал моего папу, который в девять лет стал узником концлагеря и чудом не погиб там, вернувшись весной 1945 года на Родину. А ведь в немецких концлагерях по официальным данным содержалось более пяти миллионов малолетних детей, и лишь каждый десятый остался в живых! Мой отец, деревенский смоленский мальчишка, выжил! Разве же это не Чудо?!

Господь наш Иисус Христос однажды сказал: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир». И недаром день победы в той великой войне пришелся на Светлую Пасхальную седмицу. Наша победа объединилась с победой Господа над смертью, над адом, потому что Он его упразднил и даровал нам жизнь вечную.

Ну и, конечно, птицы. Снова птицы. В который раз я встретился с историей, где одна из них стала надежной вестницей от Бога. Теперь я уже по себе знаю, что птицы могут дать тот знак, который ты ждешь от Господа, и такое случается отнюдь не редко. Вы же искали, молились – вот вам, пожалуйста, ответ. И главное теперь, не пропустить его в суете жизни, спрятавшись за скептицизмом или неверием.