Текст книги "Практикум по рекреационной дебилизации"

Павел Шейнин
Практикум по рекреационной дебилизации

1

– Пан Ярослав? Профессор Мрощак?

Адвокат приоткрыл дверь гостиничного номера. Разобранная кровать, скомканный ковёр и целая батарея рюмок на барной стойке не очень настраивали на встречу с большим учёным. Адвокат ещё раз сверился с цифрами на двери и, убедившись, что не ошибся, рассеянно подошел к бару. «Вот тебе и светило науки», – подумал он, подняв рюмку с какой-то пенящейся зеленоватой жидкостью.

– Не советую, – раздался голос за его спиной. – Это желудочный сок.

Чуть не выронив рюмку, адвокат обернулся. Перед ним стоял худощавый и лопоухий профессор Мрощак.

– Надеюсь, вы не против, что я в халате?

– Категорически против. Моя цель – чтобы вы были в шоколаде! – Адвокат поставил рюмку, шагнул навстречу хозяину и протянул руку. – Матвей Гречко, адвокат. Я буду представлять ваши интересы в суде.

– Гм, гм, – хмыкнул Мрощак, неохотно пожимая цепкую ладонь. – Я же просил Пчелинского, чтобы мне в защиту дали серьёзного человека. – Он говорил со смешным польским акцентом, из-за чего «л» звучало как английское «w»: «чеуовека».

– Обижаете, пан Ярослав. – Адвокат бесцеремонно прошёл к дивану, уселся и раскрыл портфель. Кивнув в сторону барной стойки, он добавил: – И вообще, уж кто бы говорил.

– Чтобы вы знали, юноша, я экспериментирую! – Профессор подошел к рюмке, поднял её и посмотрел на просвет. – Всего лишь триста штук на кубический сантиметр улучшают ферментацию на 25 %.

– Триста штук… молекул?

– Каких молекул? Наноботов!

– Ага, – неуверенно сказал адвокат и стал просматривать бумаги. – Странно, в материалах дела значатся генетические болезни. Ни слова об изжоге.

– Эй, как вас там? – крикнул профессор. – Гречко? Ну так вот, Гречко. Никакого отношения к суду эти опыты не имеют. Желудочные расстройства – просто моё хобби.

– И мое тоже в последнее время, – проворчал адвокат и погладил живот. – Ясно. Значит, пан Ярослав, это вы так развлекаетесь. Проводите эксперименты над собой.

– А что прикажете делать? Просиживать штаны, пока длится этот нелепый процесс?

– Так вы же сами его и начали! И потом, он сделал вас знаменитым. Все сегодня только и говорят что о» наноботах Мрощака».

Адвокат достал из портфеля газету и зачитал: «Фармацевтический гигант анонсировал выпуск временных дебилизаторов на основе технологии профессора Мрощака. Автор ноу-хау будет отстаивать свои интересы в суде».

– Вот он, итог моей тридцатилетней карьеры. – Профессор уселся на кровать с ногами и стал нервно теребить бороду.

– Нет ничего проще, чем положить конец пересудам. – Адвокат выложил на журнальный столик несколько папок. – Профессор, давайте к делу. Я приготовил всё необходимое для того, чтобы решить спор во внесудебном порядке.

Мрощак вскочил с кровати как ошпаренный.

– Что? Да как вы смеете? Я всю жизнь положил на то, чтобы дать людям с синдромом Дауна надежду, а эти балаганщики хотят сделать из наноботов посмешище? И я, Мрощак, пойду на попятный?

Гречко замахал руками.

– Протестую! Пан Ярослав, как «серьёзный чеуовек», призываю вас: давайте всё по порядку. Во-первых, ваше великое открытие никто не отменяет. Вне зависимости от исхода процесса право на клиническое использование генных наноботов останется за вами. Во-вторых, если бы вы по-хорошему договорились с «ГлаксоСмитКляйн», они бы вас озолотили! Вы только подумайте: это как выиграть сто грантов разом! Никто не будет ограничивать вашу… – адвокат покосился на барную стойку, – свободу творчества. Ну, и в-третьих: что это за слово такое – «балаганщики»? Ей-богу, это не по-русски.

Профессор расхаживал по номеру, иногда исчезая в ванной комнате. Фалды халата взлетали при каждом шаге.

– Вот именно, вот именно, что балаганщики. Вы же читали материалы дела? Кому они хотят продавать моих наноботов?

– Ну, обычным людям. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы…

Мрощак выхватил газету из-под носа адвоката и вскричал:

– Посетителям парков развлечений! Проклятым бездельникам!

– Ну, почему сразу бездельникам? Отдыхающим.

– Вот это место, полюбуйтесь. – Профессор почти уткнулся лбом в газету и сильно сощурился: – «ГлаксоСмитКляйн» уже заключило предварительный договор с крупнейшим оператором тематических парков «Санторини» на поставку наноботов Мрощака. Эксперты «Санторини» считают, что рынок рекреационной дебилизации… – тут Мрощак застонал, как от зубной боли, – …может достигать сотен миллионов евро в год». Вы слышали, Гречко? Рекреационной дебилизации…

– Согласен, термин неудачный.

– При чём тут термин? Это полная противоположность тому, ради чего я создал наноботов, понимаете? Я создал их, чтобы выборочно изменять кариотип пациентов с синдромом Дауна, чтобы выключать гены, тормозящие умственное развитие. А они хотят их включать! Им, видите ли, не хватает острых ощущений! – Тут профессор стал изображать ярмарочных зазывал: – «Почувствуйте себя в шкуре ребёнка-дауна! Никаких забот, никаких тревог! Первые десять минут – бесплатно!»

– Что-то мне трудно представить человека, который захочет таких острых ощущений…

– Вы болван, Гречко. Неужели вы не понимаете, что люди будут соглашаться на дебилизацию, потому что по окончании аттракциона их ждёт… гениализация! Когда ещё обычному человеку представится возможность внезапно почувствовать себя намного, намного умнее? И на это они хотят пустить наноботов! Это всё равно что построить настоящий функционирующий космодром в качестве декорации для рок-концерта.

Мрощак швырнул газету на стол перед адвокатом.

– И ведь надо же, какая ирония, – усмехнулся профессор. – По моей задумке генные роботы отключают лишнюю копию двадцать первой хромосомы. Полностью останавливают экспрессию генов, как будто никакой лишней хромосомы и нет. А эти воротилы научились так программировать наноботов, что они залезают в здоровый организм и повторно активируют гены на одной из копий хромосомы. Создается эффект, что этих копий не две, а три. По сути, на десять или двадцать минут в клетках появляется фантомная хромосома… И весь букет связанных с этим расстройств. Но ведь технология-то всё равно моя, только шиворот-навыворот!

Тут Мрощак заметил, что посетитель смотрит на него, как баран на новые ворота. Профессор закатил глаза.

– Матка боска[1]1
  Матерь Божья (польск.).


[Закрыть], я же просил Пчелинского дать мне адвоката, который хоть немного разбирается в генетике. – Он плюхнулся на кровать и накрылся одеялом с головой.

Адвокат задумался. Пролистав пару документов, он вдруг решительно встал и направился к двери.

– Эй, Гречко, вы что, уходите? – глухо спросил Мрощак из укрытия. – Свою макулатуру возьмите с собой. Никакого досудебного порядка.

– Пан Ярослав, – сказал адвокат, резко развернувшись у самой двери, – эти бумаги мне больше не нужны.

Профессор высунулся из-под одеяла и недоверчиво посмотрел на гостя.

– Придя сюда, я был убеждён, что ваши шансы в суде равны нулю. – Голос адвоката звучал торжественно. – Один-единственный умник против огромной корпорации… Но теперь я понимаю, что ошибался. Ваши слова произвели на меня большое впечатление. Здесь речь идёт уже не о защите интеллектуальной собственности. Здесь речь идёт о борьбе за научный прогресс!

Мрощак почесал подбородок.

– Послушайте, Гречко, вы серьёзно? Я уже стар для таких розыгрышей.

– Абсолютно серьёзно. Попомните моё слово, это дело пахнет прецедентом! Если нам удастся доказать общечеловеческую значимость вашего изобретения и принципиальную важность его клинического, и только клинического применения… Если присяжные откликнутся на ваши слова, как откликнулся я… Думаю, вместе мы заставим трепетать даже самих юристов «ГлаксоСмитКляйн»!

И адвокат во второй раз протянул руку профессору:

– Пан Ярослав, только что у вас появился новый единомышленник.

Мрощак неохотно встал с кровати и пожал руку.

– Главное, чтобы вы

...

конец ознакомительного фрагмента