Текст книги "Совака"

Поветрие

Валерка находился в необычном для него возбуждении.

– Когда меня дома не было, к отцу пришли какие-то три девки, им наш домашний адрес фирма дала, которую я рекламирую в интернете. Ну деньги они мне за это платят. Они же не знают, что это я страничку веду, их директор только с моим отцом общается. Так вот, пришли и спрашивают: «Где тот человек, который знает главную тайну мироздания?»

– Это ты, что ли, тот человек?

– Да подожди! Отец мой, сам знаешь, как разговаривает: у него только мат внятно получается, я-то привык, а девки все не так поняли. Хотя это он мне пересказал, что там было, – Валерка возбужденно размахивал руками.

– Что рассказал-то?

– В общем, он их на своем языке послать хотел, а получилось что-то вроде: «Пока бестолковке очко не прочистишь, она благодать не приемлет». Ну, там не «благодать», конечно, была. Девки в восторге сказали, что все поняли, и теперь он будет их наставником. Типа они хотят знать все тонкости его учения. Отец еле от них метлой отбился. Плевался, матерился, обещал им поливочным шлангом кишки промыть. С трудом за дверь вытолкал. Ну и мне попало, когда я домой пришел.

– Так! Тебе за что? – спросил я, запивая пивом Валеркин рассказ.

– Мы тут с вами про анусы и червяков в прошлый раз болтали, я и начал комментарии делать в таком стиле. Как сказать, анатомическом, что ли?

– Ну-ка, изобрази, – заинтересовался Денис.

– Включи комп, там все есть на страничке, – ответил Валерий.

Мы включил старенький компьютер, Денис с нетерпением помахивал открытой бутылкой пива. Наконец старая развалина загрузилась, я набрал продиктованный Валерой адрес. Высветилась страничка фирмы с рекламой, телефонами и описанием продукции.

– Ну и где?

– Зайди во вкладку «наши работы» и читай комментарии.

Открылась страничка с роликами. Их названия, надо сказать, были оригинальными: «кишечник вашего подъезда», «пищеварительная полость автомойки», «аппендикс мусоропровода», «сфинктер на выходе из метро», «подземный переход тошнит людьми».

– Это, что ли, твое творчество? – спросил удивленный Денис.

– Да, мое! – гордо произнес Валера. – Там комменты есть к видео, ты их читай. Девки эти из-за комментариев пришли, – проговорил раскрасневшийся Валерка.

Ниже каждого видео располагались обрывочные диалоги:

– Где тут сфинктер?

– Автор – сам анус.

– Это вас каждый день через кишки пропускают, а вечером вытуживают поближе к дому.

– Кто это написал – тот сам говно.

Или такой:

– Как не стать едой в большом городе?

– Не дай себя переварить!

– Автор – вонючее чмо.

– Если вы еда, то дайте кусочек.

– Хрен тебе.

– Сам не будь кишкой.

– Не перевари, да и не переварим будешь.

– И тебе не хворать.

Подобных невнятных грубых обрывков человеческого гавканья хватало под каждым видео.

– И где тут глубокая мысль о мироздании? – спросил Денис.

– Вы же не все прочитали, я там много чего писал. Наш прошлый разговор почти весь в комментариях своими словами изложил, – возразил Валерий.

– Но мы же ничего такого не говорили! А… Главное здесь то, что это было сказано «своими словами». Ты, видать, развил мысль, и твоя трактовка нехило зацепила этих девушек, – догадался Денис.

– Что же теперь делать? Они же к отцу продолжат приставать, – попросил совета наш друг.

– Валер, повесь камеру и запиши, что они от него хотят, чтобы не со слов твоего отца пытаться понять суть вопроса, а из первоисточника, так сказать, информацию получить.

Валерка кивнул и сказал:

– Ладно, попробую. Кстати, Мишка вторую неделю на звонки не отвечает и не перезванивает. Что делать будем?

– Заотдыхался, наверное, скоро объявится, а пока можно попробовать сумасшедшего Володьку на пару бутылок пива затащить на чердак. Пусть хоть расскажет, зачем он со светофором обнимается на переходе и что потом в кустах рядом делает, – усмехнулся Денис.

Так за разговорами прошло время, пора было расходиться и возвращаться к привычной жизни, вовсе не такой интересной, какой она казалась при обсуждении с друзьями.

Шишкина осень

 
Начало
 

Прибыв к месту назначения, Михаил осмотрелся. Старый дом выглядел пригодным для жилья, нужно было лишь слегка подлатать крышу и заменить пару досок на крыльце. Заросший бурьяном двор-сад простирался метров на пятьдесят во все стороны от избы. По левую руку в кустах прятался соседский дом, как будто выполненный под копирку, но более ухоженный, даже перила на крыльце блестели свежей зеленой краской. За домами располагался редкий лесок. По правую руку и со стороны дороги участок был огорожен наполовину сгнившим забором. Чуть дальше за этим ограждением чернела еще одна такая же одноэтажная избушка, но вид у нее был абсолютно заброшенный. За спиной у Михаила оставалась единственная в деревне кривая дорога, по которой он, собственно, и пришел с остановки автобуса.

Молодой человек получил этот дом в наследство от деда еще в прошлом году, но работа не пускала хорошенько познакомиться с новым владением. Только сейчас, попав под сокращение штата, у него появилось время, чтобы навестить свое хозяйство. Это была прекрасная возможность немного сбавить темп, отдохнуть перед новым этапом жизненного пути, который должен был вместить в себя безоблачную семейную жизнь, радужные перспективы обзавестись потомством, интересную работу и успешную карьеру.

Где-то в глубине сознания он допускал возможность плюнуть на все и стать деревенским жителем, но это больше походило на нелепую фантазию, не имеющую под собой основания. Он привык работать и чувствовал себя неуютно, если ему вдруг оказывалось не нужно ходить по утрам в офис и осуществлять какие-то привычные манипуляции.

Он уже разместил резюме на специальных сайтах, и даже начали поступать звонки с приглашениями пройти собеседование. Самым важным было то, что Михаил со своей подругой Катей договорились через три недели ехать в загс, подавать заявление. Невеста была девушкой с амбициями, ей нужно было завершить пару проектов на работе, и только потом она смогла бы определиться с датами медового месяца. Молодой же человек не был обременен какими-либо серьезными обязательствами.

В свои неполные двадцать девять лет Михаил имел маленький животик, лысеющую голову, небольшой кредит в банке и уверенность в светлом будущем. Вообще-то, полученный в наследство дом он планировал продать, закрыть кредит, а остатки денег пустить на обустройство семейной жизни, которая приближалась с каждым летним днем, как долгожданная золотая осень.

Часть своих вещей из городской квартиры, которую он делил со старшей сестрой, Михаил уже перевез к Кате. Счастью сестры не было предела, она радовалась тому, что брат скоро съедет, и тешила себя надеждой, что в свободной квартире ее шансы наладить-таки личную жизнь значительно увеличатся. Хотя прежде дома ее не бывало неделями: то она к кому-то переезжала жить, то уезжала на курорт – но свое пространство в квартире она оберегала ревностно. Сейчас, имея в своем распоряжении полностью свободную жилплощадь, она была уверена, что уж теперь точно захомутает себе какого-нибудь женишка.

Михаил тем временем, убедив Катю, что ему перед поиском новой работы и предстоящими семейными обязанностями просто необходима смена обстановки, сбежал в деревню. Он надеялся, что ближайшие пару недель его никто не побеспокоит, и ему наконец удастся сделать маленький перерывчик в городском ритме жизни. Он планировал хотя бы дней пять провести на свежем воздухе, расслабиться, отвлечься от бесконечной суеты, к тому же стояла солнечная теплая погода. Август близился к концу.

 
Первый день
 

Внутри дома пахло плесенью, толстый слой пыли лежал на мебели и подоконниках.

– Да, – подумал Михаил, – прежде чем выставлять имение на продажу, надо будет завести сюда Катерину, чтобы прибралась немного.

Он достал из рюкзака бутылку водки, консервы и хлеб.

– А сейчас мы справим новоселье! – радостно обратился он к себе.

Михаил постелил заранее прихваченную из города скатерть на грязный стол. Отыскав рюмку и нож в пыльном шкафу, он углом скатерти протер посуду, отрезал хлеб, открыл баночку консервов и, сосредоточенно пыхтя, наполнил рюмку водкой. Оглядевшись вокруг, он присел на самодельный топчан, стоящий возле стола, поднял стопку, вздохнул и выпил.

Пока он закусывал, ему показалось, что в окне рядом с дверью промелькнула тень, но не стал заострять на этом внимание. Потом вдруг услышал, что кто-то потоптался на крыльце, кашлянул и чем-то скрипнул. Михаил решил, что пора знакомиться с соседями. Он широко распахнул входную дверь и хотел было громко сказать: «Видать, хороший человек, раз к столу пожаловал!» – но осекся: на пороге никого не было. Он огляделся – тишина, только где-то за домом раздавалась птичья перекличка.

Будучи в полной уверенности, что за дверью только что кто-то был, молодой человек решил обойти дом.

Вплотную к стенам росли крапива и какие-то кусты. Идти было не очень удобно, поэтому Михаил смотрел больше под ноги, а не по сторонам. Повернув за угол дома, он увидел пристроенный к стене ветхий сарай, покосившаяся дверь которого была приоткрыта. Перешагивая кусты, он пробрался до двери и заглянул внутрь. Благодаря лучикам, струящимся через дырявую крышу чуланчика, виднелись старые инструменты, допотопный садовый инвентарь, самодельная лестница, коробки с ржавыми кривыми гвоздями, какие-то кулечки и свертки. Вдруг он услышал, как хлопнула входная дверь в дом.

Бросив осматривать хлам, Михаил развернулся и уже почти бегом припустился обратно. То ли от волнения, то ли от быстрой ходьбы у него слегка перехватило дыхание. Дома он обнаружил, что, вроде как, уменьшилось количество водки в бутылке, а закуску, кажется, кто-то пощипал. Все остальные вещи были не тронуты.

Михаил отдышался. Он почувствовал прилив возмущения, плавно сменяющийся растерянностью. На кухне и в двух комнатенках, как следовало ожидать, никого не было. С нарастающим беспокойством молодой человек достал из рюкзака ключи, сунул перочинный нож в задний карман штанов и, тщательно заперев входную дверь снаружи, пошел искать непрошеного гостя по горячим следам.

За порогом на гравийной дорожке, ведущей от крыльца до калитки на улицу, виднелась чуть помятая жидкая растительность, еще была протоптанная им же самим тропа до сарая. Никаких других следов не наблюдалось, да и спрятаться тут было негде. Михаил решительно направился к калитке.

На кривой деревенской улице было тихо, где-то очень далеко, за холмом, залаяла собака, больше не было ни души. В глаза ласково светило солнышко, и приходилось щуриться.

В соседнем дворе, где стоял дом с покрашенным крыльцом, скрипнула дверь. Он осторожно двинулся на звук, стараясь не нарушать картинную идиллию, которую представляла собой тихая деревенская улочка. Было даже странно, что здесь, в таком романтическом захолустье, могут быть жулики.

Вдруг открылась калитка в заборе на противоположной стороне дороги, и прямо на Михаила бросился худой с длинными слипшимися волосами мужчина. Не добежав двух метров до остолбеневшего молодого человека, незнакомец оступился, упал навзничь и замер.

– Вы в порядке? – испуганно поинтересовался Михаил.

Тут он вновь услышал звук хлопнувшей двери на том участке, к которому направлялся. Подумав, что если его увидят спокойно стоящим над распростертым на земле человеком, то обвинят в избиении или, по крайней мере, в неоказании помощи, он присел на корточки и похлопал лежащего по плечу.

– Я могу вам помочь? – осторожно спросил Михаил.

– Никогда не ходи там, это в твоих же интересах, – корчась на земле, ответил мужчина.

– Хорошо, не буду. Вам помочь?

– Да, помоги мне сесть. Меня зовут Слава.

Поддерживая за локоть и приподнимая этого странного человека, Михаил ощутил запах спиртного, но так и не понял, пахло от мужчины или от него самого.

Слава продолжал:

– Видишь? Провода низко висят. Столб наклонился, в любой момент может упасть. Как только провод дотянется до земли, то все живое вокруг выжжет! И тебя может убить электричеством. Все нормальные люди ходят по другую сторону улицы. Понял?! Ты вообще кто?

– Я Михаил, внук Александра Шишкина, он в конце прошлого года умер. Вот приехал проведать хозяйство, – сказал молодой человек, махнув рукой в сторону своего дома.

– А, наследничек приехал. И сразу под провода полез! Так ведь твой дед от этого и помер, что его током постоянно било, он сам рассказывал. Ложку берет – его током шарахает, в огороде копается – его опять электричеством херачит. А когда его мертвого в доме нашли, то он крепко в руках сжимал ведро, а руки-то все черные, и шерстью паленой вокруг воняло.

– Так вы меня спасать бросились?! Тогда могу вас отблагодарить, – Михаил показал Славе сжатую ладонь с оттопыренными большим пальцем и мизинцем. – Рюмочку? За знакомство, не желаете?

– Нет, спасибо, я уже, так сказать, того. Хотя… Одну можно, если за знакомство.

Пока шли обратно в дом, Михаил заметил, что Слава слегка прихрамывал. На вид ему было лет сорок пять, выглядел он как обычный забулдыга. Молодой человек думал про себя:

– Знакомиться с местными все-таки надо, вдруг что-то попросить придется, крыльцо отремонтировать, например, или крышу.

Повозившись со старым замком, новый хозяин дома открыл дверь и пропустил гостя вперед. Видно было, что Слава бывал здесь не раз и чувствовал себя как дома. Он по-свойски уселся на топчан возле стола и принялся изучать этикетку на бутылке водки. Михаил тем временем резал хлеб и открывал еще одну банку с консервами.

– Ты сильно не суетись, я одну рюмку выпью и пойду, – сказал гость.

– А вот, кстати, то самое ведро стоит, с которым твой дед умер, – он показал пальцем на замызганную жестянку, стоящую рядом с дверью под выключателем, – ты уж будь поосторожнее с ведрами и проводами, пожалуйста!

Слава не собирался уходить, пока бутылка не опустела, зато рассказал много чего интересного и полезного, что могло помочь при продаже дома, да и просто в общении с местными жителями.

Как оказалось, в деревне всего двенадцать хозяйств. Единственный новый дом построил два года назад некий Толя, который не живет здесь постоянно, но приезжает в отпуск и иногда по выходным. Слава почему-то не любил Толю. Из местных живут здесь постоянно только четыре человека: Борис, Марат, Виктор и сам Слава. В остальных домах или никто не живет совсем, или бывает редко. Три дома выставлены на продажу, но хозяева слишком много просят, и потому покупатели не особо торопятся расставаться с деньгами.

Из пьяных речей Славы можно было понять, что все – полные придурки, кроме него одного. Зато он и мастер на все руки, и местный герой-любовник, и чудо-рассказчик, да и вообще весьма приятный человек. Михаилу сказочно повезло, что он встретил в первый же день такого молодца.

Гость продолжал болтать, гостеприимный хозяин слушал и делал свои выводы. Он понял, что Слава, скорее всего, не мог быть тем жуликом, который навестил его с утра. Во-первых, Слава хромой, и потому вряд ли он сумел бы так быстро испариться с крыльца. Во-вторых, он рассказал, что, прежде чем встретить Михаила на улице, трапезничал и при этом потреблял самогон. А вот выбежал он на улицу, потому что хотел то ли прогнать, то ли поймать какую-то птичку, но этому помешал Михаил.

Повод для внезапного появления на улице был какой-то надуманный, но что возьмешь с деревенского пьяницы, у его поступков могут быть самые неожиданные мотивы.

Уходил гость домой, когда уже начало темнеть. Хромая к выходу, он споткнулся о ведро, стоявшее возле двери, обматерился и сказал на прощанье:

– Будь осторожней с проводами, особенно избегай электросварки.

После чего алкоголик растворился в деревенском сумраке.

В доме стало совсем темно и тихо, пора было готовиться ко сну. Мысли о таинственном дневном посетителе, который хлопал дверью, уже оставили Михаила. Он щелкнул электрическим выключателем, деревенскую кухню озарил тусклый желтый свет. Запахло паленой шерстью.

 
Первая ночь
 

Дом Шишкина изнутри представлял собой три отдельных помещения. Кухня-столовая, совмещенная с прихожей, где только что выпивали за знакомство Михаил со Славой, была самым большим пространством. Две маленьких комнаты, по задумке неизвестного строителя, были индивидуальной территорией. В каждой стояли по две старые кровати и по паре тумбочек. Михаил выбрал себе для ночлега комнату попросторней, менее заставленную и, как ему показалось, более светлую. Застелил привезенное с собой постельное белье, выключил свет и улегся спать. По-детски свернувшись калачиком, он сразу уснул. Сказались долгая дорога и алкоголь.

Снилась ему Катя. На ней была маечка, плотно облегающая грудь, и очень тугие шортики. Катя шла в ярком солнечном свете за водой с двумя ведрами в руках и мило улыбалась. Рядом с ней шел Слава в костюме с галстуком-бабочкой, не хромой, аккуратно подстриженный, этакий галантный джентльмен. Он взял у девушки из рук пустое ведро, подбросил его вверх и начал пинать ногами в воздухе, не давая ему упасть. Тем временем у Кати стала чернеть рука, в которой было второе ведро. Приглядевшись, Михаил обнаружил, что чернотой оказались плотно примыкающие друг к другу, быстро растущие черные птичьи перья. Они внезапно воспламенились. Огонь перекинулся на одежду, и женская фигура превратилась в пылающий силуэт. Свет этого нестерпимо яркого пламени слепил Михаила, заставлял его плотнее сжимать веки и закрывать глаза рукой.

Он проснулся от того, что в глаза ему бил яркий свет. Луч от мощного фонарика светил в лицо со стороны окна. Кто-то стоял снаружи дома и, прислонив фонарь к стеклу, изучал помещение. Лучик света бегал по стенам, периодически останавливаясь на лице молодого человека. Михаил резко поднялся и сел на кровати, фонарик сразу выключился, стало темно.

Включив свет, молодой человек прошел на кухню, где проверил, закрыт ли замок на входной двери. Выходить в ночь и выяснять, кто светил фонарем, желания не было. Он налил в стакан питьевой воды из привезенной с собой бутылки и выпил ее. Натянул штаны, нашел свой перочинный нож, сунул его в карман. Возвращаться в комнату не хотелось, он понимал, что при включенном свете без занавесок его можно рассматривать как на витрине. Он расположился на топчане, который стоял за кухонным столом так, чтобы из окна с улицы его было не видно. Спать уже не хотелось, было не страшно, но как-то неуютно и беспокойно. Тишина на улице и в доме была настолько мертвой и гнетущей, что Михаилу казалось, будто он находится в каком-то тугом коконе из звукопоглощающей материи, причем его только начали заматывать, и виток за витком вырастает стена, отделяющая молодого человека от мира со светом и звуками.

Задремать удалось только тогда, когда за окном стало немного светать, зашелестели листья на слабом ветерке, и мрачная тьма на улице сменилась сереньким прохладным рассветом.

 
Второй день
 

– Итак, – подумал Михаил, – загородная жизнь полна сюрпризов, и не очень приятных. Задерживаться здесь надолго не стоит. Нужно притащить этого Славу, уговорить его за бутылку починить крышу, а там, где прогнили доски на крыльце, поменять их. Надо валить отсюда в город и как можно скорее.

Он нашел в рюкзаке сваренные Катей вкрутую яйца, съел их, запивая минералкой, и отметил, что к дому не подведена вода. Мало того, что мыть посуду или пол было нечем, не было возможности даже умыться или сполоснуть руки. Питьевая вода, привезенная из города в полуторалитровых бутылках, заканчивалась.

– Видимо, придется идти за водой к местному колодцу. Но где он находится? Так и сяк придется идти к Славе. И про воду узнаем, и про ремонт поговорим! – строил планы на день молодой человек.

Утренняя свежесть постепенно отступала. Теплый ветерок шевелил первые желтеющие листочки, а там, куда попадали солнечные лучи, становилось тепло и уютно. Выйдя на улицу, Михаил почувствовал, что остатки ночной тревоги и тоски покинули его. Снова на душе стало спокойно. Шагая по дороге к дому Славы, он вновь ощутил умиротворение и притягательную прелесть загородной деревенской жизни.

– А все-таки, красота какая и спокойствие!

На заборах и темных стенах домов играли солнечные блики, и деревенька казалась раритетным памятником, сохранившим очарование и уют прежнего неторопливого быта. Почти физически ощущалось, как замирало время. Ветерок стихал в изгибах кривой улицы, и даже крошечный паучок, хотевший куда-то улететь на обрывке паутины, неподвижно парил на одном месте. Никто никуда не спешил, и время тоже решило замедлить свой ход. Михаилу казалось, что он неестественно медленно переставляет ноги, почти попадая в ритм местных неторопливых колебаний.

Тихонько, опасаясь скрипнуть петлями, Михаил открыл калитку и прошел внутрь Славиного двора. Стоящая во дворе хибара была очередной копией дома Михаила, разве что отличалась большим количеством небрежно смонтированных заплат. Где-то виднелись куски вставленных досок, а вся рубероидная крыша была латана-перелатана, причем материал для ремонта использовался самый разный, потому кровля выглядела пестрой и разноцветной.

Судя по тому, что из дома был слышен звук работающего телевизора, хозяин уже не спал. Михаил постучал в дверь. Через какое-то время открыл Слава, он был в одних трусах. Выглядел он для своего возраста подтянутым, на животе не было лишнего жира, можно сказать, что мужичок был довольно жилистым. Только лицо его было какое-то сморщенное, побитое жизнью, казалось, что оно не соответствует возрасту тела своего обладателя.

– Слушай, у тебя еще водка есть? – спросил Слава, вместо «здравствуйте».

– Нет, я только одну бутылку привез, тащить на себе от автобусной остановки ящик не хотелось, – усмехнулся Михаил, – кто же знал, что здесь будут страждущие.

– Ладно, значит, наверное, у тебя есть деньги. В двух километрах отсюда другая деревня, там больше жилых домов, есть газ, бабы и магазинчик. Продавщица Валя (для тебя – тетя Валя) гонит самогон. Лучше твоей водки, да и стоит он в два раза дешевле. Сходи, а. Купи, я-то хромой, и после твоего пойла башка трещит.

– Да мне вроде не надо ни водки, ни самогона. Ты лучше скажи, где тут воды набрать.

– Питьевая вода есть только у Бориса и Толика, остальные собирают ту воду, которая стекает с крыш, потом фильтруют, а для полива есть заросший пруд в конце улицы. Хочешь, дам насос и шланг, только сначала надо похмелиться.

Михаил не был готов к экспедиции в другую деревню, но настойчивость Славы и его согласие сотрудничать убедили молодого человека в том, что за выпивку он сможет быстро договориться с этим соседом о чем угодно.

– Хорошо, я схожу за водкой, но поливать мне ничего не надо. Ты лучше добудь мне литров пять питьевой воды и посмотри, что можно сделать с моими крыльцом и крышей. Потом вместе прикинем фронт работ. Идет?

Слава поморщился и сказал:

– Иди уже, и так понятно, что там делать… Ладно, посмотрю.

Погода была великолепная. Михаил взял телефон и рюкзак, предварительно все из него вытряхнув, одел бейсболку, спортивное трико и, не застегивая летнюю рубашку, выдвинулся в соседнюю деревню.

Он обошел заросший пруд и, миновав последний дом, поднялся на небольшой холм. С его вершины открылись заросшие кустарником брошенные поля и примыкающая к сосновому лесу еще одна деревенька. Она состояла из более приличных домишек и по числу их была явно больше. Слышались задорные посвистывания рассекающих небо стрижей и стрекот кузнечиков. Спускаясь с холма, Михаил заприметил надвигающуюся с востока мрачную тучу. Ветер сменился, он стал сильнее и холоднее, чем утренние теплые сквознячки. Туча была далеко, и непонятно еще, в какую сторону она будет двигаться. Настроение Михаилу легкая смена погоды не испортила.

Всего путь до соседней деревни занял около получаса прогулочным шагом. Магазин нашелся сразу. На одном из не выделяющихся ничем домов, прямо на фронтоне, были прибиты огромные вырезанные из фанеры цифры «2» и «4». Видимо, это означало, что заведение открыто 24 часа в сутки. Рядом с этим домом стоял встроенный в забор сарай с дверью на улицу. На двери краской было написано «Стучите». Михаил стучал минут пять, пока не услышал, как кто-то открывает дверь в помещение со стороны двора.

Наконец щелкнула задвижка, и Михаила впустили в магазин, где на самодельных полках стояли консервы, спиртное, сигареты, а также небольшой ассортимент круп и макаронных изделий.

Михаил сразу перешел к делу.

– Мне Слава сказал, что тут у тети Вали можно купить самогон, я бы взял пару поллитровок.

– А кто вам сказал, что я – тетя Валя и торгую самогоном? Вот водка есть. Берите ее, – отвечала приятной внешности женщина средних лет с грустными глазами и волнующим тембром голоса.

Михаил сразу покорился ее скромному обаянию. Он даже пожалел, что так небрежно начал разговор. Просить самогон он больше не стал. Взял две бутылки водки, пару банок консервов, три бутылки с водой, на тот случай, если Слава не выполнит задание и не сможет добыть чистой воды. Загрузив покупки в рюкзак, он собрался взвалить все это на плечи, как в кармане заверещал телефон, звонила Катя.

Мелодия телефона показалась голосом из другого мира. Почти за сутки, насыщенные непривычными событиями, Михаил настолько погрузился в новую жизнь, что даже вздрогнул. Катя слегка наехала. По правде сказать, было из-за чего, она стала обвинять будущего супруга в том, что он ни разу не позвонил с того момента, как уехал. Также девушка рассказала, что обновила его резюме на всех сайтах. При этом она выговорила Михаилу, что нельзя так наплевательски относиться к поиску работы, все-таки пора взрослеть и думать уже о семейной жизни. Еще звонили из банка и сказали, что у него есть просроченные платежи. Катя переживала, что раз уж они дозвонились до нее, значит, дело серьезное.

Дыхание семейного очага становилось все более отчетливым. Михаил понимал, что ему уготована роль ведомого в этом брачном тандеме. С одной стороны, его мужская гордость немного восставала против такого хода событий, а с другой стороны, если ей хочется заниматься всякой рутиной и держать каждую мелочь в своей голове, то это даже лучше для него, он не будет тратить время на эти пустяки. Михаил не сопротивлялся обвинениям Кати, только сказал, что прежде, чем устраиваться на работу, ему все равно сначала надо уладить деревенские вопросы. Договорились созвониться вечером.

Михаил, глядя на продавщицу, сказал в трубку: «Целую, дорогая!» – и отключил связь.

Продавщица, слегка смутившись, отвела глаза в сторону.

– А вы увидите Славу? – спросила она.

– Надеюсь.

– Тогда передайте ему привет от Валентины и скажите, пусть заходит.

– Что-то он не захотел к вам идти, меня за водкой послал.

– Ой, он же не любит водку, у него голова болит от нее, сейчас я вам кое-что другое дам.

Женщина нагнулась под прилавок и стала чем-то там греметь. Застиранный халатик плотно обтянул ее внушительные, но упругие ягодицы. Михаил попытался определить, есть ли под халатом трусики, однако ему это не удалось. Продавщица достала литровую бутыль с прозрачной жидкостью, в которой плавали какие-то листики. Она заботливо обернула сосуд бумагой и протянула его застывшему в раздумьях Михаилу. Он очнулся и засунул бутыль в рюкзак, отчего тот стал заметно тяжелее.

Тетя Валя даже вышла из-за прилавка, чтобы помочь ему взвалить ношу на плечи. Пока они корячились с рюкзаком, Михаил почувствовал, как она погладила его легонько по бедру. Он подумал, что это случайно.

Вдогонку с крыльца магазина, демонстрируя возможности своего голоса, Валентина крикнула: «Если Слава сам здесь не появится, то я больше ему давать не буду». И другим смутившимся голосом: «Бесплатно… самогон, блин». Михаил улыбнулся: «Похоже, с этими двумя все ясно».

Пока Михаил поднимался на холм, разделяющий две деревни, солнце спряталось за тучу, и подул уже совсем холодный ветер. Пришлось застегнуть рубашку. Начали покрапывать небольшие, но холодные капли дождя, молодой человек ускорил шаг. Через минуту пошел не просто дождь, а ливень. Очень быстро стало темно. Бежать с полным рюкзаком за спиной по размокающей скользкой проселочной дороге было невозможно. Михаил то ускорялся, то шел медленно, тяжело дыша. Ручьи холодной воды текли с его мокрой головы по шее за шиворот, рюкзак впитал в себя дождевую влагу и стал еще тяжелее. Когда он подходил к дому, тучки начали освобождать небо, появилось солнце, но свежесть осталась, причем стало даже холодней, чем прошлой ночью. Наконец, полностью мокрый, запыхавшийся и трясущийся от холода Михаил подошел к дому.

На крыльце под крышей сидел Слава с пятилитровым баллоном воды.

– Слушай, быстро ты, я только успел одеться, взять у Бориса воду и дойти до твоего дома, а ты уже тут как тут. Давай помогу.

Михаил хотел спрятать самогон и одну бутылку водки, чтобы потом ими расплачиваться со Славой за ремонт, но тот сам снял с мокрого ходока тяжелую ношу. Пока юноша пытался дрожащими руками стянуть с себя сырую одежду, гость начал рыться у него в рюкзаке, что-то бормоча себе под нос.

– Чтобы не простудиться, тебе непременно надо выпить, причем именно самогона. У Вали он особенный, мобилизует внутренние ресурсы, так сказать. Даже не мобилизует, а мобивылизывает.

Михаил был не в состоянии оценить юмор. Он даже возразить что-либо не мог. Зуб на зуб не попадал, надо было согреться любым способом.

Пока новые друзья пили, как оказалось, очень недурственный самогон, в основном вещал Слава. Он почти слово в слово повторял вчерашние истории, видимо, других у него просто не было. Когда внутреннее тепло от алкоголя немного позволило Михаилу расслабиться, он смог сформулировать вопросы, ответы на которые его сейчас больше всего интересовали. Из сбивчивых Славиных речей, а он имел привычку перепрыгивать с темы на тему, кое-что ему все же удалось выяснить.

Естественно, осмотра дома и оценки ремонтных работ этот болтун не делал. Питьевую воду Борис безвозмездно раздает желающим, и для этого он вывел на улицу со своего участка кран, к которому подходит вода из его личной скважины. У Славы с продавщицей Валентиной роман. Кроме того, по мнению Славы, в самогон тетя Валя добавляет афродизиак.

– Не понял, так зачем мы его сейчас пьем? – удивился Михаил.

– Да это лучший самогон, который я когда-либо пробовал, я не могу без него! Когда я просто воды хочу выпить или поесть чего-нибудь, то у меня откуда-то из глубины души рождается вкус этого божественного напитка во рту, и ничего другого уже не хочется.

– Ну, это просто алкоголизм.

– Нет, это любовь!

– К Валентине?

– Нет, для этого она в самогон траву добавляет. Люблю я самогон, а когда его выпью, то люблю Валентину. Она этим и пользуется. Я не могу без самогона, а Валентина не может без меня.