Текст книги "Преображение Господне. Антология святоотеческих проповедей"

Явление на Фаворе Бога Троицы: глас из облака

А затем, прямо во время этих слов Петра, наступает миг явления апостолам светлого облака, из которого исходит глас Бога Отца, свидетельствующий о Божественном достоинстве Сына, Господа Иисуса Христа: Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте (Мф. 17: 5).

Святитель Иоанн Златоуст, рассуждая о природе этого светлого облака, отмечает, что Господь и в Ветхом Завете, и в Новом Завете зачастую являлся именно в облаке: так, например, пророк Даниил видел Господа в образе идущего по облакам Сына Человеческого (см. Дан. 7: 13), во время Своего Вознесения Господь Иисус Христос также был скрыт от апостолов облаком (см. Деян. 1: 9).

По замечанию Златоуста, это Фаворское облако имело особый – светлый и прекрасный – вид, дабы, явившись Петру, Иакову и Иоанну, не устрашить их, но научить Богооткровенному ведению. Преподобный Иоанн Дамаскин полагает, что это облако было светлым еще и потому, что здесь, на Фаворе, в беседе Христа с Моисеем и Илией, апостолам ясно и светло открылась тайна, прежде сокрытая от них во мраке неведения: цель пришествия в мир Спасителя как Грядущего умереть за человеческий род на Кресте.

Вместе с тем и святитель Андрей Критский, и преподобный Иоанн Дамаскин высказывают согласную убежденность в том, что явление на Фаворе светлого облака было откровением и сиянием Третьего Лица Пресвятой Троицы – Святого Духа. По мысли святителя Андрея, Тот же Самый Дух Святой, что недавно явился на Иордане во время Крещения Господня в образе голубя, теперь предстает перед апостолами в образе облака.

Кроме того, как думает святитель Григорий Палама, увиденное апостолами облако было также и явлением величайшей степени нетварного Божественного Света.

Итак, на Фаворе апостолам открывается истина о Боге Троице; также перед ними сияет нетварный Свет общетроичной благодати – обо всем этом ясно говорят святитель Андрей Критский, преподобный Иоанн Дамаскин и святитель Григорий Палама.

О чем же свидетельствует раздавшийся из облака глас Бога Отца: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте (Мф. 17: 5)?

По мысли святителя Иоанна Златоуста, глас Отца прозвучал на Фаворе для того, чтобы ободрить апостолов в преддверии грядущих Страстей Христовых. Однако главная Его цель – научить апостолов, что Христос есть Единородный и Возлюбленный Сын Бога Отца, что Он Сам есть истинный Бог. В этом со святителем Иоанном целиком согласны преподобный Иоанн Дамаскин, преподобный Григорий Синаит, святитель Филарет Московский.

Святитель Филарет подчеркивает: во время чуда Преображения и до того момента, когда с апостолами начинает говорить Бог Отец, они видят и познают во Христе только лишь Человека, пусть даже и сияющего нетварным Светом. Отец же Своим свидетельством научает их, что Спаситель – не только истинный Человек, но и истинный Бог, Сын Божий, пусть и принявший образ раба (Флп. 2: 7).

Но что же такое то Отчее благоволение, о котором свидетельствует на Фаворе Бог Отец в отношении Сына? По преподобному Иоанну Дамаскину, это благоволение есть благая воля Бога Отца о спасении человеческого рода и всего мироздания посредством Крестной Жертвы воплотившегося Сына Божия.

Святитель Филарет Московский обращает внимание на то, что слова, произнесенные Богом Отцом на Фаворе, очень похожи на сказанное Им ранее на Иордане – в миг Богоявления при Крещении Спасителя: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3: 17). Однако теперь, на Фаворе, Отец говорит и нечто новое: Его слушайте (Мф. 17: 5). Эти слова Отца наставляют апостолов, а вместе с ними и всех нас, находиться в деятельном и непрестанном послушании Богу Сыну, быть верными Его учению и исполнять Христовы заповеди.

Преподобный Иоанн Дамаскин также понимает этот Божественный призыв – Его слушайте – как данное верующим наставление следовать Христу. Кроме того, нам надлежит слушать Его как исполняющего волю Отца, как единого со Своим Отцом по Божеству. И еще мы должны слушать Христа как имеющего спасительные глаголы вечной жизни (Ин. 6: 68) – те исходящие из Его уст слова, которые мы призваны суметь расслышать и исполнить в нашей христианской жизни…

Кроме того, по мысли святителя Григория Паламы, данное нам наставление Отца слушать Сына указывает и на то, что ныне уже миновали времена и установления Ветхого Завета. Прежде, в Ветхом Завете, человек был обязан являть полное послушание ветхозаветному закону. Но теперь на Фаворе глас Отца свидетельствует, что прежний закон был преходящим, временным и лишь приуготовительным к пришествию Христа, что теперь он упразднен. Ныне нам надлежит слушать уже не закон, но одного Христа: ведь в Нем почивает Отец и через Него изливается на спасаемых тот Божественный Свет, который и есть Его Царство. Отныне мы должны слушать одного Христа, ибо тем самым оказываемся способны приобщиться Его нетварному Фаворскому сиянию.

По мысли автора гомилии, приписываемой преподобному Ефрему Сирину, Ветхий Завет отныне целиком уступает свое место Завету Новому – как явлению полноты Божественной славы и благодати, и вместе с умолканием Божественного гласа с Фаворской вершины вдруг исчезают Моисей и Илия. Пророки уходят с Фавора именно теперь, как бы «отступая» перед осуществившейся полнотой новозаветной славы Христовой. Их роль в Священной истории теперь исполнена, ибо Тот, о Ком они пророчествовали в Ветхом Завете, явлен ныне на Фаворе во всем величии Своего Божества, засвидетельствован Отцом и осенен присутствием Святого Духа. Подобным же образом рассуждает и блаженный Августин, полагавший: исчезновение с Фавора Моисея и Илии есть образ упразднения ветхозаветных закона и пророков в век Евангелия, когда проповедь закона и пророков о грядущем Христе уже целиком исполнилась в пришедшем в мир Спасителе.

Ужас и сон апостолов

Как повествует евангелист Матфей, услышавшие этот грозный Божественный глас апостолы в страхе упали на землю и лежали так, пока страшное видение Божественной славы от них не скрылось и они не увидели, что рядом с ними – в привычном для учеников облике – стоит Христос. Господь поднял их с земли, успокоил. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса (Мф. 17: 6-8).

По рассказу евангелиста Луки, несколько отличающемуся от повествования евангелиста Матфея, еще раньше, во время беседы сиявшего славой Господа с Моисеем и Илией, Петр же и бывшие с ним отягчены были сном (Лк. 9: 32). Страх пришел к апостолам позже: они устрашились, когда вошли в облако (Лк. 9: 34), из которого к ним обратился глас Бога Отца.

Святитель Иоанн Златоуст говорит о том, что страх апостолов был вызван величайшей мерой Божественного сияния Христа, сделавшегося в какой-то момент для них нестерпимым. Степень Божественного блистания в миг откровения Пресвятой Троицы оказывается для учеников чрезмерной, и потому они падают на землю. Видя это, Господь Иисус Христос спешит скрыть от них сияние Своего Божества и торопится их утешить, успокоить.

Соглашаясь со святителем Иоанном, преподобный Григорий Синаит поясняет, что апостолы не могли в полноте понести откровение того Божественного сияния, как еще не вполне духовно очищенные и недостаточно совершенные. И потому они, «в изумлении наслаждаясь видением и будучи не в силах вынести светлость вида [Господня на Фаворе], совершенно изнемогли».

Святитель Григорий Палама также говорит о том, что апостолы упали на землю по причине непереносимости осиявшего их Божественного Света. Но почему же апостолы были сначала способны видеть этот Свет, а потом вдруг оказались не в силах смотреть на него? Почему сияние нетварных энергий неожиданно стало для них нестерпимым? По убеждению Паламы, это означает, что мера явления на Фаворе Божественного Света постепенно возрастала и увеличивалась.

Однако, по убеждению преподобного Анастасия Синаита, причина повергшего апостолов на землю страха заключалась не только в непереносимости Божественного сияния. Ибо в блистании этого Света, отверзшем духовные очи Петра, Иакова и Иоанна, апостолы познали приведшие их в благоговейный ужас величайшие Божественные тайны. Фаворский Свет даровал им способность пророчествовать – как возможность узреть страшный миг грядущего Второго Пришествия Христова и будущей кончины мира. Апостолы в ужасе пали ниц, оказавшись не в силах выдержать открывшиеся им картины гибели нашей тварной вселенной, за которой наступала реальность Нового Неба и Новой Земли. Преподобный Анастасий говорит об этом так: «Тогда на горе открывшимися духовными очами ученики внезапно увидели всё, что только можно было видеть, и даже более, чем можно: образ будущего Небесного Царствия и Второго Пришествия Христова ‹…› Когда же ученики увидели небо свиваемым, луну угасающей, звезды падающими, землю колеблющейся, горы отверстыми, мертвых восстающими, ангелов предпоставленными, книги раскрываемыми и всех в трепете предстоящими, тогда они испугались этого видения и, быв не в силах терпеть, пали на лица. Они, как говорит евангелист Лука, были отягчены сном и их тленное естество не стерпело зреть нетленное, мертвенное тело – вынести видение бессмертного».

Итак, по мысли преподобного Анастасия, Петр, Иаков и Иоанн забылись тем загадочным сном, о котором пишет евангелист Лука, именно после открывшегося им страшного пророческого видения. Так что же это был за таинственный сон?

Мы понимаем, что человек обычно не может заснуть именно тогда, когда ему открывается нечто важное, особенное, удивительное. В подобных обстоятельствах мы бодрствуем вдвойне. Здесь же, на Фаворе, апостолам открылся Сам Бог и явил им картины Своего Второго Пришествия, а они от этого почему-то вдруг уснули… Какова же была природа этого странного сна? Быть может, его можно уподобить обмороку?

Преподобный Григорий Синаит убежден, что этот сон следует считать не столько физическим, сколько именно духовным состоянием, особым и удивительным Божественным даром Христа Своим апостолам. При этом «отягощение» апостолов этим состоянием духовного сна стало прямым следствием их иного «отягощения» – преисполнения человеческой природы предельной мерой Божественной благодати.

Подобное благодатное духовное состояние, действительно в чем-то отчасти сопоставимое с человеческим сном, хорошо известно православной аскетике. По опыту святых отцов, оно даруется Богом христианским подвижникам лишь в особые минуты их высочайшей и теснейшей Богопричастности. В святоотеческой традиции это состояние иногда именуется «экстасисом», то есть, по верному определению святителя Феофана Затворника, «исступлением… выступлением из обычного порядка жизни и погружением в Бога» («Слово на Введение во храм Пресвятой Богородицы»).

Не вызывает сомнения: преподобный Григорий Синаит понимает сон апостолов на Фаворе именно как такое состояние духовного экстасиса. Синаит говорит о том, что этот таинственный духовный сон сопровождался в апостолах полным прекращением любой мыслительной деятельности. В Свете Богоявления природные способности их рассудка как бы умолкли, «заснули». Они в бессилии упали на землю в некоем новом качестве, которое преподобный Григорий даже именует «духовным опьянением»: ведь и опьяненный вином человек также не способен рационально, логически мыслить. Однако здесь «опьянение» совсем иное – «духовное». Оно бывает присуще христианину, полностью захваченному и пронизанному предельным благодатным Боговселением, при котором человек уже ничего не видит, не воспринимает вокруг себя, не мыслит ни о чем внешнем. Ведь он теперь целиком и полностью пребывает в Боге, находится лишь с Ним и в Нем, обращен только к Нему. По свидетельству христианских аскетов, в состоянии экстасиса для подвижника более не существует ни законов времени, ибо он обладает опытом Самой Вечности, ни законов материального пространства, ведь он духовно пребывает на Небесах.

Святитель Андрей Критский, так же как и преподобный Григорий Синаит, понимает этот сон апостолов на Фаворе именно как состояние Божественного экстасиса, в котором замолчал их разум, прекратили действовать их физические чувства. При этом святитель Андрей настойчиво подчеркивает, что этот духовный сон как раз и оказался для учеников их подлинным и предельным бодрствованием во Христе. Ведь посредством этого сна апостолы и пребывали тогда в совершенном Богосозерцании и Боговедении. Да, внешне их состояние казалось подобным сну; но на самом деле они именно теперь духовно пробудились в Боге. Святитель Андрей говорит об этом так: «Не имея возможности перенести сияние Его [Христа] непорочной плоти, апостолы пали на лица свои. О, чудо! Восхищенные из своего естества, объятые тяжким сном и страхом, не владея своими чувствами и прекративши всякое разумное движение и восприятие, они находились в общении с Богом; совершенно не видя [физически], они, однако, удостоились истинного созерцания и, не разумея своего состояния, они владели знанием самым высшим и таинственно пребывали в таком бодрствовании, которое превосходит всякое разумное наблюдение. И совершилось чудесное деяние: бодрствование превратилось в сон, а лучше сон – в бодрствование».

Спуск с Фавора

После того как Господь успокоил пребывавших в величайшем страхе апостолов, Спаситель и Его ученики спустились с горы. При этом Христос запретил Петру, Иакову и Иоанну рассказывать об увиденном здесь чуде до момента Его Воскресения: И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых (Мф. 17: 9).

Почему же Господь запрещает Петру, Иакову и Иоанну рассказывать кому-либо, даже остальным апостолам, о Фаворском Преображении?

Преподобный Иоанн Дамаскин полагает, что другие апостолы были еще не готовы узнать о Преображении, ибо их еще не коснулась та благодать Святого Духа, которой, в отличие от них, сподобились на Фаворе Петр, Иаков и Иоанн. И потому – до Воскресения Христова и до Пятидесятницы – они неизбежно поняли бы рассказ Петра, Иакова и Иоанна о Преображении искаженным образом, превратно. Ведь, чтобы верно постичь действие Божественной благодати, человеку сначала следует ей приобщиться. Но прочие апостолы такого опыта Богопричастности пока что не имели и потому могли оказаться даже духовно дезориентированы новостью Фавора. Однако вскоре, уже после Воскресения Христова, в день Пятидесятницы на всех учеников сойдет в образе огненных языков Святой Дух. Там, в Сионской горнице их ум раскроется навстречу Христовой Истине, ибо Сам Дух Святой наставит их тогда на всякую истину (Ин. 16: 13). И теперь они, имея реальный опыт Богопричастности, окажутся готовы услышать и о Фаворе…

Кроме того, по мысли преподобного Иоанна Дамаскина, если бы остальные апостолы узнали от Петра, Иакова и Иоанна, какого удивительного опыта Богопознания они лишились, не поднявшись на Фавор, то пришли бы в глубочайшее уныние. Напротив, Иуда, как не взятый Спасителем на гору, оказался бы охвачен яростью и завистливой злобой к трем взошедшим на Фавор ученикам.

Схождение с Фавора как путь на Фавор

Господь и трое Его апостолов сходят с Фавора. Христос спускается с горы, с каждым шагом приближаясь и приближаясь к муке Креста, к смерти и гробу. Но ведь за смертью и гробом Спасителя неизбежно последует Его Воскресение, которое возведет на духовный Фавор весь человеческий род. Все христиане будут призваны взойти на вершину нового предельного единения со Христом – единения, залогом которого и стало Фаворское Преображение. Тем самым спуск Господа с Фавора становится восхождением на него во Христе всех слушающих Господа (ср. Мф. 17: 5), всех исполняющих волю Спасителя, всех живущих и пребывающих в Нем и в Его Церкви.

Потому-то, даже спускаясь с горы Преображения навстречу Своему исходу… который Ему надлежало совершить в Иерусалиме (Лк. 9: 30-31), и с каждым шагом удаляясь от ее вершины, Спаситель тем самым возводил на нее – выше и выше – всех нас.

Христос и апостолы сошли с горы Преображения лишь ради того, чтобы на нее навеки взойти…

Святые отцы о Преображении Господнем

Святитель Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея Евангелиста. Беседа 56-я

Святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский (344/354, Антиохия – 407, Понтийские Команы) – один из величайших отцов Древней Церкви, учитель христианской нравственности, выдающийся проповедник.

Святитель Иоанн родился в аристократической христианской семье в городе Антиохии, получил прекрасное богословское и светское образование, глубоко изучил как Священное Писание, так и разнообразнейшие мирские науки. В 367 году принял крещение. В течение четырех лет нес тяжелейший иноческий подвиг на горе Сильпий близ Антиохии. На рубеже 380-381 годов был рукоположен во диакона, а в 386 году – во пресвитера. Вскоре стал самым известным церковным проповедником Антиохии, истолкователем библейских книг, добрым наставником для своей паствы. Занимался благотворительностью, многое сделал для помощи нуждающимся Антиохии и ее окрестностей.

В декабре 397 года Златоуст был рукоположен во архиепископа Константинополя. Здесь святитель Иоанн способствовал благоустроению церквей, непрестанно заботился о нищих и вдовах, строил больницы. В константинопольский период жизни Златоуст продолжал постоянно проповедовать за богослужением. Вскоре, однако, он подвергся гонениям со стороны своих недоброжелателей – прежде всего епископа Феофила Александрийского и императрицы Евдоксии. Над святителем Иоанном был устроен несправедливый суд во время так называемого «собора под Дубом», созванного его врагами в 403 году. Здесь святитель был осужден за якобы совершенные им преступления против клира собственной епархии, обвинен в растрате церковных денег – и это при том, что он вел аскетический образ жизни… Подобная клевета против святителя Иоанна повлекла за собой указ императора Аркадия об отправке Златоуста в ссылку. Однако из той первой ссылки он вскоре был возвращен по императорскому же решению. Тем не менее уже через несколько месяцев произошел новый конфликт между святителем Иоанном и императрицей Евдоксией (ноябрь 403 года), в результате которого последовали низложение Златоуста и его отправка во вторую ссылку (июнь 404 года). Несколько лет святитель Иоанн находился в удаленных от столицы городах Кукус и Арабисс (в провинции Вторая Армения), а затем было принято решение о его переводе в город Питиунт (современная Пицунда). Однако по дороге – путешествие проходило в крайне тяжелых условиях, намеренно создаваемых для Златоуста конвоем по тайному приказу из Константинополя, – святитель Иоанн скончался. Произошло это 14 сентября 407 года в Понтийских Команах, близ мартирия святого мученика Василиска. Последние слова святителя Иоанна перед смертью были: «Слава Богу за все!»

Публикуемая «Беседа» святителя Иоанна, посвященная истолкованию события Преображения Господня, представляет собой проповедь, относящуюся к обширному циклу произнесенных Златоустом в Антиохии гомилий на Евангелие от Матфея. Указанный цикл бесед датируется приблизительно 390 годом. «Беседа» приводится в сокращении (вниманию читателя предлагается фрагмент, непосредственно относящийся к теме Преображения Господня).

Печатается по изданию: Творения святаго отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Т. 7. Кн. 1. СПб., 1901.

Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем (Мф. 16: 28).

1. Так как Христос много беседовал об опасностях, о смерти и страданиях Своих, об избиении учеников и завещал им тяжкие подвиги, которым они должны были подвергнуться в настоящей жизни, и притом весьма скоро, между тем как блага – спасение, например, души для тех, кто губит ее, пришествие Христа во славе Отца Своего, воздаяние наград за подвиги – оставались для них в надежде и ожидании, то теперь, желая просветить взор их и показать, сколько то возможно для них, в чем будет состоять та слава, с которой Он придет, открывает им эту славу еще в настоящей жизни, чтобы они, а особенно скорбевший Петр, не печалились о своей смерти, равно как и о смерти Господа своего.

И заметь, как Он поступает. Сказав о геенне и Царствии [именно словами: обретший душу свою погубит ее (Ин. 12: 25); и если кто погубит ее ради Меня, тот обретет ее (Мф. 16: 25), и: воздаст каждому по делам его (Мф. 16: 27) Он означил и то и другое], сказав о том и другом, Он Царствие поставляет перед самыми глазами, а геенну удаляет от взора. Почему же так? Потому, что для людей более грубых нужно было говорить и о геенне; а так как ученики Его были опытны и сведущи, то Он убеждает их тем, что могло доставить им большое утешение. Притом же так говорить было и приличнее Иисусу Христу. Впрочем, Он не оставляет совершенно и геенны, но иногда и ее представляет перед глазами, когда, например, приводит образ Лазаря (см. Лк. 16), или заимодавца, или человека, требовавшего сто динариев (см. Мф. 18), облеченного в грязные одежды, и многих других (см. Мф. 22).

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна (Мф. 17: 1). Если другой евангелист говорит: дней через восемь (Лк. 9: 28), то здесь нет противоречия, напротив – согласие. Один разумел и тот день, в который говорил Иисус, и тот, в который возвел Он учеников Своих на гору; а другой считает только те дни, которые протекли между этими днями. Посмотри же, как беспристрастен Матфей: он не скрывает [имен] тех [апостолов], которые были предпочтены ему. То же самое часто делает и Иоанн [в своем Евангелии], с полной точностью описывая отменные похвалы, воздаваемые Петру. Так, всегда были чужды зависти и тщеславия все эти святые мужи.

Итак, взяв верховных апостолов, возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие (Мф. 17: 1-3). Почему Христос берет только этих учеников? Потому, что они превосходили прочих: Петр сильной любовью к Иисусу, Иоанн – особенной любовью к нему Иисуса, а Иаков – ответом, который он дал вместе с братом своим: можем испить чашу (Мф. 20: 22), и не одним ответом, но и делами – как другими, так и теми, которыми он оправдал свои слова. И действительно, он был так неприязнен и ненавистен для иудеев, что и Ирод умерщвлением его думал сделать великий подарок иудеям.

Для чего же Иисус не тотчас возводит их [а спустя шесть дней]? Для того, чтобы прочие ученики не пришли в смущение. Потому же Он не говорит даже и об именах тех, которые взойдут с Ним на гору. В противном случае прочие ученики сильно пожелали бы следовать за Ним, чтобы видеть образ будущей славы, и восскорбели бы, как будто презренные. Хотя Христос намеревался показать славу Свою и чувственным образом, однако же и это было для них вожделенно. Но для чего же Он прежде сказал об этом? Для того, чтобы они, услышав об этом ранее, сделались способнее к созерцанию и чтобы число дней, воспламенив в них сильнейшее желание, заставило их приступить с мыслью бодрствующей и озабоченной.

Для чего же тут являются Моисей и Илия? На это можно много представить причин. И, во-первых, так как одни из народа почитали Христа за Илию, другие – за Иеремию, иные – за какого-либо из древних пророков, то и являются главные пророки, чтобы видно было различие рабов от Господа и то, что Петр справедливо похвален, за исповедание Христа Сыном Божьим. Можно указать, далее, и вторую причину. Иудеи часто обвиняли Христа в преступлении закона и в богохульстве – будто бы Он похищал славу Отца, Ему не принадлежащую, и говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы (Ин. 9: 16); и еще: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом (Ин. 10: 33); поэтому, чтобы показать, что оба обвинения произошли от зависти, а Он свободен и от того и от другого, – то есть что Он ни закона не преступил, ни славы, не принадлежащей Ему, не присвоил, называя Себя равным Отцу, – Он представляет мужей, прославившихся и исполнением закона, и ревностью к славе Божьей. Если Моисей дал закон, то иудеи могли заключить, что он не потерпел бы презрения этого закона, как они думали, и не стал бы служить нарушителю его, для него неприязненному Также и Илия из ревности к славе Божьей не предстал бы и не повиновался бы Христу, если бы Он был противником Божьим и назвал Себя Богом и равным Отцу, не будучи таковым на самом деле.

2. Наряду с указанными можно привести и еще причину [явления Моисея и Илии]. Какую же? Этим явлением Иисус Христос хотел научить учеников тому, что Он имеет власть над жизнью и смертью и владычествует над небом и землей. Для того-то и являются здесь и умерший, и еще не испытавший смерти. Пятую же причину (а это, действительно, пятая) представил сам евангелист. Она состоит в том, чтобы показать славу Креста, утешить Петра и других учеников, боявшихся страдания, и ободрить их сердца. В самом деле, явившиеся два мужа не молчали, но говорили о славе, которую он намерен был явить в Иерусалиме, то есть о страдании и о кресте, потому что страдание и крест всегда называются славой.

Далее – причиной избрания этих мужей [Моисея и Илии] была самая их добродетель, которой Он преимущественно требовал от учеников. Так как Христос всегда учил: Если кто хочет идти за Мною… возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16: 24), то Он теперь и выводит на середину тех, которые тысячу раз умирали за славу Божью и за вверенный им народ. Подлинно, каждый из них, погубив душу, обрел ее; каждый смело говорил против тиранов: один – против фараона, другой – против Ахава, и притом за людей неблагодарных и непослушных, которые за свое спасение платили им неблагодарностью, ввергая их в крайние опасности; каждый хотел отвлечь народ от идолослужения. Оба были люди простые, и притом один был косноязычен и худогласен, а другой вел жизнь суровую. Оба отличались нестяжательностью, потому что ни у Моисея ничего не было, ни Илия ничего не имел, кроме милоти. И притом все это было в Ветхом Завете, когда еще не было столь обильного дара чудес. Правда, и Моисей разделил море, но Петр ходил по водам, мог переставлять горы, врачевал различные телесные болезни, изгонял жестоких демонов, самой тенью своей совершал великие чудеса и обратил всю вселенную. Также и Илия, хотя воскресил мертвеца, но ученики Христовы воскресили тысячи, и притом тогда, когда еще не удостоились принять в себя Духа.

Христос беседует с Моисеем и Илией и для того, чтобы побудить учеников Своих подражать их любви к своему народу, их постоянству и твердости, чтобы они были кротки как Моисей, ревностны как Илия и равно попечительны. В самом деле, один из них три года сносил голод для иудейского народа, а другой говорит: Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх. 32: 32).

Обо всем этом Христос и напоминал ученикам явлением Моисея и Илии. И во славе Он вывел их не только для того, чтобы ученики были таковыми, но и превосходили их. Вот почему, когда однажды они сказали: Скажем, чтобы огонь сошел с неба (Лк. 9: 54), и упомянули об Илии, сделавшем подобное, то Он сказал им: Не знаете, какого вы духа (Лк. 9: 55), превосходством дара убеждая их к перенесению обид.

Но да не подумает кто-либо, что мы осуждаем Илию, как несовершенного; мы этого не говорим. Он очень совершен был, но только в свое время, когда ум людей находился еще в младенчестве и когда они имели нужду в таком руководстве. Равно и Моисей совершен был; но от учеников Христовых требуется более совершенства: если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5: 20). И это потому, что ученики были посланы не в Египет, но во всю вселенную, которая находилась в худшем состоянии, нежели Египет, и не с фараоном имели разговаривать, но сражаться с самим начальником зла – диаволом. Их подвиг состоял в том, чтобы связать его и расхитить все его сосуды; и это они совершили, не море разделяя, но рассекая жезлом Иессеевым бездну нечестия, воздымаемую бурными волнами. Представь, что только не устрашало этих мужей: смерть, бедность, бесславие, бесчисленные страдания. Все это для них было страшнее, нежели тогда море для иудеев. И тем не менее Христос убедил их все это презреть и идти с совершенной безопасностью, как бы сухим путем. Приготовляя их ко всему этому, Он и поставил перед ними мужей, прославившихся в Ветхом Завете.

Что ж при этом пламенный Петр? Хорошо нам здесь быть (Мф. 17: 4), – говорит он. Так как он слышал, что Христу должно идти в Иерусалим и пострадать, то, боясь и трепеща за Него, он после сделанного ему упрека не смеет приступить и повторить то же: будь милостив к Себе (Мф. 16: 22), но от страха ту же самую мысль выражает в других, но уже не столько ясных словах. Теперь, видя гору и уединенную пустыню, он подумал, что самое место доставляет безопасность, и не только надеялся на безопасность места, но и думал, что Иисус не пойдет уже в Иерусалим. Петр хочет, чтобы Христос здесь остался навсегда, потому и напоминает о шатрах. Если, думал он, станется это, то мы не пойдем в Иерусалим; а если не пойдем, то и Христос не умрет, потому что там, говорил Иисус, нападут на Него книжники. Но не осмелившись сказать таким образом, а желая, чтобы это было, Петр без всякого опасения сказал: хорошо нам здесь быть! Здесь находятся Моисей и Илия: Илия – низведший огонь с неба на гору, Моисей – вошедший в мрак и беседовавший с Богом; и никто не узнает, что мы здесь.

3. Видишь ли, как пламенно Петр любит Христа? Не думай о том, что предлагаемое им убеждение не было обдумано; но рассуждай о том, как он пламенен был и как любовь к Христу сжигала его. А что Петр говорил это не из боязни за себя, то видно из слов его, которые он произнес, когда Христос предсказывал будущую смерть и исход Свой, – из слов: душу мою положу за Тебя (Ин. 13: 37); хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя (Мк. 14: 31). Заметь, как ради Христа он подвергался опасностям, когда именно не только не убежал от напавшей на Христа толпы народа, но, извлекши еще меч, отсек ухо у раба архиерейского. Таким образом, он не о себе заботился, но трепетал за Учителя своего. Далее – так как слова его были решительны, то теперь он одумывается, и чтобы снова не навлечь на себя упрека, продолжает: Если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии (Мф. 17: 4)? Что ты говоришь, Петр? Не ты ли незадолго перед этим отличал Его от рабов, а теперь опять смешиваешь с рабами? Вот как ученики были несовершенны до креста! Хотя Петр и имел откровение от Отца, но он не удерживал его постоянно, а смущался страхом – не только тем, о котором я сказал, но и страхом, родившимся в нем при самом видении. Потому другие евангелисты, говоря об этом и показывая, что причиной смущения, с которым он произносил эти слова, был именно страх тот, сказали: Марк – не знал, что сказать; потому что они были в страхе (Мк. 9: 6); а Лука – сделаем три кущи, присоединил: не зная, что говорил (Лк. 9: 33).