Текст книги "Вызываю дух Степана Филипповича (сборник)"

Вызываю дух Степана Филипповича

Рождественские гадания совершаются в период святок. Святки начинаются в Рождественский сочельник шестого января и заканчиваются на Крещение девятнадцатого января. Гадания в этот период считаются самыми достоверными и наиболее часто сбываются. Их традиции уходят корнями в древние времена языческой Руси. Рождественские гадания происходят в святые дни. По преданиям людям в эти дни помогают добрые духи и ангелы. Гадание на Рождество является одной из известных и интересных русских традиций, дошедших до нас из глубины веков. Самые мощные силы помогают в ночь на Сочельник, снимаются все магические запреты, таинственные силы устремляются на землю: одни для того, чтобы вредить людям, другие – помогать.

На Руси существует много всяких гаданий. Это вызов духа умерших людей, гадание на воске, гадание на кофейной гуще, гадание по зеркалу, гадание на мужа, гадание на детей, гадание полаю собак и ещё много, много других. Гадают, в основном, девушки. Мужчины не гадают, но иногда под Рождество загадывают сны. Это вещие сны, они часто сбываются. Однажды одному из них приснился сон, будто бы он попал на небо и встретил бога.

– Господи, – сказал он, – объясни мне, почему девушки такие нежные, милые, ласковые, а женщины, судя по моей жене, стервы, ведьмы, мегеры?

– А потому, – ответил бог, – что девушек делаю я, а женщин из них делаете вы.

– Лида, – сказала однажды бабушка, – завтра Рождество, погадай сегодня ночью, вызови дух деда, спроси у него, куда он задевал толстую иголку; носки заштопать нечем.

Дед умер три года тому назад. Жили они с бабкой в двухкомнатной квартире на окраине города. Жили бедно; пенсий хватало только на лекарства да на квартплату. На еду и другие нужды оставалось не много. Но еды старикам много не надо, а одежду можно донашивать старую, ремонтируя при необходимости. Короче говоря, жили в формате 3D, то есть доедали, донашивали, доживали. Правда, ещё были внуки, которым хотелось хоть как-то помочь. Бабка старалась зарабатывать, чем только можно. Она вязала носки, варежки, шапочки и продавала их на рынке. Пряжу она пряла сама, покупая только шерсть овечью или козью. Технология изготовления ниток была отработана веками, ею бабка и пользовалась.

– Лида, погадай, вызови дух деда.

Большой клок шерсти закреплялся на специальном приспособлении. Пальцами левой руки из этого куска выдёргивался небольшой однородный слой и с помощью веретена скручивался в нитку. Веретено вращалось пальцами правой руки. Вися на нитке, оно вращалось легко, как волчок. Позже дед нашёл на свалке прялку, подделал, и баба пользовалась ею. Это – какая-никакая механизация труда. Веретено рукой крутить не надо; ногой с помощью педали крутила колесо – было удобнее и быстрее.

Дед управлялся по хозяйству – что-нибудь чинил, ремонтировал, подшивал. Валенки у бабы совсем прохудились; подошва протопталась до дыр. Не мудрено – этими валенками она ещё в девках гадала в ночь перед Рождеством; бросала валенок через ворота на улицу, затем выходила и смотрела – куда смотрит носок, в той стороне и живёт суженый. Так она нагадала тогда себе жениха. Им и оказался дед, ему валенок свалился на голову. Он взял валенок и унёс с собой. «Вот и жених, – подумала девушка, – сама судьба дарит его мне». Но ей тогда этот парень не нравился, он попивал, замуж за него она бы не пошла, но валенок…Как его выручить? Парень его не отдаёт, зовёт замуж, обещает засчитать валенок за приданное. После долгих сомнений, раздумий и колебаний она всё-таки вышла за него замуж. Жили молодожёны дружно, мирно, но бедно, порой, даже поесть нормально было нечего. Бывало утром встаёт муж.

– Жена, что у нас на завтрак?

– Любовь.

Приходит домой обедать.

– Жена, что у нас на обед?

– Любовь.

Однажды приходит вечером с работы, жена сидит на батарее.

– Почему ты на батарее сидишь?

– Ужин разогреваю.

– Ты почему на батарее сидишь?

– Ужин разогреваю.

В молодости у них ещё было стремление повышать свой культурный уровень. Однажды ониходили в оперу. После оперы муж сразу почувствовал себя культурным и образованным человеком. Обсуждая оперу, он объяснял жене.

– Они почему-то торопятся, – критиковал он. – Чтобы быстрее закончить, они поют вдвоём или вообще все вместе – хором. А, вообще, не плохо.

– А вот ты заметил, как свет гаснет? Медленно. Как это они делают? – допытывалась жена.

– Очень просто – они медленно тянут вилку из розетки.

Из источников информации, повышающих культурный уровень и знания об окружающем мире, о событиях в нём, у деда с бабой был лишь один динамик – радиоточка. Но он вышел из строя. Жить без радио они уже не могли, привыкли. Дел с бабой поднатужились и купили новый. Принесли домой, а куда втыкать, забыли. Подумали и включили в розетку 220 вольт – пошёл дым.

– Молчит, – говорит дед.

– Вот сейчас покурят, и может что скажут, – догадалась бабка.

К спиртному дед приобщился ещё в молодости. За свою долгую жизнь производство самогона он довёл до совершенства. Есть порою было нечего, а пить было что всегда. На примере деда можно было проследить историю развития самогонных аппаратов.

На первых порах у деда был примитивный неуклюжий аппарат. Это были два чугунка, трубка и корыто. Процесс самогоноварения был предельно прост. На печку ставился чугунок с брагой. Сверху на него ставился другой чугунок дном вверх. Стык промазывался глиной, чтобы не выходил пар и не было, таким образом, потерь. В дне верхнего чугунка было отверстие, куда вставлялась, загнутая дугой, трубка. Это место так же замазывалось глиной. Трубка проходила внутри корыта. В корыто наливалась холодная вода, а зимой накладывался снег.

Зажигался огонь, брага нагревалась, закипала, испарялась. Пар, идущий по трубе, в корыте охлаждался, конденсировался, и с конца трубки капал самогон. Первая порция самогона(первач) была самая крепкая. При поджоге её она горела синим пламенем. Сырьём для приготовления браги могли служить: различное зерно, картофель, крахмал, фрукты. Хороший самогон с высокими вкусовыми качествами получался из яблок, айвы, рябины, вишни, сливы, малины, ирги. Замечательный самогон получался из сахара. Но это дорого, нерентабельно. Сначала самогон был мутным с неприятным вкусом и запахом. Кроме того, он содержал много вредных примесей. В процессе дальнейшей обработки – очистки, перегонки, улучшения аромата, вкуса, цвета получался хороший напиток. Со временем процесс самогоноварения и сами аппараты совершенствовались.

Сейчас дед уже мечтал о финском аппарате Finlandia. Это современный высокопроизводительный аппарат, позволяющий получить 249 вариантов экологически чистого домашнего алкоголя.

Но это планы, мечты. А пока дед гнал самогон на своём примитивном аппарате из наиболее доступного сырья – пшеницы или свёклы. В каких-нибудь дальних поездках у него всегда была с собой в нагрудном кармане пальто бутылочка первача.

Однажды дед поехал в Брянск проведать племянницу. Как и положено мудрому запасливому мужику, он набрал с собой в дорогу продуктов – хлеба, сала, селёдки – и бутылочку самогона. В купе к нему подсел начинающий предприниматель-челночник. Разговорились. Выяснилось, что дед умный, рассудительный, мудрый человек, его интересно было послушать, у него было чему поучиться.

– Скажи, дед, почему ты такой умный и практичный? – спрашивает предприниматель, – вот бы мне немного твоей мудрости.

– Потому что я рыбьи головы ем, в них много фосфора, а фосфор очень полезен для мозгов.

– Тогда продай мне селёдку, которую ты везёшь.

– Не могу, это мой ужин.

– Даю пять долларов за штуку.

– Хорошо, договорились, – сказал дед, немного подумав, прикинув что-то в уме.

Предприниматель купил селёдку, съел её вместе с головами. На остановке он вышел на перрон попить пива. В буфете увидел такую же селёдку, которая стоила по пять центов.

Вернувшись в купе, он сказал.

– Слушай, дед! В буфете селёдку продают по пять центов, а я у тебя купил по пять долларов. Обдурил ты меня! Это ж сколько селёдки можно было купить на деньги, которые я тебе заплатил!

– На эти деньги можно было купить больше селедки!

– Вот! Фосфор начинает действовать.

Бабка прятала от деда самогон.

– Вот видишь, фосфор уже начинает действовать, – сказал дед. Была поздняя осень, на дворе было промозгло – дул холодный ветер, шёл то дождь, то снег, то оба вместе. Дед сошёл в Унече – нужно было делать пересадку. Зашёл в вокзал. В зале ожидания было холодно и неуютно. Отопление ещё не включили на полную мощность, да и двери постоянно были открыты. Разве тут нагреешь? В буфете – шаром покати; одни плавленые сырки да старая обветренная колбаса. Чай был холодный. Но деду это нипочём – он был тепло одет, и у него с собой было. Он раскрыл сумку, достал сало, вытащил из запазухи бутылку, налил полстакана, выпил, крякнул, слегка вздрогнул. Затем утёрся рукавом, завернул сало и положил в сумку. За ним с интересом наблюдал почему-то оказавшийся здесь на вокзале, темнокожий афро-американец. Он дрожал от холода и был тощий и синий. Он жадно и безнадёжно смотрел на деда и на сало и глотал слюнки.

– Выпить хочешь? – спросил дед.

– Хочу.

– А сала хочешь?

– Хочу.

– Так напиши своим в Африку, пусть пришлют.

У бабы с дедом постоянно шла война из-за этого самогона. Они целый день играли в прятки. Баба прятала самогон в самые потайные места. Дед целый день искал и, если находил, тогда прятаться приходилось бабке.

По причине злоупотребления спиртным мужская сила деда ещё в цветущем для мужчины возрасте постепенно убывала. Он принимал известные препараты и, таким образом, поддерживал её. Но это стоило денег, и он вынужден был экономить. Однажды бабка увидела, что дед делит таблетку «Виагры» на четыре части.

– Зачем ты делишь таблетку? – спросила она, – её надо глотать целиком.

– Да мне сегодня только на поцеловать тебя, – ответил дед.

Со временем отношения деда с бабой ухудшались, становились всё более неприязненными, скатывались к принципу только мирного сосуществования. Однажды за обедом баба сидит, чавкает. Дед слушал, слушал да как хватит ей ложкой по лбу!

– Ты что!? – испугалась баба.

– Не чавкай!

Сидят дальше, баба ест правильно, никого не трогает. Дед молчал, молчал и снова – шарах ей ложкой по лбу!

– Ты что, старый, совсем сдурел!? – возмутилась баба.

– Не могу, как вспомню, что ты чавкала – меня бесит!

Постепенно здоровье бабки ухудшалось, и вот она занемогла – лежит, не ест, не пьёт. Дед забеспокоился, пошёл к врачу.

– Доктор, бабушка моя заболела, лежит, не встаёт, почти не ест, наверное, умрёт.

– Что у неё болит? – спрашивает доктор.

– Нутро болит.

– Что конкретно, что она говорит?

– Она говорит. «Вся болю».

– Знаете, – говорит доктор, – есть один эффективный метод в таких случаях. Вам надо вспомнить молодость – исполнить свой супружеский долг, хотя бы один раз за ночь.

Дед опешил, заволновался, запереживал. Это же смертельный трюк! Он уже давно забыл, как это делается, как к бабке подойти, с какой стороны.

– Доктор! – взмолился он, – мне уже очень много лет, я старый большевик, Ленин умер на моих руках. Разве я могу сейчас исполнить этот супружеский долг?

– Постарайтесь, поднатужьтесь, – сказал доктор.

Как бы там ни было, а бабку надо спасать. Дед не был твёрдо уверен, что это пойдёт на пользу бабке и не принесёт вреда ему но был убеждён, что какой-нибудь результат будет – бабка или поправится, или умрёт. Он пришёл домой. Бабка по-прежнему лежала на кровати, похоже, спала. Дед насыпал целую жменю «Виагры» и съел. Затем он лёг рядом с бабкой, не питая никаких иллюзий. Не долго лежал. Вдруг он ощутил – появилась сила молодецкая. Он даже не заметил, как сделал Это. Однако сил было затрачено много, и дед уснул крепким сном. Спал он долго, а когда проснулся, бабки рядом не было. «Неужели похоронили?» – с ужасом подумал дед. Он лежал, молча, погружённый в тяжкие думы. Вдруг из кухни донеслось: «Где-то под рябинушкой парни ждут меня…» Бабка бодро хлопотала на кухне и пела. Дед не поверил своим глазам. Бабка накрасила губы, подвела брови. Жива! Он спас её. Дед сел, закурил, задумался. У него мелькнула мысль: «А ведь я могЛенина спасти тогда в двадцать четвёртом».

Но вскоре у деда начались проблемы с мужским здоровьем – наверное, надорвался. Он пошёл к тому же доктору.

– Доктор, у меня проблемы с мужским органом.

– Не работает? – спросил доктор.

– Если бы только не работал, я бы вас не беспокоил. Болит.

– Когда заболел, после чего?

– После того, как я выпил упаковку «Виагры».

– Будем разбираться, – сказал доктор.

Он дал направления на анализы и к другим врачам – урологу, андрологу сексопатологу. Месяц дед сдавал анализы, посещал врачей. Все врачи пришли к одному выводу – надо удалять, будет хуже. Дед разволновался, загрустил. Бабка, узнав про это, запротестовала.

– Подожди, не торопись, я схожу к Корнеевне, она лечит все болезни.

Бабка сходила к Корнеевне, поговорила, договорилась. Пошёл дед.

– Ну что? Всё я знаю – Анюта рассказала. Им бы, лиходимцам, всё резать да резать! На-ка выпей эту настойку.

Дед выпил стакан горькой и отвратительной жидкости. Челюсти свело, из глаз посыпались искры.

– А теперь попрыгай на месте – они сами отвалятся, – сказала Корнеевна.

Дед подшивал валенки. Эти валенки он подшивал уже в который раз. Он готовил дратву – толстые льняные нитки натирал битумом, чтобы не намокали, в концы ниток вплетал конский волос. Главным инструментом было кривое шило. Края вырезанной подошвы он пришивал к бокам валенка. Дугообразным шилом дед прокалывал дырку, которая захватывала и подошву, и край валенка. В эту дырку протягивалась дратва. Делалось это легко и просто – конский волос на концах нитки свободно входил в дырку, за него вытаскивалась нитка. Но однажды шило сломалось, дед успел подшить только полваленка. Пришлось ему взять иголку и дошивать иголкой. Эта иголка была единственной в доме. Она была толстая, большая, с крупным ушком, у бабушки это был самый удобный и незаменимый инструмент – только этой иголкой можно было штопать шерстяные толстые носки.

И вот иголка пропала; дед или её сломал, да побоялся признаться, или потерял – воткнул куда-то и забыл. Потом дед умер, и иголка оказалась утраченной окончательно. Жалко её.

Лида стала готовиться к гаданию. Тётя Таня рассказала ей, как вызывать духов. Лида всё поняла, но сама ещё не пробовала.

Тётка учила её. «Гадать таким образом можно лишь раз в году. Точнее – шестого января с вечера до полуночи или на Крещение. Вести себя нужно тихо, серьёзно. В комнате не должно быть никого, кроме тебя.

Дед подшивал валенки.

Нужно взять лист бумаги и нарисовать на нём круг. Удобнее – взять блюдце и обвести его карандашом. Внутри круга по окружности написать все буквы алфавита. Во втором ряду написать цифры от нуля до девяти, если вдруг дух захочет назвать какое-нибудь число или дату события. Затем надо взять иголку и нитку, вдеть её в ушко, оставив концы сантиметров пятнадцать. Концы связать между собой. Вызывать надо дух родственника, который тебя знал и любил. Хрущёва или Ельцина вызывать не надо – ты для них чужая и на фиг не нужна. Далее устанавливаешь иголку в центр круга, держа на весу ниткой так, чтобы между иголкой и листом было 45 градусов. Затем прочти заклинание: «Дух – называешь имя и отчество умершего родственника – вызываю тебя поговорить со мной, ответить на мои вопросы». Подожди минут пять и спроси: «Ты пришёл?» В этот момент игла побежит по листу, останавливаясь на нужных буквах. Если дух напишет «да», спрашивай его, что тебе нужно. Учти, что отвечать он будет односложно – «да» или «нет»; он может показать дату, например, свадьбы, написать имя жениха. Задала несколько вопросов, спроси, устал дух или нет. Если устал, поблагодари его и прекращай гадать.

Помни, что это к тебе приходила нечистая сила, поэтому надо очистить после неё квартиру. Попроси духа: «Пойдём, я тебя провожу» и открываешь двери квартиры. «Дух – снова по имени, отчеству – выходи!» Дух ушёл – закрывай дверь и снова к бумаге. «Ты ушёл?» Если иголка молчит, то ушёл, если нет, то опять проводи его до двери. И так, пока не уйдёт. После этого надо почистить квартиру от нечисти. Для этого надо зажечь свечку и обойти комнаты, читая «Отче наш».

Лида готовилась к гаданию. Она выбрала комнату, в которой любил работать дед.

– Бабушка, почему у тебя эта комната вечно захламлена? Что тут делает дедова табуретка? Вынеси её в сарай или выброси.

– Эту табуретку не тронь. Дед мне в последнее время часто снится, про табуретку намедни спрашивал, просил не выбрасывать её пока. Хорошая табуретка, мягкая, удобная; он её любил, валенки подшивал только на ней.

Лида попросила бабушку её не беспокоить – она сейчас будет вызывать дух деда.

– Да пустое всё это, – засомневалась бабушка, – не связывайся ты, нечистая сила всё-таки. Зря я тебя попросила погадать.

– Нет, бабушка, тётя Таня говорила, что дух скажет всю правду.

– Балаболка твоя тётя Таня, не верю я этому.

– Ладно, бабушка, я закрываю дверь, не мешай.

Лида закрыла дверь и приготовила весь реквизит для гадания. Бумага расчерчена, иголка с ниткой готовы. С дрожью в коленках и замиранием сердца она начала вызывать дух деда.

– Дух Степана Филипповича, вызываю тебя поговорить со мной, – тихо и робко вымолвила она.

Выждав пять минут, она спросила.

– Ты пришёл?

Она с нетерпением уставилась на иголку.

Было тихо-тихо, только слышно, как стучат ходики в соседней комнате да кровь в висках. Лиде стало страшновато, ведь сейчас должна прийти нечистая сила, и она будет наедине с ней. На лбу выступил холодный пот, дрожали уже не только колени, но и руки. Дрожащей рукой она держала нитку, которая тоже дёргалась. Поэтому дёргалась и иголка. Было трудно понять, перемещается ли иголка сама или её дёргает Лида. Лида стояла, наклонившись над листом, и старалась разглядеть, показывает ли иголка «да». Напряжение не спадало, а только нарастало. Сколько времени стояла так Лида не помнит, но почувствовала, что устала, спина затекла. Она опустилась на дедову табуретку, расслабилась, поёрзала, отыскивая наиболее комфортное положение. Было удобно.

И вдруг ягодицу словно обожгло. Сердце Лиды оборвалось. Она вскочила, ощупала больное место. Рука её нащупала иголку. Это была большая иголка с ниткой. Лида узнала её. Она вытащила иголку и поспешила из комнаты.

– Бабушка, возьми иголку, – возбуждённо сказала она.

– Господи! Где ты её взяла? – воскликнула опешившая бабушка.

– Дед принёс.

А подружка Лиды Нина гадала по зеркалу. Это старинное гадание во все времена считалось самым верным. Однако и несло в себе опасности. Согласно старинным легендам зеркало – это не что иное, как грань между реальным и потусторонним. Ранее, когда зеркала делались с помощью серебра, считалось, что они помимо связи с миром духов, обладают длинной памятью, что могло навредить людям. Поэтому все приметы, касающиеся зеркала, относятся к дурным предзнаменованиям. Разбитое зеркало сулит несчастья и беды. В былые времена женщинам нельзя было смотреться в зеркало при беременности и сразу после родов, так как считалось, что это может разрушить шаткую грань между двумя мирами и нанести вред младенцу и матери. В то же время зеркало служило сильным оберегом: считалось, что злые духи, отразившись в зеркале, мгновенно и навсегда теряли свою силу. Гадали с зеркалом в «нечистом месте» (в бане, где смывали с себя всю грязь), в полночь в святую ночь, где граница между реальностью и потусторонним миром наиболее истончалась. Девушка, готовившая ворожбу, должна была находиться в комнате одна. Ей нужно было снять пояс, распустить волосы, а на стол поставить два столовых прибора и свечу. Подготовив всё необходимое, девушка садилась за стол лицом к зеркалу и произносила: «Суженный, ряженый, приходи ко мне ужинать». Ровно в полночь она видела в зеркале лицо мужчины, наклоняющегося к ней через плечо. В этот момент, вглядываясь в лицо своего будущего жениха, она должна была произнести слова, отгонявшие образ: «Чур сего места!» С этого момента опасность отходила.

С вечера Нина начала готовиться к гаданию – очень хотелось увидеть своего жениха. Она сняла большое зеркало, висевшее в прихожей, принесла его в комнату, где работала мать, учительница литературы – проверяла тетради, готовилась к урокам. Зеркало установила на столе, принесла два столовых прибора и свечу. Всё готово. Нина стала ждать полуночи. Вот часы показали без трёх двенадцать. Нина зажгла свечу, уселась поудобнее, поправила зеркало. «Суженный, ряженый, приходи ко мне ужинать», – произнесла она дрожащим голосом, потому что волновалась, сомневалась, побаивалась. Всё-таки находится на границе с потусторонним миром.

Ничего не изменилось. Свеча горела, язычок её пламени вяло колебался под воздействием движения воздуха. В зеркале ничего не было. Нина всматривалась в зеркало, напрягая зрение. Прошло несколько томительных минут. Взглянув на часы, Нина заметила, что уже пять минут первого. У неё закралось лёгкое сомнение. «Ерунда всё это, ничего не будет», – решила она. От этой мысли ей стало легче, внутреннее напряжение спало, страх и беспокойство стали проходить. Но она продолжала всматриваться в зеркало, теперь уже более раскованно, смело и уверенно. И вдруг Нина увидела у себя за спиной человеческий облик. Это был мужчина. Она мобилизовала всё своё внимание, стараясь подробнее рассмотреть потенциального жениха. Он был средних лет, черты лица тонкие аристократические, нос прямой длинный, волосы прямые, хорошо расчёсанные. Они были длинные, ниспадали вниз, обрамляя лицо с обеих сторон. Что-то знакомое было в этом лице. «Однако, староват будет для меня», – подумала Нина. Минуты четыре она рассматривала его, потом спохватилась: нельзя так долго – опасно, надо отогнать образ. Нина произнесла: «Чур сего места!» – и положила зеркало на стол. Она была потрясена – руки дрожали, сердце колотилось. Нина погасила свечу и сидела за столом, переживая произошедшее, осмысливая и анализируя его. Она воспроизводила в уме черты и думала. «Почему мне знакомо это лицо? Староват немного, но ничего, сошёл бы. Черты лица не грубые, наверное, из благородных, может, и богат, к тому же. За такого я вышла бы. Небось, дом хороший, состояние… Зажили бы с ним! Детей бы ему нарожала – два мальчика и две девочки. Хотя, нет – это много сразу. Тяжело мне будет ходить за ними, да ещё за мужем, да ещё за особняком, да ещё кондуктором на трамвае болтаться. А, впрочем, если он богат, можно будет нанять домработницу и няню тоже. А он богат, наверняка, иначе почему у него благородные черты лица? Значит, не вкалывает физически, руководит кем-нибудь. А может быть, учёный или знаменитый музыкант. Не зря я его где-то видела.»

Рассуждая так, Нина размечталась, встала из-за стола, начала ходить по комнате. Вдруг её взгляд остановился на стене, к которой она сидела спиной во время гадания. На стене висел портрет Н. В. Гоголя. Он и отразился в зеркале. Нина всё поняла. Она спустилась с небес на землю. Настроение понизилось, но не сильно. «Это значит, что мой жених похож на Гоголя или на кого-нибудь из героев его произведений», – думала она.

Нина стала вспоминать произведения Гоголя и их героев. Она вспомнила титулярного советника Акакия Акакиевича, Хлестакова, Чичикова, помещиков из «Мёртвых душ». Все они были проходимцы, обманщики, мошенники. Все гоголевские персонажи, которых она знала, были отрицательными. Нина не желала себе такого жениха и надеялась на то, что такого не будет.

Однажды она возвращалась с работы домой. У пивного ларька возле её дома стояли мужики и пили пиво. Её внимание привлёк мужчина, похожий на Гоголя, только не совсем опрятный и с взлохмаченными волосами. Проходя мимо, Нина нечаянно задела его, и половина кружки пива пролилась на светлые брюки.

– Девушка! Ну что же вы не смотрите? Разлили моё пиво, испачкали брюки, теперь их надо нести в химчистку.

– Простите меня, ради бога, я нечаянно, – смущённо повинилась Нина. – Это не страшно. У меня в химчистке работает знакомая, она вам почистит это пятно, заодно и старые пятна выведет.

– Ладно. Где ваша подруга работает? Отнесу, пожалуй, туда, может быть, почистит получше да подешевле.

Нина назвала адрес. Через два дня позвонила подруга.

– Был у меня твой жених, штаны приносил.

– Ну и что, почистила?

– Он не оставил их, сказал, что дорого, сам будет чистить. Ну и жмот!

А через некоторое время Нина снова встретила его у того же ларька, в тех же штанах, только пятен прибавилось. Рядом стояла большая сумка, набитая всяким хламом. Из неё выглядывали пустые банки, бутылки, куски проволоки, какие-то железки. Он явно ждал, когда алкаш допьёт пиво, чтобы забрать пустую бутылку. Позже Нина спросила у его собутыльников:

– Он что, бомж? Почему он собирает пустые бутылки и банки?

– Нет, не бомж, – ответили ей, – у него есть квартира, и деньги водятся, он работает, но скряга несусветный. Тару и металлолом он собирает и сдаёт – дополнительные деньги. А вообще, он собирает на помойках всякий ненужный хлам и тащит к себе в квартиру – авось, пригодится когда-нибудь. Чего там только нет! Старый неисправный ещё ламповый радиоприёмник «Родина», поломанные компьютерные мышки, клавиатуры, старые чёрно-белые телевизоры, выброшенные матричные принтеры, алюминиевые чайники, электрический обогреватель, не подлежащий восстановлению и много, много другого «добра».

Плюшкин! Настоящий Плюшкин! – поняла Нина.

– Здравствуйте, – поздоровалась она, – ну и почему вы не отдали брюки в химчистку?

– Дорого. Я сам почищу; сейчас много всяких моющих и чистящих средств, правда, дорогие.

– Поскольку я виновата, давайте я сдам ваши брюки в чистку, или сдайте сами, а я оплачу.

– Вот это правильно, – сказал жених.

Через несколько дней он принёс чек.

– Ну и что, такую смешную сумму вы не в состоянии были оплатить?

Нина достала кошелёк и стала отсчитывать деньги.

– Подождите, вы не учитываете моральный ущерб и то, что я из-за вас разлил полкружки пива? Это деньги. Аещё у меня в кармане лежал сотовый телефон, он намок и, пока я его сушил, пропустил два очень важных звонка, понеся убытки.

Он насчитал сумму, во много раз большую, чем в чеке. Нина обалдела! У неё и денег столько нет.

– Нет у меня таких денег! – возмутилась Нина, послала его подальше и сама быстро удалилась, радуясь тому, что судьба избавила её от такого жениха.

А Тамара гадала на воске. У неё был сын Никита, она мечтала о том, чтобы он был музыкантом. Правда, музыкальные способности его были весьма сомнительны, но она очень хотела. «Главное – труд, – считала она, – и медведя можно научить играть на трубе». Отец же реально смотрел на вещи – слуха нет, какой из него будет музыкант?

Но Тамара настаивала, требовала, умоляла мужа помочь. Возможность у него была – в музыкальном училище были его знакомые и зависящие от него люди.

– Хорошо. Я поговорю, – пообещал он.

И, правда, обещание выполнил – поговорил, попросил, проплатил.

– Ну всё, – сказал он Никите, – считай, что ты поступил. Тебе надо только прийти на экзамен и сыграть на каком-нибудь инструменте.

– Папа! – испугался Никита, – вы с мамой с ума сошли! На каком инструменте? Я ни на чём играть не умею, вы это прекрасно знаете.

– Ничего, – сказал папа, – подойдёшь к столу экзаменаторов, там будут лежать две тарелки. Ты должен их взять и стукнуть друг о друга.

Тамара была рада, благодарила мужа, но всё же решила погадать – поступит Никита или нет. Муж смеялся над ней, считал все эти гадания бредом, дьявольщиной.

Тамара решила погадать на воске. Для гадания на воске нужно растапливать свечи, их остатки или брать воск у пасечников. Воск должен быть настоящий. Нельзя брать парафин, нельзя брать крашеные свечи. Вода должна быть не из-под крана, а освящённая или снеговая. Можно использовать холодное молоко – это ещё лучше. Тамара решила использовать молоко. Она растопила воск, достала из холодильника молоко, уединилась в комнате. Загадала желание: «Поступит или нет Никита в музыкальное училище? Господи, помоги ему поступить». Далее, произнесла заклинание: «Домовой, хозяин мой, приди под порог попить молочка, покушать воска». Затем она энергично опрокинула расплавленный воск в молоко. Выливать воск надо быстро, но осторожно, чтобы не расплескать, не разбрызгать и не повлиять на естественное образование сгустка. Когда воск застыл, получилась вполне узнаваемая фигура. Тамара сравнила её со своим каталогом. Получалось, что желание не исполнится. Она была очень огорчена, рассказала об этом мужу.

– Не бери в голову ты эту глупость, поступит он обязательно, поставят, минимум, четвёрку. Ему и тройки достаточно. Кому надо, я всем уже заплатил.

У Тамары немного отпустило, но всё же червячок точил душу.

Подошёл срок, Никиту отправили на экзамен – мать с тревогой в душе, отец с уверенностью.

Прошло несколько томительных часов ожидания, и вот вернулся Никита. Мать кинулась к нему.

– Ну??!!

– Двойка, – сказал Никита, не сильно переживая.

– Как же так!! – воскликнул взволнованный отец. – Я договорился. Тарелки были?

– Были.

– Ты брал их?

– Брал.

– Стукнул ими?

– Стукнул.

– Ну и что?

– Не попал.