Текст книги "Модести Блейз"

– Молодец, – прохрипела она и стала наступать, легко передвигаясь на своих маленьких ножках.

В мозгу Гранта с лихорадочной скоростью происходила обработка информации. Женщина? Скорее всего, гермафродит. Крутая, хорошо обученная, проворная. И все же хоть наполовину, но женщина! Значит, у него должно хватить сил вывести ее из строя, а затем перебраться через парапет – и вниз! Она лениво махнула кулаком, целя ему в голову, Грант вскинул руку, чтобы парировать удар, но увидел финт слишком поздно: ему лишь отчасти удалось блокировать мощный удар ноги, угодившей по почкам.

Грант простонал и, шатаясь, отскочил в сторону, стараясь поскорее обрести равновесие. Она же снова пошла вперед. Отчаянным усилием воли он заставил себя броситься в ответное наступление, пытаясь вонзить кончики пальцев ей в горло, одновременно остерегаясь нового удара ногой.

Она успела перехватить его руку. Какое-то время они стояли неподвижно. За это время остатки надежды покинули Гранта. С чувством обреченности он понял, что она гораздо сильнее и быстрее, чем он.

Стараясь об этом не думать, он попытался было ударить ее коленом и понял, что она раскусила его намерения сразу же, как только он принял решение. Она схватила его за руку, а второй рванула на себя, словно большую тряпичную куклу, и он получил страшный удар плечом в область сердца.

Грант полетел на землю и услышал, как она довольно захихикала, отступая. Голову стала заволакивать странная пелена, и, уже как сквозь сон, он услышал гул голосов на балконе.

Но Грант все же заставил себя снова встать на ноги. Сердце бешено колотилось в груди, воздух с хрипом вырывался изо рта. Он снова пошел вперед, но она вовремя отпрянула в сторону и ребром ладони, словно топором, рубанула его по бицепсу.

Грант зашатался, сделал еще несколько шагов, повернулся к ней. Рука безжизненно повисла вдоль тела. Он подумал, что, может быть, у него сломана кость.

Ее лицо вдруг преобразилось. Маленькие черные глазки засветились плотоядным удовольствием. Грант стоял и, пошатываясь, ждал, когда эта ведьма сделает новый ход. Он надеялся, что ее самоуверенность даст ему последний шанс провести успешную контратаку, позволит нанести ей удар ногой в живот. Это было единственное, на что он сейчас оставался способен.

Страшная женщина пошла вперед, увернувшись от его удара, словно матадор от быка. Он попытался ткнуть пальцами здоровой руки ей в глаза, но она ловко схватила его за запястье, зажала руку под мышкой и резко дернула. Раздались треск кости и вопль Гранта. Их лица оказались рядом, и, когда он увидел, каким вожделением светятся глазки женщины, его чуть не вырвало.

Миссис Фозергилл отпустила его, ударив еще раз рукой наотмашь по лицу, потом последовала ловкая подножка, и он грохнулся на плиты террасы, ударившись затылком о камень, отчего глаза стала застилать чернота. Последним усилием Грант попытался встать, но мускулы отказались слушаться.

Миссис Фозергилл с шумом втянула в себя воздух и с чувством хорошо сделанной работы выдохнула. Подтянув брюки на коленях, она оседлала поверженного Гранта. Затем не торопясь опустила руки ему на шею, поставив большие пальцы на гортань, и надавила.

Габриэль молча наблюдал всю сцену от начала до конца, а когда Айвор Грант окончательно затих, вернулся в комнату. Остальные последовали за ним.

– Никому никогда не приходило в голову, кто такой мистер Фозергилл? – задумчиво произнес Макуиртер. Один человек рассмеялся, другой отозвался фразой по-испански, третий начал переводить фразу Макуиртера на пиджин-инглиш[5]5
  Гибридный язык на основе английского в ряде азиатских государств.


[Закрыть]. Но Габриэль резко оборвал оживление.

— Наведите порядок там, на террасе, – коротко сказал он своим подчиненным. – А я хочу немного потолковать с Макуиртером.

Те покинули помещение, а он сел за большой стол. Макуиртер, сцепив руки за спиной, начал расхаживать по комнате взад и вперед, ожидая, когда заговорит Габриэль.

– Тут все точно, все соответствует состоянию на данный момент? – осведомился Габриэль, беря в руки лист бумаги.

– Да. Если это то, что я велел напечатать Шевьеру. Но можно быстро проверить. – Он остановился и прищурился. – Наем группы Ламеля в Ливане – пятьдесят две тысячи. Столько же для группы Пако на юге Франции. Прочие гонорары: Зингерману в Амстердаме, Де Грооту в Кейптауне, Машаре в Порт-Саиде, и Цвейфу в Хайфе – каждому по четыре с половиной тысячи. Захват острова – двенадцать тысяч.

Прикрыв глаза, Макуиртер подергал себя за ухо, затем продолжил быстрое перечисление:

– Перевозка и особое оборудование – шестьдесят тысяч семьсот. Взятки, оплата информации, вознаграждение субагентам – восемь тысяч триста пятьдесят. Зарплата нашим собственным людям и накладные расходы – пятнадцать тысяч четыреста. Предполагаемые будущие расходы – пятьдесят тысяч. – Он открыл глаза и посмотрел на Габриэля. – Все в фунтах стерлингов. Всего двести пятьдесят восемь четыреста пятьдесят. Ожидаемый доход – десять миллионов минус расходы по сбыту – два миллиона. Чистая прибыль – семь миллионов семьсот сорок одна тысяча пятьсот пятьдесят фунтов.

Габриэль положил лист с цифрами и кивнул.

– А вы знаете, как провести это по документам?

– Как обычно. Просто все сейчас будет выглядеть внушительнее. У вас пятнадцать официальных законных компаний, работающих в самых разных сферах по всему миру. Следы доходов растают без следа. Я уже продумал черновые варианты соглашения, предусматривающего покупку разных акций через доверенных лиц. Это все довольно мудреная бухгалтерия, но, если желаете, я могу объяснить и показать…

– Нет. – Бесцветные глаза уставились на Макуиртера. – Вряд ли вы сделаете какую-либо глупую ошибку.

Худое лицо Макуиртера потеряло свой прежний цвет.

– Я не такой болван, Габриэль, – кисло заметил он. В дверь постучали. Вошла миссис Фозергилл, вытирая руки о большой грубый носовой платок. На лице ее изобразилась ленивая пресыщенность.

– А, дорогая дама! – воскликнул Макуиртер и прыгающей походкой двинулся ей навстречу, излучая восхищение. – Если бы вы знали, как я вам завидую, миссис Фозергилл. Счастлив тот юноша или та девушка, кому нужно столь немногое. – Он взял ее руку и, чуть наклонившись, нежно погладил запястье. – Никакого желания разбогатеть. Никаких романтических терзаний. Лишь кувшинчик вина, книжка про то, как нарастить мускулы, и время от времени убийство-другое. Идиллия.

– Кончайте, Макуиртер, – добродушно отозвалась миссис Фозергилл, отпихивая его. – Кстати, раз уж речь зашла о спиртном, я бы не прочь сейчас промочить горло.

Габриэль кивнул головой, и Макуиртер налил в один из стаканов на палец виски из батареи бутылок на столике.

– Ваше здоровье, миссис Фозергилл, – сказал он, подавая ей стакан. – Вы помогли мне выиграть пять фунтов. Я побился об заклад, что вы задушите бедного парня, а Борг утверждал, что вы сломаете ему шею, как это вышло с настоятелем, мир его праху.

– Я думала об этом, – призналась миссис Фозергилл. – Но этот способ слишком уж быстрый. Говорите, тот был настоятелем? – Она сделала глоток, подумала и залпом осушила стакан. – Значит, вы выиграли у Борга пятерку… – спросила она Макуиртера. – Ничего, я получу ее с вас завтра за покером.

Потом она посмотрела на Габриэля и робко произнесла:

– Спасибо, Габриэль. Я имею в виду это небольшое развлечение.

– Не за что, миссис Фозергилл, – отозвался тот. – Пришлите, пожалуйста, ко мне Мендозу.

Она кивнула, вытерла губы тем же платком, сунула его в карман брюк и удалилась.

Макуиртер ухмыльнулся и начал было что-то говорить, но, увидев, что Габриэль сосредоточенно изучает лист бумаги с цифрами, умолк. Минуты две спустя в комнату вошел смуглый человек в одной рубашке без пиджака. Габриэль встал.

– Ну-ка, прокрутите мне еще разок тот мультик, Мендоза. С паяльной лампой. Вы, кажется, не видели его, Макуиртер?

– Я? Нет, не видел. Калонидес доставил пленку только этой ночью.

– Ну что ж, отлично. Присаживайтесь. – Это было знаком расположения. Свет в комнате погас, и Мендоза запустил проектор. Макуиртер плюхнулся на стул и сделал усилие, чтобы подавить зевоту. Когда на экране появились титры, лицо Габриэля ожило, и на губах появилась улыбка.

Глава 5

– Классический пример! – говорил Таррант. – Наш достопочтенный друг делает правильный ход, действуя из неправильных предпосылок. – Он сидел на высоком табурете, зацепившись каблуками за перекладину и смотрел, как Модести Блейз заливает кипящей водой свежесмолотый кофе в керамическом кофейнике.

Из Вестминстера они проследовали прямо в пентхауз Модести Блейз, и теперь сидели на ее большой кухне, где преобладал голубой цвет и было немало хромированных поверхностей. Она никак не отреагировала на эту реплику, и Таррант с удовлетворением отметил, что ее мысли блуждают где-то совсем далеко. Модести слегка нахмурилась, явно чем-то недовольная.

– Впрочем, может, такова его тактика, – продолжал Таррант. – Если все заканчивается удачно, он вовсе не обязан ни в чем отчитываться, а вот если операция с треском проваливается, он получает хорошую оборонительную позицию и может вконец запутать своих оппонентов.

– Вы упоминали Вилли Гарвина, – напомнила Модести и, прислонясь спиной к шкафчику со специями, закурила сигарету.

– Да, – отозвался Таррант с деланным равнодушием. – Он, конечно, очень мил, но все-таки, как ни верти, это необразованный уголовник с толстым-претолстым криминальным досье.

Модести посмотрела на него с явной враждебностью.

– Мое, пожалуй, будет потолще, если, конечно, внести туда все, чего там нет. И кроме того, в последние семь лет Вилли не совершал ничего такого… Кроме того, в вопросах, вас интересующих, он как раз разбирается куда лучше, чем кто-либо из тех, кого вы знаете.

– Не спорю, у него есть ряд полезных навыков, – вздохнул Таррант. – Но эта работа требует тонкости…

– Готова побиться об заклад, что Вилли перехитрит любого, кого вы только предложите. Ну а что касается данной операции, то когда речь идет о фортепьянной струне вокруг вашей шеи, тут одной тонкости маловато.

– Итак, вы не согласны с нашим Перси, что все это – набор совпадений?

Модести Блейз только махнула рукой.

– Нет, конечно. Десять миллионов фунтов в алмазах – серьезная сумма, и она привлекает только очень серьезных ребят. Есть лишь три человека, которые в принципе могли бы взяться за это, но вообще-то, скорее всего, речь идет лишь об одном человеке.

– Фортепьянная струна – это почерк Борга. А Борг – человек Габриэля. – Модести поставила на стол чашки и стала разливать кофе.

– Габриэль, – тихо произнес Таррант, глядя на руки Модести. Помолчав несколько секунд, он неожиданно спросил: – А кто ведет ваше хозяйство?

– Венг. Он из Индокитая. В настоящий момент он находится в Бенилдоне, в Уилтшире, где у меня есть коттедж и несколько акров леса. Венг поехал туда, потому что у меня там три лошади, а конюх выходной. Венг вернется завтра. Но почему вы сразу переменили тему, как только я упомянула Габриэля?

– Чтобы выиграть время. Нет, ни сливок, ни молока не надо, спасибо. Просто я пытаюсь поскрести по пыльным сусекам моей памяти и понять, что мне известно об этом человеке.

– Сильно сомневаюсь, что вы там много обнаружите.

– Вы правы, моя дорогая. И наше досье на Габриэля, и досье Интерпола незначительны и малоинформативны. Официально это очень богатый, весьма уважаемый господин, интересы которого отличаются разнообразием. Он выходец из Латвии, но получил то ли перуанское гражданство, то ли боливийское.

– Боливийское, но это несущественно. Важно другое. На самом деле Габриэль – преступник очень крупного калибра. Пожалуй, от Лиссабона до Гонконга ему просто нет равных. Его возможности поистине неограниченны.

– Вы с ним встречались?

– Однажды – и очень коротко. По ошибке. Мы запланировали крупную операцию в Калькутте – изъятие золотых слитков. То же самое собирался сделать и Габриэль. Он вызвал меня и велел отступить. Я так и сделала.

Модести поставила чашки на поднос и прошла в гостиную. Таррант последовал за ней.

– Очень разумное решение, – прокомментировал он. – Вы создали Сеть ради прибылей, а война преступных группировок – дорогое удовольствие. Но тут совсем другой случай. Я готов обеспечить вам такое подкрепление, какое не в состоянии предоставить Вилли Гарвин.

Модести застыла на мгновение и внимательно посмотрела на Тарранта.

– Вы ведь отнюдь не глупец, сэр Джеральд, – проговорила она. – Не могу взять в толк, почему же в таком случае вы так говорите.

Он начал было что-то объяснять, понимая, что несколько увлекся, но она остановила его легким кивком.

– Нет, лучше сядьте, выпейте кофе и послушайте меня. – Убедившись, что он внял ее совету, она продолжала: – Я нашла Вилли Гарвина в сайгонской тюрьме и купила ему свободу. Он был неуправляем, он плохо соображал, что к чему, но зато умел убивать. У меня были основания полагать, что я сумею его укротить и образумить. Даже не основания, если говорить откровенно. Просто мне подсказывала это интуиция.

Модести села на черный кожаный честерфилд напротив Тарранта и стала помешивать ложечкой кофе.

– Я не ошиблась, – продолжала она. – Собственно, результаты превзошли все мои ожидания. Во-первых, Вилли оказался способен на безусловную преданность. Вы можете представить, что это такое в нашем деле. Кроме того, выяснилось, что Вилли умеет думать – и быстро, и четко. Он всегда это умел, хотя и не подозревал об этом. Его способности дремали до поры. Возможно, потому, что перед ним не возникало серьезных целей и задач.

– Какие же цели вы перед ним поставили?

– Я не ставила ничего, – сказала она и, поколебавшись, заговорила снова: – Ему было достаточно, что он работает на меня. Но он прогрессировал не по дням, а по часам. Признаться, я многому от него научилась. Он не только неплохо соображает, у него есть интуиция.

Она посмотрела на Тарранта и вдруг улыбнулась.

– Вы не поверите, но он предчувствует беду. У него начинает покалывать в ушах.

– Вы шутите? – усмехнулся Таррант.

– Нет. Это дважды спасло мне жизнь. А уж сколько раз это спасало жизнь Вилли, и не сосчитать. И еще он без слов понимает, о чем я думаю. Когда ты попадаешь в переплет, как любит выражаться Вилли, такой инстинкт просто на вес золота. Ну а когда дело принимает совсем крутой оборот, Вилли просто неподражаем. Я видела его… – Она осеклась, пожала плечами и взяла свой кофе. – Впрочем, это неважно. Семь лет – долгий срок, и история Вилли Гарвина тоже длинная. Сейчас не время рассказывать ее, сэр Джеральд.

– Согласен, – отозвался Таррант, достаточно ясно давая понять, что сильно сомневается в услышанном. – Но все это относится к прошлому, и Гарвин не работал на вас уже год. У меня сложилось впечатление, что он, так сказать, пошел под уклон, и потому мне бы решительно не хотелось, чтобы он принимал участие в этой операции. Вы уж меня извините… – Он подпустил неуверенности и закончил неловкой паузой. Пауза затянулась на добрую минуту.

Модести допила кофе, поставила чашку и встала, Таррант тоже встал.

– В таком случае мы ни о чем не договорились, – холодно возвестила она.

– Прошу прощения? – отозвался Таррант, как он надеялся, уже ледяным тоном. – Я полагаю, что на этой стадии вы уже не можете повернуть дело вспять.

– Я действительно согласилась выполнить работу для вас. Но я не в вашем подчинении. Если я что-то делаю, то сама решаю, с кем и как мне работать.

Секунд пять Таррант держал каменное лицо, затем позволил себе смягчиться и, слабо вздохнув, сказал:

– Ну что ж, коль скоро это ваш ультиматум, мне ничего не остается, кроме как подчиниться. Когда вы поговорите с Гарвином?

– Говорить с ним придется вам, – услышал он в ответ. Ее лицо оставалось холодным. – Вилли не является моей собственностью, но я нуждаюсь в его помощи. И если вы проявите достаточно такта, он, наверно, согласится.

Отменный удар, с мрачным восхищением подумал Таррант, а вслух сказал:

– Я буду мягок с Вилли, но только объясните: где и когда я могу с ним встретиться.

– Завтра вы берете меня с собой на ланч с шейхом Абу-Тахиром, – напомнила Модести, в голосе которой снова послышались дружеские нотки. – Вы могли бы найти время, чтобы вечером побывать на «Мельнице»?

– Вы же слышали, что сказал мой шеф. Я должен уделить этому делу персональное внимание.

– Значит, завтра вечером. А между тем, может, вам удастся установить, где сейчас находится Габриэль и чем занимается – по крайней мере, официально.

– Я поручу это Фрейзеру. Он как раз сегодня на дежурстве, Если вы не возражаете, я заеду за вами завтра в двенадцать сорок пять.

– Я буду вас ждать. И как я понимаю, мешкать нам уже не приходится.

– Совершенно верно. Алмазы будут доставлены на «Тиборию» в течение двух недель, а затем, три недели спустя, они должны оказаться в Бейруте. Это означает, что времени на подготовку операции остается вовсе не так уж и много.

– Понимаю. – Модести присела на ручку кресла и пристально посмотрела на Тарранта. – У вас есть какие-то догадки, где может быть нанесен удар?

– Думаю, как в пункте отправления, так и в пункте прибытия, то есть и в Кейптауне, и в Бейруте. За Кейптаун отвечают южноафриканские власти. С Бейрутом ситуация выглядит гораздо более неопределенно. Но я могу попробовать использовать наши официальные каналы…

– А вас не беспокоит само путешествие от Кейптауна до Бейрута?

– Беспокоит, конечно, – грустно пожал плечами Таррант. – Впрочем, мне от этого не легче. Собственно, я доверяю своей интуиции, прямо как Вилли Гарвин. Если бы я был устроен, как он, у меня уже вовсю покалывало бы в ушах. – Он улыбнулся Модести и продолжал: – Но если бы вы сумели выяснить, что задумали предпринять гипотетические противники, я бы знал, на чем сосредоточить наши основные усилия.

Модести тронула пальцами великолепный аметист, покоившийся на ее груди над самым вырезом платья. Взгляд ее сделался отстраненным. Глядя на нее, Таррант вдруг ощутил всю абсурдность ситуации. Казалось, ему снится какой-то странный сон. Почему он обсуждает все эти мрачные проблемы с такой потрясающей женщиной? Она вообще не должна была бы иметь никакого отношения к таким вещам, как смерть и насилие! Он посмотрел на ее стройную изящную шею, вдруг вспомнил о струне-удавке, и к горлу подкатила дурнота.

– Скорость моего передвижения, – заметила между тем Модести, – целиком зависит от того, как отреагируют на мои просьбы мои старые контакты. Вообще-то они предпочитают держать язык за зубами. Но не исключено, что ради меня… – Она встала и пожала плечами. – Может, и шепнут словечко-другое.

– О чем вы будете их расспрашивать?

– Об алмазах. И о Габриэле. Если выяснится, что он тут ни при чем, придется снова пораскинуть мозгами. Но все же я хочу начать с Габриэля, а потому, пожалуйста, предоставьте мне все, что у вас на него имеется.

– Договорились. – Чувство абсурдности улетучилось, и Таррант снова ощутил себя профессионалом, не привыкшим ничему удивляться. – Спасибо за кофе, моя дорогая. А теперь спокойной ночи.

Когда двери лифта закрылись за Таррантом, Модести вышла на террасу и закурила. Теперь ее мысли были обращены на себя. Она бдительно следила за своими чувствами и с удовольствием отметила, что перспектива операции не вызвала никаких неприятных эмоций, только предвкушение интересной интриги.

Модести затушила сигарету и направилась в спальню. Панели на стенах спальни были цвета слоновой кости, ковер – светло-зеленым, а покрывало на кровати и шторы – серебристо-серыми. Она прошла в ванную комнату, где стены были выложены розовым кафелем, а пол – черной керамической плиткой.

Модести пустила воду, а сама пошла раздеваться. Под вечерним платьем на ней были черный лифчик и колготки. Модести терпеть не могла чулок. Резинки, пряжки – все это только мешало и раздражало.

Сняв белье, она уставилась на себя в большое зеркало в спальне, тщательно рассматривая свое нагое тело, и вовсе не для того, чтобы утолить тщеславие.

Ее интересовало, в хорошей ли она форме. Нет, никаких признаков жира. За год она не растолстела, и немудрено. Она очень следила за своим физическим состоянием. Она ежедневно плавала, в Бенилдоне занималась верховой ездой, а если позволяло время, устраивала боевые поединки с Вилли Гарвином из ностальгических соображений. Впрочем, только ли дело в ностальгии?

Модести провела пальцами по бедрам, по икрам, потом выпрямилась и постучала кулаками по животу.

С мускулами порядок.

Она мягко изогнулась, и ладони ее коснулись пола за спиной. Потом, поочередно взмахнув ногами, легко сделала обратное сальто.

Она тщательно выискивала признаки напряжения, переутомления, но поскольку таковых не обнаружила, одобрительно кивнула.

Утопленная в полу ванна была уже наполнена на три четверти. Модести надела пластиковую шапочку, закрыла краны и погрузилась в воду. У изголовья в нише стоял телефон. Модести взяла его и стала набирать номер.

Телефон не унимался, и Вилли Гарвин выругался.

– Пусть звонит, – сказала блондинка, заглядывая ему в лицо. – В конце концов, рано или поздно им надоест. – Она приблизила свои губы к его уху и игриво укусила за мочку.

В ее интонациях чувствовался местный выговор с характерным растяжением слогов. Она была двадцатитрехлетней дочерью джентльмена-фермера и помолвлена с другим фермером-джентльменом. Вилли очень надеялся, что ее избранник не склонен чуть что покрываться синяками. Девица была зубастая, как щука, но если удавалось вытерпеть ее игривые увертюры, то затем ты уже не раскаивался.

– Погоди-ка, Кэрол, – сказал он и, откатившись на свою половину кровати, взял трубку телефона на столике.

– Алло.

– Это я, Вилли. Ты с параллельного телефона?

– Привет, Принцесса, – сказал он, и в голосе его появилась теплота. – Нет, я с главного, в спальне. Все остальные отключены.

– У тебя кто-то есть?

– Да, но это все так, пустяки. Коротаем время.

– Боже, Вилли, она не придет в восторг от такой оценки. – Модести рассмеялась. – Ну да ладно, я буду говорить, а ты соответственно реагируй.

– Договорились, Принцесса.

Модести говорила спокойно и уверенно несколько минут, а Вилли поглощенно слушал. Для того, кому случилось бы подслушать ее речь, текст показался бы какой-то головоломкой, потому что Модести пользовалась жаргонным винегретом из французского, арабского и английского, но для Вилли это все было ясно и понятно.

В какой-то момент он присвистнул и сказал, усмехнувшись:

– Надеюсь, ты права, Принцесса. Очень было бы мило заодно свести кое-какие счеты. А то нам тогда пришлось пойти на попятный, а для меня это как заноза.

Позже он сказал:

– Ясно. Привози его часиков в восемь. Только скажи, как мне все обставить.

Он выслушал ответ и хмыкнул:

– Ладно, Принцесса, все в порядке. Ты мне совершенно не помешала, о чем речь!

Вилли Гарвин положил трубку и, закинув руки за голову, с довольным видом уставился в потолок. Лишь когда он потянулся за сигаретами на столике, то вдруг почувствовал, что в комнате произошли некоторые изменения.

Он стал воскрешать в сознании те шумы и шорохи, которые едва долетали до него в последние минуты, а именно: скрип кровати, шелест чулок и нижнего белья, сердитое бормотание, суетливые движения, щелканье застежки на сумке и хлопанье двери, а затем цокот каблучков по коридору.

Вилли сел в постели и с удивлением стал оглядывать пустую комнату.

– Кэрол! – негодующе воскликнул он. – Кэрол! Но ее и след простыл.