Текст книги "Королевская кровь"

Собравшиеся эльфы торжественно кивнули, и лишь Ульвиан не пошевелился.

– Это деликатное дело. В Квалиносте существуют лица, которые попытаются извлечь выгоду из преступления моего сына. Во имя безопасности нации все должно оставаться в секрете.

Спустившись с последней ступеньки, Пророк оказался лицом к лицу со своим сыном.

– Улли, – тихо промолвил он, – почему ты сделал это?

Принц задрожал от подавляемого гнева, смешанного со страхом.

– Ты и вправду хочешь знать? – взорвался он. – Потому что ты здесь проповедуешь справедливость и милосердие вместо силы и величия! Потому что ты тратишь деньги на нищих и никчемные храмы, но не построить достойный дворец! Потому что ты был величайшим воином своего времени и пренебрег своей славой, чтобы прохлаждаться в садах, вместо того чтобы завоевать Сильваност, наш истинный дом, принадлежащий нам по праву! – У него перехватило дыхание.

Кит-Канан осмотрел своего сына с ног до головы, и на его лице отразилось страдание. И все же несгибаемая гордость Пророка взяла свое, и он ответил:

– Война и великий поход на запад лишили Сильванести большинства крестьян, ремесленников и рабочих. Чтобы умиротворить знать и жрецов, мой брат, Звездный Пророк, разрешил в своем государстве рабство. Такое же положение существует и в Эрготе. Но никакие лишения не оправдывают порабощение одних живых, мыслящих существ другими. Я поставил в своей жизни цель – искоренить в Квалинести отвратительную торговлю рабами, и вот мой собственный сын… – Кит-Канан сложил руки. – Ульвиан, ты будешь находиться в заключении в Башне Аркубаллиса до тех пор… до тех пор, пока я не найду для тебя подходящее наказание, – объявил он.

– Ты не осмелишься, – презрительно усмехнулся принц. – Я твой сын, твой единственный законный наследник! Что станется без меня с твоей драгоценной династией? Я тебя знаю, отец. Ты мне все простишь, лишь бы не остаться первым и последним Пророком Солнца из Дома Сильваноса!

Престарелый Таманьер Амбродель больше не в силах был сдерживаться. Их дружба с Кит-Кананом началась еще в те времена, когда Пророк был молодым принцем и жил в Сильваносте. Выслушивать, как этот испорченный молокосос насмехается над своим отцом, было выше сил простого смертного. Седовласый кастелян выступил вперед и с размаху ударил Ульвиана по лицу. Принц кинулся было на него, но Кит-Канан проворно встал между сыном и Таманьером.

– Не надо, Там. Хватит, – дрожащим голосом остановил его правитель, – не оправдывай его ненависть. – И добавил, обращаясь к Ульвиану: – Пятьдесят лет назад наказанием тебе послужила бы порка, но теперь ты так легко не отделаешься.

Таманьер отступил назад. Кит-Канан знаком подозвал Мерита, безмолвно застывшего рядом с Кемианом Амброделем.

– У меня есть поручение для тебя, лейтенант, – угрюмо начал Кит-Канан. От взгляда Пророка молодому эльфу стало не по себе, – Ты станешь тюремщиком моего сына. Отведи его в Башню Аркубаллиса. Оставайся с ним. Он не должен ни с кем видеться, ни с кем разговаривать – вообще ни с кем. Ты понял меня?

– Да, Великий Пророк, – сухо отсалютовал Мерит.

– А теперь иди, пока не рассвело.

Мерит, вытащив меч, подошел к Ульвиану. Принц мрачно уставился на обнаженный клинок. Пророк, кастелян и генерал наблюдали, как двое направились в сторожевую башню, которая охраняла северо-восточный угол города. Когда огромные двери дома захлопнулись за ними, Кит-Канан спросил у Кемиана где Верханна. Лорд Амбродель объяснил, как он разделил брата и сестру в такой непростой ситуации.

– Мудрое решение, – печально ответил Кит-Канан. – Ханна свернула бы Улли шею.

Пророк велел Кемиану возвращаться к гвардейцам и продолжать охоту за работорговцами. Генерал низко поклонился, сначала монарху, затем отцу, и торопливо покинул зал. Когда он ушел, Кит-Канан, дрожа, опустился на ступени. Таманьер тут же упал на колени рядом с ним:

– Величайший! С тобой все в порядке?

В карих глазах Кит-Канана блеснули слезы.

– Да, все хорошо, – пробормотал он. – Оставь меня, Там.

– Позволь мне проводить тебя до твоей спальни, Величайший.

– Нет, я хочу посидеть немного. Иди, иди, старина.

Таманьер поднялся и поклонился. Шорох его сандалий стих в тускло освещенном коридоре. Кит-Канан остался один.

Он почувствовал, что руки его сжаты в кулаки, и расслабил их. Среди эльфов пятьсот лет считалось не таким уж значительным возрастом, но сейчас Кит-Канан почувствовал себя бесконечно старым. Как ему поступить с Ульвианом? Мотивы поступков мальчика оставались для него загадкой. Неужели он так сильно нуждался в деньгах? Может, его волновали острые ощущения? На этот раз ничто не могло оправдать его поведения.

Однажды, когда Ульвиан возвратился домой грязный и полуголый, после того как буквально проиграл в кости свою последнюю рубашку, Верханна загнала отца в угол.

– С ним что-то не в порядке, – сказала она тогда.

– Разве? И кто тому причиной? – вслух размышлял отец. – Могу ли я винить кого-либо, кроме себя? Я едва видел его до того, как ему исполнилось двенадцать. Шли жестокие бои, я был нужен на войне.

– Его испортила мать. Она забивала ему голову всякой чепухой, – горько произнесла Верханна. – Бесчисленное множество раз он говорил мне, что ты в ответе за ее смерть.

Кит-Канан приложил руку ко лбу. Бесчисленное множество раз говорил он Ульвиану правду о Сюзине, рассказывал, что она пожертвовала жизнью ради мужа и его дела, но Ульвиан не верил этому.

Что он мог сделать? Ульвиан был прав: Кит-Канан не мог казнить или отправить в изгнание своего родного сына. Он – наследник Пророка. Великий труд, огромные жертвы, основание могучего государства, думал Кит-Канан, неужели все это было напрасно?

Где-то в отдалении зазвучал колокол. Жрецы Мантиса, звавшегося в древнем Сильваносте Матери, звонили в огромный бронзовый храмовый колокол, оповещая о приближающемся рассвете. Кит-Канан устало поднял голову. Звон колокола был подобен гласу, взывающему к нему, «Приди, приди», – говорил он.

«Да, – подумал он, – я поразмыслю и спрошу совета богов. Они помогут мне».

Маятник справедливости

Куполообразный потолок Башни Солнца был искусно выложен мозаикой. Рисунок символизировал ход времени и борьбу добра со злом. На одной половине купола из тысяч кусочков бирюзы было создано голубое небо. На нем сияло солнце из золота и бриллиантов. Другая половина была отделана черным ониксом и усеяна алмазными звездами. С неба светили три луны Кринна: рубиновый круг – Лунитари, серебряный – Солинари и диск из алого, словно бычья кровь, граната – Нуитари. Полушария разделяла радуга, набранная из малиновых гранатов, топазов, оливинов, сапфиров и аметистов. Радуга была и границей, и мостом между мирами дня и ночи, а также символом участия богов в мирских делах.

Кит-Канан, лежа на спине на помосте в центре Башни, размышлял о символическом значении купола. В отличие от своего двойника в Сильваносте, эта башня не использовалась как тронный зал. Башню Солнца главным образом открывали, когда Кит-Канан, по выражению Верханны, хотел «убить гостей наповал».

Кит-Канан подложил руку под голову. Его распущенные серебристые волосы, подобно нимбу, рассыпались вокруг головы. Сосредоточив взгляд на потолке Башни, он предался размышлениям.

Мир и гармоничная красота Башни Солнца успокоили его, дали возможность поразмыслить о сложных проблемах.

Ряды окон и зеркал тянулись снизу доверху, пропуская солнечный свет и отражая его. Где бы на небе ни находилось солнце, Башня всегда была ярко освещена. Пророк закрыл лицо свободной рукой. В окна залетал ласковый, прохладный ветерок. Сегодня, размышляя о проблеме наследования, Пророк Солнца наслаждался каждым мгновением покоя.

Квалинести необходим наследник. Кит-Канан поклялся перед богами и собравшимися у Пакс Таркаса, что он уйдет на покой, когда крепость будет воздвигнута. Еженедельные сообщения от главного архитектора и старшего строителя, гнома по имени Фельдрин Полевой Шпат, позволяли Пророку следить за продвижением дел. Пакс Таркас готов на девяносто процентов; если будет стоять хорошая погода и не возникнет осложнений, строительство завершится через два-три года. Скоро Кит-Канан должен будет назвать имя своего наследника.

Слишком долго Пророк утешал себя мыслью, что его единственный сын – просто упрямец, но теперь уже невозможно отрицать, что проблема гораздо глубже. Его собственный сын занялся торговлей рабами…

Итак, Ульвиан явно недостоин титула Пророка Солнца. Кит-Канан размышлял о других возможных кандидатах. Верханна? Не слишком удачный выбор. Она храбра, умна и благородна, как и все высокородные сильванестийцы, но в то же время вспыльчива и иногда даже резка. Несмотря на мечту Кит-Канана установить равенство в своем королевстве, тот факт, что в жилах Верханны текла смешанная кровь, также настроит против нее некоторых ее чистокровных эльфийских подданных. Эти предрассудки тщательно скрываются, не выставляются напоказ, но все же Пророк знал, что они существуют. Вдобавок Верханна – женщина, а преодолеть предубеждение против женщины слишком тяжело.

– Ты можешь снова жениться, – произнес тихий голос.

Кит-Канан спустился с возвышения и огляделся вокруг. В башне стояла кромешная тьма, хотя, насколько помнил Кит-Канан, еще не наступил полдень. Слева от него, между колоннами, опоясывавшими зал, показался странный эльф, окруженный облаком желтого света.

– Кто ты такой? – спросил Кит-Канан.

Незнакомец приблизился к возвышению, и аура света следовала за ним, хотя в руках эльфа не было ни лампы, ни свечи. Он был одет в плотно облегающий костюм из красной кожи. Алый плащ, свисавший с одного плеча, волочился по полу. Уши незнакомца казались необыкновенно длинными и заостренными, даже для эльфа, а волосы были ярко-рубинового цвета.

– Я тот, кто способен помочь тебе, – ответил незваный гость с превосходством в голосе.

Теперь, когда он приблизился, Кит-Канан рассмотрел его черные блестящие глаза и лицо, мертвенно-бледное, словно череп. Ни одна линия не пересекала его; оно как будто было вырезано из чистого алебастра.

– Убирайся отсюда! – резко приказал Кит-Канан. – Ты нарушаешь мой покой.

Он взглянул прямо в лицо незнакомцу, напрягшись, готовый к борьбе или отступлению.

– Ну-ну! Ты сейчас в затруднительном положении из-за сына, не правда ли? Я могу помочь тебе. Я обладаю большим могуществом.

Кит-Канан понял, что эльф, по меньшей мере, сильный волшебник. Башню защищали заклинания, и злые существа должны были обладать большой магической властью, чтобы проникнуть сюда.

– Как тебя зовут?

Одетый в красное эльф пожал плечами, и по его плащу, словно по алому морю, пробежали волны.

– У меня много имен. Если хочешь, можешь называть меня Дру.

Одну руку приложив к груди, а другую протянув перед собой, Дру изящно, но насмешливо поклонился.

– Ты пришел сюда за помощью высших сил, Великий Пророк, и я откликнулся на твой зов.

Кит-Канан поднял брови:

– Ты смертный?

– Какое это имеет значение? Я в состоянии тебе помочь. Твой сын нанес тебе оскорбление, и ты не знаешь, что теперь делать… так? Ты Пророк Солнца. Отрекись от него.

– Это мой единственный сын.

– Но ты же можешь завести другого, если снова женишься. За небольшое вознаграждение я приведу к тебе женщину, которую жаждет твое сердце! – Он улыбнулся, обнажив зубы, красные, подобно волосам.

Кит-Канан отшатнулся и поспешно отошел к возвышению, на мозаичном полу которого были выложены мощные магические символы, призванные защитить от черного колдовства.

– Я не намерен торговаться со злым духом! – воскликнул он. – Прочь! Оставь меня в покое!

Красный эльф рассмеялся. Громкие раскаты хохота зловеще отдавались в стенах погруженной во тьму пустой башни.

– А ты уже начал торговаться, Великий Пророк.

Кит-Канан пришел в замешательство. Уже начал? Неужели он сам каким-то образом вызвал это странное существо из иного мира?

– Конечно же вызвал, – ответил Дру, прочитав его мысли. – У меня забот полон рот. Я не трачу свое драгоценное время, появляясь перед кем попало. Так что смотри в оба, сын Ситэла. Сейчас я покажу тебе, на что способен.

Дру хлопнул своими белыми ладонями. Кит-Канан почувствовал дуновение ветра, словно воздух башни устремился по направлению к незнакомому эльфу. Внезапно в руках Дру с треском и шипением возник огненный шар, и он швырнул его на пол, где шар разлетелся. Громкий треск и ослепительный свет заставили Кит-Канана отшатнуться. Когда взор его прояснился, он увидел, что обстановка вокруг него изменилась.

Кит-Канан покинул Башню Солнца, хотя все еще ощущал под ногами ее пол. Он находился в небольшом помещении. По резьбе, украшавшей каменные стены, и форме окон он понял, что перенесся в Сильваност. Стены скрывали гобелены, выдержанные в бледно-зеленых и голубых тонах, с изображениями лесных пейзажей и элегантно одетых дам. Комнату заливал солнечный свет.

В ушах его прозвучал стон. Обернувшись, он увидел большое, тяжелое деревянное кресло, повернутое спинкой к нему, передней стороной к открытому окну. В кресле кто-то сидел. Кит-Канан не видел, кто это.

Внезапно сидящий поднялся, и перед Кит-Кананом промелькнула женщина с прекрасными рыжими волосами, – у него перехватило дыхание.

– Герматия, – прошептал он.

– Она не может нас ни видеть, ни слышать, – сообщил Дру. – Ты видишь, она томится в Сильваносте, никого не любя, никем не любимая. Я способен в мгновение ока доставить ее к тебе.

Герматия… любовь его юности. Много лет была она женой его брата-близнеца, Ситаса. Она смотрела прямо сквозь Кит-Канана, не ведая, что пронизывает его насквозь взглядом темно-синих глаз. Ее огненно-рыжие волосы были заплетены в косы и тщательно уложены, оставляя открытыми изящные уши, на ней было платье из тонкой, словно паутина, звенящей золотой ткани. Когда-то он предлагал ей стать его женой, но отец, не зная об их любви, обручил ее с братом Кит-Канана, Ситасом. Столько воды утекло с того далекого дня. Теперь Ситас стал правителем эльфов Сильванести, а Кит-Канан – государем Квалинести.

Страдая от одиночества и жалости к себе, Кит-Канан почувствовал сильное искушение. Необыкновенная красота Герматии никогда не оставляла его равнодушным. В ее присутствии только каменное сердце могло биться по-прежнему ровно.

Он уже открыл рот, чтобы спросить Дру о его условиях, как вдруг Герматия отвернулась и устремилась к открытому окну, находящемуся за креслом. Кит-Канан с криком протянул к ней руки.

Но Герматия не смогла выпрыгнуть в окно – что-то внезапно остановило ее. Внезапный звон металла потряс Кит-Канана. Под подолом ее золотого платья он заметил железный обруч, охватывавший ее правую щиколотку и соединенный цепью с тяжелым креслом. Кресло было прибито к полу. Хотя обруч был обит тканью, он плотно охватывал стройную ногу Герматии.

– Что это значит? – возмутился Кит-Канан.

Дру, казалось, смутился.

– Небольшая проблема, Великий Пророк. Госпожа Герматия охвачена отчаянием, причина которого – увечья, полученные ее сыном на войне, и, я должен добавить, потеря твоей любви. Звездный Пророк приказал заковать ее, чтобы она не смогла нанести себе вреда.

Герматия пристально и жадно смотрела в открытое окно. Лицо ее сохранило все ту же изысканную красоту, которую помнил Кит-Канан. Широкие скулы, тонкий, изящный нос, кожа, гладкая, как лучший шелк. Время совсем не коснулось ее.

До него снова донесся ее слабый стон, полный печали и тоски. Кит-Канан крепко зажмурил глаза.

– Забери меня отсюда! – прошипел он. – Я не могу этого вынести.

– Как пожелаешь.

Кит-Канан снова очутился в Квалиносте, в темной Башне Солнца.

Его пронизала дрожь. На долгие столетия он выбросил Герматию из мыслей и сердца. Страсть Кит-Канана к Герматии способствовала его разрыву с братом. Время и новые привязанности почти затушили прежний огонь. Почему же он так сильно желает ее сейчас?

– Старые раны – самые глубокие и заживают труднее всего, – произнес Дру, снова отвечая на мысли Кит-Канана.

– Я не верю ни единому твоему слову! – резко откликнулся Пророк. – Ты создал эту сцену с помощью магии, чтобы обмануть меня.

Дру громко вздохнул и обошел вокруг помоста, желтая аура следовала за ним.

– Ах, ну что за недоверие! – сардонически усмехнулся он. – Все, что ты видел, – истинная правда. Леди будет снова принадлежать тебе, если ты примешь мои условия.

Кит-Канан обхватил себя руками.

– Ну и чего ты просишь?

Красный эльф молитвенно сложил ладони, но выражение на его лице было отнюдь не благочестивым.

– Разреши проход через свои территории караванам с рабами из Эргота и Сильванести, – быстро сказал он.

– Никогда? – Кит-Канан шагнул к Дру, но тот не двинулся с места.

Желтая аура странного эльфа помешала Пророку напасть. Когда он протянул руку, чтобы дотронуться до золотой оболочки, то отдернул ее, словно обжегшись. Но сияние это излучало неестественный, сильный холод.

– А ты не трус, – задумчиво произнес Дру. – Но не пытайся больше прикоснуться ко мне.

В это мгновение Кит-Канан понял, кто такой на самом деле Дру, и его охватил настоящий страх, что случалось с ним всего несколько раз в жизни.

– Я тебя узнал, – дрогнувшим голосом вымолвил он, стараясь говорить твердо. – Ты тот, кто соблазняет несчастных, подавленных отчаянием. – И почти неслышно добавил: – Хиддукель.

Бог Злых Сделок, чьим священным цветом был красный, поклонился.

– Твоя добродетель утомляет, – заметил он. – Неужели тебе ничего не нужно? Я могу дать тебе столько золота, серебра и драгоценных камней, что ты наполнишь двадцать таких башен, как эта. Что ты на это скажешь? – вопросительно поднял он брови.

– Сокровища не решат моих проблем.

– Подумай о том добре, которое ты сможешь сотворить с его помощью. – Голос Хиддукеля сочился злобным сарказмом. – Ты сможешь скупить всех рабов мира и освободить их.

Кит-Канан попятился к возвышению. Это было безопасное убежище, где даже магия эльфийского бога не могла причинить ему зла.

– Почему тебя так заботит торговля рабами, бог Сломанных Весов? – спросил монарх.

Бог, принявший облик эльфа, пожал плечами:

– Меня заботит вся подобная деятельность. Я покровитель работорговцев.

Кит-Канан наткнулся пятками на каменное основание платформы и уверенно вскарабкался на нее.

– Я отказываюсь от всех твоих предложений, Хиддукель, – заявил он. – Убирайся и не беспокой меня больше.

Выражение злобного удовольствия сошло с лица эльфа, облаченного в красное. Когда к нему обратились по имени, ему ничего не оставалось, как уйти. Резкие черты исказились в гримасе ненависти.

– Тебя ждут еще большие неприятности, Пророк Солнца, – словно выплюнул слова бог Демонов. – Твое творение обратится против тебя и уничтожит тебя. Молот разобьет наковальню. Молния расколет камень!

– Прочь! – закричал Кит-Канан, сердце его едва не выпрыгивало из груди.

Воздух задрожал от звука его голоса. Хиддукель отступил на шаг и завертелся на одном носке. Плащ его мелькал, словно язык пламени. Бог вращался все быстрее и быстрее, пока эльфийское обличье не исчезло, сменившись столбом красного дыма и огня. Кит-Канан закрыл лицо рукой. Голос Хиддукеля эхом отдавался в его сознании: «Близится время чудес, глупый король! Силы, что древнее богов, окружают тебя! Лишь мощь Владычицы Тьмы способна противостоять им! Берегись!»

Огненно-красный призрак Хиддукеля исчез, и через мгновение в Башне Солнца снова наступила тишина. Однако темнота по-прежнему окутывала все вокруг. Обливаясь потом и дрожа, едва спасшись от охотника за душами, Кит-Канан опустился на пол. Тело его сотрясали судороги, и он ничего не мог с этим поделать. Мозг заполняли спутанные видения – Ульвиан, Герматия, Сюзина, Верханна, его брат Ситас, – но над всем этим царил злобный образ Хиддукеля. Кит-Канана охватило ощущение, что его разрывают на две части.

Все его тело болело. Он ослаб, устал, выдохся. Он жаждал лишь отдыха. Ресницы его, затрепетав, сомкнулись.

– Господин? Пророк? – позвал робкий голос.

Кит-Канан приподнялся на локтях.

– Кто это? – хрипло спросил он, откинув волосы с лица.

Со стороны входа показался свет, на этот раз земного происхождения – от лампы, которую нес в руке его кастелян.

– Я здесь.

– Великий Пророк, ты в порядке? Мы не могли попасть к тебе, и… и весь город погрузился во тьму! Народ в ужасе!

Собравшись с силами, Кит-Канан с трудом поднялся на ноги. За спиной взволнованного Таманьера виднелось несколько безмолвных солдат гвардии Солнца. Они потеряли свой лихой вид и тряслись от страха.

– Что ты хочешь этим сказать? – с дрожью спросил Кит-Канан. – Сколько я здесь пробыл? Уже ночь?

Таманьер подошел поближе. Бледное лицо его было искажено.

– Господин, еще нет и полудня! Вскоре после того, как ты уединился в Башне для медитации, на город опустилась завеса тьмы. Я сразу же пошел известить тебя, но двери Башни запечатала неизвестная сила! Мы обезумели от ужаса. Внезапно, несколько минут назад, двери широко распахнулись.

Кит-Канан расправил помятую одежду и пригладил рукой волосы. Мысли стремительно проносились в мозгу. Казалось, все в башне было в порядке. Ни следа Хиддукеля. Он глубоко, с облегчением вздохнул и приказал:

– Пойдем посмотрим, как там дела, и затем успокоим жителей.

Они направились к выходу, Кит-Канан старался шагать уверенно, насколько ему позволяли натянутые нервы и трясущиеся колени. Таманьер с лампой спешил следом. Гвардейцы у дверей выставили оружие и покорно ожидали приближения Пророка. Огромные двери были открыты.

Кит-Канан остановился на широком гранитном пороге. Снаружи царила кромешная тьма, казалось, было темнее, чем обычной ночью. Хотя Таманьер Амбродель и несколько воинов несли факелы, Кит-Канан едва различал ступени лестницы. Казалось, свет поглощается черным, как смоль, туманом. В темноте не видно было огней, хотя обычно отсюда как на ладони открывался весь Квалиност. Небо было черным – ни лун ни звезд.

– Говоришь, это произошло сразу, как я вошел в башню? – коротко спросил Кит-Канан.

– Да, господин, – ответил кастелян.

Кит-Канан кивнул. Может, это дело рук Хиддукеля, средство принудить его вступить в отвратительную сделку? Нет, не похоже. Бог Сломанных Весов – обманщик, но не вымогатель. Жертвы Хиддукеля сами попадаются в свои собственные сети. И тем слаще их мучения для нечестивого бога.

– Очень странно, – произнес Кит-Канан своим самым царственным тоном, – И все-таки не похоже, чтобы это представляло опасность, это просто запугивание. Заключенный по-прежнему в Башне Аркубаллиса?

Нет нужды трепать имя принца. Один из гвардейцев выступил вперед:

– Я могу ответить, господин. Я как раз был в башне, когда наступила темнота. Лейтенант Меритинос решил, что это, наверное, заговор с целью освободить пленника. Однако таких попыток не последовало, Высочайший.

– Это колдовство – не дело рук смертного, – заметил Кит-Канан.

Он махнул рукой в сторону тьмы, словно ожидая, что она испачкает его. Но ничего не произошло. Темнота, казавшаяся такой плотной, была совсем неощутимой, даже не чувствовалось сырости, как бывает во время тумана.

– Прикажи Меритиносу привести заключенного в мой дом, – быстро велел Кит-Канан. – И никого к нему не пускайте, пока я не вернусь.

– Куда ты собираешься, господин? – смущенно и неуверенно спросил Таманьер.

– Хочу поговорить с народом, успокоить его.

Один, с факелом в руке, Кит-Канан покинул Башню Солнца. В течение следующих нескольких часов он бродил по улицам своей столицы, одинаково обращаясь к простым людям и знатным гражданам. Помимо зловещей тьмы, над городом навис страх. Когда разнесся слух, что Кит-Канан ходит по улицам, народ высыпал из домов и храмов, чтобы увидеть его и услышать слова утешения.

– О Великий Пророк, – жаловалась молодая эльфийка, – темнота душит меня, я не могу дышать!

Он положил ей руку на плечо.

– Воздух безвреден, – уверял Кит-Канан. – Разве ты не чувствуешь запаха цветов в садах Мантиса?

Храм этого бога находился неподалеку. Аромат тысяч цветущих роз, растущих вокруг него, наполнял неподвижный воздух.

Женщина с усилием вдохнула, и при этом лицо ее немного прояснилось.

– Ты прав, господин, – уже более спокойно ответила она. – Да… я чувствую их запах.

– Мантис не станет расточать свои ароматы в удушающем воздухе, – доброжелательно произнес Пророк. – Тебя убивает страх. Оставайся здесь, в саду, пока тебе не станет лучше.

Он оставил ее и отправился дальше, а за ним – огромная толпа озабоченных горожан. Бледные лица их выступали из темноты, неясно освещенные десятками пылающих факелов, видневшихся в каждом окне, у каждого в руке. На перекрестке улицы, ведущей от Башни Солнца, и улицы, уходящей на северо-запад, к сторожевой башне, носящей имя Ситэла, Кит-Канан встретил группу ремесленников и храмовых служителей, спорящих громкими, сердитыми голосами. Он приблизился к ним и спросил, что случилось.

– Близится конец света! – заявил человек, по профессии медник, судя по обрезкам и плоскогубцам, болтавшимся на его замасленном кожаном жилете. – Боги оставили нас.

– Чепуха! – брызгал слюной служитель Астры, богини-покровительницы народа эльфов. – Это просто какое-то незнакомое явление природы. Оно пройдет.

– Явление природы? Тьма, хоть глаз коли, среди бела дня? – фыркнул медник.

Его товарищи – толпа людей и эльфов, все мастера по работе с металлом, – громко поддержали его.

– Не пренебрегай словами ученого жреца, – твердо произнес Кит-Канан. – Он сведущ в этих вопросах. Если бы боги пожелали уничтожить этот мир, они не стали бы окутывать нас тьмой. Они бы наслали огонь и потоп и вызвали землетрясение. Согласен ты со мной?

Кузнец не осмелился противоречить своему монарху, но сказал мрачно:

– Тогда почему они ничего не сделают с этим? – Он махнул рукой в сторону группы молодых жрецов.

– А вы пробовали? – спросил Кит-Канан у служителя Астры.

Жрец нахмурился.

– Ни одно из наших изгоняющих мрак заклятий не подействовало, Высочайший. Ни колдовство смертных, ни воля богов не породили эту тьму, – сказал он.

Сгрудившиеся у него за спиной жрецы согласно забормотали.

– Как вы думаете, долго это продлится?

Молодой эльф лишь беспомощно пожал плечами.

Медник фыркнул, и Кит-Канан обернулся к нему:

– Ты должен быть благодарен судьбе за темноту, друг мой.

Слова эти застигли человека врасплох.

– Благодарен, Высочайший?

– Слишком темно, чтобы работать. Можно сказать, сегодня выходной. – (Ремесленники нервно рассмеялись.) – На твоем месте я бы поспешил в ближайшую таверну и отпраздновал такое везение.

Лицо ремесленника осветила широкая улыбка, и толпа спорщиков начала рассеиваться.

Кит-Канан продолжил путь. Вдруг он услышал из темного бокового переулка чей-то плач и застыл на месте.

Пророк свернул на улочку в поисках плачущего. Внезапно из темноты возникла рука и уперлась ему в грудь, не давая пройти.

– Ты кто такой? – резко воскликнул он, светя факелом в сторону встречного.

– Я здесь живу. Мое имя Гузар.

В слабом свете факела Кит-Канан увидел старого человека, лысого, с седыми бровями. Глаза Гузара тоже были белыми – он ослеп от катаракты.

– Кто-то попал в беду, – сказал Пророк с облегчением. Вряд ли слепой старик представлял опасность.

– И без тебя знаю. Я шел на помощь, когда ты споткнулся об меня.

Грубость старика рассердила Кит-Канана.

– Убери этот сук от моего лица, и я пойду дальше, – продолжал слепой.

Глава Квалинести убрал факел. Гузар продолжил путь с уверенностью человека, привыкшего к темноте. Кит-Канан бесшумно следовал за ним. Через несколько шагов они нашли троих эльфийских детей, жавшихся друг к другу у дверей дома-башни.

– Эй, – приветливо окликнул Гузар, – кто тут плачет?

– Мы не можем найти наш дом, – рыдала девочка. – Мы искали, искали, но не нашли маргариток, они растут у наших дверей!

– Маргаритки, в самом деле? Знаю я ваш дом. До него всего несколько шагов. Я вас провожу. – Гузар протянул заскорузлую руку.

Эльфийские дети с опаской разглядывали его.

– Ты что, тролль? – пропищал самый маленький ребенок, с огромными синими глазами, выделявшимися на худеньком лице.

Гузар закудахтал:

– Ну что ты. Я всего-навсего слепой старик. – Он указал пальцем за спину. – У моего друга есть факел, так что он нам посветит.

Кит-Канан был поражен – он и не догадывался, что старик знает о его присутствии.

Плачущая девочка первой поднялась на ноги и взяла старика за руку. Мальчики последовали за сестрой, и дети вместе со стариком пошли по улице. Кит-Канан шел за ними на некотором расстоянии, пока девочка, обернувшись, не сказала:

– Не беспокойся, господин. Старый человек проводит нас до дому.

– Ну, тогда прощай, – отозвался Кит-Канан. Согбенная спина слепого и льняные волосы эльфийских детей быстро исчезли в чернильной тьме.

Впервые за несколько дней Пророк улыбнулся. Его мечта о государстве, где все народы жили бы в мире, похоже, сбывалась – трое чистокровных детей Сильванести доверились уродливому старому человеку и попросили его отвести их домой.