Текст книги "Где моя Родина"

Смерть мужа

Я слышала, что Господь ходит по своему саду и собирает зрелые плоды. Так в ночь религиозного праздника Пасхи умирает мой муж. 17 апреля 1971 году. Шёл ему 33 год.

Я прихожу на обеденный перерыв, и мне муж говорит, что принёс 4 тополя и их надо посадить. До вечера далеко, и я решила с мужем посадить деревья в обеденный перерыв. До вечера могут погибнуть. Кто-то шёл мимо и попросил поделиться одним тополем, он ему отдал. Посадили три тополя после обеда, я с мужем пошла на работу, он меня в выходные дни стал провожать, иногда встречать с работы. «Я, наверно, опять влюбился в свою жену», – оправдывался он мне.

Моя старшая дочь встретила меня на своём велосипеде, когда я шла с работы домой, и говорит, что папа меня ждёт, хочет, чтобы я ему помогла вывести мотоцикл из сарая. Собака тоже прыгала возле него и тоже ждала, когда я приду. Мы выкатили мотоцикл, я проговаривала: «Какой он тяжёлый, как на нем можно ездить?». Он со своими друзьями поехал в степь, обкатывать свой новый мотоцикл, чтобы в посёлке никому не мешать. Он в этот день в первый раз сел на мотоцикл. Правда, он долго не решался сесть на него. Обкатывали мотоцикл друзья.

Дочери Таня и Лена

К вечеру стало холодно, и я дочери велела отвезти телогрейку отцу. Дочь приехала и сказала, что отец уехал далеко, к ферме.

Дома надо было приготовиться к завтрашнему дню. Завтра Пасха. Вымыла пол под клеткой, где сидели маленькие утята, и пошла в магазин, купить хлеба. Видно, у меня было какое-то предчувствие. Пришла к магазину, хлеб ещё не привезли. Все смотрели в ту сторону, куда поехал мой муж. Я вслух сказала, что мой муж уехал туда на мотоцикле. Мне одна из женщин спросила: «Наладили мотоцикл?». На её вопрос я возмутилась и сказала, что сложного в этом ничего нет, и ноги сами отправились в сторону, куда поехал мой муж. Медсестра, когда садилась на мотоцикл, мне крикнула что-то. Я ничего не поняла и, ничего уже не соображая, пошла дальше. Меня догнал конюх и спросил: «Рая, что случилось?». Я ему сказала, что я ничего не знаю. Мне никто ничего не говорит. Он повернул направо к конюшне, а я пошла дальше. Слышу, сзади едет машина. Я побежала, машина остановилась, шофёр скомандовал мне сесть в машину. Я села. Подъехали мы к месту, где лежал мой муж. Вышла из машины и увидела мотоцикл. Почему-то, мужа, лежащего рядом с мотоциклом, не увидела. Спрашиваю: «А где он? Он где?.. А!.. Вот… Он!». Вдруг я увидела его. Он лежал с открытыми глазами, очки на нём, даже шляпа на голове. В ногах лежал мотоцикл. Мне стали говорить, что сейчас придёт скорая помощь, и его отвезут в больницу. Я почему-то сказала, что ему не делают укол. Меня посадили в машину, подвезли к магазину. Я вышла. На встречу шла моя подруга, и только теперь я сообразила, что произошло. Я расплакалась и закричала ей, что мой муж умер.

Похоронили мы его 22.04.1971 года на Родине, в Московской области. В Пушкинском зверосовхозе он проработал всего 1,5 года, но он за это время успел влюбить в себя весь коллектив звероводческой кухни, где готовили корма для зверей.

Когда они узнали о смерти моего мужа, то пришли к родителям мужа, чтобы проводить Юру в последний путь. Характер у моего мужа был очень хороший, внешне всегда спокойный, добрый и руку помощи всегда протягивал. Для меня мой муж был другом и самым родным человеком. Выйдя из детского дома, я не была готова к самостоятельной жизни. Его любовь, его доброта, понимание, помогали мне адаптироваться к новой жизни.

Жизнь вдовы

Я долго не могла успокоиться, ведь потеря самого близкого человека была самым большим ударом в моей жизни. Вновь я осталась одна, только теперь на моих руках было ещё двое детей. Моя жизнь пошла по-новому. Стала я и папой, то есть теперь мужскую работу выполняла я. 10 соток земли которые была у дома, муж успел оградить. Но нам хотелось ещё построить летнюю кухню, потому что летом в доме невозможно было готовить еду.

Температура летом держалась выше 30 градусов жары. Постройкой я занялась в свой выходной день. Выходными днями у меня по графику были вторник и среда. Целый день я прибивала доски, хотелось быстрей закончить. Ударила себе по большому пальцу, расплакалась не столько от боли, сколько от обиды. Палец быстро от удара почернел. Моё тело трясло от усталости, села пообедать, но кусок в горло не лез. Пошла в магазин, купила себе бутылку вина. Когда я выпила стопку, у меня появился аппетит. После того, как я налила себе вторую стопку вина, мои дочери расплакались: «Мама, не пей, „пьяницей“ станешь!». Я быстро нашла, что ответить: «Пить только за маму, а работать и за папу». Бутылку они мне вернули. Когда выпила вторую стопку вина и пообедала, я продолжила своё строительство. Этот урок запомнился мне на всю мою жизнь.

Жизнь продолжалась, а горе моё меня не покидало. К кому голову преклонить, конечно, к маме. На приглашение приемной матери даю согласие на поездку в Германию.

Свекровь приехала ко мне, чтобы смотреть за моим хозяйством и старшей дочерью, которая училась в школе. В этот год я взяла цыплят и индюшат, так как в магазине в продаже никогда не было мяса, так здесь жили все. Однажды свекрови постучали в дверь, она крикнула, что сейчас она откроет. Было удивление, когда она открыла дверь, а возле двери стояли индюки, которые просили есть. Они привыкли получать от меня еду рано утром, потому что мой рабочий день начинался в 7 утра.

Поездка за моральной поддержкой к приемной матери в Германию в 1972 году

Получив приглашение от приёмной матери, я поехала в областной паспортный стол для получения разрешения временного проживания в Германии, то есть вид на жительство в Берлин-Хайнерсдорф. Полковнику паспортного стола я подала свой паспорт для оформления документов, с которыми я могла поехать за рубеж. Когда он увидел в паспорте, что моё место рождения это город Неаполь, а страна РСФСР. Он возмутился: «Где находится такой город?». Я тихо ответила: «Не знаю. Мы все, ребята детского дома, искали по карте город Неаполь и нашли только в Италии». Было такое впечатление, что я сама себе написала этот город в паспорт. Он успокоился и написал место рождение город Никополь.

Получив паспорт, я поехала в Москву, чтобы дальше следовать в Берлин. В кассе дали мне билет на военный рабочий поезд. Поезд следовал до Вюнсдорфа.

Поезд прибыл в Брест, границу между Белоруссией и Польшей. Пограничник проверил мой паспорт, затем я последовала за ним в сберкассу для обмена русских денег на немецкие марки. Помню, что одна дойчмарка стоила 30 копеек.

В Бресте поезд стоял два часа, меняли шасси, колёса. На Западе железная дорога между рельсами уже, чем в России. Многие пошли посетить Брестскую крепость, кого-то сопроводили на таможню, за круглый стол, на досмотр багажа. Я гуляла с дочерью по улице.

Когда пересекли границу Польши, поезд остановился для проверки пассажиров, пограничниками. После того, как пересекли реку Одер, прошли с проверкой немецкие пограничники. Мне всё было интересно, ведь я впервые ехала за границу. Чем ближе я подъезжала к Берлину, тем больше волновалась. Как меня встретят? Узнает ли меня приёмная мать? Узнаю ли я дом, в котором проживала два или три года.

Со мной в одном купе ехал спортсмен по гребле и женщины на работу в Германию. Женщины успокаивали меня, что если меня никто не встретит, то они отведут меня в комендатуру, и служащие в комендатуре отвезут по адресу моего следования. Поезд стоит 30 минут, всё успеем.

Родные воспоминания

Поезд прибыл в Берлин. Со всего поезда вышли только мы с дочерью. Поставила чемодан на платформу, дочь села на чемодан. По платформе шёл мужчина. Он остановился возле меня и спросил: «Богданова Раиса?». «Да», – ответила я. Он объяснил мне, что мама ждёт у лестницы. Встреча была незабываемой. Мы обнялись с мамой, расплакались от радости, что нам ещё раз удалось встретиться. Мы пошли к машине. В маленькой легковой машине «трабант» мы поехали по Берлину, правда, ноги себя не очень удобно чувствовали. В автомашине, если ехать не с открытой форточкой, то сильно пахнет бензином. Моё путешествие проходило с помощью этой машины.

Когда мы подъезжали на машине к дому, я глазами искала маленькие ёлочки, с которыми я рассталась 29 лет назад. В это время я даже не сообразила, что ёлки выросли за этот период времени. Но ёлочек у дома не оказалось. Позднее приёмная мама мне показала близнец дом, который тоже построил приёмный отец, и в то же время были посажены у дома ёлки. Вошли в дом, мне объяснили, что вся мебель в доме та же, как и часы, приобретённые в 1945 году, то есть в таком интерьере я прожила свои счастливые годы. Изменений в доме с 1945 года никаких не было, поэтому в моей памяти всплыли воспоминания. Я вспомнила, как сидела за круглым столом и рисовала грифелем. Стол стоял у окна, и я помнила, как моя мать машет мне рукой.

Помню, как каталась на самокате, и мальчик толкнул меня с самоката, я упала. Наверно, я не дала ему покататься, поэтому он меня ударил. Как я уже говорила, я приехала к маме со своей младшей дочерью. Ей в это время было почти шесть лет. В доме нас встретила беременная молодая женщина и её сын, которому было 5 лет. Это была приёмная дочь Эдельгард, которую мать взяла после потери меня в 1948 году. Мы подружились, наши дети тоже.

Помню, как к дому подъехала легковая чёрная машина, и нас с мамой привезли в какое-то учреждение. Она пошла в одну сторону, а я в другую со слезами на глазах. Мама подтвердила и добавила, что я горько плакала и кричала: «Хочу к маме!». Она показала, где я спала, и показала, где в другой комнате спала она с мужем.

Конечно, языковый барьер давал нам много трудностей. Приходилось даже общаться жестами, правда, иногда нас навещала переводчица. Мать показала мне две телеграммы 1948 года. В одной телеграмме было написано: «Рената просит куклу», а в другой телеграмме – «Рената в короткое время выезжает». Когда меня забрали, мать рассказала мне, что она размножила мою фотографию и давала жителям Хайнерсдорфа, чтобы они помогли меня найти. Нашла она меня в детском доме при ПФЛ №226 в городе Бранденбург. Она познакомилась с мужчиной, который топил печи, и он устроил нам свидание. Я помню, как ко мне пришла мама и сквозь крупную сетку изгороди подала куклу, игрушку и платочек.

Мама спросила меня и про серёжки, она думала, уши проколоты были ещё в то время, когда я находилась у неё. Но, увы! То, с чем мы приехали из Германии и в чём мы были одеты, у нас забрали. Мы говорили на немецком языке, поэтому нас стали быстро переучивать.

Знакомство с Берлином. Трептов-парк

В городской черте Германской Демократической Республики был открыт памятник-мемориал советским воинам, павшим в боях с фашизмом. Наиболее впечатляющее художественное воплощение освободительная миссия Советского союза и его вооружённых сил нашла в центральной монументальной скульптуре памятника-мемориала. Красноармеец с ребёнком на руках символизирует непоколебимую готовность к защите нынешней и будущей жизни, он олицетворяет беззаветное служение делу мира, счастью народов, прогрессу человечества. Автор Вучетич советский скульптор.

Когда я увидела скульптуру солдата, держащего на своих руках спасённую немецкую девочку, я разрыдалась и долго не могла успокоиться. О чём я в это время подумала, не помню.

Проехали вдоль берлинской стены, которая отделяла ГДР от ФРГ. По ту сторону стены мы увидели серо-чёрное, израненное здание Рейхстага, рейс канцелярия Гитлера, откуда он давал указания для уничтожения мира на Земле.

Были в Берлинском зоопарке, очень понравилось. Ходили по городу, по магазинам, много интересного и нового я увидела там. Ходили в гости, встречались с жителями Хайнерсдорфа, которые помнили меня, когда я жила у приёмной матери. Всё было хорошо и прекрасно.

Когда я уезжала домой поездом, мне в голову не приходила мысль, что я вижу мать в последний раз. Расставание было тяжёлым. Я с большим усилием сдерживала слёзы. Никто не плакал. Войдя в поезд, я не смогла даже выглянуть на прощание в окно.

Поезд отправился. Проводница подошла ко мне и спросила, кто меня провожал. Затем она сказала, что женщина рыдала так, будто провожает родного дитя.

После встречи с мамой и сестрой, жизнь пошла веселее Жизнь пошла веселей. Продолжала я переписываться со своей приёмной матерью. Письма я писала на русском языке, а приёмная мать отвечала мне на немецком.

Последние годы жизни в Ростовской области

После смерти моего мужа я прожила в Ростовской области ещё 5 лет, не сразу решилась ехать обратно в Московскую область. Под Ростовом прожить было легче, у меня было 10 соток земли. Ещё с мужем посадили сад: вишни, яблони, абрикосы и виноград, правда, плодоносили только вишни. Сажала огурцы, помидоры, перец, баклажаны, капусту, картофель, дыни, арбузы. В посёлке был приёмный пункт для сдачи огурцов и помидор. Мои девочки помогали собирать огурцы, затем на пункте они их сдавали, то есть они были при мешках. Жители посёлка помогали моим девочкам сдать огурцы, и им выписывали квитанции. Деньги мы получали в конце сезона. Наши огурцы возили в Москву и в Ленинград.

На работе мне надо было быть к 7 утра. Работала я в звероводческом хозяйстве, ухаживала за норками. Труд был физический. Поили и кормили зверей из ведер. Однажды летом в тени температура воздуха поднялась до 40 градусов жары, я была на обеде. Мне показалось, что очень жарко на улице и побежала на ферму. Когда я вошла в сарай, где находились звери, я увидела, что «мамочки-самочки» лежат без движения. Давай их окунать в холодную воду, так как другого выхода не было. Затем пришла к молодняку, а там лежит молодняк помётами. Сколько было слёз в этот день. У меня в отделении погибло 9 голов. А в других отделениях погибло от 30 до 100 голов.

Вообще в звероводстве тяжело работать и физически, и морально. Утром придёшь в отделение, проверишь приплод, всё нормально, а на следующий день утром посмотришь, самка замяла всех щенков.

Трудно было и с кормами. Иногда для зверей были голодные дни, нечем было кормить. Как говорится, кормили с колёс, привезут корма, накормим. В этот день мы только поили и переживали, чтобы ничего не случилось.

В семидесятые годы с продуктами в Ростовской области было тяжело. У нас магазин покупал куриные яйца.

Ездила в город купить сливочного масла, колбасы и тушёнку, порадовать своих детей. Шахтерские посёлки и города снабжались хорошо. В шахтёрских посёлках я покупала уголь для отопления своего полдома. Если проанализировать мою жизнь в Ростовской области, то я многому научилась именно там. Мой муж научил меня ценить дружбу, а тяжелый жизненный труд научил меня быть самостоятельной.

И опять надо жить по-новому.
Жизнь с родственниками мужа

В 1975 году я всё-таки смогла вернуться в Московскую область, по просьбе родителей мужа и с их помощью. Директор зверосовхоза «Пушкинский» сказал: «Пора свою работницу вернуть обратно». Он помог мне с пропиской. У свекрови было негде жить, и я должна была пойти снять жилое помещение для моей семьи. В это время была свободная комната в старом доме, о которой мне сообщила комендант посёлка. Директор совхоза согласился, чтобы я заняла эту комнату. Был общий коридор на 3 хозяина, где стояла газовая плита. В коридоре стояли 3 стола, где мы готовили пищу. Моя комната состояла из 9 кв. м. В комнате стоял диван, гардероб и небольшой стол с радиолой-приёмником, на котором дети учили уроки. Конечно, пришлось спать на раздвинутом диване, и укладывались втроём поперёк дивана. В таких условиях мы прожили 3 года.

Продолжение поиска

Как-то вечером я услышала передачу по радиостанции «Маяк» «Бюллетень розыска родных», которую вела поэтесса Агния Львовна Барто. 13 числа каждого месяца поэтесса озвучивала полученные письма о поиске родных и близких, потерянных во время Великой Отечественной войны. По незабываемым воспоминаниям детства она во время и после войны старалась помочь соединить семьи.

4.08.2008 году по телеканалу «Культура» я вновь увидела передачу «Всё равно его не брошу» об Агнии Львовне Барто.

Сергей Михалков вспоминал: «Она была первой, кто во время войны и после войны соединяла семьи. Своим движением „Найти человека“ она соединила около тысячи людей. Она организовала передачу „Найти человека“ на радио „Маяк“, её поэтический талант и внутреннее чутьё подсказывало ей искать людей по незабываемым воспоминаниям детства».

Агния Львовна озвучивала передачи 13 числа каждого месяца: «Вспомни, доченька, вспомни. У тебя была сестра Вера, ты её называла няней. У тебя было красное пальтишко. Вспомни…»

«Юрик, у тебя был заводной зелёный грузовик. Ты потерял к нему ключ и сильно плакал…»

«Володя, сынок, может быть, ты помнишь? Твой брат работал трактористом и однажды он привёз двух маленьких лисят. Они ещё жили у нас долго, а лиса приходила к нашему дому и выла…».

Десятки, сотни подобных писем приходили Агнии Барто спустя 20 лет после войны.

У меня появился ещё один шанс поискать своих родителей. Сделала запрос на радиостанцию «Маяк» и вскоре получила ответ на моё письмо.

По поиску Агнии Барто был снят фильм «Ищу человека» 1973 году.

«Главная дирекция программ Центрального внутрисоюзного радиовещания. №389330—30 «21» января 1976 год.

Отдел писем. Москва. Пятницкая, 25. тел.233—62—74.

«Уважаемый товарищ Богданова! Ваше письмо взято на очередь, и мы постараемся включить его в одну из передач «Бюллетень розыска родных». Просим учесть, что писем по розыску поступает на радио очень много. Сообщения о розыске мы включаем в передачи в порядке поступления писем. В январе 1976г. в передачах были использованы письма, поступившие в декабре 1975г. Если после передачи будут отклики – обязательно сообщим.

С уважением, редактор Лысенко».

Был один отзыв из Ставропольского края, г. Нефтекумск. Я поехала на встречу с очередной матерью. Встреча была тёплой, но у нас сошлась только фамилия, тем более она у неё была по мужу. Её дети сказали, что они не помнят, что у матери была ещё одна дочь. Я из них самая младшая. Она во время войны была в партизанском отряде в Брянской области.

В 70-ых годах вышла передача на первом канале «От всей души» с ведущей Валентиной Леонтьевой. Эта передача помогала людям найти друг друга. У меня была мысль написать на передачу, но я сомневалась в достоверности моих данных, в правильности моей фамилии, имени, места рождения. Я думала, что имея только имя, фамилию и год рождения, невозможно кого-либо найти.

Падение Берлинской стены.
Новый шанс в поиске

Только в 90-х годах появилась возможность продолжить поиск моих родителей. В 1989 году рухнула Берлинская стена, которую возвели в 1961 году. Берлинская стена разделяла Германию на ГДР и ФРГ. В 1990 году произошла перестройка. Для нас, детей-сирот войны, открылись Государственные Архивы, где можно было найти своё прошлое.

Как-то я встретила бывшую подругу по детскому дому, которая мне сказала, что бывшим детдомовцам из заработной платы не вычитывают подоходный налог. Написала директору Железнодорожного детского дома письмо, чтобы получить справку, подтверждающую, что я бывшая воспитанница детского дома. Директор рекомендовал обратиться в УНО, где находятся архивы детских домов. Обратившись в УНО г. Калининграда, я получила архивную справку.