Текст книги "Потрошители времени"

Его легковерный, самый ценный пациент сделал глотательное движение, и в его глупых глазах забрезжила надежда.

– Значит... значит, ты спасешь меня? Джон, ты обещаешь спасти меня от тюрьмы?

– Ну конечно, Эдди, – улыбнулся Лахли и, склонившись, запечатлел на дрожащих губах принца поцелуй. – Не беспокойся больше ни о чем, Эдди. Предоставь все это мне.

Альберт Виктор доверчиво кивал, как ребенок.

– Да-да, конечно. Прости меня, я сам должен был догадаться, что не все еще потеряно. Ты и раньше давал мне такие ценные советы...

Лахли снова потрепал Эдди по руке.

– И буду продолжать делать это и дальше. Ладно, а пока... – Он отошел к столу и вернулся с пузырьком того же средства, которым только что поил Джеймса Мейбрика. Многие из его пациентов предпочитали, чтобы их принимали в более уютной гостиной, а не в комнате для приема, поэтому он и здесь держал запас своей микстуры. – Прежде чем ты уйдешь, Эдди, я хочу, чтобы ты принял вот это. Ты в растрепанном виде, пойдут всякие слухи... – Он плеснул вина из хрустального графина в высокий стакан, накапал в него изрядную дозу своего средства и протянул Эдди. – Выпей. Это поможет тебе успокоить расшатанные нервы.

И сделает тебя замечательно внушаемым, мой славный, глупый принц, ибо ты никогда больше не должен вспоминать об этом разговоре, Моргане и этих письмах, будь они трижды прокляты. Эдди был настолько глуп, что запросто мог бы выболтать всю эту историю, напившись во время одной из своих вылазок в Ист-Энд. Лахли улыбнулся, глядя, как Эдди опустошает стакан. В свое время Лахли, выступая на публике под именем Джонни Анубиса, мало чем отличался от фокусника-шарлатана, зарабатывавшего деньги дешевыми трюками, которых ждали – точнее, просто требовали – от него зрители. Равно как и его новые клиенты, конечно.

Но вот Джон Лахли...

Доктор Лахли был весьма искушенным месмеристом. Еще каким искушенным.

Разумеется, ему надо было сделать что-то с этим торговцем хлопком в соседней комнате. Негоже позволять этому маньяку-убийце распространяться о том, с кем он имел дело, пусть и безобидное. Впрочем, он говорил что-то про дневник с уликами – значит от этого осложнения Лахли мог избавиться без особого труда. Можно повесить человека даже за убийство уличной шлюхи, если он сам достаточно глуп, чтобы оставить улики. А уж в том, что Джеймс Мейбрик дурак, сомнений не возникало. У Джона Лахли не было ни малейшего намерения вести себя так же неосторожно, когда он избавит мир от этого маленького шантажиста Моргана.

Улыбка его сделалась еще шире, когда принц Альберт Виктор Кристиан Эдуард откинулся на спинку кресла и закрыл глаза – снадобье Лахли превращало его в глину, из которой умелые руки могли вылепить все что угодно. Тот успел прошептать только короткую, отчаянную мольбу:

– Пусть он заплатит!..

О да. Он проследит за тем, чтобы юный Морган заплатил за все сполна.

Никому еще не удавалось угрожать планам Джона Лахли и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.

Сенатор Джон Пол Кеддрик свыкся с властью. Когда он приказывал что-то – своему помощнику или одному из безликих и безымянных обитателей мира, в котором он и сам жил когда-то, – он ожидал, что этот приказ будет исполнен быстро и беспрекословно. Некомпетентности он просто не терпел. Поэтому, услышав, что покушение, спланированное им в дорогом нью-йоркском ресторане «Луиджи», достигло своих целей лишь частично, Джон Пол Кеддрик отвесил горевестнику такую оплеуху, что у того пошла носом кровь.

– Бестолочь! Кой черт вы позволили этой мелкой твари, Армстро, улизнуть? Хуже того – улизнуть с моей дочерью! Ты хоть представляешь, что будет, если Армстро и этой маленькой наглой сучке удастся передать доказательства ФБР? Бог мой, будто мало того, что Касси у меня на глазах превратила мою дочь в бездомную, бредящую кино идиотку! А теперь вы еще позволили ей бежать с уликами, которых достаточно, чтобы мы все сели на электрический стул?

Несчастный лакей, которому не посчастливилось явиться с плохими вестями, прижимал платок к носу, в котором при попытках говорить что-то неприятно булькало.

– Простите, сенатор, но мы послали на квартиру к вашей дочери шестерых, а в тот ресторан – целых десять человек! Кто же знал, что Армстро такая увертливая змея? Или что ваша дочь выйдет из-за стола как раз перед нападением?

Джон Кеддрик отвел душу еще одной оплеухой и принялся расхаживать взад-вперед по гостиничному номеру, бормоча себе под нос проклятия и пытаясь представить себе следующий ход Армстро. Передаст все ФБР? Возможно. Но с Джиной Николь на буксире? Как уже выяснил Джон Кеддрик – к глубокому своему огорчению, – одним из талантов Армстро было искусство маскировки, но к Джине это не относилось. Стоит им появиться где-либо поблизости от нью-йоркского отдела ФБР, как люди, нанятые им с Гидеоном Гатри, прикончат их. К сожалению, это наверняка было ясно и Армстро. Нет, эта пронырливая сволочь попытается убраться из города – вдвоем. Но как? И куда этому детективу податься? Армстро наверняка сообразит, что за автовокзалами, аэропортами, агентствами по прокату автомобилей, паромными причалами и вообще всеми пунктами выезда из города установлено наблюдение.

Кеддрик снова замысловато выругался. Проклятие! После всего, что он успел организовать, за каких-то несколько дней до решающих действий появляется Армстро со своим длинным носом... Он застыл посреди номера. Его план известен Армстро – известен по крайней мере настолько, чтобы просчитать следующий его ход. И эта крыса, этот мелкий детектив – храмовник, точно так же как проклятая сенаторская дочка и ныне уже покойная свояченица. Если Армстро и Джина Николь не попытаются спасти следующую приговоренную к смерти жертву, значит, Джон Кеддрик плохо знает храмовников.

– Они отправятся на ВВ-86, – едва слышно пробормотал Кеддрик. – Шевели задницей и отправляйся туда с отборными людьми. Я хочу, чтобы Армстро прикончили.

– И вашу дочь тоже? – неуверенно пролепетал лакей.

Джон Пол Кеддрик зажмурился, острее обыкновенного ненавидя Касси Тайрол за то, что та настроила его дочь против него, втянула ее в эту историю, ознакомила ее с уликами... Те, кто платил Джону Кеддрику, жаждали крови. На этом этапе следовало исключить любую возможность утечки информации. Быстро и надежно. Не считаясь с тем, чья семья попадет под каток.

– Видит Бог, – рявкнул он, – я не позволю никому запороть все! Тем более теперь, когда цель так близка!

– Те же подрядчики, что у Луиджи? – спросил тот, прижимая к носу окровавленный платок.

– Черт, разумеется! – Он рассеянно провел рукой по волосам. – Слава Богу, нам удалось уже внедрить на станцию «Ансар-Меджлис». Как только твой отряд ступит на станцию, я хочу, чтобы их задействовали. Полный разгром. Все что угодно, только бы это впечатляло.

– Слушаюсь, сэр.

– Тогда чего стоишь как пень? Шевели задницей, черт тебя дери!

Лакей, пошатываясь, бросился к двери.

Джон Кеддрик рывком распахнул створку бара, опрокинул в горло маленькую бутылочку скотча и с размаху шмякнул пустую посудину о стену. Чертова стекляшка имела наглость не разбиться, а просто отскочить. Последствиями кипевшей в нем ярости стали дыра в сухой штукатурке над телевизором, разбитая лампа и три перевернутых кресла. Черт бы подрал этого пронырливого детектива! И черт бы подрал эту безмозглую суку Касси Тайрол! Его единственное дитя... она так ведь и не простила его за все дни рождения, репетиции, выпускные вечера, что он пропустил из-за своих сенатских дел...

Но он не мог ровным счетом ничего поделать, чтобы спасти свою девочку. С того момента, как Джина узнала правду, она – неблагодарный отпрыск Кеддрика – не остановилась бы ни перед чем, только бы увидеть родного отца за решеткой. И если он не хочет, чтобы его поджарили на электрическом стуле, ему придется убить ее. А прежде чем это произойдет, Ноа Армстро еще пожалеет о том, что их с Джоном Кеддриком дороги пересеклись. Сенатор извергнул еще одно чудовищное проклятие и поспешил убраться из гостиницы.

Хоть Касси сполна заплатила за все причиненные ему неприятности.

Все, что оставалось, – это доделать начатое.

Глава 2

Из всех личностей, шагавших по Общему залу Восемьдесят Шестого Вокзала Времени, никто не ощущал себя не в своей тарелке так, как Скитер Джексон. И вовсе не от безделья, как три четверти окружавших его людей. Однако статус его так изменился, что он просто не свыкся еще с непривычными ощущениями, толкая перед собой тяжело нагруженную тележку уборщика. Он как раз въехал на улочки Нового Эдо, запруженные толпами туристов в кимоно, среди которых мелькали леди и джентльмены викторианской эпохи и – изредка – мужчины среднего возраста в римских туниках с нелепо торчащими голыми коленками.

Нельзя сказать, чтобы превращение в туалетного уборщика было самым желанным для Скитера, когда он решил завязать с карьерой карманника. В самом деле, кто будет гордиться тележкой, полной щеток, флаконов с моющей жидкостью и сменных блоков для торговых автоматов? С другой стороны, ему по крайней мере не надо было прятаться каждые десять минут от верзил из Службы безопасности станции или потеть от напряжения всякий раз, когда какая-то из прошлых его жертв смотрела в его сторону. И хотя питался Скитер, быть может, и не самыми изысканными яствами, зато регулярно, чего нельзя было сказать о прежних временах.

В общем, Скитер был рад тому, что сменил карьеру. Просто он еще не совсем привык к этому.

Рот его скривился в легкой, чуть плутоватой улыбке. Как бы странно ни ощущал он себя порой в своем новом амплуа, еще забавнее был вид жителей Ла-Ла-Ландии, выпучивших глаза при виде самого знаменитого из здешних мошенников, занятого первой в жизни честной работой. Собственно, работой этой он был обязан лишь Богу да еще Йанире Кассондре. Но не мог же он продолжать заниматься своим прежним промыслом после всех неприятностей, которые его жадность в сочетании с глупостью причинили его друзьям. Часто он даже сам удивлялся, что они вообще у него еще остались – и даже настолько близкие, что помогали ему начать жизнь заново. После всего, что натворил Скитер, он не обижался бы на Маркуса и Йаниру, если бы они отказались с ним разговаривать. Чем бы они ни руководствовались, помогая ему, он ни за что не подвел бы их.

Протискиваясь со своей тележкой сквозь гудящую толпу заблудившихся туристов, явно пытавшихся найти дорогу в свои гостиницы, Скитер услышал над головой треск проснувшихся динамиков:

– Прошу внимания! Врата номер один открываются через три минуты. Напоминаем отбывающим, что лицам, не прошедшим медицинский контроль, допуск в Верхнее Время категорически запрещен. Приготовьте ваш багаж к прохождению досмотра агентами ДВВ, которые определят размер таможенного сбора, исходя из размера покупок в Нижнем Времени...

– Сегодня сразу двое Врат, верно? – произнес ему на ухо знакомый голос – голос друга, совершенно неожиданный в центре этого хаоса. Скитер, вздрогнув, обернулся и оказался лицом к лицу с улыбающейся Йанирой Кассондрой.

– Йанира! Что ты делаешь здесь, в Эдо? – Прекрасную жрицу из древнего Эфеса обыкновенно можно было застать в ее маленьком киоске на Малой Агоре, постоянно окруженном толпой поклонявшихся ей послушников из Верхнего Времени. Они уже несколько лет тысячами слетались на ВВ-86 с целью хотя бы глянуть на женщину, которую они почитали как земное воплощение Божества.

Йанира, не обращая внимания на шлейф восторженных почитателей, тянувшихся за ней на манер рыбок-лоцманов, смахнула со лба прядь длинных вьющихся волос.

– Мне надо зайти к Киту Карсону в «Замок Эдо». Совет Семерых приглашает его принять участие в Празднествах Марса на следующей неделе.

Кит Карсон, самый знаменитый и удачливый разведчик времени на планете, выйдя на пенсию, обосновался на ВВ-86. Поскольку большая часть самых популярных из открывающихся с вокзала Врат была разведана именно Карсоном, он и теперь оставался одной из главных приманок для туристов, несмотря на статус беглеца, поклявшегося никогда больше не возвращаться в Верхний Мир. Скитер по возможности старался держаться от Кита подальше; собственно, он возвел это в ранг основных жизненных правил. Он вообще избегал встреч со взрослыми родственниками тех девиц, которых ему удавалось затащить к себе в постель. Кита он избегал старательнее прочих. Кит Карсон мог серьезно покалечить человека, даже просто косо посмотревшего на него. В тот день, когда Кит изловил Скитера и прочел ему короткую нотацию с советом даже близко не подходить к его внучке, тот с радостью нырнул бы в первые же открывшиеся Врата, пусть даже нестабильные.

Скитер невесело ухмыльнулся.

– Да, сразу двое Врат, – кивнул он. – И у меня забавное ощущение, что еще до наступления вечера станция будет кишмя кишеть полоумными. Сначала Главные Врата, потом Британские, а завтра еще двое Врат.

– Да, – согласилась Йанира. – Врата Дикого Запада открываются завтра.

– И те новые Врата, из-за которых они перегородили полстанции строительными лесами.

– Ну, через них по крайней мере туристов пропускать пока не будут, – улыбнулась Йанира.

– Пока не будут. Хватит и тех, что собрались через Британские. Они сейчас пакуют чемоданы – в рекордном количестве. – Он покачал головой. – И уж с твоими-то послушниками и теми психами, что отправляются в «Потрошительский тур», станция точно превратится в самый большой дурдом, когда-либо собранный под одной крышей. И еще эти строители Врат Шехерезады... тьфу! – Он демонстративно поежился. – Какой, интересно, валун они вывернули, чтобы найти таких мокриц?

Йанира пристроилась к Скитеру с его тележкой и искоса, чуть укоризненно посмотрела на него.

– Тебе не стоило бы относиться к ним с таким раздражением, Скитер. Они, в общем, неплохие люди. И уж кому, как не тебе, из всех уроженцев Верхнего Времени на этой станции можно было бы понять, что у них совсем другие обычаи и вера. Я как пришедшая из Нижнего Времени понимаю это очень хорошо.

– О, это-то я понимаю, не беспокойся. Просто некоторые типы из строителей Врат Шехерезады словно из темных веков явились. Или из каменного века. Нет, правда, Йанира, почти у всех на станции проблемы с этими типами.

– Да, я знаю, – вздохнула она. – У нас есть с ними проблемы, Скитер. Совет Семерых уже собирался по этому поводу. Но ты, Скитер, – они миновали прудик с золотыми рыбками, и она сменила тему разговора, – ты-то уже готов к открытию Британских? До него осталось всего семь часов. Ты уже упаковался? Не опоздаешь?

Скитер перехватил тяжелую ручку своей тележки одной рукой, а второй с досадой потер загривок.

– Да, упаковался и готов. Не могу представить себе, как можно отказаться от такого.

Примерно через шесть часов первая смена наблюдателей и туристов «Потрошительского тура» должна была прибыть в Лондон – в вечер накануне первого убийства, официально приписываемого Джеку-Потрошителю. И благодаря Йанире Скитеру предстояло провести следующие восемь дней там – за счет «Путешествий во времени» в качестве носильщика. Конечно, таскать сундуки и саквояжи тоже не бог весть какая работа, зато и платят за нее богатые туристы куда лучше, чем за чистку сортиров, чем он занимался уже несколько недель. Еще бы, ведь на черном рынке билеты на «Потрошительские туры» продавались за пятизначные суммы, если их вообще еще можно было достать – официально они были распроданы больше года назад.

Скитер почесал нос и хитро ухмыльнулся.

– Носильщик «Путешествий во времени»! Кто бы мог подумать, а? Они бы ни за что не доверили это мне, если бы ты не предложила возместить все, что пропадет в мое дежурство.

– Они поверят, – заявила она, укрепляя его не слишком твердую веру в себя. – Ты отлично справишься, Скитер. Вот только мне интересно, постараешься ли ты пойти с учеными? Чтобы узнать, что это за человек такой ужасный был – Потрошитель?

Скитер покачал головой.

– Нельзя. Видеозапись – и та рискованна.

– Да, – негромко согласилась Йанира. – Мне бы и ее не хотелось видеть.

– Угу. Ты уж держись подальше от «Виктории», ладно? – пробормотал Скитер, в то время как его тележка миновала границу, отделявшую квартал Эдо от Вокзала Виктория – части Общего зала, обслуживавшей Британские Врата. Колеса застучали по булыжной мостовой, подбрасывая груз: бутыли с чистящим раствором, упаковки туалетной бумаги и женских прокладок, презервативы (резиновые со смазкой и натуральные – для тех, кто собирался пользоваться ими в Нижнем Времени). Швабры, торчавшие из пластиковых ведер, задевали зазевавшихся туристов – и толпа вокруг них кишмя кишела психами, угрожавшими всему вокруг не исключая Скитера с его тележкой.

– Господи, сохрани и помилуй, – пробормотал Скитер. – Сезон Потрошителя и впрямь в самом разгаре.

Со всех сторон к Британским Вратам сползались, словно термиты на добычу, обладатели билетов на «Потрошительские туры», а также адепты всевозможных культов. Хранители Врат, свято верящие в то, что Спаситель явится в мир через одни из темпоральных Врат... Подвижники, кочующие со станции на станцию в поисках Вечной Истины, что откроется им в каких-то нестабильных Вратах... Слуги Ада, чей предводитель из Верхнего Времени убеждал своих последователей вершить сатанинские обряды над ничего не подозревающими туристами и выходцами из Нижнего Времени... и, конечно же, секты Потрошителя.

Этих-то было видно на каждом шагу – державших написанные от руки корявыми буквами плакаты, продававших дешевые буклетики, бумажные цветы или фляжки в форме окровавленных ножей. Многие носили на себе в качестве священного талисмана настоящие хирургические скальпели, которые продавала им в своей лавке Голди Морран. И все, надрывая глотки, перекрикивая друг друга, говорили об одном, занимавшем всех до одного:

– Как думаете, они его поймают?

– ...слушайте, братья мои, истинно говорю вам: Джек есть Господь, явившийся в наш мир из другого измерения, дабы явить нам грехи наши! Покайтесь и служите Джеку, дабы искоренить зло, ибо бессмертен Он, и ведома Ему похоть в сердцах наших...

– Нет, как это они его поймают, если тогда, в восемьсот восемьдесят восьмом, они так и не узнали, кто это?

– ...плевать мне на то, что у вас есть билет на Британские Врата, – вы не можете взять с собой этот скальпель, поскольку это нарушает правила ДВВ...

– ...и да укажут вам Сыновья Джековы путь к спасению! Да сгинут все шлюхи и падшие женщины! Шлюха есть падение нравов, разрушитель цивилизации. Следуйте примеру Джека и избавляйте мир от сексуального порока...

– Да, но они расставили видеокамеры в местах всех убийств, так что нам, возможно, удастся что-то хоть узнать!

– ...должен же хоть кто-то конфисковать наконец все те скальпели, что напродавала Голди, – пока эти психи не принялись резать друг друга, как рождественскую индейку...

– ...сбор средств для брата Джека! Он явится в Шангри-Ла, чтобы вывести нас на путь истинный. Поддержите его праведное дело кто чем может...

– Сто баксов за то, что это окажется тот полоумный торговец хлопком из Ливерпуля... как там его... да, Мейбрик!

– Пошли прочь, возвращайтесь к себе в Верхнее Время, идиоты ненормальные! Что такое вы мелете! Что Джек-Потрошитель – пришелец с другой планеты?..

– Ха! Больно много вы знаете! Сто пятьдесят за то, что это личный королевский медик, сэр Уильям Галл, пытался заглушить скандал с внуком Виктории и его тайным браком. Помните – у него были жена и дочь католики!

– Что?! Не нужны мне даром ни ваш брат Джек, ни его крестовый поход против разврата. Боже мой, мистер, я простая актриса! А вы мне мешаете работать!

– ...будьте добры, помогите обществу «Спасите обреченных сестер»! СОС намерен спасти жертв Потрошителя прежде, чем он нанесет удар. Они же так мало значат в истории – что в мировом ходе событий изменится?..

– Ох, только не говорите мне, что верите в этот вздор насчет королевского заговора! У этой вздорной версии нет ни малейших доказательств! Говорю вам, это Джеймс Мейбрик, пристрастившийся к мышьяку тип, ненавидевший свою неверную жену-американку!

– ...ладно, ладно, бросьте весь этот хлам в мусорное ведро, все равно ваши памфлеты не нужны никому, а вокзальные уборщики устали сметать их с мостовой. У нас уже жалобы от родителей на язык, которым они написаны – ведь они валяются там, где их может найти любой школьник...

– Нет, вы оба заблуждаетесь: это любовник герцога Кларенса, внука королевы, – его учитель, который сошел с ума после мозговой травмы!

Скитер покачал головой. Ла-Ла-Ландия окончательно сошла с ума. Все пытались угадать и победить в споре, кто же все-таки на деле окажется Потрошителем. В этой игре участвовали все – от профессиональных детективов из Скотленд-Ярда до школьников, не говоря уже о торговцах, рестораторах и девушках по вызову с ВВ-86. Ученые стекались на станцию уже несколько недель, чтобы, отправившись в Нижнее Время, найти там разгадку самых таинственных за последние два века убийств. Окончательный состав научной экспедиции был утвержден всего три дня назад, после прошлого открытия Главных Врат, через которые на станцию попали пара заносчивых репортеров, затянувших свою отправку в Нижнее Время до последнего, и специалист по криминальной социологии, только что вернувшийся из другой экспедиции. Они успели в последний момент: практически накануне первого из лондонских убийств Потрошителя. И разумеется, сегодня прибывала основная масса туристов – счастливых обладателей билетов на «Потрошительский тур». Последние выделялись из толпы возбужденным румянцем на щеках, скомканными банкнотами в руках и лихорадочными поисками всего, что может пригодиться им на протяжении восьми дней в Лондоне 1888 года.

– А кто это по-твоему? – спросила Йанира, повысив голос, чтобы ее не заглушил шум толпы.

Скитер презрительно фыркнул:

– Какая-нибудь мелкая сошка, о которой никто до того не слыхал. Больной звереныш, на которого напало кусачее настроение, вот он и принялся резать нищих проституток. В конце концов, Джек-Потрошитель не единственный, кто потрошил женщин ножом. Судя по тому, что говорят эти спецы-историки, таких «потрошителей» в восьмидесятые—девяностые годы девятнадцатого века было несколько сотен. Джек просто грамотнее зарабатывал себе популярность, посылая письма в газеты.

Йанира вздрогнула, да и Скитеру при мысли об этом делалось не по себе.

Оставайся Скитер игроком, он тоже бы сделал несколько ставок. Однако Скитер Джексон уже получил в свое время хороший урок насчет ставок. Из-за того жуткого, дурацкого спора с Голди Морран он едва не лишился дома, единственных друзей и даже жизни. Хоть поздно, но он осознал-таки, что его ловкость рук и веселое мошенничество причиняют боль не столько богатеньким туристам, кошельки которых он потрошил, но и многим другим ни в чем не повинным людям. В общем, для Скитера время потрошения миновало – и скатертью дорожка.

Увы, для всей остальной Ла-Ла-Ландии оно только начиналось.

Словно в ответ его мыслям над головой захрипели динамики: это ожила одновременно с открытием Главных Врат система вокзального оповещения. Голос диктора перечислял инструкции вновь прибывающим туристам, а шагавшая рядом со Скитером Йанира Кассондра вдруг пошатнулась. Глаза ее зажмурились от внезапной боли, и она задрожала так сильно, что ей пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть.

– Йанира! – Он резко остановился и испуганно поддержал ее. Лицо ее побелело как мел. Долгое, мучительно долгое мгновение она не открывала глаз. Потом приступ – что бы это ни было, – казалось, прошел. Она прислонилась к нему, все еще дрожа.

– Извини... – прошептала она чуть слышно.

Он держал ее с осторожностью, с какой не держал бы даже бесценной вазы эпохи Минь.

– Что с тобой, Йанира? Что-то не так?

– Видение... – всхлипнула она. – Предостережение. Но такое сильное... Я еще ни разу не видела с такой силой, никогда не боялась так... что-то ужасное произойдет... нет, происходит...

Скитер похолодел. Он даже не пытался представить себе всего, на что была способна эта хрупкая на вид женщина. За двадцать пять веков до рождения Скитера ее – еще маленькой девочкой – обучали древним искусствам в храме Артемиды Эфесской, и теперь она время от времени говорила или делала такое, что у Скитера волосы дыбом вставали. Послушники Йаниры, следовавшие за ней повсюду, обеспокоенно сгрудились вокруг них. Те, что не смогли протолкаться вперед, громко спрашивали, в чем дело.

– Расступитесь, чтоб вас! – рявкнул Скитер. – Вы что, не видите, что ей не хватает воздуха?

Они остолбенело выпучили на него глаза, но все же отошли на несколько шагов. Йаниру продолжала бить дрожь. Он было повел ее к ближайшей скамейке, но она мотнула головой.

– Не надо, Скитер, мне уже лучше. Правда. – Чтобы доказать это, она отстранилась от него и сделала неуверенный шаг.

Перепуганные послушники расступились, образовав для нее проход. Раздраженно косясь на них, Скитер поддерживал ее под локоть, не давая упасть.

– Что такого ты увидела, Йанира? – прошептал он в тщетной надежде на то, что диктофоны и видеокамеры не услышат его.

Она снова вздрогнула.

– Откровение, – шепнула она. – Полное черной злобы. Такого темного я еще не касалась. Насилие, ужас...

– В Верхнем Времени это в порядке вещей, – попробовал пошутить он. Йанира Кассондра Эфесская не улыбнулась, но продолжала дрожать.

– Опасность... идет из Верхнего Времени, – прохрипела она.

Он посмотрел на нее сверху вниз, и тут по спине его пробежал холод. До него вдруг дошло, что Главные Врата только что отворились. Прищурившись, он посмотрел в дальний конец площади, откуда на станцию вот-вот должна была выплеснуться волна вновь прибывших туристов. К черту полы в сортирах. Я глаз с нее не спущу.

Они как раз проходили стык пяти основных зон станции – на ничейной земле, где сходились Urbs Romae, Вокзал Виктория, Эльдорадо, Маленькая Агора и Валгалла, да и строящийся сектор Ночей Шехерезады был совсем рядом. Именно здесь, на ничейной земле, в окружении заслонявших обзор послушников Йаниры, Скитер услышал шум. И судя по сердитой тональности голосов, шум этот означал беду. Скитер быстро закрутил головой, пытаясь определить его источник. Казалось, он исходит из двух мест сразу и сойтись должен был как раз в точке, где они находились.

– Йанира...

Четыре события произошли одновременно.

Туристы с визгом бросились врассыпную, но на них обрушился и похоронил под собой поток разъяренных строителей, кричавших что-то по-арабски. Какой-то юнец с выпученными от волнения глазами пробился к ним через толпу, выкрикнул что-то вроде «Нет! А-ах!» и уставил прямо на Скитера с Йанирой огромный стреляющий дымным порохом пистолет. Грянули выстрелы, и кто-то еще, вырвавшись из толпы, всем телом сшиб Йаниру с ног. Удар швырнул ее на Скитера, и они оба полетели на мостовую. Тележка опрокинулась, расшвыривая по сторонам бутылки с раствором нашатыря, швабры и рулоны туалетной бумаги. В ушах звенело от криков и оглушительного воя сирен. Скитер перекатился из-под ног бегущих и, привстав на карачки, огляделся по сторонам в поисках Йаниры. Ее нигде не было. Повсюду, насколько хватал глаз, видны были только разбегающиеся туристы, раскатившиеся ведра и схватившиеся врукопашную с послушниками строители.

– Йанира!

Он поднялся на ноги и тут же полетел обратно, сбитый с ног падающим строителем. Скитер врезался в золоченые плитки мостовой Эльдорадо с такой силой, что из глаз посыпались искры. Прежде чем он успел снова стать на четвереньки, Служба безопасности вырубила свет. Вся площадь разом погрузилась во тьму. Рев драки стих, сменившись неуверенным гулом толпы. Кто-то споткнулся в темноте о Скитера и с шумом обрушился на мостовую, снова помешав ему встать.

– Йанира!

Он напрягал слух в надежде услышать ее голос, но не слышал ничего, кроме плача, злобных криков и визга тех, кто еще не перестал драться. Кто-то протопал мимо него так уверенно, как может только Служба безопасности. Должно быть, они воспользовались теми системами ночного видения, что Майк Бенсон заказал как раз перед началом Потрошительского сезона. Инфракрасные фонари были вмонтированы прямо в полицейские шлемы. А потом зажегся свет, и Скитер обнаружил, что стоит в центре круга вооруженных резиновыми дубинками и наручниками офицеров Службы безопасности. Все новые полицейские присоединялись к ним, заковывая в наручники дебоширов, разнимая продолжавшие еще вспыхивать тут и там стычки и не разбирая правых и виноватых.

– А ну перестать! Живо!

Скитер лихорадочно шарил взглядом по лицам, пока не обнаружил одного знакомого офицера.

– Уолли! Ты не видел Йаниру Кассондру?

Уолли Клонц вздрогнул и уставился на него:

– Чего?

– Йанира! Какой-то сумасшедший юнец стрелял в нас! Потом кто-то другой сбил нас с ног, и теперь она пропала!

– Ох, только этого нам не хватало! Покушения на важнейшую религиозную фигуру двадцать первого столетия! – Недолгий обмен репликами по миниатюрной рации подтвердил худшие опасения. Никто из агентов ее не видел.

Скитер разразился потоком монгольских проклятий, способных произвести впечатление даже на Есугэя Доблестного. Уолли Клонц нахмурился и снова поднес ко рту микрофон.

– Тревога по станции, код восемь-дельта... повторяю, восемь-дельта, пропал человек, Йанира Кассондра. Поиск, красный режим!

– Вашу мать! – прохрипел ответный голос из рации. – Десять-четыре, сигнал восемь-дельта, Йанира Кассондра, красный. Поиск всем постам.

Мгновенно над головой снова взвыли сирены, от которых у Скитера участился пульс и затрещала голова. Впрочем, головная боль не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось у него в сердце. Уолли вывел его через полицейский пикет из зоны беспорядков, а потом он только рыскал по станции в надежде на то, что где-то мелькнут белый эфесский хитон или прядь знакомых черных волос. Но он ее так и не нашел – ни следа. Скитер ощутил себя совсем больным и разбитым. Он допустил, чтобы произошло немыслимое. Кому-то было нужно, чтобы Йанира Кассондра умерла. И кем бы ни был этот кто-то, ему удалось выдернуть ее прямо из рук Скитера, в разгар драки. Если они убили Йаниру...

Им не уйти с Шангри-Ла живыми.

Никому не дано напасть на семью монголов-якка, не поплатившись за это жизнью.

Скитер Джексон, приемный сын монгольского хана, беглый мальчишка из Верхнего Времени, объявленный их живым богдой – духом верхнего мира в человеческом обличье, почетный дядька младенца, впоследствии наводившего ужас на мир под именем Чингисхана, объявил кровную месть.

Марго Смит уже в десятый раз за последние десять минут сверялась со своими часами. Все внутри нее бурлило, как во взболтанной бутылке лимонада. Осталось меньше семи часов! Еще семь часов, и она шагнет через Британские Врата в историю. И кстати, в объятия своего жениха. Ей не терпелось увидеть лицо Малькольма Мура, когда она с последней группой ученых выйдет в Лондон позапрошлого века. Сам Малькольм месяц как находился в Лондоне, занимаясь акклиматизацией уже прибывших туда членов научной группы. Ни разу со времени той жуткой истории, приключившейся с ней в Южной Африке, ей еще не было так одиноко, как за четыре последние недели.