Текст книги "Справедливость как возмездие"

Справедливость как возмездие
Роберт Сперанский

© Роберт Сперанский, 2023

ISBN 978-5-0059-5319-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что и говорить, к термину справедливости мы прибегаем постоянно в течении всей нашей земной жизни. Мы взываем к ней, когда кругом сплошная негативная тьма незаслуженных проблем. Молимся о ней, чтобы наступил определенный и, как нам кажется, честный результат какого-либо события. Но достаточно редко мы анализируем, что это за явление нашей жизни, как оно действует во времени и пространстве. Мы постоянно делаем из него ориентир наших устремлений и это правильно. Потому что, в общем-то, справедливость это равное воздаяние, ну, или воздаяние пропорционально заслугам. Будь то в плюсе или минусе. И для того, чтобы обрести понимание этой пропорциональности и еще одной стороны этого явления, не менее важной, – неотвратимости, изложена следующая история, которая как принято говорить в среде кинематографистов «основана на реальных событиях»…

При моем пробуждении к вечеру мир потерял значительное количество своих красок, которые были очень ярки при моем вчерашнем возвращении домой. Ведь это возвращение было финалом больших посиделок в одном из лучших ресторанов города, где благодарные клиенты давали фуршет в четь Вашего покорного слуги, выигравшему очередное «громкое» дело на своей адвокатской стезе. В те времена здоровья мне было не занимать, а помпезность празднования, льстивые речи и застольные здравицы в мою честь тешили самолюбие. Был конец девяностых годов прошлого века, и рестораны не ограничивали себя строгим соблюдением времени закрытия, которое было достаточно условным, следуя принципу «клиент всегда прав, особенно, если он платит в свободно конвертируемой валюте». С учетом того, что у моей клиентуры недостатка в купюрах родины дяди Сэма не наблюдалось, празднование затянулось до утра, поскольку и на балтийских берегах того времени уже следовали примеру разгульной купеческой Москвы, которая, как известно, никогда не спит.

С учетом моего богатырского сна, помноженного на снотворный эффект употребленного в застолье коньяка, пробуждение состоялось, как я уже упомянул, к вечеру, когда ноябрьские сумерки практически гасили незначительные световые остатки дня поздней осени.

Оглядев еще мутным после вчерашнего возлияния взглядом комнату, я определил свое тело, находящимся хоть в лежащем положении на диване, где, собственно, ему и следовало быть при пробуждении, но по-прежнему одетым в тот же дорогой костюм, в котором оно пребывало на фуршете в ресторане.

«Так! Видимо, после того как я завалился под утро домой, было что-то еще?! Какое-то некуртуазное поведение, из-за которого домашние в знак наказания оставили меня спать в одиночестве и в партикулярном платье!» – подумал я со свойственным всем подгулявшим накануне мужикам похмельным раскаянием.

Прислушавшись к состоянию своего организма, я определил его как неудовлетворительное и, издав несколько полагающихся в таком состоянии стонов, осторожно поднялся и поплелся в ванную. Квартира сочилась тишиной. Домашние, понятное дело, не стали дожидаться пробуждения подгулявшего хозяина и отправились по своим делам. Тем паче и день-то сегодня был обыкновенный, будний. Адвокатская практика хороша тем, что нет ежедневной обязанности занимать место у станка или тащиться в присутствие. Омовение дало кратковременный положительный эффект, который, увы, испарился уже при моей попытке загрузить в организм какое-нибудь подобие еды. Желудок взбунтовался и напрочь отказался принимать положенные ему калории. Ощущение мутности и тошноты сразу усилилось кратно.

– Ф-ф-у, похоже, не миновать методики старины Воланда – лечить подобное подобным же, – страдальчески произнес я вслух.

Однако осмотр холодильника и иных мест, где обычно располагалось различное спиртное, как подарочно-элитное, так и остававшееся с различных празднований, привело меня в уныние и резко углубило похмельную депрессию. Не было ничего, что могло бы привести страдающий организм в какое-то приемлемое равновесие. Я раздраженно включил большую плазму, которая, заработав, тут же извергнула ролик, усиливший у меня головную боль и иные муки абстиненции, поскольку рекламировалось чешское пиво, которое заманчиво пузырилось пеной с большого экрана.

– О, господи, сходить до алкошопа что ли? – снова вслух задумался я, – Хоть пивка какого-нибудь или джин тоника взять?

Специализированный магазин алкоторговли располагался в соседнем доме и работал круглые сутки. Конечно, нужно было одеться и вообще проявить волевое усилие, что было достаточно тяжело. Однако появившийся перед моим внутренним взором вид изящных бутылочек финского пива «Лапенкульта», расположенных в магазинном холодильнике рядом с сопутствующим товаром – вяленой рыбой, наполнил мой иссохший рот слюной и понудил к действию по облачению в верхние одежды.

К моему удивлению лифт не работал, хотя на момент моего возвращения домой функционировал исправно. Это я помнил точно. Кроме того, свет в подъезде так же отсутствовал, хотя вчера все лампочки горели. Однако не оставаться же без алкогольного противоядия из-за этих неприятных вещей! И я, чертыхаясь, практически в полной темноте стал спускаться по лестнице со своего пятого этажа. Рассеянный свет уличного фонаря, попадавший на лестничные пролеты из подъездных окон, помогал мало. Ну вот, наконец, и лестничный пролет второго этажа. Здесь уличного света уже побольше. Я отчетливо различил соты почтовых ящиков на стене. И в этот же момент что-то большое и не различимое в сумраке метнулось со стороны лифтовой шахты ко мне навстречу. Удара я не почувствовал тогда, просто стена с почтовыми ящиками как-то сразу и резко приблизилась. Инстинктивно я выставил вперед руку, это было последнее, что я запомнил в тот момент…

Последующие события как-то: осознание себя в луже собственной крови на бетонном полу подъезда, ковыляние до квартиры, вызов «Скорой» и последующая госпитализация интереса не представляют, да и сам останавливаться на них желания не имею.

Более-менее я пришел в себя после травмы головы и сопутствующих ей похмельных недомоганий к следующему дню, каковой встретил в больничной палате в размышлениях: « А что это собственно было?».

Это сейчас я с уверенностью пишу о метнувшейся в мою сторону тени, поскольку знание происшедшего дает эту уверенность. А тогда-то я грешил на собственную неуклюжесть и похмельное состояние, в силу которых, как мне изначально казалось, я оступился и влетел башкой в почтовые ящики.

Дверь палаты открылась, и в нее мягко зашел человек, известный всему городу, как один из его же «крестных отцов», а проще говоря глава одной из самых крупных группировок того времени, державшей Центральный район Петербурга. Мы были с ним одного года рождения, а познакомился я с ним еще во время своей прошлой прокурорско-следовательской службы, причем знакомство не было увязано с конкретным уголовным делом. На новом своем поприще я вел дела многих его «подопечных». Обменявшись со мной рукопожатием, он спросил:

– Ну как ты?

– Да вот, жить буду, похоже, Николаич. Эх, блин, угораздило же…

Он внимательно на меня посмотрел:

– Проблемы с кем-то были? Почему я не в курсе?

Я в свою очередь озадаченно посмотрел на него:

– Да, вроде все как обычно, или я чего-то не знаю? Оступился после отмечания дела «Тушкана» в подъезде…

– Оступился! После того как заточкой по виску тебе прилетело! Кстати, заточку эту наш

...

конец ознакомительного фрагмента