Текст книги "Чёрный трон"

Глава четвертая

…По словно застывшей молнией освещенному коридору – как по туннелю, залитому жидким серебром, или по ледяной пещере – шел я вперед, все ускоряя шаг. Ибо Анни звала – и, казалось, я вот-вот увижу ее за очередным поворотом бесконечного коридора. Но вот он, поворот, и туннель света повел меня круто вверх, а яркий свет вокруг стал то слабеть, то усиливаться – почти что запульсировал. Я опять чувствовал, что Анни совсем рядом, – но нисколько не ближе прежнего. Я побежал дальше по туннелю света – вверх, вверх, вверх…

– Анни! – закричал я. – Ты где?

– Там же, где и всегда, – ответствовала она. Однако голос ее стал тоньше, звонче. – Я на берегу моря.

– Не могу найти тебя. Наверное, я заблудился, – прокричал я.

И внезапно завеса яркого света раздвинулась. На мгновение я был унесен в далекое прошлое. И мне не показалось странным, что Анни – снова девочка и стоит возле кучи хвороста с сияющей раковиной в руке, а за ее правым плечом видна полоса прибоя.

– Анни! Что случилось? – воскликнул я.

– Беда с Эдди, – сказала она. – С Эдгаром Алланом…

– По, – подсказал я.

Она нахмурилась, потом кивнула.

– Да, его еще и так зовут. Он отказался от нас. Он удаляется – и это причиняет мне боль.

– Не понимаю. А я-то что могу сделать?

– Поговори с ним. Скажи ему, что мы его любим. Скажи – мы настоящие, живые. Скажи ему…

Свет внезапно сомкнулся и скрыл ее от моих глаз.

– Анни!

– Я не могу дольше оставаться тут, – донесся до меня ее слабеющий голос.

– Как я могу помочь тебе? – крикнул я в совершенном отчаянии.

Мои протянутые вперед руки дрожали. Пространство рядом с ними вдруг стало упругим – у меня в руках что-то трепетало. Внезапно почва подо мной содрогнулась, свет впереди сгустился в языки пламени, которые захлопали на ветру.

– Анни!

То, что я принял за начало ответа, оказалось громким криком птицы. А может, то был отдаленный гром, ибо я ни в чем уже не был уверен – прямо на моих глазах все решительным образом менялось: огромные живые языки пламени вдруг преобразились в полощущие паруса, а то, что трепетало в моих руках, оказалось мачтовым канатом.

Сам я стоял на другом канате – и через него ощущал, как судно переваливается на волнах. До палубы было так далеко, что голова у меня закружилась, и я еще сильнее вцепился в тот канат, за который держался. Всю жизнь я боялся высоты, а тут еще и крепкий утренний ветер – похоже, первый предвестник шторма – немилосердно раскачивает снасти… Мне было очень не по себе.

Я заслышал шлепающие звуки слева и покосился в ту сторону. По канатам ко мне взбирался Эмерсон. Очутившись на одном уровне со мной, он одной лапой обхватил мачту, чтобы прочнее держаться, а другой – мою руку у плеча. Держал он крепко и был явно полон добрых намерений, поэтому я не сразу, медленно разжал руки, которые с истеричной силой цеплялись за канат, – и дал Эмерсону подтащить себя к мачте. И вот мои ноги нашли более прочную опору – я стоял на поперечине мачты. Я охватил мачту с той же неотвязной нежностью, с какой пьяница обнимает фонарный столб. Первое головокружение проходило. То, что с канатов меня снял Эмерсон, а не я сам перебрался к мачте, лишь ухудшило дело – я ощущал себя беспомощным котенком, который вдруг оказался на макушке дерева. Я буркнул «спасибо» Эмерсону, который вообразил, будто теперь я чувствую себя в большей безопасности, отпустил меня и быстро полез вниз.

Я медленно последовал за ним по деревянным перекладинам, набитым на мачту. Хорошенький оборот приняли мои детские видения на этот раз!

– Мистер Перри! – произнес внизу знакомый голос. – А вы, похоже, добросовестно отнеслись к своим обязанностям главы экспедиции! Знай я, что вы решите проинспектировать судно, я бы с готовностью предоставил вам проводника – или сам бы провел по кораблю. Я и не предполагал, что вы, человек вроде бы сухопутный, проявите такую сноровку.

Я преодолел последние футы до палубы, стал на вожделенную твердь и солидно заложил руки за спину – чтобы скрыть их дрожь.

– Спасибо, капитан Ги, – сказал я. – Я бы не назвал это инспекцией. Просто мне было любопытно поближе поглядеть на устройство корабельных снастей… все ли надежно.

Он улыбнулся.

– Уверяю вас, все надежно. Полагаю, вы сами в этом убедились?

– Разумеется.

– Я как раз собирался послать к вам человека, дабы пригласить вас отобедать со мной, когда пробьет восемь склянок. Нам стоило бы поближе познакомиться и обсудить предстоящее путешествие.

– Замечательная мысль, – сказал я. – Спасибо, обязательно приду в указанное время.

Я вернулся в свою каюту – остаться наедине и хорошенько подумать. Вытянулся на широкой лавке, заложил руки под затылок и стал размышлять, рассеянно таращась на колбы с разноцветными жидкостями на лабораторном столу. Стараясь не думать о том, что месье Вальдемар лежит совсем рядом – за стеной, я перебирал события последних дней, когда жизнь моя внезапно потекла по другому руслу – и с бешеной скоростью.

До сих пор сосредоточенным размышлениям мешало разное – то я был слишком занят или непреодолимо хотел спать, вымотанный происходящим, то был до того ошарашен событиями, что не успевал переваривать массу новых впечатлений. Теперь я отчетливо сформулировал вопросы, которые мог бы задать себе и раньше, если бы поток событий тащил меня с меньшей силой. Какова сила противника – и в чем заключается эта сила, которая позволяет ему передвигать По, Анни и меня из мира в мир, как пешки на шахматной доске? Какого рода способностями обладает Лигейя? И, что для меня важней всего, почему мои странные встречи с По и Анни, которые прежде были случайными редкими эпизодами, вдруг изменили свой характер, частоту и в них появился такой надлом?

Механизм этих встреч я не понимал с самого начала, а потому и сейчас терялся в догадках, отчего видения приняли новый оборот. Особенно тревожила меня последняя встреча с Анни, после которой я очутился высоко на мачтовых снастях. Прежде мы встречались, будучи одного возраста. Неужели само Время стало предметом зловещих манипуляций? Если это так, почему наступили такие крутые перемены?

Все эти вопросы, казалось, вот-вот прояснятся для меня – и тут я заснул. А проснувшись, я уже не помнил ответов. Разбудил меня корабельный колокол. Не будучи уверен, сколько раз он ударил, я вышел из каюты, чтобы узнать точное время.

У трапа курил сигару Дирк Петерс. Рядом с ним, в тени, стоял Эмерсон. Время от времени он протягивал лапу, брал сигару изо рта хозяина, самозабвенно затягивался – и возвращал сигару Петерсу.

– Да, мистер Эдди, пробило восемь склянок, – сказал Петерс. – Если ищете каюту капитана, то она вон там.

Он указал мне направление рукой с дымящейся сигарой, которую Эмерсон тут же выхватил.

– Первая дверь? – спросил я.

– Нет, вторая… Я слышал, вам помогли спуститься с мачты. Но Эмерсон не видел, как вы туда забрались.

– Ну, тут он врет, – сказал я. Меня подмывало осведомиться, откуда у него эти сведения – уж не беседует ли он со своей обезьяной?

Петерс хихикнул.

– Извините, спешу, – сказал я. – Спасибо, нет.

Последнее относилось к сигаре, которую Эмерсон любезно протягивал мне.

Капитан Ги приветствовал меня и поднял тост за мое здоровье, держа в руке крохотный стаканчик вина. Помощник кока расставил все необходимое на столе и удалился.

– Мистер Перри, – вновь наполняя стаканчики, сказал капитан, когда мы остались наедине, – предлагаю вам сразу после нашего обеда совершить путешествие по всему кораблю. Я буду вашим гидом.

– Спасибо, сэр. Стоит ли так утруждать…

– Уверяю вас, мне только приятно показать свое судно. Мистер Эллисон сказал, что вам будет нетрудно по мере необходимости указывать нам маршрут.

– Да, – согласился я, принимаясь за еду. Тут капитан посмотрел на меня до того пристально, что я счел нужным добавить: – Смею надеяться, что в этом отношении у нас не будет затруднений.

– Вы познакомились с этим таинственным месье Вальдемаром?

– Да.

– Он что – занимается вычислениями по звездам?

– Не уверен, – ответил я. – Впрочем, на эту тему мы с ним не беседовали.

– Просто я думал, что он вычисляет посредством малопонятных формул маршрут тех, за кем мы гонимся.

– Нет, – сказал я и снова занялся едой.

– Мистер Эллисон побеседовал с месье перед тем, как покинуть корабль. После чего приказал мне плыть к южной оконечности Европы. И сказал, что дальнейшие и более точные инструкции я смогу получить от вас – в нужный момент.

– Верно.

– Не нуждается ли в чем месье Вальдемар?

– Он мне ничего не говорил на эту тему.

– В его каюту не носят еду.

– Насколько я понимаю, он на особой диете. За всем следит госпожа Лигейя.

– Понятно. Но если что-нибудь нужно – только скажите, хорошо?

– Хорошо.

– Занятный он человек. Наверно, у него богатое прошлое, есть о чем рассказать.

– Наверное. Только пока он ничего не рассказал. Ну да все впереди.

Какое-то время мы ели в молчании, потом капитан спросил:

– Когда вы предполагаете дать мне дальнейшие инструкции касательно нашего маршрута?

– А когда они вам потребуются?

– Пока особой спешки нет.

– Когда возникнет необходимость – предупредите меня. Если я до той поры еще не буду в курсе конечной цели нашего путешествия через океан – постараюсь узнать.

Капитан вяловато улыбнулся и перевел разговор на темы погоды и возможности штормов на нашем маршруте. После обеда он выполнил свое обещание и показал мне весь корабль.

Вечером я долго наблюдал за развитием шторма. Сперва на юге гремело и горизонт освещали зарницы. А я стоял на верхней палубе, и надо мной в чистом небе сиял мириад звезд. Шторм понесся над волнами в нашу сторону, словно гигантский паук. Вначале крепчающий легкий ветер после почти полного штиля, затем волны стали заметно выше и били о корпус корабля злее прежнего. Мало-помалу судно раскачивалось все больше, ветер задул порывисто, а раскаты грома становились все слышней. Звезды утонули в чернильной темноте, которую все чаще прорезали молнии.

Я гадал, что сейчас происходит в том мире, откуда прибыл я, и где теперь находится бедняга По – пишет или занимается редактурой, а может, гибнет от алкоголя, к большим количествам которого его организм – организм жителя другого мира – не был приспособлен. Как там – тоже бушует шторм? Но тут прямо над кораблем ударила молния, за которой сразу же раздался оглушительный раскат грома. На палубу обрушился ливень – и как я ни спешил вниз, меня вымочило до нитки, пока я добрался до трапа.

В последующие дни я неотступно следовал своему обещанию – ежеутренне навещал месье Вальдемара.

Теперь, когда я был посвящен в тайну, не было смысла проводить сеансы в полной темноте. Лигейя зажигала пару плошек или масляную лампу и открывала винный ящик. Мрачные тени плясали по восковому лицу покойника. После нескольких месмерических пассов Лигейи над телом мертвец начинал стонать, охать, хныкать, подвывать – стало быть, мы опять добивались внимания с его стороны. Обычно в процессе вызова месье Вальдемара меня тоже окатывали волны неизвестной энергии – словно струи воды протекали через тело.

Потом начинался диалог – с горестных стенаний оживающего мертвеца.

– Ради всего святого! Отпустите меня! Говорю вам, я умер! Неужели у вас нет сердца? Дайте моей душе отлететь!

Я довольно быстро отучился обращать внимание на его нытье и сразу задавал какой-нибудь простенький вопрос.

Наш очередной разговор протекал так.

– Скажите, пожалуйста, какая сегодня будет погода? – спросил я.

– Солнечно. Ветер будет дуть с юго-запада со скоростью тридцать узлов. После обеда короткий ливень. О-о, какое страдание, какая мука!..

– Короткий ливень никому не повредит, – сказала Лигейя. – Ну как, вам уже удалось сузить район поиска фон Кемпелена?

– Франция или Испания. Пока что не могу сказать точнее. Я прозябаю в ледяном пространстве, разделяющем материю и дух, – там плохо думается!

– В прошлый раз вы указывали на Королевство Нидерландов. Почему же сейчас – Франция или Испания?

– Вероятность его появления в Нидерландах резко уменьшилась. Говорю вам, я покойник, с меня взятки гладки!

– Не капризничайте. Я тоже плохо себя чувствую сегодня утром. Ответьте: Гризуолду, Темплтону и Гудфеллоу известно, что мы их преследуем?

– Разумеется. О-о-о, а-а-а…

– Что они замышляют против нас?

– Что-то наверняка замышляют. Но я не могу проникнуть в их мысли. Однако знаю точно – до сих пор они ничего не предприняли вам во вред.

Тут его нижняя челюсть бессильно отвалилась, заголяя ряд желтых зубов и вздутый синюшный язык.

– Быстрее! Быстрее! Или разбудите меня совсем, или сделайте так, чтобы я заснул! Говорю же вам – я мертвый!

– Ладно, желаю доброго сна, – сказала Лигейя, проделала над ним несколько пассов и смежила его веки.

Иногда по утрам мы обсуждали другие вопросы.

– Доброе утро, месье Вальдемар, – говорила Лигейя. – Как вы себя чувствуете сегодня?

– О мука, о страдание! – начинал покойник, но я сразу же прерывал его стенания конкретным вопросом:

– Я много думаю над вопросом альтернативных миров. У меня такое впечатление, что существует великое множество параллельных миров, которые отличаются друг от друга иногда слегка, иногда довольно существенно.

– Не могу сказать, что вы не правы, молодой человек… Умоляю, отпустите меня с Богом. Дайте мне или жить, или умереть! Быть ни живым, ни мертвым – мука хуже смерти!

– И вот чего я не могу понять, – продолжал я, переждав его сетования, – каким образом можно перебросить человека из одного мира в другой.

– Для этого следует начинать с поиска исключительно похожих друг на друга личностей в параллельных мирах. Эта пара почти близнецов при сближении создает нечто вроде резонанса…

– А как отыскать вторую половину пары – в другом мире?

– Нужен особый детектор. Ради всего святого…

– Опишите такой детектор!

– Это человек, который и не жив, и не мертв, но обладает свойствами живого и мертвого. Именно он способен простереть область поиска в параллельный мир…

– Описанный детектор подозрительно похож на вас.

– Так оно и есть.

– Вы хотите сказать, что именно вы принимали участие в нашей перекрестной переброске из мира в мир?

– Нет. Я только отыскал нужные личности.

– Выходит, это вы отыскали По, Анни и меня для Гризуолда и его шайки?

– Да, я.

– Каким образом?

– Словами этого не опишешь. Можно лишь осуществить. Ради всего святого…

– Дайте ему заснуть, леди Лигейя.

А вот еще один разговор – утром серого дня, когда море ревело вокруг корабля и палуба ходила ходуном под нашими ногами.

– Доброе утро, месье Вальдемар. Как дела?

– Заклинаю вас, леди, освободите мою душу, дайте упокоиться моим бренным останкам…

– Мистер Перри желает задать вам несколько вопросов.

– Это не займет и пяти минут, месье Вальдемар. Ваши слова, сказанные на днях, навели меня на некоторые мысли. Для нашего обнаружения шайка Гризуолда использовала вас. Но какая сила ответственна за наше физическое перемещение – подчеркиваю, физическое! – из мира в мир?

– Необходима была особенно могучая личность, способная создать нечто вроде метапространства, то есть места, где она могла бы в своем присутствии свести пару этих почти близнецов.

– Анни? Получается, что вы нашли нас, а Анни была движущей силой перекрестного переноса?

– Именно так. Если можете, дорогой сэр…

– Да-да, у меня нет больше вопросов…

Лигейя сделала нужные пассы руками и произнесла напоследок:

– Желаю приятно провести день, месье Вальдемар.

Когда она задвигала крышку ящика-гроба, корабль качнуло, и крышка с грохотом упала на пол. Очевидно, я не совсем привык к говорящему покойнику, потому что этот грохот ударил по моим перенапряженным нервам и заставил меня смертельно побледнеть – до тех пор я искренне воображал, что эти беседы мне уже нипочем.

– Хотите чаю или настоя трав? – соболезнующе спросила Лигейя.

– Лучше настоя.

Однако на следующий день я пришел с новыми вопросами.

– Доброе утро, месье Вальдемар.

– Если жалость не совсем чужда вашим душам…

– Рада тому, что сегодня вы говорите столь четко. Эдгар хочет спросить вас еще кое о чем.

– Да, – сказал я. – Я не понимаю, как можно было заставить Анни выполнить перемещение, о котором мы толковали в прошлый раз, если результат заведомо невыгоден для нее.

– Ее принудил к тому доктор Темплтон – опытный месмерист.

– И все же я не понимаю. Если ее искусство в этой области столь велико, как говорят, то как же человек с более слабыми способностями мог манипулировать ею? А если он обладал большими талантами, нежели Анни, почему они не обошлись без нее?

– Его способности – все равно что свет свечи против небесного светила. Однако он сумел совладать с ней, воздействуя на нее в самое уязвимое время – когда она была девочкой.

– Что вы говорите! Да разве подобное возможно?

– После того как ее обнаружили в пространстве, было нетрудно с помощью детектора направлять поток месмерической энергии доктора Темплтона в необходимый отрезок ее жизни.

– И в качестве фокуса такой энергии использовали вас?

– Верно.

– Стало быть, время для вас – преодолимый барьер?

– Время есть ничто как некое пространство – или пространства – между мирами. Проникать в прошлое легче, нежели в будущее.

Хотя на сей раз на море царил штиль, меня закачало – от его слов. Я пошатнулся и хотел ухватиться за край винного ящика, но промахнулся. Мои пальцы толкнули покойника в плечо. Оно было не мягче дерева.

– Бессмысленно колотить мертвеца, – уныло сказал месье Вальдемар.

– Простите, – сказал я, – это случайность.

Мое воображение рисовало мне мучительную картинку: играющих на берегу детишек. Но еще формулируя свой вопрос, я уже знал односложный ответ на него.

– Хотите ли вы сказать, – спросил я, – что доктор Темплтон заставил Анни создать такие условия, которые повлияли бы на жизнь всех нас троих до такой степени, чтобы перемещение из мира в мир стало возможно?

– Да.

– Выходит, мерзкая алчность сознательно играла тремя жизнями – ради своих низменных интересов?

Ответа не последовало. Только тут я понял, что не произнес вслух этот последний вопрос. Громко я спросил другое:

– И все это было затеяно для того, чтобы в нужный момент Анни появилась здесь и была похищена? А конечная цель всего коварного плана – с ее помощью выследить золотодела и раскрыть его секрет?

– Да, в данный момент ее используют в качестве инструмента для поиска.

– Что вы имеете в виду, говоря «в данный момент»?

– Скоро им понадобится очень много денег. Поэтому в данный момент Анни используют как инструмент. Затем ей найдут другое применение.

– Какое именно?

– Ее сверхъестественные таланты будут отняты – и станут составной частью Великого Дела.

– А что станет при этом с ней самой?

– Ее принесут в жертву.

– Вы шутите!

– Покойники не шутят! – возразил он. – И повторяю, сэр, нет смысла бить мертвого человека! Лучше отпустите меня с миром!

– Катись в ад!

– Можно подумать, что я сейчас не в аду!

Я ощутил руку Лигейи на своем плече.

– Уйдите! – сказала она твердо.

Только тут до меня дошло, что я наполовину вытащил мертвеца из гроба и трясу его за плечо!

Вторая рука Лигейи скользнула над моим позвоночником, и я почувствовал волну тепла. Я разжал руки и дал месье Вальдемару упасть в ящик.

– Ухожу, ухожу, – пробормотал я.

Она уложила покойника как следует, прикрыла крышку и увела меня прочь.

Как бы то ни было, на следующее утро я опять стоял у открытого гроба. Ответы месье Вальдемара имели свойство порождать новые вопросы.

– Bonjour, Monsieur Valdemar.

– Леди, вы говорите с заключенным пыточного дома…

– В таком случае вы не посетуете, что мы отвлекаем вас – от пыток. У Эдди новая порция вопросов.

– Да, – сказал я. – Я как-то не решался спросить вас раньше, но скажите, пожалуйста, как ваши… э-э… останки попали к мистеру Эллисону. Ведь, судя по всему, вы были во власти Гризуолда, и он вас использовал в своих целях.

– Однажды ночью, не очень давно, мистер Петерс и Эмерсон ухитрились выкрасть меня.

– А Гризуолд знает, где вы?

– Да.

– И не пытался завладеть вами снова?

– Теперь у него есть Анни, и я больше не нужен.

– Она может делать все, на что способны вы?

– Моей проницательностью она не обладает, зато вполне удовлетворяет его нужду в астральном сознании.

– Кстати, каким образом он нашел вас – человека в очень особенном состоянии?

– А я не был в особенном состоянии, когда он меня нашел. Я был здоров и бодр.

– То есть?

– До встречи с ним я был жив-здоров.

– Стало быть, это он?..

– Да, он.

– Вы хотите сказать…

– Он довел меня до порога смерти.

– Простите за жестокие вопросы. Я не до конца понимал все происшедшее.

– Чем просить прощения, освободите меня. Дайте мне умереть.

– Увы, не могу. Вы нам нужны.

Я отошел от гроба и потупил глаза.

Лигейя обычным способом вернула месье Вальдемара туда, где он пребывал в промежутках между нашими утренними беседами. Мы задули свечи.

– Кофе? Или чаю?

– Чаю.

Три дня я не беспокоил его. То налетали штормы, то устанавливалась ясная погода. Я почитывал книги из собрания Эллисона и баловался, делая кое-какие опыты при помощи его алхимического оборудования. От скуки я заглянул к капитану Ги, попросил провести меня в оружейную каюту и выбрал себе саблю для упражнений. Сперва я тренировался в своей каюте, а потом на верхней палубе – в часы, когда она была почти пустынна. Мне нравилось заниматься на свежем воздухе, тело просило упражнений. Да и хорошее владение саблей мне не помешает – тут мой благодетель совершенно прав. И я до седьмого пота рубился с невидимым противником: делал выпады, отступал, кидался вперед. И порой заслуживал аплодисменты самого терпеливого зрителя – Эмерсона, который наблюдал за мной с мачтовых снастей.

За всеми этими занятиями я не мог не думать о главном. Мысль моя нарабатывала новые вопросы к месье Вальдемару. И вот наступил час опять снять крышку винного ящика. Плошки коптили, месмерическая энергия струилась по каюте – и вскоре несколько стонов покойника возвестили, что контакт установлен.

– Доброе утро, месье Вальдемар!

– Есть хоть малая надежда на то, что сегодня вы дадите мне умереть?

– Боюсь, придется вас разочаровать, – ответил я. – Но постараюсь быть краток. Во-первых, у меня есть один вопрос общего характера. Из ваших прежних слов я не совсем понял: Анни заставили связать меня и По узами общности или она сделала это добровольно?

– По своей воле. Моей задачей было найти человека с ее уровнем сверхъестественных способностей, который уже установил такую связь между двумя мирами. Когда я нашел Анни, доктор Темплтон заставил ее создать королевство у моря.

– Но, сэр, вероятность обнаружения столь странного контакта была астрономически мала!

– Какая разница – ведь выбор был из бесконечного числа возможностей.

Лишь начиная с этого момента своей жизни я проникся уважением к концепции бесконечности, проблема коей в последующее время занимала много места в моих размышлениях. А тогда любопытство понудило меня сделать еще шажочек к большему знанию.

– Каким образом человеческий ум постигает феномен бесконечности?

– Мертвые охватывают ее взглядом с высоты вечности, – ответствовал он. – И если уж мы заговорили о вечности, молю вас…

– Нет-нет, только не заводите старый разговор! – перебил я.

– Эдди! – обратилась ко мне Лигейя, ставя ударение в моем имени, как обычно, на втором слоге – по французской привычке.

– Да?

– Некоторое время вы наблюдали за моими действиями, а я столько же времени наблюдала за вами. Вы менее восприимчивы к алкоголю и месмерическим воздействиям, чем жители нашего мира. То есть обладаете большими возможностями по отношению и к одному, и к другому.

– К чему вы клоните?

– Мне было бы любопытно обучить вас кое-каким приемам моего искусства – посмотреть, что из этого выйдет. Можем начать с того, что вы попробуете вернуть месье Вальдемара в состояние покоя.

– Не думаю, что я могу одобрить это… – начал было месье Вальдемар.

– А вы помалкивайте! – прикрикнула она на живого мертвеца, беря мои руки в свои. – Вам про это мало что известно!

– Я…

Первый же наш общий жест утихомирил его – при этом я почувствовал излияние из меня некоей слабой энергии.

– Отлично, – сказала Лигейя. – Лиха беда начало. Надо пробовать еще.

И я стал пробовать. Хотя мои попытки в последующие дни имели некоторый успех, они сопровождались некими досадными побочными эффектами. Например, как только я – под руководством Лигейи – начинал опробовать свои способности к животному магнетизму, раздавался звонкий стук внутри стен каюты. Такой же стук порой доносился снизу и сверху. Мебель начинала разгуливать из угла в угол, а мелкие предметы то поднимались в воздух и зависали, то лопались или разлетались на кусочки.

На третий день наших опытов я сказал:

– Придется бросить это. Уж больно велик ущерб для состояния вашей каюты.

– Ваша сила нормальна для вашего мира, – сказала Лигейя. – Здесь она оказывается слишком велика. Возможно, не стоит больше искушать судьбу и экспериментировать на борту корабля. Океан глубокий.

После этого я бросил опыты в животном магнетизме, и операции с пробуждением и усыплением месье Вальдемара, как и прежде, стала проводить сама Лигейя. При первой же беседе он сообщил, что область поиска резко сузилась. Конечной целью нашего путешествия был теперь Париж.

…И обстоятельства его смерти были не менее загадочны, чем события во многих его рассказах. Его похоронили на балтиморском пресвитерианском кладбище – на участке, принадлежащем семейству По. На могиле не было даже таблички с именем – только номер 80, воткнутый могильщиком для памяти, чтоб можно было по регистрационной книге узнать, кто тут лежит. Через несколько лет Нейлсон По заказал каменную плиту на могилу кузена Эдгара. Однако эта плита была разбита еще в мраморообработочной мастерской, расположенной у железнодорожных путей, – товарный поезд сошел с рельсов и проломил стену. Второй попытки поставить могильный камень предпринято не было. Потомки хватились слишком поздно – табличка с номером восемьдесят давно пропала, да и само место фамильного захоронения семьи По затерялось.

Даром что никто не знает, где, черт возьми, почиют его бренные останки, существует внушительный памятник Эдгару Аллану По. И почти всегда накануне его дня рождения кто-нибудь да вспоминает о нем. У подножия памятника рядом с цветами в иной год появляется бутылка виски или набитое чучело ворона. Бодлер и многие его соотечественники сказали массу добрых слов об Эдгаре По, хотя и считали талантливым забулдыгой – тем отчасти и нравился. Генри Джеймс отчаянно возражал французам, но вы его знаете – он всегда был занудой. По был тем писателем, кто, по выражению одного умного человека, занимает огромное особое место в литературе – и почти никакого в обыденном сознании потомков.

В этом году у подножия памятника опять стояла бутылка виски. Но он не выпил ни капли.