Текст книги "Белая коза удачи"

Роман Троянов
Белая коза удачи

Белая коза удачи

Человека убивают не обстоятельства, – его убивают мысли.

Монах Симеон Афонский

В одном древнем восточном городе жил поразительно неудачливый человек. Всё, что он в своей жизни начинал делать, заканчивалось неудачей. Он даже не смог жениться или, к примеру, построить себе дом.

Звали его, допустим, Махает.

И во всём мире был только единственный человек, который в него верил: это его брат, который всячески поддерживал его и даже давал ему в долг, не ожидая, что тот когда-нибудь этот долг вернёт.

И вот как-то раз этот Махает задолжал деньги очень злопамятному и достаточно влиятельному купцу, который за эти деньги мог очень сильно испортить само существование Махаета, а то и вовсе свести его в могилу.

Как и всегда в подобных случаях, пошел Махает к брату в близлежащую деревню, занять денег. Но когда он пришёл, выяснилось, что брат недавно неожиданно умер, а его семья, распродав имущество, куда-то уехала.

Огорчился Махает смерти брата и понял, что пропал, не будет ему теперь жизни от того купца. И так это его разозлило, что решил он сам умереть, не дожидаясь происков того, кто одолжил ему денег. И вот идёт он под палящим солнцем по дороге обратно в город, задумавшись и выбирая себе смерть полегче. Вдруг видит – откуда ни возьмись бежит ему навстречу белая коза. Да не простая коза, сразу видно – бежит и вся как бы радужным светом на солнце переливается.

Понял Махает, что эта коза волшебная и можно у неё что-нибудь попросить. Да только что может попросить человек, уже попрощавшийся с белым светом? Ничего не стал просить Махает, всё одно, кончится неудачей. А коза прыг в заплечную суму Махаета – да исчезла.

Как только вошёл Махает в город, так сразу и понял, как легко расстаться со своей неудачливой жизнью.

Надо оскорбить какого-нибудь человека, – решил Махает, – он вызовет стражника, а я нагрублю и стражнику. Тот, в свою очередь, отведёт меня к судье. А когда оскорблю судью, то он пойдет со мной уже к падишаху. А уж если нагрублю падишаху, то тот просто-напросто прикажет отрубить мне голову.

Идет он по улице города, где в тени каменного забора, вдоль дороги, сидят различные предсказатели судеб, и думает: «Кому бы из них нагрубить?»

Вдруг видит – к одному из предсказателей подбегает слуга и ещё издали кричит:

Господин, господин мой, пойдемте быстрее домой, с вашим сыном случилась великая беда!

Вскочил предсказатель, огляделся вокруг, увидел Махаета и обращается к нему:

Любезнейший, будь добр, пригляди, пожалуйста, за моими вещами, очень тебя прошу, у меня беда дома, несчастье с сыном.

Махает, конечно, грубо ему ответил, потому как раз уж решил, то надо своего плана придерживаться.

Да только пока он грубость подходящую придумал, пока её сказал, предсказатель уже домой побежал. Так что то ли не расслышал, то ли не обратил внимания.

«Ну ладно, – подумал Махает, чувствуя, как солнце разморило его, – подожду тут и когда предсказатель вернётся, выскажу ему грубость в лицо. Тогда он уж точно не отвертится».

Сел Махает в тень, на место предсказателя, и задумался, как ему посочнее выразиться, когда тот вернётся.

И тут подходит прямо к Махаету почтенный человек (видимо, из всего ряда предсказателей у Махаета наиболее задумчивый вид был) и говорит:

Извини, о почтеннейший из почтеннейших, что отвлекаю тебя от мудрых мыслей, но у меня недавно корова потерялась. Не сможешь ли ты подсказать, где мне ее искать?

Тут уж Махает решил не упускать шанса. А потому и отвечает, даже не задумываясь:

Давай, топай отсюда, да побыстрее! Ищи её там, где твою бабку черти взяли, может, и найдешь!

Опешил человек, взглянул на Махаета, как на сумасшедшего, и быстро ушёл.

«Да, – думает Махает, – и тут неудача!»

И только подумал он это, как подбегает к нему второй человек и с ходу, не отдышавшись, спрашивает:

О многомудрый, я тут потерял важные бумаги, помоги, пожалуйста, их найти. Всё, что хочешь, за них отдам.

Но Махаета этим не возьмёшь, а потому он тут же ему с ходу и отвечает:

Где прошляпил, там и ищи. Шляпа!

И запустил в него книгой предсказателя. Человек замер от неожиданности, а потом ударил себя по лбу рукой и умчался дальше.

«Какие-то сумасшедшие, – решил Махает, – их оскорбляешь, а они не обращают внимания. Но если будет ещё кто-нибудь, то он уж получит по полной!»

И тут подходит к нему плачущая женщина со словами:

О наимудрейший, видя твое благородное лицо, решила я, что только ты можешь мне помочь. Недавно умерла моя жадная мать. До своей смерти она проговорилась, что спрятала на чёрный день много золота, да только не сказала где. А я уже так голодаю, так голодаю. Не подскажешь ли, о благороднейший, где мне его искать?

А Махает, недолго думая, отвечает:

Не сиди, как твоя мамаша, целыми днями. Оторви свою жирную задницу от коврика да поищи, куда она засунула своё золото. А ко мне не приставай со своими глупостями!

Хотел он ещё для пущего эффекта тапком в неё запустить, да не успел. Женщина подскочила к нему и, расцеловав в обе щеки, бросилась бежать домой сломя голову.

«Не везёт так не везёт», – размышлял Махает, почёсывая затылок, когда к нему подошли два стражника, вооружённые до зубов, и приказали идти с ними во дворец к падишаху.

Обрадовался Махает, что смерть уже близка, и радостно пошёл с ними.

Привели его стражники к падишаху и склонили перед ним колени и голову, а Махает не склонил. Что ему терять? Голова ведь одна!

Хмуро посмотрел на него падишах. А визирь падишаха что-то пошептал ему, и он, успокоившись, тоже вопрос задаёт:

А скажи-ка мне, человек, вот что: на днях потеряла моя дочь очень дорогое колечко, мой подарок. При этом из своих покоев она не выходила, окон не открывала. Слуги все покои бесчисленное количество раз обыскали, но никто колечка не нашел, потому как их тоже обыскали. Так вот, скажи мне, где оно. А? Где?

Пока падишах говорил, Махает только об одном думал, как бы так ответить, чтобы сразу голову отрубили, а не посадили в темницу. Потому и ответил:

Где, где? Тебе, падишах, в рифму ответить, или ты сам догадаешься?

Тут падишах в такое негодование пришел, что покраснел даже от гнева.

Но визирь снова пошептал ему на ухо, вызвал лекаря, и тот, со служанкой, удалился в покои дочери падишаха.

Немного погодя выходят они оттуда, и лекарь всем колечко показывает. Подходит он к падишаху, чтобы тому на ухо рассказать, где колечко нашли, а падишах ему:

Говори при всех, где колечко было.

Вот лекарь и рассказывает всему окружению падишаха о том, что принцесса пальчиком своим с колечком играла от скуки у себя в укромном месте на теле, вот колечко и соскользнуло туда.

Тут падишах всех радостно оглядел и гордо так заявил:

Вот видите, каков у меня новый придворный предсказатель! Рассказали мне слуги, которые искали для меня подходящего предсказателя – прежнему-то я голову отрубил – вот такую историю про него. Одного просителя на вопрос, где его корова, он послал туда, где бабку того черти взяли. Проситель вначале подумал, что этот предсказатель сумасшедший, а потом вспомнил, что бабка его померла в овраге у ручья за аулом, где густая трава растет. Там он корову и нашел.

Окружение падишаха стало шумно выражать удивление и восторги, а падишах продолжал:

А вот послушайте, что было со вторым просителем, который потерял государственные секретные бумаги и был на волосок от топора палача. Того мой предсказатель просто обозвал шляпой и кинул в него книгу. В этот момент проситель и вспомнил, что когда он выходил от старой больной матушки и хотел уже взять с полки шапку, в которой прятал документы, то задел полку и уронил книгу. Подняв книгу, он вышел из дома матушки, так и не взяв шапки, а потом заходил ещё в несколько мест и соответственно забыл, где оставил её.

Тут все заохали еще громче, а падишах, подождав, пока все успокоятся, рассказывал дальше.

А с третьей просительницей произошла вообще удивительная история. Её мать была страшная скряга при жизни. Но как-то проговорилась она случайно о спрятанном сокровище при своей дочке. А потом возьми да и помри. Да только так и не узнала дочка, где то сокровище спрятано, и долго голодала. А тут пришла к моему предсказателю. Он ей и говорит: «Оторви, мол, задницу от коврика да поищи». Она и вспомнила, что мать все время на одном месте на коврике сидела и никогда не разрешала тот коврик трогать. Вернулась домой, подняла коврик, а под ним дверца в подпол. Вот там всё золото и было. Вот так-то. Да только по сравнению с моей историей о колечке те удивительные истории и рядом не стояли.

Все согласно закивали и заохали, выражая полный восторг от случившегося, а Махает с раздражением понял, что не удастся ему умереть быстро. Пока он падишаху нужен, тот его не казнит, разве что высечет кнутами.

«Ну ладно, – подумал Махает, – коли хотите такого придворного предсказателя, будут вам предсказания».

И стал Махает придворным предсказателем служить да такие предсказания делать, что любой, не будучи в курсе его историй с предсказаниями, принял бы его за сумасшедшего.

Да только что ни скажет Махает, не задумываясь над словами, спрашивающий его совета всегда находит в них то, что даёт ему ответ на вопрос. И как только не пробовал Махает их разубедить, что он не предсказатель, никто ему не верил.

А Махает все мрачнел день ото дня, ибо знал, что всё это какое-то наваждение, не дающее ему быстро умереть.

Таким образом стал Махает очень известным, богатым и уважаемым человеком. О купце и своем долге уже и не вспоминал, а тот боялся к Махаету даже приблизиться. Падишах в Махаете души не чаял, а окружающие ловили каждое его слово и беспрестанно восхищались.

Только самому Махаету не спалось, не елось и женщин не хотелось. Высох он весь от злости на этот мир, что не дает ему умереть, стал всех презирать и считать всех недоумками.

Несколько раз от отчаяния он даже пытался покончить жизнь самоубийством, но как только прыгал с высокого места, обязательно падал на какого-нибудь человека, отделывавшегося синяком или шишкой, который после удара или находил горшок с золотом, или открывал в себе такие таланты, что тут же богател. А самому Махаету было хоть бы что. Пытался вешаться, да только крюк, к которому была привязана верёвка, обломился вместе с куском балки, и с потолка посыпались монеты, кем-то там спрятанные.

А холодное оружие ему в руки вообще не давали: падишах не хотел лишиться своего гениального предсказателя.

Дошло уже до того, что он не мог выйти из дворца, потому как народ сразу кидался к нему и пытался хотя бы дотронуться до его одежды, чтобы получить свой кусочек удачи. Это только утомляло Махаета и ещё больше злило.

Всё это продолжалось до тех пор, пока не собрался падишах на большую охоту со всей свитой, захватив с собой Махаета и свою дочь.

Выехали они из города дорогой, идущей по ущелью, зажатой между высокими скалами. Слева на скале находилось обширное плато с озером, где водилось много дичи. Туда и направились.

Прибыв на место, вызвал падишах Махаета к себе и сказал, что завтра он поделит всех охотников на три группы и пошлёт охотиться в разные места, но прежде он хочет, чтобы Махает предсказал, какую добычу принесёт завтра каждая группа.

Махает был уже на грани отчаяния от своей невезучести, а потому решил такое предсказать старому падишаху, чтобы у того глаза из орбит от удивления повылазили.

Подумал он, подумал и сказал:

– Первая группа кроме дичи, о высокочтимый и многоуважаемый любимец всех подданных, алмаз моего сердца, несравненный во всех мирах правитель, принесёт небесные одежды. Будут они голубого цвета, и прикоснувшись к ним устами, ты вспомнишь детские годы своей жизни и станешь счастливейшим из смертных.

Вторая группа кроме дичи принесет животное необычного вида, которое выльет бальзам на душу и тело твоей дочери, от которого испытает она неземное блаженство.

А третья группа во главе с тобой, о драгоценнейший жемчуг глаз моих, добудет нечто необычное, старую-престарую птицу судьбы, стоящую одной лапой на том, а другой на этом свете и знающую всю твою жизнь. Будет она очень страшного вида, вызывающего отвращение, постоянно орущая, как осёл во время случки, имеющая привычку гадить на всех вонючими лепешками, и будет у неё торчать стрела из зада.

Очень удивился такому предсказанию падишах, как, впрочем, и все, кто слышал предсказание Махаета.

Поутру разошлись группы охотников в разные стороны.

И как только наступил полдень, прибежал посыльный от первой группы и принес падишаху какой-то голубой кусок ткани. Развернул падишах ткань, и все ахнули, а старая служанка из свиты дочери падишаха, что служила ещё его матери, говорит:

Так это старые обделанные панталоны твоей покойной матушки, о светлейший. Их унёс ветер, вырвав у меня из рук, когда я хотела их простирнуть. Твоя матушка уже тогда головой плоха была и ходила под себя.

Не думаю, что к ним стоит прикладываться устами, – пошутил падишах, криво усмехнувшись и недобро поглядев на Махаета. – Видимо, ты ошибся, предсказатель.

Через некоторое время удачной охоты прибежали двое посыльных из второй группы, неся на руках связанного необычного чёрно-белого полосатого зверька с пушистым хвостом.

Дочь падишаха вместе со свитой подошла к посыльным и развязала его, ожидая бальзама. Развязанный зверёк вскочил на лапы, отряхнулся, задрал пушистый хвост и выдал в сторону дочери падишаха и свиты мощную зловонную струю. Все девицы в ужасе завизжали и кинулись врассыпную. Принцесса, поняв, что случилось, бросилась на траву и истерично заверещала. Пока няньки успокаивали дочь падишаха и безуспешно старались смыть дурно пахнущий «бальзам», падишах, побагровев от злости и вращая от ярости глазами, бросился на Махаета, выхватив кинжал. Визирь упал в ноги падишаху и пополз, уговаривая того дождаться третьего предсказания и тогда уж решать судьбу виновного.

Ну, хорошо, – сказал падишах злым голосом Махаету, – я подожду ещё немного. Но если ты ошибёшься и в третий раз, то будешь молить всевышнего о смерти не один день, пока твою шкуру будут медленно снимать узкими полосками с твоего глупого тела.

Почему-то тревожно стало на душе у Махаета от этой угрозы, такой смерти он не хотел.

Кое-как успокоившись, падишах велел продолжить охоту.

Но не успела она начаться, как раздался вопль самого падишаха. Все окружающие дружно бросились на крик и увидели лежащего на земле падишаха со стрелой в заду.

Тут все заахали, заохали, а падишах голосом, не предвещающим ничего хорошего, спрашивает Махаета:

– Так это ты меня, вшивый шакал, назвал небесной птицей, стоящей одной ногой на том свете, орущей, как осел во время случки, и гадящей вонючими лепешками?

Тут ноги Махаета сами пустились бежать с такой прытью, будто за ним гнался джинн.

Оглянулся Махает, видит – за ним уже несколько человек гонятся, а охотники луки натягивают. Но Махает уже к краю плато подбежал и, не раздумывая, прыгнул вниз, на еле торчащий уступ на стене ущелья, потом на другой, третий – и скатился по крутому склону на ногах, чудом оставшись в живых.

Несколько преследователей попытались повторить его трюк с прыжками, да сорвались и разбились, а лучникам под стеной ущелья его было не достать.

Отдышался Махает, огляделся, увидел, что один и в безопасности, и такая радость охватила его, что захотелось кричать от переизбытка чувств.

Тут его словно молнией пронзила мысль: «И чего это я, дурень, решил вдруг умереть? Я ещё молод, полон сил. Не везёт мне здесь, так я пойду в другое место, в другой город, да и вообще, земля большая, живи да радуйся!»

Идёт он так по дороге, радостно размышляет, задумался. Вдруг смотрит, а из его сумки, с которой он так и не расставался, та самая белая коза с радужными переливами выскочила и побежала в другую сторону.

Эй, коза, постой, – побежал он за ней, – скажи мне хоть, кто ты такая и что ты у меня в сумке делала?

Я коза удачи, – отвечает она, – если кто попробует моего молока, того всю жизнь удача сопровождает, но только в одном деле, а остальные дела от него зависят. Поэтому слежу я за тем, чтобы все новорождённые моего молока попробовали. А у кого я в сумке или за пазухой поселюсь, того удача во всех делах ждёт, да только в том случае, если человек меру знает. Тебе я помогала, Махает, как могла, ну а когда ты небесные одежды, волшебного зверька и птицу судьбы заказал, тут моё терпение и кончилось, а потому ухожу я от тебя. И на прощанье хочу предупредить: будь осторожнее с желаниями, они рано или поздно обязательно сбываются и не всегда так, как ты себе представляешь.

Сказала так коза и исчезла. А Махает идет и думает: с чего это вдруг нужно быть осторожным с желаниями?

Вдруг слышит над головой ужасный грохот и гул, да такой, что аж земля дрожит. Поднимает он голову и видит – камнепад! С вершины скалы по склону камни катятся, а самый большой осколок скалы, подпрыгнув на уступе, летит прямо к нему.

«Но я ведь уже передумал умирать!» – только и успела мелькнуть мысль в голове у Махаета перед тем, как её снёс обломок скалы.

Доброе дело сегодняшнего дня

Каждый из нас – сын своих дел.

«Дон Кихот», Мигель де Сервантес

Семён Петрович стоял перед празднично оформленным прилавком в продуктовом магазине, подсчитывая денежные купюры и мелочь. Денег было негусто. Можно было, конечно, купить хлеба, пакет вермишели и, скажем, тушёнки ради праздничка. Но на неделю это было растянуть сложно. Хотя какая сейчас тушёнка, одно название – две трети жира и непонятно какое мясо. Жир, правда, можно есть с хлебом, на пару дней хватит.

Дедушка, вы что-нибудь будете брать? – окликнула его продавщица.

Погоди, милая. Прикину, что лучше взять, и подойду, – отозвался он.

Нельзя сказать, чтобы Семён Петрович был по жизни лентяем или бомжом. Нет. Работал всю жизнь, и ещё как работал, числился среди лучших работников. Выработал сорок лет стажа на заводе, да и после пенсии десяток лет. А тут грянули перемены в стране, и началось…

Сначала государственный завод каким-то образом приобрёл частник. Как это ему удалось, Семёну Петровичу до сих пор было непонятно, ведь буржуев ещё его отец всех пострелял. А потом и вовсе стало чудно. Высокотехнологичный завод, проработавший полторы сотни лет, оказался нерентабельным, и его было решено перепрофилировать в офисы. А так как в офисах Семёну Петровичу с роду работать не приходилось, его, естественно, попросили на выход.

После этого они с бабкой стали жить только на свои пенсии. Пенсия у него была нормальная такая, хорошая пенсия. Только бабке его почему-то не нравилась. Бабка его бранила почём зря.

– Дурень ты старый, – говорит, – обманули тебя, облапошили и пенсию дали грошовую. Пошел бы ты, поклонился кому надо, сунул презентик какой-никакой, чтобы хоть по-человечески тебе заплатили. Ты же вон, всё здоровье своё у станка оставил. Но кланяться – это вам не на заводе по полторы смены стоять, тут и хитрость, и обхождение, и хватку кой-какую иметь надо, а этому Семёна Петровича никто не обучал.

Так и жили, как могли, в своей двухкомнатной хрущёбе, выданной заводом, пока бабка не померла.

А надо сказать, что родственников за свою долгую жизнь они как-то подрастеряли. Тем более что родственники эти, что с той, что с другой стороны, жили все в деревнях. Кто-то из них спился окончательно, кто-то сидел в тюрьме, а кто-то просто не желал знаться, считая, что в городе достаточно много платят, чтобы родственнички могли посылать регулярную денежную помощь. Ну, а коль не делают этого, то, значит, зажрались, и глаза бы их больше не видели.

И пришлось хоронить свою подругу жизни ему самому, в одиночку, на их с бабкой небольшие сбережения, что и выбило денежный бюджет перед самым Новым годом под самый корень. А так как они оба работали в своё время на заводе, которого в данный момент не существовало, то даже помощь от профсоюза, бывшего предприятия или сослуживцев была исключена.

Нет. Социальные службы, конечно, обещали как-то помочь и, может, даже кое-что выделить на похороны, но только после новогодних праздников. Вот и вышло, что перед самым Новым годом Семён Петрович оказался на мели. И именно поэтому сейчас и вычислял, как ему продержаться эти долгие праздники.

Вы бы, дедушка, подождали немного. К закрытию магазина тут кое-какая некондиция будет с просроченным сроком годности, может, что и подберете бесплатно, – предложила Семёну Петровичу продавщица, поняв его затруднения с выбором продуктов.

Эй, отец, с праздником тебя! С наступающим Новым годом! – услышал он радостный голос за спиной. Повернувшись, Петрович увидел молодого, хорошо одетого человека, протягивающего ему несколько крупных денежных купюр.

Что это? – подозрительно спросил он, зная по опыту, что ничто не даётся просто так.

Так Новый год же! Вижу, у тебя затруднения с финансами. Дай, думаю, помогу. В праздник радоваться надо, а не грустить!

Спасибо, сынок, выручил, – поблагодарил его Семён Петрович, беря деньги, – как пенсию получу, отдам. Ты только адресок или номер телефона оставь.

Забудь, отец! У меня… это… доброе дело сегодняшнего дня! Так что с праздником тебя ещё раз, здоровья и благополучия! – проговорил парень и выскочил из магазина.

– Ну вот, видите, и деньгами разжились, – радостно, но с оттенком зависти, заявила продавщица остолбеневшему деду.

Петрович, уже с каким-то приподнятым настроением, радуясь, что не перевелись ещё хорошие люди на земле, сразу набрал по минимуму продуктов, по-стариковски опасаясь, что парень передумает и вернётся за деньгами. Расплатившись, тщательно спрятал остальные купюры подальше во внутренний карман и, поздравив продавщицу с Новым годом, пошёл домой.

Дома, по правде сказать, делать ему было нечего. Уж очень там одиноко. К тому же всё время приходят воспоминания о бабке. Иногда он даже забывался и окликал её, а не слыша ответа, начинал злиться на глухоту жены. Но потом вспоминал, что она уже не придёт никогда.

Большинство его друзей и приятелей тоже умерли, а те, кто был жив, практически не выходили из дому – кто по старости, а кто по болезни.

На улице, где по-зимнему рано начало темнеть, была оттепель. По краям крыш, там, где их не успели убрать городские службы, висели внушительные сосульки, истекая каплями воды. Снег на асфальте намок и потемнел. Дышалось легко и свободно. Правда, приходилось мочить ноги, волоча их в неубранном с дорожек снежном сыром месиве, но это было единственное неудобство.

* * *

По празднично освещённым тротуарам, с рядами деревьев, обмотанными гирляндами, с пакетами и сумками по своим делам суетливо торопились люди. Сверкающие лампочками перетяжек улицы были забиты спешащими машинами, а сам воздух, был заряжен атмосферой предчувствия новогоднего праздника и веселья.

С трудом преодолевая сугробы, Семён Петрович перешёл улицу и углубился в переулок. Вдруг где-то впереди послышался собачий плач. Пёс скулил испуганно и жалобно. Петрович подошел поближе и разглядел в полутёмной нише переулка рядом с высокой глухой кирпичной стеной здания группу из четырех мужчин. Они, видимо, издевались над собакой. В данный момент она, под их нетрезвый смех, ползла на передних лапах, волоча отбитый зад, и громко протяжно плакала. Это был не до конца повзрослевший щенок овчарки, испуганный происходящим и той болью, что причинили ему обычно всегда добрые люди.

И тут неожиданно для Семёна Петровича к нетрезвой компании подошёл тот самый парень, что выручил его в магазине, и по-доброму попытался уговорить компанию отпустить собаку. Но подвыпившие мучители начали повышать голоса и вскоре перешли на угрозы и матерщину.

Предчувствуя нехорошее, Петрович устремился вперед, чтобы не допустить конфликта, но было поздно. Кто-то из парней, матерясь, заявил, что это их собака, что они могут с ней делать, что хотят, и сразу же бросился в драку, втягивая и остальных.

– Ну, видимо, и мне пришла пора сделать доброе дело сегодняшнего дня, – решил Петрович, бросив сумку на землю. Он полез туда и набрал полную пригоршню только что купленной соли.

Видя, что компания уже повалила его благодетеля в снег и стала избивать ногами, Петрович, подскочив к нападающим и с криком: «Разойдись, а то покалечу!» несколько раз сыпанул им солью в глаза.

Да ты что, дед, озверел?! – заорал один из них и резко ударил его снизу в подбородок.

Весь мир перед глазами Семёна Петровича озарился яркой вспышкой, и он почувствовал, как его душа вместе с телом вознеслась куда-то вверх, в небеса. Но тело, немного пролетев, быстро упало в сугроб, а душа продолжала возноситься.

«Ну, всё, отпрыгался! – подумал он, – сейчас, видимо, наконец-то встречусь со своей старухой».

Но вместо старухи перед ним почему-то возникла физиономия какого-то бородатого старика.

Ты кто? Апостол Пётр, Дед Мороз или Николай Угодник? – спросил Петрович физиономию, но та, немного помолчав и пожевав губами, исчезла.

Желание!!! – вспыхнуло у Семёна Петровича в голове. – Нужно загадать желание, и оно обязательно сбудется!

«Господи, – подумал он, – хорошо, конечно, чтобы я был не таким одиноким, но в данный момент нужно спасать парня и собаку. Пропадут же. Так что, кто бы ты ни был, спасай их!»

Его сознание вдруг резко прояснилось, душа вернулась в тело, и он увидел, как двое мужиков из пьяной компании протирают глаза снегом от его соли, а двое других всё так же пытаются атаковать его спасителя, уже вставшего и прижавшегося спиной к кирпичной стене.

В это время послышался вой полицейских машин, а с края крыши здания сорвались большие куски льда и обрушились на головы нападавших. Те рухнули как подкошенные. К месту битвы подъехали сразу две полицейские машины, и стражи порядка сразу же похватали всех участников за исключением собаки и Петровича, лежащего в снегу.

Семён Петрович, ты ли это?! Чего ты тут прохлаждаешься, загораешь, что ли? – услышал он и увидел подошедшего и подавшего ему руку своего бывшего ученика-практиканта, а в данное время старшего лейтенанта полиции, которого он в бытность мастером учил работать на станке.

Да вот, получил по голове и лежу звёздами любуюсь, – ответил шуткою Петрович, после чего рассказал, как было дело.

Всю гоп-компанию стражи порядка повезли в больницу, а Семёна Петровича после недолгого разговора спасённый им парень пригласил к себе домой вместе с настрадавшейся собакой, отметить Новый год.

Как оказалось, его звали Александром, и он страстно любил собак и женщин. Но ни собаки, ни женщины в данный момент у него пока не было. Зато у него был свой бизнес, дом за городом и машина, стоящая метрах в ста от них, в переулке, оставленная там для того, чтобы не толкаться в пробках на дороге.

«Видимо, и у того бородача, что мне привиделся, это было доброе дело сегодняшнего дня!» – подумал Петрович, уже сидя в удобном большом кресле у горящего камина с бокалом шампанского в руке, слушая новогоднее поздравление по огромному плоскому телевизору и глядя на мигающую огоньками ёлку, стоящую в углу зала. Под ней стоял ватный Дед Мороз с лицом, странно напоминающим ту бородатую физиономию, что увидел Петрович.

Рядом, почти у самого огня, дремал счастливый пёс, набивший вкусной едой брюхо, а напротив, через заставленный закусками стол, сидел его новый знакомый, Александр, с которым они уже договорились съездить на зимнюю рыбалку, где Семён Петрович обещал показать несколько секретных приемов подлёдного лова.

– С Новым годом вас, дорогие россияне! С новым счастьем! – закончил свою речь президент и поднял бокал, а Петрович заплакал, подумав, как, наверное, радуется его старуха, если видит его сейчас.