Текст книги "Маневры неудачников"

– Я умею летать в вакууме со скоростью тактического штурмовика.

– Я тоже, – сказал Визерс. – Только дайте мне тактический штурмовик. Мне уже почти хочется вернуть тебя в исследовательский отдел на Земле.

– Уже вызвал группу захвата? – поинтересовался я. Шутки шутками, а ведь он может. Никогда не поверю, что целый генерал СБА действует в приграничном секторе на свой страх и риск, обходясь вообще без поддержки.

– Пока нет, – серьезно сказал Визерс. – Я все-таки предпочитаю, чтобы ты согласился на мое предложение и стал добровольцем. Я собираю экипаж из таких, как ты. Из людей с… – Он запнулся. Наверное, ему очень не хотелось произносить слово «сверхъестественный», и он таки выкрутился: – С другими способностями. У меня в команде есть человек, способный видеть будущее объекта через прикосновение. У меня есть девушка, которая двигает предметы усилием воли. Еще пара интересных личностей. Способности у них разные, но они прогрессируют.

– И этому есть какое-то научное объяснение?

– Да. Эволюция.

– Я думал, ты скажешь – мутанты.

– Сейчас это неважно. У меня есть несколько научных объяснений, – сказал Визерс. – И даже пара не совсем научных, но дело не в этом. С этими ребятами, да и с тобой тоже, я могу разобраться и позже, сейчас же мне надо сделать так, чтобы это «позже» вообще наступило. И для этого я хочу использовать ваши способности, не задаваясь вопросом, откуда вы все, такие красавцы, взялись.

– Мне нужно больше информации о готовящемся предприятии, – сказал я. – Я уже не принимаю решения вслепую.

– Разумно, – неожиданно легко согласился Визерс и вытащил из кармана блок памяти для КПК, удивительно напоминающий старую добрую флешку. – Изучишь на досуге, тут записано все, что я могу тебе сообщить на данный момент. Я пробуду на станции… еще около недели. Этого времени тебе должно хватить на принятие решения.

Он допил успевший остыть кофе, убрал свой компьютер и поднялся с кресла, ясно давая понять, что на сегодня разговоров уже хватит.

– А все-таки, – сказал я, когда он был уже в дверях. – Кого вы тут ловите?

– Феникса. – И он ушел.

Я бросил взгляд на настенный экран внутренней связи, который помимо прочего вел еще и отсчет времени и следил за моим рабочим расписанием.

До начала моей следующей смены оставалось чуть меньше двух часов.

Глава 7

– А скажи-ка мне, Рома, тебе что-нибудь говорит слово «феникс»? – спросил я.

– Конечно, – сказал он. – Это какое-то мифическое чудовище. Человеческая голова на туловище льва или что-то вроде того.

– Спасибо, Рома, – сказал я. – У меня больше нет к тебе никаких вопросов.

– А с чего ты вдруг заинтересовался мифологией?

– Просто вдруг вспомнилось.

Я зевнул.

Поспать сегодня мне так и не довелось.

После ухода Визерса я не стал вставлять флешку в свой КПК, а завалился в кровать, чтобы урвать хотя бы часок сна, но тревожные мысли не давали мне покоя. У меня не было никаких сомнений по поводу того, что Визерс в очередной раз не сказал мне всей правды, но теперь он открыл мне гораздо больше. И кое-какие фрагменты головоломки, которую я все это время пытался собрать, встали на свои места.

Зато появился один новый фрагмент, который в общую картину никак не вписывался.

И у меня не было ни малейшего представления о том, как его вообще можно использовать. Как будто я собирал мирный сельский пейзаж и вдруг обнаружил в коробке кусок картона с изображением горящего боевого робота.

– Скажи, а чья это была гениальная идея – разрешить кленнонцам ремонтировать свой корабль у нас? – поинтересовался Рома.

– Кленнонцев, – сказал я.

– Неужели никто даже не попытался им возразить?

– Какая разница? – спросил я. – Решение уже принято.

– Мне любопытно.

– Клеймор был против.

– Почему он не настоял на своем?

– Он пытался, но его никто не поддержал.

– Даже скаари?

– Рома, – проникновенно сказал я, – Даг Халлен умер, крейсер кленнонцев стыкуется к станции, а боевой корабль Альянса будет здесь в течение нескольких часов. Тебе не кажется, что у нас есть более насущные проблемы, чем выяснять, кто именно принял какое-то там гениальное решение, если само это решение принято и ситуацию уже не изменить?

– У меня нехорошие предчувствия.

– Второй день подряд.

– Ты еще скажи, что мои вчерашние нехорошие предчувствия не оправдались.

– А ты именно такое развитие событий предчувствовал?

– Нет.

– Тогда не нуди.

– Я должен тебе заявить, что сегодня мои нехорошие предчувствия гораздо мрачнее, чем вчера, – сказал Рома. – По сравнению с сегодняшними мои вчерашние предчувствия даже и не нехорошие, а всего лишь слегка тревожные. Самую малость.

– Просто ты не любишь кленнонцев.

– Никто не любит кленнонцев, – сказал Рома.

Кленнонцы, которых никто не любил, уже состыковались со станцией и выгружались в самом большом ремонтном отсеке. Мы четверо – я, еще один охранник, Рома и парень из администрации – представляли торжественный комитет по встрече. Так распорядился Джерри, который сегодня утром был назначен временно исполняющим обязанности главного администратора станции.

Учитывая ситуацию, это было очень логичное назначение. Шеф службы безопасности все равно стал бы здесь самым главным человеком на ближайшие несколько месяцев.

– Я немного общался с кленнонцами, – сказал я, не уточняя, что первый сеанс такого общения состоялся в лагере для военнопленных на Новой Колумбии, куда остатки нашей группы попали вместе с Асадом ад-Дином и его телохранителем. – У них плохо с чувством юмора, поэтому попробуй не острить. Кстати, это всех касается.

– Может быть, тогда вы и будете с ними говорить? – поинтересовался парень из администрации. Видимо, он тоже не любил кленнонцев.

– Разберемся по ситуации, – сказал я.

Конечно, первыми кленнонцев встретили техники, которые должны были состыковать корабль с ремонтными службами и проконтролировать закачку атмосферы в отсек, но техники были в скафандрах и могли поприветствовать имперцев только на языке жестов. К тому же Джерри строго-настрого запретил им вступать с прибывшими в любой контакт, кроме визуального, и сомнительное удовольствие сыграть роль гостеприимных хозяев легло на наши плечи.

Кленнонцев оказалось трое, и все они были похожи друг на друга, как… кленнонцы.

Как все азиаты кажутся европейцам на одно лицо, как все европейцы кажутся на одно лицо азиатам, и с кленнонцами та же беда. Для того чтобы научиться различать их между собой, требуется некоторая наблюдательность и хотя бы небольшой опыт общения.

А для новичка гораздо проще найти различие между двумя самцами скаари, которые, между прочим, произошли от динозавров, нежели между двумя человекообразными существами кленнонского образца.

Невысокие, кряжистые, как и положено уроженцам планеты с повышенной гравитацией, одним своим видом они вызывали уважение и подсознательный страх. Когда понимаешь, что вот этой широкой, похожей на лопату рукой, которую ты только что пожал, он может сломать тебе позвоночник, невольно начинаешь чувствовать себя неуютно.

– Ларс Хоуган, – представился капитан имперского корабля. Именно он только что пожал мою руку, вызвав у меня ощущение внутреннего дискомфорта.

– Алекс Стоун, – сказал я.

– Точнее, Амаль ад-Дин. – Насколько я разбираюсь в кленнонской моде, этот был одет в штатское, и выглядел он чуть старше капитана Хоугана, что на самом деле означало очень солидную разницу в возрасте. Судя же по тому, что он, находясь на корабле, осуществляющем внешнее патрулирование, был осведомлен о моем официальном усыновлении левантийским калифом, кленнонцы хорошо подготовили свое домашнее задание и не собирались этого скрывать. – Хенк Диган.

Второе рукопожатие вызвало уже меньший дискомфорт. Наверное, человек может привыкнуть даже к близкому соседству с бешеным медведем, если проведет с ним рядом достаточно долго времени.

Третьего рукопожатия удалось избежать.

Молодой кленнонец со знаками различия энсина оказался помощником Дигана и ограничился коротким кивком. Точно таким же кивком были удостоены мои спутники, разговаривать и пожимать им руки имперцы явно не собирались.

Интересно почему. То ли они признали меня главным в этой группе, то ли сыграл факт моей принадлежности к правящей фамилии Калифата…

– Я останусь на корабле. – Не тратя времени на дальнейшие церемонии, капитан Хоуган сразу перешел к делу. – И буду вам благодарен, если вы проводите мистера Дигана до нашего консульства.

– Конечно, – сказал я.

Капитан молча кивнул, развернулся и скрылся в шлюзовой камере. Диган изобразил на бледном и абсолютно безволосом лице некое подобие улыбки.

– Ларс очень переживает за свой корабль, поэтому он не слишком вежлив.

– Понимаю, – сказал я.

– Как поживает Асад?

– Насколько я знаю, вполне неплохо поживает.

– Когда увидите его, передавайте привет от Бешеного Хенка. – На этот раз его улыбка показалась мне более убедительной.

– Непременно.

Многообразные связи Асада с кленнонцами уже давно меня не удивляли, но я на всякий случай сделал мысленную пометку напротив имени Бешеного Хенка. Надо будет упомянуть это имя в разговоре с Азимом.

Официальное представительство Кленнона находилось в официальной части станции. Поскольку внутри космического объекта ничего нельзя обнести забором, который является любимым элементом имперских ландшафтных дизайнеров, кленнонцы просто перегородили коридор и утыкали его постами.

А в умении нести караул кленнонские солдаты могли дать фору даже хваленым швейцарским гвардейцам. На посту эти ребята превращались в высеченные из камня глыбы, при этом они умудрялись делать вид, что ни моргать, ни дышать им совершенно необязательно.

Консул Шаллон встретил нас у первого поста, обменялся с Диганом парой фраз на кленнонском, вежливо кивнул группе сопровождения, и мы, сдав груз с рук на руки, могли отправиться по своим делам. Корабль Альянса должен был прибыть на станцию только через десять часов.

Несмотря на то что информация о прибытии боевого корабля кленнонцев не могла остаться незамеченной, станция жила своей жизнью, и ничего не нарушало этот неторопливый ритм. Похоже, что тревожные предчувствия будоражили только Рому. Даже Джерри, которому по долгу службы и занимаемому положению подобало волноваться больше всех, выглядел спокойным и умиротворенным.

Выслушав мой отчет, он только хмыкнул и сообщил, что я могу возвращаться к выполнению своих прямых обязанностей.

– А можно задать вопрос, к делу не относящийся? – поинтересовался я.

– Валяй.

– О чем тебе говорит слово «феникс»?

– В каком контексте? – В его глазах мелькнули искорки интереса.

– Понятия не имею, – признался я. – А какие ассоциации?

– С чего ты вдруг решил задать мне такой вопрос?

– Похоже, это слово все-таки тебе о чем-то говорит.

– Он здесь? Или собирается сюда прибыть? Откуда у тебя информация?

– То есть, как я понимаю, вопрос контекста тебя больше не беспокоит? – уточнил я.

– Не морочь мне голову, Алекс.

У меня возникли сомнения относительно того, кто кому морочит голову, но высказывать их своему начальству я не стал. В конце концов, между нами и без этого существовала некоторая напряженность.

– Я случайно услышал это слово, – сказал я. – И мне показалось, что речь идет о человеке. Ну или вообще о разумном существе. – В конце концов, Визерс мог охотиться и на кленнонца или скаари.

– Где именно услышал? От кого? При каких обстоятельствах? – Джерри задавал вопросы медленно и лениво, но было видно, что эта тема задела его за живое.

– Если ты хотя бы приблизительно расскажешь мне, о чем идет речь, я попытаюсь сказать больше. – Но в глубине души я уже пожалел, что затеял этот разговор. Надо было валить отсюда и пытать вопросами Азима, тем более что он уже должен был объявиться и выйти на контакт.

– Это миф, – сказал Джерри. – Человек-легенда, причем легенда весьма недобрая.

– Так он кто?

– Террорист. Саботажник. Убийца, – перечислил Джерри. – Одно время за ним активно охотилась СБА и неоднократно сообщала о физическом устранении этого субъекта. Но каждый раз выяснялось, что произошла какая-то ошибка, и Феникс снова заявлял о своем существовании. Собственно, потому его так и зовут.

Согласно легенде феникс бессмертен и каждый раз восстает из пепла. Довольно романтичное имя для диверсанта, но, если миф хотя бы на двадцать процентов окажется реальностью, для спецслужб это будет сущий ад. Человек, сумевший несколько раз подряд уйти от СБА, невольно вызывал у меня уважение. Независимо от того, что он натворил.

– О нем не было слышно уже лет десять, и все начали надеяться, что он если и не получил свое, то удалился на покой, – сказал Джерри. – Так что ты о нем слышал?

– Вроде бы он здесь, – сказал я. – Или будет здесь в ближайшее время. Точнее сказать я все равно не возьмусь.

– Откуда информация?

– Не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь? – уточнил Джерри. – Алекс, ситуация и без того взрывоопасная, а если на станции окажется еще и этот маньяк…

– На кого он работает?

– Ни на кого, – сказал Джерри. – Он идейный борец, а главная его идея заключается в том, что он должен принести в мир как можно больше хаоса и разрушения.

Следующие пятнадцать минут я отчаянно врал и изворачивался, выстраивая стройную версию о том, где мог услышать имя этого идейного борца, при этом ни разу не упомянув имя генерала Визерса в частности и присутствие на станции бригады СБА вообще. Не знаю, насколько мне поверил Джерри, но, когда я выходил из кабинета, вид у начальника службы безопасности и исполняющего обязанности главного администратора станции был задумчивее, чем обычно.

Ситуация стала напоминать мне Белиз трехлетней давности, когда один городок умудрился собрать представителей всех ведущих разведок мира, и они чуть ли не за руку друг с другом здоровались, но при этом никто понятия не имел, что происходит и ради чего они вообще здесь собрались. За вежливыми улыбками и дружескими похлопываниями по плечу крылась ежесекундная готовность впиться друг другу в глотки, как только ситуация станет хотя бы чуть-чуть яснее. Малейшего толчка было бы достаточно, чтобы находящаяся в хрупком равновесии ситуация превратилась в настоящую бойню.

Здесь и сейчас происходило что-то похожее.

СБА, Феникс, кленнонцы, вот-вот сюда прибудут военные Альянса… Либо Асад крайне неудачно выбрал время и место проведения операции по улаживанию своих внутрисемейных разногласий, либо он пошел по пути генерала Визерса и не рассказал мне и трети того, что знает и что задумал. Подобное отношение со стороны сильных мира сего начинало меня угнетать.

Когда я вернулся со смены, Азим ждал меня в моих апартаментах, удобно устроившись в кресле, а на небольшом столике перед ним был разложен весьма внушительный арсенал, наверняка доставивший ему пару проблем при прохождении таможни. Я же в очередной раз убедился, что используемые на станции электронные замки годятся только на что, чтобы останавливать хулиганствующую молодежь.

Телосложением Азим напоминал кленнонца-акселерата, а уровнем излучаемой угрозы – молодого самца гризли, которому под хвост угодила порция дроби, предназначенной для охоты на уток. Я сам был очевидцем событий, когда этот человек уложил боевую особь скаари в рукопашном бою, хотя военные инструкторы Альянса утверждали, что такое в принципе невозможно.

– Я разочарован, – заявил Азим. – Ты знаешь, что в помещении кто-то есть, но тем не менее входишь в него без оружия в руках.

– Я знал, что это ты.

– Верю, – сказал Азим. – Но ты слишком полагаешься на свое чувство опасности. Если оно однажды вдруг перестанет работать, тебя будет ждать серия очень неприятных сюрпризов.

– Я тоже очень рад тебя видеть, – сказал я.

– Закрой дверь.

– А смысл? Как показывает практика, в закрытом состоянии эта дверь неспособна никого остановить, так что имеет смысл пойти от обратного и оставить ее распахнутой настежь.

– Мне потребовалось несколько секунд, чтобы открыть замок. В условиях боя несколько секунд могут оказаться решающими. И чаще всего они таковыми и оказываются.

Я вздохнул и закрыл дверь, после чего мы с Азимом обнялись по левантийскому обычаю и он заявил, что мог бы убить меня уже три раза.

– Ты забыл первый урок, – сказал Азим. – Прошло всего полгода, а ты уже забыл.

Первый урок – всегда жди неприятностей. В теории это касается только военного времени, но «Черные драконы» все время на войне.

– Ничего я не забыл.

– Забыл, – сказал Азим. – Вдобавок ты сел спиной к двери.

– Это потому что я сел лицом к тебе, – объяснил я. – А дверь находится прямо перед тобой, и, если с ней начнет происходить то, что не должно происходить с обычной дверью, я прочитаю это по твоему лицу.

– Мне жаль, что ты до сих пор так несерьезно ко всему относишься, – сказал Азим. – Поэтому я был против, чтобы тебя использовали в этой операции.

Если быть совсем точным, он вообще был против этой операции и предлагал уладить проблему другим путем. Не столь элегантным, но куда более эффективным. Побочным эффектом от его плана могли оказаться полетевшие с плеч невинные головы, но у «черного дракона» есть только одна цель, и со средствами для ее достижения он обычно не привередничает.

– Есть что рассказать?

– Вчера вечером, двое, – сказал я. – Профессионалы среднего класса, вооружение стандартное, чипов личности и прочих документов не было, прибыли на станцию вчера, скорее всего, одним с тобой кораблем. Акция носила спонтанный характер, на четкое планирование им не хватило времени. Образцы тканей и фото сетчатки вот, – я протянул ему капсулу и носитель, – но, скорее всего, это ничего не даст. Они не производили впечатления дилетантов.

– Оперативно, но бездарно, – оценил Азим сноровку вчерашних спецов. – Где тела?

– В мусоросжигателе.

– Прах к праху, – сказал Азим. – Если вчера ты вел себя так же, как и сегодня, то тебе крупно повезло, что в мусоросжигателе их тела, а не твое.

– Ты тоже не особо торопился меня спасать.

– Если ты не можешь пережить без моей помощи один вечер и первую же попытку, то стоило ли вообще что-то затевать?

– Как видишь, мне удалось это пережить, – сказал я.

– Тогда на что ты жалуешься? Ты сам поддержал идею Асада, а я был против с самого начала. Это слишком сложный план, а чем сложнее план, тем больше вероятность, что все пойдет не так, как задумано.

– Ликвидировать четырех человек, из которых реальную опасность представляет только один, вне всякого сомнения, гораздо проще, чем вычислить того, кого на самом деле следует опасаться, – сказал я. – Между прочим, они все – его братья.

– Поверь, их такие соображения не останавливают, – сказал Азим. – Нам так и не удалось доказать причастность Салима или Джамшита к диверсии, которая вывела из строя маневровые двигатели катера на Новой Колумбии, хотя нет никаких сомнений, что это мог быть любой из них.

– Это не повод, чтобы убить обоих.

Азим пожал плечами.

Для него малейшее подозрение в намерении причинить вред Асаду ад-Дину было достаточным поводом для убийства. Если бы Асад придерживался таких взглядов, родственников калифа осталось бы на порядок меньше, чем сейчас.

Жизнь правителя Леванта была ежедневным хождением по заминированному проходу между двумя высотами, на каждой из которых сидел снайпер.

– Что ж, первый ход сделан, – сказал Азим. – Как думаешь, когда стоит ожидать следующего?

– В любой момент. – Я знал, что этот ответ понравится Азиму, и не ошибся. В его глазах мелькнула искорка одобрения.

– Я свяжусь с Асадом завтра, – сказал он. – Теперь пусть его бухгалтеры отслеживают финансовые потоки на Леванте, привлечение специалистов со стороны не могло не оставить там следа. Хотя было бы проще, если бы они задействовали кого-то из своих.

– Не настолько же они идиоты.

– Никогда не стоит недооценивать степень человеческой глупости, – сказал Азим. – Впрочем, переоценивать ее тоже не стоит. У нас четверо подозреваемых, из них два наиболее очевидных.

– Салим и Джамшит.

– Да, по-прежнему эти двое, – подтвердил Азим. – Трон уплывает у них из рук. Они уже готовы идти на крайние меры, а твое официальное усыновление должно было окончательно выбить их из равновесия.

– Кого-то из них оно и выбило.

– Все равно это глупо, – сказал Азим. – Проще ликвидировать их всех. И я не исключаю возможности, что в итоге именно так нам и придется поступить.

Азиму действительно не нравился этот план. Или он считал, что Асад слишком деликатничает и напрасно усложняет ситуацию, или… Или Азим тоже недостаточно информирован.

После смерти Мухаммеда ад-Дина Асад стал новым левантийским калифом и сделал все, чтобы укрепить свою власть. Нужные семьи были возвышены, нужные люди получили новые назначения, полностью обновился кабинет министров, и на ключевые посты были поставлены проверенные люди.

Однако у Мухаммеда было много сыновей, часть которых остались недовольны отцовским выбором.

В свою очередь, у Асада было четверо сыновей, но лишь один из них достиг возраста, в котором он может наследовать титул, и получалось, что между кем-то из недовольных братьев и властью стояли всего два человека. Обоих круглосуточно охраняли лучшие левантийские телохранители, но, как известно, нет ни одного человека, которого нельзя было бы убить.

Тогда Асад и решил усложнить родственникам задачу и ввел в уравнение неизвестный ранее фактор – меня.

По законам Калифата право крови в вопросах наследования не имело определяющей роли. Калиф мог официально усыновить любого человека со стороны, дать ему свою фамилию и назначить преемником, решение было вполне легитимным, а история знала прецеденты.

И тот факт, что ни один из назначенных таким образом правителей не продержался у власти более двух лет, совсем не означал, что они были плохими правителями. Их просто недостаточно хорошо охраняли.

К тому времени, когда Асад вернулся на Левант после заварушки на Новой Колумбии, его уже считали мертвым. Явление наследника вызвало бурную радость у одних людей, а других, даже тех, кто не имел отношения к заговору, повергло в глубокое уныние.

Меня Асад представил чуть ли не главным своим спасителем, что было чудовищным преувеличением, и на какое-то время я стал героем целой планеты. Версии о нашем знакомстве при дворе ходили самые разные, вплоть до варианта, что Асада потянуло на мальчиков и мы были любовниками, отправившимися в глухие джунгли, подальше от любопытных глаз, где нас и застало вторжение скаари. Отец Асада, он тогда еще был жив, даровал мне почетное левантийское гражданство, дом в пригороде столицы, в котором я не прожил ни одного дня, и устроил меня в элитный боевой отряд «Черных драконов» для прохождения ускоренного курса обучения.

Мухаммед умер, Асад стал калифом и приблизил меня к себе, дав злым языкам новый повод трепаться о нашей с ним любовной связи. Впрочем, как только Асад стал правителем, подобные разговоры велись исключительно в закрытых для прослушки помещениях и шепотом.

Потом было покушение на самого Асада и два покушения на его сына, и в голове Асада родился план, как осложнить киллерам работу, увеличив количество мишеней с двух до трех. Тем более что я к тому времени закончил курс обучения (конечно, ускоренный и упрощенный, поскольку полный курс включал пять лет обучения, а настоящим «черным драконом» боец подразделения начинал считаться только лишь после еще трех лет действительной службы и участия в нескольких операциях) и обладал способностью загодя чувствовать приближение опасности.

По плану, который Азим назвал вычурным и слишком сложным, я должен был исчезнуть со столичной планеты, породив волну слухов в стане противника. Затем Асад собирался заявить об официальном усыновлении, параллельно устроив утечку информации о моем местонахождении, после чего ему оставалось только отойти в сторонку и наблюдать за реакцией. Естественно, что участие в операции требовало моего добровольного согласия, которое я и дал после не слишком долгих размышлений.

По сравнению с Вселенной неудачников, отсталой Новой Колумбией или развитой, но погрязшей в демократическом строе Землей Левант был очень приятным местом для жизни. Столица располагалась в зоне скорее европейского, а не ближневосточного климата, и город находился на той ступени развития, когда люди еще не начинают жить друг у друга на головах, транспортные сети не перегружены, а уровень комфорта достаточно высок. Проблема была в том, что просто жить на этой планете у меня бы все равно не получилось.

Даже если бы я отказался от участия в разработанной Асадом операции, я был слишком близкой к нему фигурой, чтобы меня оставили в покое.

Если бы Асада убили, я бы тоже получил свое в ходе дворцовых перетрясок, обычно устраиваемых новой властью, и сохранение статус-кво было и в моих интересах.

Станцию «Гамма-74-К» в качестве места проведении операции тоже предложил Асад, мотивируя это тем, что события проще контролировать в сравнительно небольшом замкнутом пространстве, нежели на какой-то из независимых планет. Опять же, народу на станции не в пример меньше, чем в каком-нибудь городе, что значительно снижает возможность поставить под удар посторонних.

В этом предложении для меня существовала еще одна грань, о которой я Асаду рассказывать не стал. Я понятия не имел, по-прежнему ли представляю какой-то интерес для СБА, но не исключал возможности, что охота продолжается. Достать меня на сильном и независимом Леванте, где на виду каждый иностранец, было сложно даже для них, но космическая станция является ничейной территорией, что в значительной мере развязывает руки сотрудникам спецслужб.

Сложно сказать, пугало ли это меня или придавало плану Асада дополнительную привлекательность. С одной стороны, мне не хотелось снова оказаться в лабораториях СБА в роли подопытного кролика, но с другой – у меня оставалось слишком много вопросов, ответы на которые я не мог найти на Леванте. И генерал Визерс, не обманувший моих ожиданий, ответил только на часть из них.

В общем, ситуация была сложной и запутанной. Асад дразнил одних львов, используя меня в качестве куска мяса, а я, в свою очередь, ждал, что на этот запах могут выйти не только львы, но и другие, более крупные и опасные хищники.

На Новой Колумбии все было гораздо проще. В джунглях интриги и заговоры отступили на задний план, а мы просто тянули время и стреляли во все, что было похоже на гигантских воинственных ящеров. Зато там мы точно знали, что человек, который находится рядом с тобой, никогда не выстрелит тебе в спину.

На войне вообще все гораздо проще, и смысл жизни, поиски которого терзают гражданское население благополучных планет, сводится к одному только стремлению дожить до вечера, а потом увидеть рассвет. И следующий рассвет, и еще один…

Не думал, что когда-нибудь буду скучать по этому состоянию.

Мысли о войне напомнили мне о кленнонцах. Точнее, об одном кленнонце.

– Ты знаешь Бешеного Хенка Дигана? – спросил я. – Он просил передать привет Асаду.

– Бешеный Хенк служит в имперской разведке, – сказал Азим. – Он прибыл на поврежденном корабле или?..

– На нем.

– Это нормально, – сказал Азим. – На патрульных кораблях Империи всегда есть представитель разведки.

– А что они там ищут?

– Они ничего не ищут. Они патрулируют.

– Речь идет о внешней угрозе? – спросил я. – Но там же никого нет.

– Немного не так, – сказал Азим. – Мы там до сих пор никого не встретили, но это еще не означает, что там никого нет.

– И ты туда же, – вздохнул я. – Хоть бы кто-нибудь сказал что-то конкретное.

– Никто ничего конкретного не знает, – сказал Азим. – Есть косвенные свидетельства, есть какие-то старые байки скаари, есть следы, обнаруженные за границами исследованного сектора, странные артефакты, и есть экспедиции, которые не вернулись. Все это вместе может что-то означать, но, с другой стороны, может ничего и не значить.

Я дал себе слово при первой же возможности изучить весь объем информации, предоставленной мне Визерсом, и надеялся, что такая возможность появится достаточно быстро. Как только Азим уйдет…

– Возможно, эти факты никак не связаны друг с другом, возможно, это следы какой-то давно ушедшей цивилизации, – сказал Азим. – Но также существует небольшая вероятность, что в обозримом пространстве присутствует кто-то еще.

– А неизвестное враждебно по умолчанию? – уточнил я.

– Если байки скаари не врут, то оно очень даже враждебно, – сказал Азим. – Я слышал историю об одном корабле, который уничтожил военный флот самого влиятельного на тот момент клана Гегемонии. Корабль был размером с небольшую планету.

– И когда же такое случилось?

– Около двух тысяч лет назад. Как ты понимаешь, источник информации не самый достоверный, даже если исключить возможность намеренной дезинформации, которую нам скормили ящеры.

– И конечно же, разбив этот флот, корабль скрылся в неизвестном направлении и с тех пор его никто не видел?

– Нет, он попытался скрыться, но его настиг и уничтожил объединенный флот Гегемонии. – Азим хмыкнул. – По крайней мере, так ящеры объясняют тот факт, что две тысячи лет назад их флот уменьшился чуть ли не вдвое. Скорее всего, там была крупная клановая разборка, о которой они не хотят говорить, однако…

– Никто ничего не исключает.

– Именно. В одном из родовых музеев клана Гиррена я видел фрагменты обшивки якобы того самого корабля-убийцы. Может, и подделка, но впечатляет. Скаари описывают те события в легенде о Разрушителе, которая есть в каждой библиотеке Калифата и считается частью галактического фольклора.

Забавно.

Я здесь уже несколько лет, успел перепробовать много ролей и даже повоевать, а целостной картины мира у меня по-прежнему нет. Стоит мне только начать думать, что я уже имею представление о ситуации в исследованном секторе космоса, как кто-то тут же вываливает на меня ворох новых фактов.

Я хотел было спросить Азима еще и о Фениксе, но передумал. Такими темпами этот разговор затянется надолго, и Азим не уйдет до утра, а утром мне нужно заступать на новую смену по усиленному в связи с обстоятельствами графику…

Мы немного поговорили о пустяках, и Азим ушел, сообщив мне адрес, по которому он остановился на станции, и оставив мне часть привезенного с собой арсенала.

Я достал из кармана КПК, подключил его к стационарному терминалу, и дисплей тут же одарил меня кучей малопонятных цифр и звездных карт. Зевая, я чуть не вывихнул челюсть и пришел к выводу, что информации Визерса, сколь бы важной она ни была, все-таки придется подождать.

Время показало, что это было правильное решение, потому что следующая неделя была крайне бедна на события и времени для изучения данных у меня оказалось достаточно.

Вопреки мрачным ожиданиям Ромы Визерс не устроил перестрелку с Фениксом, кленнонские штурмовики не подрались с десантниками Альянса, мои новообретенные левантийские родственники не подсылали ко мне наемных убийц, и даже человекообразных обезьян никто не терял.