Текст книги "Пираты XXX века"

Глава 5

Транспорт был старый и повидавший виды, попавший не в один метеорный поток и, похоже, неоднократно обстрелянный пиратами. Внутри он тоже не выглядел круизным лайнером – последний раз его ремонтировали, судя по всему, еще в прошлом веке. Если вообще ремонтировали, конечно.

Впрочем, летевшим на нем работягам было, в общем-то, все равно. Они трудились на базе компании «Старстоун» вахтовым методом и сейчас возвращались к месту своей работы после того, как всю прошедшую неделю хорошенько отрывались на все заработанные деньги. Вследствие чего большинство пассажиров судна находилось в состоянии, в которым им было глубоко наплевать на интерьер, ухоженность и вообще уровень комфорта. В этом состоянии им было бы плохо везде…

Не особо заботились о комфорте и несколько сотен вольных артельщиков, возвращавшихся в звездное скопление Кабестан из кратковременных вылазок в увеселительные заведения соседних систем. Вернуться они могли только на транспорте одной из перерабатывающих компаний, доставлявших на базы продукты, новую технику и очередную смену сотрудников. Компании драли с чужих пассажиров три шкуры, но артельщикам требовалось время от времени выпустить пар, и денег на выпуск пара они не жалели.

На этом же транспорте летели новички, решившие подзаработать на диких планетах Кабестана. Условия в здешних мирах были самые спартанские, далеко не все работники возвращались домой – инспекторов по технике безопасности в артелях не имелось, трудились на свой страх и риск, аварии со смертельными исходами были самым обычным делом. Да и других опасностей хватало. Порой люди просто пропадали без вести. Но и деньги здесь можно было сколотить неплохие за довольно короткий срок, поэтому желающие поработать в Кабестане не переводились.

Транспорт высадил невзыскательных пассажиров прямо на техническую палубу базы, и тут же началась разгрузка трюмов – не успели еще пассажиры вскарабкаться по вертикальным решетчатым лесенкам на следующий, жилой уровень. Отставшим пришлось лавировать между штабелями и уворачиваться от автоматических погрузчиков. Хорошо, что у новоприбывших не было обширного багажа, не то им пришлось бы совсем худо.

Среди новичков выделялась одна парочка, зарегистрировавшаяся как мистер и миссис Сименс. В муже ничего особенного не было – обычный работяга в потертой куртке, сутулый и с усталым взглядом. А вот на его красавицу-жену стоило посмотреть: возвышающаяся над всеми на голову, с коротко стриженными белоснежными волосами, она весь полет притягивала взгляды мужиков на транспорте словно магнитом.

Сбившаяся в кучку группа чернокожих работяг приблизилась к стоявшему неподалеку от технических ворот негру в куртке с логотипом перерабатывающей компании «Старстоун». Негр поприветствовал новоприбывших, одного из них крепко обнял, после чего направил их в один из коридоров для технического персонала.

Мистер Сименс лениво поглядывал в их сторону до тех пор, пока негр не обернулся – резко, словно почувствовав чужой интерес к своей персоне. Встретившись с ним взглядами, Сименс безразлично отвел глаза в сторону, словно вся эта сцена была ему совершенно неинтересна.

– Куда теперь? – негромко поинтересовалась миссис Сименс, глядя, как вахтовики расползаются по коридорам.

– Не суетись, – тихо посоветовал муж. – Думаю, тут все схвачено. Не успеем дойти до жилых помещений, как нас уже кто-нибудь завербует в свою артель…

– Браза, слышь?..

Мистер Сименс неторопливо обернулся и оказался лицом к лицу с тем самым негром, который только что встречал партию своих собратьев.

– Слышь, браза? – озабоченно повторил черный. – Продай девку! Ты себе там, в галактике, еще шлюх найдешь сколько хочешь, а я больших баб люблю. Слабость у меня к большим бабам. Редко попадаются такие славные экземпляры! Женскую сборную Гуадианы по баскетболу знаешь? Я их всех имел, кроме, может, одной-двух…

– Как же можно продать жену? – удивился Сименс. – Мы ведь с ней вроде как женаты?..

– Да какая разница?! Еще на ком-нибудь женишься, делов-то! А я тебе за нее полкуска отвалю. Ну? Соглашайся, пока я добрый… А, гулять так гулять: кусок! Ну?

– Что значит – кусок?! – возмутилась миссис Сименс. – Рудольф, что этот мужлан себе позволяет?!

– Не сегодня, черный брат мой, – строго сказал мистер Сименс.

Негр недовольно хмыкнул, но настаивать не стал. Окинув супружескую парочку насмешливым взглядом, исчез в том же самом техническом коридоре.

– Что значит – не сегодня?! – взвилась миссис Сименс. – А когда ты собираешься продать меня этому недоразвитому? Послезавтра?! – Однако едва за негром закрылась дверь, мигом обуздала свою истерику. – Ну, что думаешь?

– Мало данных пока, – нехотя проговорил муж.

– Ну да. Но как-то этот ублюдок не выглядит рабом. Мерзкий, наглый… – Миссис Сименс плавно съехала с интерлингвы на свой рязанский русский: – Паскудный, сучонок, что твой поросюк. Не быват таких рабов оборзевших, зуб даю…

– Всякие рабы бывают, – возразил мистер Сименс. – Знаешь, раньше на бойне специальных козлов использовали, чтобы вести на убой стадо овец: козел потом ускользал через особые воротца и получал сахар, а овцы оставались в убойном цеху, для дальнейшей утилизации. Думаю, у таких козлов достаточно было и гонору, и наглости, как у этого типчика. Да и, кстати, негров в эпоху рабовладения не европейцы ведь отлавливали по всей Африке. Свои же продавали белым, всякие местные князьки и царьки – за огненную воду и ружья…

– Может быть, – с сомнением проговорила миссис Сименс, она же Грейс Кюнхакль, на интерлингве. – Но те черные, что летели с нами – мне тоже очень не понравились. Те еще фрукты. Я бы сказала, что это выглядит не столько сбором рабов, сколько доставкой завербованных наемников.

– Черные никогда не были доблестными воинами, – пожал плечами мистер Сименс, он же Родим Пестрецов. – Разве что зулусы. Но и тех англичане в свое время положили без счету в битве у королевского крааля Улунди, после которой англо-зулусская война и закончилась. То есть доминировать зулусы могли только над такими же, как они, африканцами, но против европейцев у них козырей не оказалось. Дальше все было еще печальнее. Русские эмигранты и русскоязычные евреи когда-то выдавили негров из черного района Нью-Йорка под названием Брайтон-Бич, после чего этот район надолго стал символом русской Америки. Негры понемногу заполонили голландский район Гарлем, в который белым и желтым людям потом десятилетиями не рекомендовалось даже заходить, особенно после наступления темноты – но в начале XXI века черных с двух сторон начали без особого труда выдавливать из Гарлема корейцы и латиносы… – Родим вздохнул. – В общем, негры всегда были шумным и самоуверенным народом, отчаянно надувавшим щеки и не жалевшим усилий на саморекламу, но бойцы из них обычно выходили так себе. Славу грозных безбашенных бойцов они имели только до тех пор, пока в эту славу соглашались верить все остальные…

– Ребят, нужна работа?

Родим развернулся и посмотрел на коренастого мужчину в пилотском комбинезоне, без особого интереса взиравшего на них.

– Мы для того и прилетели, – сказал он.

– Зря только бабу с собой притащил, – пилот поморщился. – Тут мужиков много, а баб мало, что вызывает всякие конфликты… И про черных тоже лучше вслух особо не распространяться. Здоровее будешь.

– Чего это? – удивился Родим. – Толерантность на марше?

– Да нет, какая там еще толерантность! – отмахнулся пилот. – Просто здоровее будешь. Они ведь, наши черные братья, обидчивые, как девицы на выданье. Чуть почудится какое неуважение – лезут в бутылку. А мне искалеченные работники не нужны… Ладно, я вас предупредил, дальше сами. Перейдем к делу. Что делать умеете? Экстрактор в руках удержите, городские пижончики?..

Тем временем другая пара в другом конце технического зала тоже пыталась устроиться на работу. Эта пара была не менее колоритной – массивный негр с сердитой физиономией по имени Боб Цимбо и эффектная мулатка.

– Тридцать монет за куб полезной выработки, – азартно втолковывал негру потенциальный работодатель. – Если не угадал с жилой, то не обессудь. Рассчитываться будем только за полезный продукт. Но если угадал – банкуешь! Тридцать монет за каждый куб!.. – Работодатель даже глаза прикрыл, видимо, созерцая внутренним взором этот гипотетический триумф Боба. – Больше тебе никто тут не даст. Ну, то есть твоя подруга способна заработать и больше, конечно, но способом, который тебе вряд ли понравится…

– Хай, нигга.

За спиной Цимбо нарисовался тот самый негр, который совсем недавно приставал к Сименсу с предложением продать супругу.

– Хай, браза, – машинально отозвался Боб. – Че почем, хоккей с мячом?

– Сбрызни отсюда, мазафака, – велел негр в пространство, и потенциальный работодатель мигом испарился. – Работу ищешь, бро?

– Ну, – не стал отпираться Цимбо. – Но ты мою работу только что спугнул, черножопый хрен.

– Расслабься. Я могу предложить тебе гораздо более интересное занятие, чем ковырять скалы. Черные мазафакеры должны ведь помогать друг другу, верно? – Он сунул Бобу широкую ладонь. – Малик. Малик Мусонбе.

– Боб Цимбо, – отозвался тот, небрежно ответив на рукопожатие. Затем Малик подставил кулаки, и Боб стукнул по ним своими.

– Ты мне нравишься, чертов ниггер! – заявил Мусонбе. – Ковырять скалы – это точно не то, чем должен заниматься нормальный черный вроде тебя. Что за хрень? Тридцать монет за куб полезной выработки?! Да тебя пытаются напарить на ровном месте! Посылай этих уродов далеко и надолго и приходи к нам. У нас круто.

– А вы – это кто?

– Мы – это долбаные ниггеры, которые регулярно имеют местных белых в заднепроходные отверстия. Они все у нас в кулаке. Присоединяйся, чё.

– Соблазнительно, – признал Боб. – А кроме противоестественного секса с белыми, что придется делать?

– Да практически ничего. Ты и так огромный, как гора. Плазмомет удержишь?

– Есть маленько…

– Ну, значит, практически ничего. Белые – они же как дети: покажешь им плазмомет, и они готовы на задних лапках перед тобой прыгать. Умора!

– То есть ты предлагаешь мне всякие противоправные действия? – на всякий случай уточнил Цимбо.

– Да какие там противоправные?! – возмутился Малик. – Нет такого закона, чтобы белому человеку нельзя было свой плазмомет показывать! А если белый человек после этого становится как шелковый и норовит поделиться с тобой сбережениями – то это ведь не преступление, а характерная особенность белого человека, верно?

– Верно, чего ж, – согласился Боб. – В общем, мне интересно.

– Ну, класс. И телку свою с собой бери, пригодится. Четкая телка у тебя. Где-почем оторвал? Кроссовок там не было таких же четких? Мне нужны… – Мусонбе хмыкнул. – Ты ведь небось знаешь, что у черных братьев все общее – кроссовки, деньги, косяки, телки? Девочку придется пустить по кругу, как трубку мира…

– Что за хрень! – вспыхнула мулатка. – По какому это еще кругу?!

– Браза, ты позволяешь своей телке раскрывать очаровательный ротик и вякать, когда мужчины разговаривают?! – изумился Малик. – Да ты демократ! У нас такое не поощряется, нет. Баба должна сидеть у ног своего мужика и во всем его слушаться…

– Бабу трогать не будем, – отрезал Боб. – Бро, я у русских жил до совершеннолетия. Они жуткие дикари, у них бабой делиться не принято.

– Ну, должен же я был попробовать… – проворчал Малик. – Вдруг ты терпила позорный и отдашь бабу? Это и на предложении работы сказалось бы. А ты вот и не дурак, бро, а совсем даже четкий пацан! Ну, что? В путь?

– Пошли, – пожал плечами Боб. – На месте разберемся, че почем.

– Хоккей с мячом, – отозвался Мусонбе.

Подхватив с пола свои тощие спортивные сумки, Боб с подругой двинулись следом за ним.

На самом деле ни Боб Цимбо, ни его девушка не были черными. Неграми их сделал тот самый «подарок от американских коллег», который в свое время ненадолго превратил Родима Пестрецова в ацтека. Он предназначался для управления пигментацией кожи и лицевыми мышцами согласно заложенной программе и был способен не только изменить внешность человека, но и сделать его хоть негром, хоть китайцем, хоть индусом.

Впрочем, рост и массу тела изменить он был не в состоянии, так что из Лося получился весьма впечатляющий негр – впечатляющий в первую очередь своими размерами. А из Рыси – впечатляющая мулатка. Без всяких дополнительных уточнений.

Их главной задачей было проверить канал, по которому порабощались чернокожие. Но странное знакомство с Маликом Мусонбе обещало стать куда более интересным и плодотворным.

Глава 6

Команду из трех дюжин человек, которую собрал белый артельщик в пилотской куртке, после пересадки на космической станции погрузили в еще более древний и обшарпанный челнок.

Здесь удобств не было вообще, даже туалета – будущим рабочим пришлось расположиться прямо на холодном решетчатом полу крошечного грузового отсека, на собственных рюкзаках и сумках.

– Дыра дырой! – картинно возмутилась фрау Сименс, она же фрау Кюнхакль. – Куда ты меня вообще притащил, дорогой?!

– Мы сюда работать прилетели вообще-то, а не наслаждаться пляжным отдыхом, – резонно заметил мистер Сименс, он же Родим Пестрецов. – Вот когда заработаем достаточно, тогда и полетим наслаждаться по полной программе. По системе «все включено».

Грейс неодобрительно хмыкнула.

Дабы все выглядело правдоподобнее, Родим привлек ее к себе, грубо, по-простому облапил, нахально поцеловал в губы. Та недовольно, даже агрессивно вывернулась из его объятий.

«Ты что творишь, чертова лесбиянка?! – яростно и беззвучно проговорил он, не разжимая губ. Для посторонних свидетелей его едва слышное чревовещание утонуло в гуле двигателей. – Мы же муж и жена! За нами наверняка наблюдают!..»

Это было еще одно эффектное шпионское приспособление, полученное русскими по обмену между национальными разведками, но на сей раз от немцев – как от коллег по операции и, надо понимать, в качестве некоего извинения. После вживления специального приемопередающего устройства в ушной хрящ, чуть пониже устройства для изменения внешности, агенты получали возможность общаться друг с другом практически незаметно для окружающих: всё сказанное почти про себя одним агентом поступало прямо в слуховой канал другого. Самым сложным тут было научиться говорить, не разжимая губ; едва различимые даже самими абонентами голоса при этом получались комичными, как у мультяшных гномиков, но вполне отчетливыми.

Устройство получили все члены группы, включенной в операцию, в том числе оба куратора. Но Песец сомневался, что оно задержалось у Сергея Васильевича более, чем на пару часов. А в настоящий момент оно, скорее всего, уже было разобрано на компоненты в какой-нибудь лаборатории. Не то чтобы это устройство поразило технические службы Второго управления до глубины души – российская разведка уже давно и успешно вела аналогичные разработки, как и в случае с американской штуковиной, но подобный широкий жест немцев наверняка позволил русским ученым сэкономить некоторое время и ресурсы.

– Я все еще дуюсь на тебя, – пояснила Грейс вслух, для соседей и возможного прослушивания. – По дороге сюда ты вел себя как последняя скотина.

– Но я ведь попросил прощения?.. – Из чувства противоречия Песец попытался ухватить ее за задницу, но тут же получил по рукам. – Ну, что мне теперь – на колени встать?!

– Встать! – обрадовалась Грейс. – На колени! И ползти ко мне через весь отсек! А ну, самец!..

– Перетопчешься, – проворчал Родим. – Ползать еще тут перед тобой… Много чести!

– Так его! – одобрительно крикнул кто-то из кучки австралийцев, рассевшихся неподалеку у металлической переборки, и показал большой палец. – Не давай муженьку спуску! Сделай его, девочка!

– Каз-з-з-зёл, – фыркнул мистер Сименс.

Фрау Кюнхакль задумчиво посмотрела в единственный в отсеке иллюминатор – заросший жирной грязью настолько, что ему позавидовали бы иллюминаторы на пиратских кораблях.

– А что это за планета, на которую мы опускаемся? – вдруг спросила она. – Речь вроде шла о том, что работать нам придется на астероидах?

– Утлегарь, – безмятежно пояснил один из команды челнока, который весь полет стоял в дверях и делал вид, что чинит сервомотор, закрывающий люк. Песец немного разбирался в механике и готов был присягнуть, что люк в полном порядке, а единственная задача парня, без всякого смысла то отсоединявшего провода, то присоединявшего их на место, – перегораживать вход с тяжелым инструментом в руках, чтобы никто из новичков не вздумал покинуть помещение. Но если особо не приглядываться, вполне можно было поверить, что член команды занимается текущим ремонтом. – Сейчас заберем оборудование, подпишем кое-какие бумаги, и сразу стартуем в астероидный пояс…

Грейс пожала плечами. Ну, о’кей. Утлегарь так Утлегарь.

Планета продолжала увеличиваться в иллюминаторе и вскоре перекрыла все поле зрения.

Посадка вышла жестковатой – старый рабочий челнок не был рассчитан на удобство перевозимого скота. Кто-то из австралийцев даже перекатился через голову.

– За это ты мне тоже ответишь, дорогой муж, – прошипела Грейс, потирая пострадавшую скулу.

– С наслаждением, – ответил Пестрецов. – В следующий раз сама будешь выбирать курортный маршрут, дорогая.

После посадки возникла непонятная пауза. Член команды, уже даже не пытавшийся изобразить починку дверей, встал в проеме, взяв наизготовку тяжелый ломик-монтировку.

– Капитан сейчас прибудет, – насмешливо сообщил он. – Оставайтесь на местах.

Однако капитана встревоженные новички так и не дождались. Вместо него, невежливо оттолкнув члена команды, в грузовой отсек начали пропихиваться массивные чернокожие ребята в боевой амуниции и с плазмометами в руках.

– Все сохраняют ледяное спокойствие! – объявил массивный негр, который явно был тут за старшего. Супруги Сименс уже видели его на космической станции: это был Малик Мусонбе. – Кто не сохраняет спокойствия, сразу отправляется в бан, нам с вами возиться некогда. Для понимания ситуации можете вообразить себе, что вас захватили пираты. А теперь спокойно и неторопливо выходим из этой лоханки и садимся в нашу.

– А как же работа?.. – пискнул кто-то в задних рядах потенциальных рабочих, еще не до конца понявший расклада.

– Об этом не беспокойтесь, – благодушно улыбнулся Мусонбе. – Работой мы вас обеспечим. Еще умолять будете, чтобы вам сократили норму выработки. Ну, живо пошли, уроды!..

«Песец, что происходит?! – в панике просигнализировала Грейс. – К такому мы не готовились!»

«Понятия не имею. Придется импровизировать!»

У дверей Малик перехватил супругов Сименс:

– О, какая встреча! Я же предлагал тебе денег за бабу, чудила, – он покачал головой. – Успел бы выпить за мое здоровье. Ну, а теперь заберу бесплатно. – Он подал знак двоим подручным, и те ухватили спецагента Кюнхакль за предплечья.

– Эй! Что вы делаете?! – изобразил либерально-демократическое возмущение Родим.

Мусонбе толкнул его в грудь с такой силой, что Песец едва не полетел кувырком.

– Я верну ее тебе, – насмешливо пообещал Малик. – Когда наиграюсь. Может быть. Уведите этого!..

Для правдоподобия Песец даже полез в драку и пару раз получил по морде, прежде чем изобразить окончательно дезориентированного и сломленного обстоятельствами гражданина цивилизованного мира.

– Грузите этот белый мусор, – брезгливо велел Мусонбе.

Партию захваченных рабочих посадили в небольшой грузовичок-атмосферник и куда-то повезли. Грейс Кюнхакль с двумя черными мордоворотами осталась на месте посадки.

Полчаса спустя мужчин высадили в огромном внешнем шлюзе гигантского звездолета, печально лежавшего на грунте среди невысоких известняковых скал. Сверху корабль был так искусно накрыт маскировочными сетками и полотнищами, а также глыбами песчаника, что с высоты различить его в окружающем пейзаже было совершенно невозможно. Некоторые плоскости звездолета располагались под такими странными углами друг к другу, что сразу было очевидно: корабль надломлен в нескольких местах мощным ударом о грунт и уже вряд ли когда-нибудь взлетит.

Когда незадачливых работников под дулами плазмометов завели внутрь, Малик Мусонбе провел краткий инструктаж:

– Значит, так, бледная немочь, ваша задача – разбирать на куски вот эту вот лабуду. Куда складывать куски, ребята покажут. Если найдете что ценное – сдавайте хозяину, то есть мне. Если решите утаить чего, я вам не завидую. Сто плетей. Это медленная смерть, поясняю для особо одаренных. Никто не способен вынести. Даже если кто вдруг и вынесет, бывали такие необъяснимые случаи, тот в ту же ночь загнется от заражения крови. – Негр укоризненно покачал головой, демонстрируя, насколько неодобрительно он относится к подобному способу самоубийства. – Кормить станем три раза в день, как на лучших курортах галактики. Это будет омерзительная протеиновая дрянь, но вам лучше съедать все и без лишних жалоб, иначе вы, кретины, рано или поздно обнаружите, что у вас нет сил работать дальше. А все, у кого нет сил работать, сразу отправляются в бан. – Негр нахмурился. – Накрепко запомните главное: для нас вы все – белый мусор и не стоите дерьма, прилипшего к подошве. Доступно излагаю? Если кто вспомнит про свои права человека, международные конвенции там какие-нибудь – сразу в бан. Я этой хрени физически не выношу… Вопросы?

– А вот если… – начал было один из австралийцев, худой как палка.

Негр не стал ждать, когда он договорит: молниеносно выхватил из-за пояса старомодный пороховой револьвер и выпустил ему пулю в лоб. Отшатнувшихся от неожиданности и ужаса соседей австралийца забрызгало мозгами. Кто-то взвизгнул.

– Если есть какие-нибудь вопросы – сразу в бан, – негромко и внушительно пояснил надсмотрщик, пряча револьвер. – Надо внимательнее слушать хозяина, а не ковырять в носу, когда он поясняет насущное. Если я велю прыгать, то вопросы допускаются только в одной области: насколько высоко угодно черному господину? – Он скривился. – Меня можете называть: масса. Масса Малик. Есть еще вопросы?

Подавленные страшной казнью коллеги, несостоявшиеся рабочие, в мгновение ока ставшие рабами, угрюмо молчали.

– Как это прекрасно, когда всем все понятно и нет никаких вопросов! – умилился Мусонбе. – Всегда бы так. Что ж, раз все понятно, приступайте к работе, долбаные снежки.

Всё так же, угрюмо и молча, белые начали разбирать валявшийся на полу инструмент.

В отдаленных коридорах поверженного корабля визжали фрезы электрических пил, искрил плазменный резак – там уже явно кто-то работал. Родим привычно осмотрелся и прикинул ситуацию. Охранников было мало, дай бог один на четыре-пять десятков рабов. Причем в руках у этих рабов было вполне достаточно инструментов, которые при минимальных усилиях могли бы превратиться в оружие. То есть условия для того, чтобы можно было поднять молниеносный мятеж и стремительно вырезать черных надсмотрщиков, даже несмотря на их плазмометы и разрядники, были практически идеальными.

Однако никто в галактике не сумел бы поднять на восстание эту испуганную и покорную биомассу, подготовленную к подобному обращению веками воспитания в духе мультикультурализма и толерантности – к начальству и окружающим. А также к «великим гуманистическим идеалам». Их воспитывали так с детства, вдалбливая, что их никчемные жизни священны, что ради них можно пожертвовать самым святым, что ни в коем случае нельзя противиться злу насилием, что своя задница ближе к телу. Они до сих пор не осознавали всей безнадежности своего положения, жалкие маменькины инфантилы. А даже если и осознавали, то боялись взять на себя взрослую ответственность, наивно надеясь, что все как-нибудь рассосется само по себе, что вот-вот прискачет на боевых звездолетах американская кавалерия, привезет с собой сосисок и бухла, а потом прогонит врагов.

Родим криво усмехнулся, представив, что здесь могло бы завариться, если бы эта толпа состояла даже не из русских поселенцев окраинных планет, которые сплошь и рядом входили в ряды иррегулярного местного ополчения, а хотя бы из простых работяг из российской глубинки, с того же Нового Челябинска, например…

И вздохнул. Нет, с этими демократическими детишками каши не сварить.

– Бери инструмент, белая мразь, – выплюнул Малик, заметив, что Родим замешкался, озираясь. – И начинай пилить. Иначе пилить начну я, и тебе это совсем не понравится. Фигурная резьба по кости – слыхал про такое?

– Слыхал, конечно, – скромно ответил Родим, поднимая инструмент. – В большом количестве вещь совершенно нестерпимая.

– Именно. Начинай пилить.

Вызвав целый сноп огненных искр, электрическая пила Пестрецова с протяжным визгом вгрызлась в переборку. О защитных очках для рабов никто, разумеется, даже не подумал.

Вооруженные надсмотрщики отошли далеко назад, чтобы случайно не угодить под вылетающие металлические опилки или искры. Родиму это было только на руку.

«Общая связь, – проговорил Песец с закрытым ртом, пытаясь перекрыть отчаянный визг пилы. – Братишка-два, сестренки, это он. Пропавший лайнер конкурса красоты. Могу ошибаться, но слишком уж заметная штуковина. Он укрыт на планете, и белые рабы разбирают его на части, чтобы черные хозяева могли продать по кускам. И я, как ни странно, принимаю в этом самое деятельное участие».

«Песец, тут самый настоящий бордель! Эти ублюдки-мужешовинисты будут меня тут насиловать!..» – кажется, фрау Кюнхакль от стресса лишь сейчас вспомнила, что у нее есть возможность связаться с остальными членами команды.

«Принял, Бестия!» – отозвался Родим.

По дороге в Кабестан это стало еще одним поводом для скандала между Грейс и Родимом: когда он узнал, что ее позывной – WB, и совершенно без всякой задней мысли спросил: «Это в честь Water Bondage, что ли?»

Фрау Кюнхакль орала примерно полчаса. Однако понемногу выяснилось, что негодует она только потому, что на самом деле WB в ее позывном означало Weiße Bestie – Белокурая Бестия. Сама же Грейс, как она в итоге призналась, время от времени как раз практикует в своей интимной жизни этот самый water bondage, то есть имитацию утопления обнаженной связанной женщины, чаще всего в прозрачном резервуаре, чтобы можно было разглядеть все подробности мук удушья «жертвы», на самом деле тоже получающей от этого жуткого унижения неимоверное сексуальное удовольствие. И ничего плохого или постыдного фрау Кюнхакль в этом не видит.

– Ты топишь или тебя? – деловито поинтересовался тогда Песец.

– А как думаешь, парнишечка? – откликнулась Грейс, поигрывая мышцами.

– Думаю, ты, – рассудительно сказал Пестрецов. – Потому что если бы тебя, пришлось бы делать аквариум нестандартных размеров. Примерно такой, чтобы можно было выкупать бегемота…

В этот раз немка не только орала на Родима, но даже пыталась его ударить. Разумеется, ничего у нее не получилось, хотя в итоге и вышел неплохой спарринг. Но Родим начал называть ее просто Бестией, и никак иначе.

«Короче, нас с Бестией захватили негры, – сообщил Песец. – Вообще всю белую команду. К такому мы не готовились…»

«Нас со Светкой, наоборот, усиленно сватают в надзиратели, – поведал Казимир. – По-моему, бундесбезопасность что-то серьезно напутала – кто и кого обращает тут в рабство. Черные на Утлегаре определенно живут припеваючи. А вот белые пашут…»

«Значит, импровизируем».

«Где бабы?»

«Никаких следов».

«Ясно».

«Бабы еще здесь, – уверенно заявил Родим. – Если еще живы, конечно. Немцы тщательно отслеживали: среди рабочих, покидавших орбитальные станции, их не было».

«Могли тайком вывезти без ведома корпоративных баз, – влезла Светка. – И тут же затеряться с живым грузом в космосе».

«Слишком сложно. Неучтенных пассажирских транспортов такого размера в системе нет. Вывозить по два-три человека на артельных развалюхах, шмыгающих от астероида к астероиду? Не один год потратить придется, чтобы всех перевезти, бабы к тому времени товарный вид потеряют. Да и развалюхи артельщикам самим нужны… – Песец сделал паузу. – В общем, все пошло совсем не по плану, поэтому импровизируем. Поддерживаем связь. Я остаюсь в рабстве и пытаюсь копать в этом направлении, пока здоровья хватит. Остальные разрабатывают черных братьев. Что еще?.. Ах, да, и еще Грейс забрал в бордель какой-то черный ублюдок. При первой возможности нужно ее оттуда вытаскивать, пока она не заработала нервный срыв от натурального секса…»

«Спасибо, что вспомнил», – язвительно отозвалась та.

«Мы ничего не гарантируем, – отрезал Пестрецов. – Не исключено, что у нас ни черта не выйдет, и ради выполнения задания тебе придется спать с мужиками. Ничего личного».

«Так и знала, что с этой лесбийской задницей нам еще нянчиться придется!» – зло откликнулась Рысь.

Несмотря на то что между двумя разведками фактически был подписан пакт о ненападении, по пути на Логдерн, откуда им предстояло отправиться в Кабестан, Грейс все-таки несколько раз атаковала Светку, заставляя ту морщиться и огрызаться. Один раз даже ухитрилась сзади ухватить ее под грудь:

– Иди ко мне, голубонька моя сизокрылая!

– Да пошла ты к черту, проклятая кобыла! – взорвалась Светлана, вырвавшись. Хорошо хоть в глаз не залепила от неожиданности. – Бабец!..

Фрау Кюнхакль совершенно не оскорбилась – по крайней мере, никак этого не проявила. Похоже, такое обращение ей даже польстило.

Светка, конечно, хотела, чтобы оскорбилась. И посильнее.

«Эти уроды совсем обленились, – заметил Казимир. – Забирают рабов почти сразу по прибытии на станцию. Не дают даже пару дней поработать в какой-нибудь артели, чтобы их дальнейшее исчезновение выглядело более реалистично и не было связано с перерабатывающей базой – типа несчастный случай или еще что. Если потянуть за эту ниточку, вполне можно выйти на руководство станции, которое закрывает глаза на то, что новоприбывших тупо обращают в рабство. Причем белых…»

«Наверняка у этих уродов тут все схвачено, оттого и потеряли страх. – От волнения Грейс перешла на интерлингву; ее голос дрожал, причем, похоже, не столько от страха или напряжения, сколько от охотничьего азарта настоящего секретного агента. – Я бы еще как следует проверила, не имеет ли руководство станции вообще долю в этом грязном деле…»

«Ну, что ты! – возмутился Песец. – Разве такое возможно?! Они же граждане демократического государства! Вот если бы русские коррупционеры…»

«Увы, проживание в демократическом государстве автоматически не делает ублюдка человеком», – вздохнула Грейс, не заметившая в словах Пестрецова едкого сарказма.

«Ладно, отбой, – проворчал Песец. – Расщебетались, птички! В оба смотрим…»