Текст книги "Восставший из пепла"

10

Полковник Эронтерос ворвался в вестибюль центрального офиса компании, едва не вышибив раздвижные стеклянные двери. Стоявший у дверей кабинета главного администратора охранник при его появлении невольно отшатнулся; полковник, не замечая его, рывком распахнул дверь. Стоватор Игенома сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, в его правой руке была судорожно зажата рукоятка элегантного лучевика. Голова свесилась набок, открывая взору аккуратную дырочку у правого виска, а на стене, там, куда ударил луч, пробив череп насквозь, темнел подтек расплавленного металла. По-видимому, главный управляющий поставил регулятор на полную мощность.

Полковник грубо выругался и быстрым шагом подошел к телу. Крови почти не было, так как лучевик мгновенно запаивал кровеносные сосуды, и все же зияющие дыры в висках выглядели не очень эстетично. У двери кто-то негромко вскрикнул. Эронтерос резко обернулся:

– Что вы здесь делаете?

Грегори Экрой, начальник финансового департамента, из-за которого все и началось, испуганно вздрогнул:

– Я… видите ли… то есть…

– Короче! – рявкнул полковник.

Экрой, несмотря на дрожь, сумел все же собраться и внятно произнести:

– Видите ли, дело в том, что директор финансового департамента, кем я как бы являюсь во время отсутствия главного администратора, то есть временно, как бы должен выполнять его обязанности, ну, пока он не приедет, то есть, как только… мне сразу и сообщили, извините… – Его взгляд уперся в мертвого Стоватора Игеному, и директор финансового департамента опять впал в прострацию.

Полковник вскинул над головой стиснутые кулаки и зарычал. О дева Мария, с какими идиотами ему приходится работать! Один по-дурацки кончает с собой за два часа до начала операции, да еще ухитряется предварительно слегка почистить свою нечистую совесть идиотским заявлением, оставленным в личных файлах Главного центра управления, другой при первом же трупе выпадает в осадок…

– Вот что, сопляк, у меня нет времени заниматься всей этой ерундой, так что возьми на себя всю волокиту по организации похорон, передаче большой королевской печати, или что там у вас вместо нее, а главное – найди людей, которые взломали бы личный код этого придурка и убрали бы из его файлов это дурацкое заявление. А у меня и так забот по горло. До начала операции осталось два часа. Ну! Понял? – Эронтерос едва сдержался, чтобы не врезать этому гринго по физиономии.

Тот, дрожа всем телом и клацая зубами, забормотал, не спуская с полковника испуганных глаз:

– А разве операция состоится? Господин Перье заверил меня, что, если все раскроется, вся вина падет на госпо-о-о… на покойного, а теперь, когда он… то есть надо срочно связаться с господином Перье.

Тут уже Эронтерос ему врезал. От души.

– Молчать!! Никакой связи! Ты должен исполнять обязанности главного администратора в его отсутствие? Вот и исполняй. А что касается тела, то мы его сейчас отсюда уберем и обнаружим только спустя полтора часа в изуродованном «роллс-ройсе» в Первой штольне. Его убили эти крысы, ты понял?

– Но… – начал было сосунок, но полковник не дал ему закончить:

– Ты понял?!

Грегори Экрой втянул голову в плечи и кивнул с жалкой гримасой на лице. Эронтерос прорычал что-то сквозь зубы и, резко развернувшись, вышел из кабинета. Что ж, может, все и к лучшему. Теперь можно будет обвинить крыс в убийстве главного управляющего и этим оправдать предпринимаемые меры в глазах персонала колонии, о чем так беспокоился Перье. Хотя ему самому, в общем-то, на это глубоко наплевать.

Корн подтянулся на руках и взобрался на длинную балку, проходящую под самым куполом. До сих пор он справлялся неплохо, но сейчас почувствовал, что надо передохнуть. Легкие хрипели, как дырявый насос привода пневмопочты, руки и ноги дрожали, будто с перепоя. С того момента, как они проскользнули в приоткрывшуюся щель ворот, прошло не более десяти минут, а они уже прикончили как минимум пятерых охранников, хотя и сами потеряли троих. Самое меньшее. Во всяком случае, в его группе остались он с монахом да один русский. Сейчас они прятались за стойками с аппаратурой, и русский то и дело постреливал, не давая противнику высунуться из-за стоек, расположенных в противоположной стороне зала, и в то же время стараясь не зацепить чего-нибудь опасного из оборудования. Дежурная смена и последний уцелевший пока охранник из тех, что находились в центральном зале управления, сгрудились в дальнем углу, не рискуя приближаться к пульту, а значит, и к системе связи. Вроде бы послышались шаги на аварийной лестнице – Корн торопливо вскочил и побежал по балке в сторону видневшегося внизу пульта. Если к охраннику успеет подойти подмога, их положение станет просто отчаянным. Пройдя шагов десять, он оказался сбоку от охранника. Остановившись, он всадил ему луч в левую сторону груди. Тот взмахнул руками и рухнул на пол. Один из дежурных операторов подхватил упавший пистолет, и Корн чуть не выстрелил в него, но сдержался. Как оказалось – правильно сделал. Оператор высунулся из-за стойки и, прокричав: «Не стреляйте, мы всего лишь инженеры!», – запустил лучевик по полу в сторону фра Така. Тот поднял голову, посмотрел на Корна и, увидев одобрительный взмах рукой, вышел из-за укрытия. Подобрав лучевик, фра Так пробормотал:

– Сатанинское отродье, – и, брезгливо держа его двумя пальцами, передал русскому.

В этот момент с грохотом распахнулась дверь, ведущая на аварийную лестницу, и Корн два раза выстрелил. Первые двое рухнули на пол, не успев войти. Следующий ворвался в помещение, высоко подпрыгнул, преодолевая препятствие на своем пути, и был сражен в прыжке выстрелом русского. Луч поразил его в грудь. По-видимому, остальных это несколько отрезвило, потому что больше никто не показывался. Корн застыл на месте, напряженно прислушиваясь. Наконец снизу, от подножия лестницы, донесся частый треск выстрелов и испуганные вскрики. В открытую дверь влетели несколько лучевиков, сопровождаемых истошным криком:

– Сдаемся!

Корн сел на балку и вытер испарину на лбу. Энергостанция была в их руках.

Эронтерос неотрывно смотрел на дисплей с колонками стремительно уменьшавшихся в значении чисел. Наконец все, кроме последнего, стали нулями. И тут в дверь магнитоптера, в котором он устроил свой штаб, кто-то громко забарабанил. Полковник сердито оглянулся на дверь и снова вернулся к своему занятию. Со злорадной миной на лице он надавил на клавишу. Газовые бомбы сработали секунда в секунду. Хоть это утешало в едва не сорвавшейся операции. Конечно, командную систему можно было подключить к таймеру, но в собственноручном акте активации этого небольшого армагеддона было что-то мистическое. А ему сейчас, как никогда, требовалось взбодриться. Недаром он за две минуты до времени «Ч», выслушав последние доклады, выгнал всех и заперся в штабной машине, полностью отключившись от внешнего мира. Ничто не должно было мешать ему, когда он совершает священнодействие. Эронтерос посмотрел, как вспыхнули и погасли все огоньки, обозначающие заложенные заряды, и, встав с кресла, наконец отворил дверь:

– Ну чего еще?

Возбужденный охранник скороговоркой зачастил:

– Полковник, переключитесь на третий канал.

Эронтерос нахмурился и стукнул по клавише. На экране появилось изображение какого-то типа с худым, изможденным лицом, изрядно подпорченным безобразными шрамами, с лохматыми бровями и клочковатой шевелюрой. Одним словом, типичная крыса.

– Откуда он взялся? – Полковник тяжело уставился на охранника, а тот, разом вспотев под его взглядом, пробормотал:

– Крысы захватили энергостанцию. Этот тип заявил, что, если вы активируете газовые бомбы, он отключит энергию во всей колонии.

– ЧТО?!!

Эронтерос жахнул по пульту стиснутыми кулаками и разразился такой тирадой, что уши подчиненного должны были бы увянуть и свернуться в трубочку. Лишь через несколько минут, когда приступ бешенства немного утих, один из связистов, уже возвратившихся на свои рабочие места, повинуясь его жесту, торопливо включил канал связи с офисом. На экране появилось побелевшее лицо Грегори Экроя. Эронтерос пренебрежительно фыркнул:

– Эй, сопляк, как там у вас дела? Были ли вопросы по поводу Игеномы?

Тот заговорил, то и дело запинаясь:

– Были, и еще какие. Вы не захотели меня слушать, а всем в колонии известно, что Стоватор Игенома никогда, вы слышите – никогда! – не пользовался «роллс-ройсом» и что ни один администратор такого ранга ни за что не поедет в Первую штольню без охраны. Так что вопросы есть, и их много, и как начальник службы охраны готовьтесь отвечать на них на заседании правления компании, и…

Эронтерос почувствовал, как глаза заломило от прилившей к голове крови, но он сдержал себя и заговорил почти спокойно, почти…

– А теперь послушай меня, сосунок. Крысы из Первой штольни захватили энергостанцию и грозят отключить колонию. Если я не верну ее, то они это сделают. Причем эти тупицы не просто выключат энергию, а еще и разгромят все вокруг. Так что подумай, что будет с нами на глубине почти полутора километров под поверхностью Рудоноя и без энергии, да к тому же с уже активированными газовыми бомбами в Первой штольне. – Он помолчал, наслаждаясь видом этого молокососа, оцепеневшего от ужаса, и заговорил снова все тем же ровным тоном: – Сейчас я отправляюсь туда на герметизированных машинах и отобью станцию, но если еще хоть раз я услышу бабские причитания, клянусь девой Марией, ты отправишься в Первую штольню вместе со мной на моей машине. Только не внутри, а снаружи и без скафандра. Ты понял?

Грегори Экрой судорожно кивнул и спросил внезапно севшим голосом:

– У вас все, господин полковник?

Эронтерос не стал отвечать – он просто отключился.

Вошедший в зал управления урядник тихо сказал:

– Все сделано.

Корн кивнул. По его поручению русские обстреляли из лучевых пистолетов купол штольни, и теперь дорога к энергостанции на протяжении около полумили превратилась в такое нагромождение каменных обломков, что по ней не прошел бы даже шахтный грузовоз. Облако газа подошло к энергостанции почти вплотную, так что, если охранники в тоннеле не захватили с собой скафандров, какое-то время повстанцам ничто не грозит. Корн повернулся к оператору:

– Начинайте отключать системы освещения, приводы транспорта, охранные системы, энергию оставьте только на климатической системе и системах связи и… увеличьте подачу на приводы вентиляторов Первой штольни. Пусть климат-система засосет побольше отравленного воздуха и аварийные сирены хорошенько прочистят мозги этому ублюдку.

Оператор кивнул, его пальцы забегали по клавишам. Корн задумался. Скорее всего, Эронтерос предпримет попытку отбить энергостанцию, но доступ в систему управления энергостанции заблокирован особым кодом. Так что все попытки открыть ворота или взломать их, учитывая, что тяжелое вооружение подойти не сможет, обречены на провал. Следовательно, Эронтеросу придется вернуться за техникой для расчистки завалов, но та не оборудована герметическими кабинами. А воздуха в штатных скафандрах при интенсивной работе хватает часа на два. Значит, с учетом затрат времени на дорогу операторов придется сменять каждый час. Все это удлинит работу не менее чем до трех часов в целом. А энергии в накопителях машин хватит максимум часа на полтора. Кому пришло бы в голову ставить емкие накопители, если здесь под каждой дорогой проложен энергокабель. Значит, шансов у Эронтероса на то, чтобы отбить станцию за сколько-нибудь приемлемое время, – практически никаких. А на длительную осаду эти дураки не способны, поскольку, если прекратится подача энергии на вентиляционные установки, через несколько часов колония начнет задыхаться. Если, конечно, ОВ не доберется до других штолен раньше. Так что не стоит особо играть в героев, надо просто подождать, пока это не дойдет до самого Эронтероса.

Эронтерос в бессильной ярости уставился на сверкающий огнями купол энергостанции. Каррамба, каррамба, каррамба! У него уже не осталось сил ругаться. Эти твари его перехитрили! Дорога к энергостанции оказалась сплошь завалена огромными каменными глыбами, а прибывшая для расчистки техника посадила накопители, не расчистив и четверти пути. Посланная штурмовая группа вернулась ни с чем. Среди этих крыс оказался какой-то умник, который изменил коды доступа в систему, и ворота нипочем не желали открываться даже на личный код главного администратора. Кроме того, часть крыс из Первой штольни по каким-то ходам обошла заслоны охраны, ворвалась в развлекательный центр, расположенный в Пятой, и устроила там дикий дебош. В придачу ко всему, из-за отключения энергии начались волнения среди рабочих. Короче, все пошло прахом. А как прекрасно все было задумано! Полковник сморгнул слезу бессильной ярости, от злости у него стеснило грудь. Какой черт от злости! Звуковой сигнал, раздавшийся в шлеме, означал, что воздуха в баллонах почти не осталось. Скрипя зубами, полковник побрел к командному магнитоптеру.

Освободившись наконец от опостылевшего скафандра, он вылез из магнитоптера у ворот офиса, но там его поджидал еще более неприятный сюрприз. Навстречу ему выскочил этот сопляк Экрой и с вызовом заявил, что связался по дальней связи с господином Инсатом Перье и тот желает видеть его немедленно.

Когда Эронтерос появился перед экраном, Перье приветствовал его сухим кивком и потребовал:

– Докладывайте.

Полковник, то и дело срываясь на брань, обрисовал обстановку, впрочем слегка ее приукрасив. Инсат Перье на мгновение задумался, потом негромко сказал:

– Игенома был прав.

Такого полковник стерпеть не мог. Он вскочил на ноги и разразился длинной тирадой, которая сулила массу неприятностей всем подряд, включая тупых руководителей. Господин финансовый советник выслушал его, не прерывая, до конца, а потом с легкой усмешкой заговорил сам, спокойно, не повышая голоса, отчего у Эронтероса вдруг пошли мурашки по всему телу:

– Заткнитесь, вы, тупица. Вы должны были обеспечить нейтрализацию небольшой кучки отщепенцев, провернув операцию тихо и бесшумно. И закончить ее вместе с утилизацией трупов за пару дней. После чего Игенома был бы отправлен в отставку, его место досталось бы этому сопляку Экрою, основное достоинство которого – послушание, а вы заняли бы достойное место в разветвленной структуре нашего концерна. А вы что натворили? Бунт! Смерть главного администратора! Межпланетный скандал, который разразится, как только нувориши из местного развлекательного центра вернутся по домам на свои планеты. – Тут господин Перье сделал паузу, словно пораженный какой-то мыслью, внезапно пришедшей ему в голову, и добавил: – Если вернутся.

Эронтерос, уже успевший овладеть собой, услужливо поклонился:

– Сеньор, прикажите, и я…

– Благодарю, – властно остановил его господин финансовый советник, – но вы потеряли мое доверие, поэтому я вынужден сам заняться разгребанием нагроможденных вами завалов, без вас.

Он повернул голову куда-то в сторону и быстро произнес какой-то набор цифр. На гаснущем экране качнулась, как будто даже с грустью, голова господина Перье. Последние его слова были:

– Да, без вас… Во всех смыслах этого слова.

Инсат Перье, закончив разговор, быстро набрал номер первого брокера. Пока весть о катастрофе на Рудоное не достигла биржевого мира, следовало побыстрее избавиться от акций «Копей Рудоноя». В разгар этих хлопот ему вдруг пришла в голову мысль, что Стоватор Игенома его все-таки обыграл. Он не выполнил того, на чем настаивал господин Перье, и таки обезопасил своих детей. Ибо теперь компании придется пылинки с них сдувать, показывая всем, как она заботится о детях своих сотрудников, трагически погибших на посту во время бунта (ибо все происшествие будет представлено как трагическое последствие бунта людей-крыс), но не бросивших людей. Хотя, впрочем, вряд ли его устраивала цена этого выигрыша.

Дежурный оператор, сидевший за пультом, вдруг удивленно вскрикнул и повернулся к Корну:

– Кто-то отключил климатологические установки!

Тот с недоумением смотрел на него. Оператор пояснил:

– Через несколько дней температура в штольнях начнет подниматься, поскольку прекратят работу охладители, потом увеличится содержание окиси углерода, и в конце концов все задохнутся… – Он натужно закашлялся и через силу просипел: – Отключено питание вентиляционных систем.

– Кто это сделал?

Оператор не успел еще открыть рот, как другой дежурный с беспокойством сообщил:

– Не могу подать питание ни на один механизм. Тоннели между штольнями перекрываются автоматическими задвижками.

Все кинулись к экранам. Те, на которых были видны другие штольни, медленно гасли, будто кто-то стирал на них изображение. Корн пробормотал:

– Похоже на вирус, – и бросился к консоли.

Спустя два часа он устало откинулся на спинку, глядя перед собой невидящим взглядом. Тишину нарушил фра Так, который негромко спросил:

– Что произошло?

Корн посмотрел на монаха и устало ответил:

– «Троянский конь». – И, увидев недоумение на лицах, пояснил: – Так называют вирус, который заранее закладывается в систему и запускается по определенному сигналу. Этот сигнал пришел откуда-то извне. Вирус должен был уничтожить всю энергетическую сеть и взорвать энергостанцию.

Все ахнули. Кто-то удивленно воскликнул:

– Но мы-то целы!

Корн горько усмехнулся:

– Да, но только потому, что я изменил коды доступа во внутреннюю сеть энергостанции. Но нам от этого не легче. Мы не сможем ни открыть задвижки между штольнями, ни тем более запустить лифты. Мы навечно заперты здесь, на глубине почти полутора километров.

Он замолчал. Несколько минут в зале энергостанции стояла мертвая тишина. Потом кто-то растерянно спросил:

– Что же нам делать?

Корн, скорее по вновь прорезавшейся привычке действовать, чем из желания ответить на вопрос, заговорил:

– Если бы мы смогли добраться до поверхности, то у нас был бы шанс. Там космопорт, где припаркована туча кораблей и яхт толстосумов из Пятой штольни, которые явились сюда поразвлечься и пощекотать нервы экзотикой. А уж пробраться внутрь и даже взлететь я сумел бы. – Он запнулся, с удивлением подумав, почему это он так в этом уверен, но размышления его оборвал взволнованный голос одного из дежурных инженеров, стоявшего за спинами остальных:

– Но мы можем добраться до поверхности!

Корн круто повернулся:

– Как?

Инженер сглотнул:

– Во всяком случае теоретически. Дело в том, что станция – это стандартный подземный блок для внеатмосферных миров. Именно поэтому мы и герметизированы. И в наших ангарах стоит семь «кротов»-ремонтников. В каждом может уместиться четыре человека. Правда, их радиус действия всего восемьсот метров, из-за кабеля, но энергии в накопителях должно хватить до поверхности. Сквозь породу они двигаются достаточно быстро, метр в минуту.

В рабочем зале установилась тишина. Корн обвел глазами людей, сгрудившихся у его кресла:

– Кто умеет управлять кораблем? – Он снова поймал себя на том, что в отношении себя самого он почему-то твердо в этом уверен. Ответом было молчание. – Кто сможет хотя бы взломать простенький код, открыть шлюз, проникнуть на корабль и послать сигнал бедствия? Не думаю, чтобы это было очень сложно, ведь на корабли должен допускаться обслуживающий персонал, а я сильно сомневаюсь, что эти денежные мешки поднимаются наверх и самолично открывают люки всякий раз, когда кому-то из обслуживающего персонала надо попасть на корабль или яхту.

Таких нашлось пятеро. Корн кивнул:

– Вы пойдете по одному в каждом «кроте». Остальных выбирайте сами. Можно бросить жребий. – Он повернулся к уряднику: – Приготовьте… – Он призадумался. Сорок два русских с детьми, двенадцать пленных охранников и трое инженеров дежурной смены плюс фра Так, итого пятьдесят восемь, минус он и пятеро связистов. Получается пятьдесят два. – Пятьдесят два жребия, на двадцати двух поставьте крестики.

– Пятьдесят один, – вмешался урядник, – я остаюсь.

– Пятьдесят, – сказал фра Так. – Здесь погибнет много людей, и Господь не простит мне, если они уйдут без покаяния и отходной молитвы. Так что кому-то надо прочитать ее для всех. – Он кивнул в сторону пустых мерцающих экранов: – И для них тоже.

– Сорок девять, – спокойно добавил еще кто-то. – Пусть у детей будет больше шансов.

Через три часа Корн стоял на пороге люка и, сдерживая слезы, смотрел на урядника и монаха. Фра Так ласково улыбнулся ему:

– Знаешь, я чувствую себя апостолом Павлом. – Он вздохнул. – Жаль только, мне никогда не стать евангелистом Лукой.

Корн стиснул зубы и отвернулся. Урядник шагнул вперед и положил руку ему на плечо:

– А ты лихой парень. Пожалуй, я взял бы тебя в пластуны.

Корн схватил его за плечи и прижал к груди:

– Жаль, что мы встретились вот так.

– Жаль. Но, как у нас говорят, лучше так, чем никак.

Корн еще раз обнял обоих и шагнул в люк.

Им не хватило до поверхности нескольких метров. Всего нескольких из полутора тысяч. Когда локатор показал, что до поверхности остается семь метров, двигатель окончательно заглох. Накопители были высосаны насухо, энергии не было даже на регенерацию воздуха. Последние шестьсот метров они шли, отключив все, даже освещение и систему регенерации воздуха, так что сейчас внутри «крота» было душно, дышалось с трудом. Корн понял, что они не дотянут, когда оборвался кабель и скорость начала падать: за минуту они проходили уже не метр, а девяносто семь, девяносто пять, а потом и девяносто один сантиметр. Запас хода, который теоретически у них был, стремительно таял. Под конец они проходили уже всего по шестьдесят два сантиметра в минуту, так что, когда аппарат застыл на месте, удивляться оставалось не самому факту остановки, а тому, что от поверхности их отделяет всего семь метров. Корн оглянулся на спутников:

– Ну что, будем копать?

– Как?

– Руками.

На него посмотрели как на помешанного. Корн передернул плечами и двинулся к люку.

Он выбрался наружу через восемь часов. Как он рыл, чем дышал, как добрался до корабля – Корн абсолютно не помнил. Все слилось в сплошную полосу. Похоже, он даже не дышал, прорывая нору от люка до поверхности, отгребая землю назад, за себя, но было ли это правдой или порождением горячечного мозга, Корн не знал. Он пришел в себя, только когда за его спиной мягко захлопнулась дверь шлюза, отрезая его от чудовищно жаркой атмосферы Рудоноя, и в лицо ударил прохладный ветерок. Корн некоторое время сидел не шевелясь, просто наслаждаясь возможностью не копать, не двигаться, не ползти. Потом устало поднялся и двинулся вперед. Следовало побыстрее надеть скафандр и посмотреть, не выбрался ли наверх какой-нибудь «крот».

Он раскопал своего «крота», но все его попутчики были уже мертвы. Двое так и остались в корабле, третий успел прокопать около полутора метров. Корн ждал еще трое суток. Больше не появился никто.