Текст книги "Путь к самопознанию человека. Порог духовного мира"

ПЯТАЯ МЕДИТАЦИЯ

Медитирующий пытается составить представление об «астральном теле»

Когда человек переживает стихийным телом сверхчувственный внешний мир, то он бывает не так резко отделен от последнего, как он бывает отделен от своей физической среды при переживании в чувственном теле. Тем не менее к этому сверхчувственному внешнему миру у него существует отношение, которое можно выразить в словах, говоря, что человек связал с собой известные составные части стихийного мира в виде особого стихийного тела, подобно тому как в физическом теле он несет на себе вещества и силы внешнего физического мира. Замечаешь, что это так, когда хочешь ориентироваться в мире сверхчувственном вне своего чувственного тела. Может случиться, что перед тобой будет какое-нибудь событие или существо сверхчувственного мира. Оно может быть налицо, его можно видеть; но не будешь знать, что это такое. Если ты достаточно силен, то можешь прогнать его; однако только тем, что энергичным воспоминанием о своем опыте в чувственном мире опять возвратишься к последнему. Но, оставаясь в сверхчувственном мире, не можешь сравнивать увиденное существо или событие с другими. А между тем только путем сравнения и можно было бы ориентироваться в значении увиденного. Таким образом, созерцание сверхчувственного мира может ограничиться тем, что будешь воспринимать единичные вещи, но не сможешь свободно переходить от одного к другому. Тогда будешь чувствовать себя прикованным к единичному.

Можно начать искать причину этого ограничения. Найти ее удается только тогда, когда путем дальнейшего внутреннего развития, которое еще больше укрепит душевную жизнь, достигнешь того, что в каком-нибудь отдельном случае этого ограничения больше не будет. Но тогда замечаешь, что причина, почему ты не мог переходить от одного увиденного к другому, лежит в твоей собственной душе. Узнаешь, что созерцание сверхчувственного мира отличается от восприятия чувственного мира еще тем, что в последнем, например, при правильной деятельности глаза можно видеть все видимое. Если видишь одно, то теми же глазами можешь видеть и другое. В сверхчувственном мире не так. Орган сверхчувственного восприятия в стихийном теле может оказаться достаточно развитым, чтобы сделать возможным переживание того или другого факта, но чтобы увидать что-нибудь еще иное, для этого требуется новое, особенное развитие этого органа. Такое развитие сопровождается ощущением как бы пробуждения органа для определенной части сверхчувственного мира. Чувствуешь, как если бы стихийное тело находилось по отношению к сверхчувственному миру в состоянии сна и как если бы для каждой отдельной вещи необходимо было сначала пробудить его. Действительно, можно говорить о сне и бодрствовании в стихийном мире. Но только для этого мира сон и бодрствование не являются сменой состояний, как это бывает в жизни в пределах чувственного мира. Оба состояния присутствуют в человеке одновременно. Пока человек не приобрел способности переживать своим стихийным телом, последнее спит. Человек всегда носит в себе это тело, но в состоянии сна. С укреплением душевной жизни начинается пробуждение, но сначала только одной части этого тела. Затем начинаешь все больше вживаться в этот стихийный мир, пробуждая все большие области своего собственного стихийного существа.

В самом стихийном мире ничто не может содействовать этому пробуждению души. Сколько бы человек уже ни научился видеть, увиденное вовсе не способствует тому, чтобы можно было видеть и дальнейшее. Душа не может приобрести свободного движения в сверхчувственном мире с помощью чего-нибудь, почерпнутого ею в окружающем стихийном мире. Если продолжать упражнения в укреплении души, то для известных областей эта подвижность будет приобретаться все в большей и большей степени. Благодаря всему этому замечаешь в себе нечто такое, что не принадлежит к стихийному миру, но что открываешь в себе самом при переживании этого мира. Находишь себя в сверхчувственном мире отдельным существом, которое является как бы руководителем твоего стихийного тела, как бы господином его, постепенно пробуждающим это тело к сверхчувственному сознанию.

Когда достигаешь этого, душу охватывает чувство огромного одиночества. Видишь себя посреди простирающегося во все стороны стихийного мира; видишь только одного себя среди бесконечных стихийных просторов как существо, которое не может нигде увидеть себе подобного. Это не означает, что всякое развитие ясновидения ведет к этому жуткому одиночеству; но кто сознательно, своей собственной силой, усваивает себе душевную крепость, тот непременно приходит к нему. И если он следует указаниям, шаг за шагом получаемым им от учителя, чтобы подвинуться вперед в развитии, то, может быть, не скоро, но когда-нибудь он все-таки узнает, что учитель предоставил его самому себе. Он сначала почувствует, что покинут им и предоставлен одиночеству в стихийном мире. Впоследствии лишь узнает он, что учитель мудро обращался с ним, что он должен был оставить его на самого себя, когда явилась необходимость такой самостоятельности.

Как бы изгнанным в стихийный мир кажется сам себе человек на этой ступени душевного странствия. Но если, благодаря внутренним упражнениям, у него будет достаточно душевной силы, то он может идти дальше. Он может начать видеть, как возникает не в стихийном мире, но в нем самом – новый мир, не тождественный ни с чувственным, ни со стихийным миром. К первому сверхчувственному миру для него присоединяется второй. Этот второй сверхчувственный мир есть, прежде всего, мир совершенно внутренний. Чувствуешь, что несешь его в себе самом и что находишься наедине с ним. Если сравнивать это состояние с чем-нибудь из внешнего мира, то можно сравнить его с состоянием человека, который пережил смерть всех своих любимых и близких и хранит в своей душе только воспоминание о них. Они еще продолжают жить для него только как его мысли. Так переживаешь во втором сверхчувственном мире. Несешь этот мир в себе, но знаешь, что ты отделен от истинной его действительности. Однако то, что живет в душе от этой действительности, само имеет совсем иную действительность, чем простые образы воспоминаний в чувственном мире. Этот сверхчувственный мир живет в твоей собственной душе своей самостоятельной жизнью. Все, что ни есть в душе, стремится наружу из нее, порывается к чему-то иному. Таким образом, чувствуешь в себе некий мир, но чувствуешь так, как если бы этот мир не хотел оставаться в твоей душе. Это вызывает чувство, как если бы каждая частность этого мира разрывала себя. Можно дойти до того, что эти частности начнут сами высвобождаться, что они как бы раздерут что-то похожее на душевную оболочку и покинут душу. Тогда можно почувствовать себя обедневшим, лишившимся всего, что таким образом вырвалось из души. Тогда узнаешь, что та часть чувственного содержания твоей души, которую ты умеешь любить ради нее самой, а не потому только, что она находится в твоей собственной душе, – что эта часть занимает в ней особое положение. То, что ты можешь любить с таким самоотвержением, это не отрывается от твоей души; оно хотя тоже вырывается наружу из души, но как бы берет с собой эту душу. Оно уводит ее туда, где оно живет в своей действительности. Происходит как бы некоторое соединение с действительным существом, между тем как дотоле носил в душе лишь как бы отражение этого существа. Но подразумеваемая здесь любовь должна быть такою, какая может быть пережита в сверхчувственном мире. В чувственном мире можно только готовиться к такой любви. Но готовятся к ней тем, что укрепляют в себе в чувственном мире способность любви. Чем сильнее любовь, к которой ты способен в чувственном мире, тем больше остается у души этой способности любви для мира сверхчувственного. Это относится и к частностям сверхчувственного мира, так что невозможно, например, достигнуть реальных сверхчувственных существ, связанных с растениями чувственного мира, если не любишь растений в чувственном мире. Однако относительно этих вещей легко впасть в ошибку. Может случиться, что в чувственном мире человек проходит мимо растений без всякой любви; и, несмотря на это, в его душе может таиться несознаваемая им склонность к миру растений. И эта любовь может проснуться в нем, когда он вступит в мир сверхчувственный.

Это соединение с существами сверхчувственного мира может зависеть как от любви, так и от других душевных качеств; например, от уважения или благоговения, которые душа может испытывать в сверхчувственном мире к какому-нибудь существу, когда она чувствует еще только, как возникает в ней отражение этого существа. Но это всегда будут такие качества, которые надо относить к внутренним и душевным. Так происходит познание тех существ сверхчувственного мира, к которым душа с помощью этих качеств сама открывает себе доступ. Тем, что человек своими отношениями к отражениям существ открывает себе доступ к ним, он прокладывает себе верный путь к ориентированию в сверхчувственном мире. В мире чувственном начинаешь любить существо после того, как узнал его; во втором, сверхчувственном мире можно перед встречей с действительностью полюбить ее отображение, потому что это отображение наступает прежде встречи.

То, что душа познает в себе таким образом, не есть стихийное тело. Ибо оно относится к последнему, как его пробудитель. Это есть существо, которое находится в душе и которое переживаешь так, как пережил бы себя, если бы во сне не лишался сознания, а ощущал бы себя сознательно вне своего физического тела и при пробуждении воспринимал бы себя как пробудителя. Так учится душа познавать находящееся в ней существо, которое является третьим после физического и стихийного тела. Назовем это существо астральным телом, и пусть это слово означает здесь пока только то, что изживается таким образом во внутреннем бытии души.

ШЕСТАЯ МЕДИТАЦИЯ

Медитирующий пытается составить представление о «теле Я» или «теле мысленном»

При переживании в астральном теле испытываешь с большей силой чувство своего пребывания вне чувственного тела, чем при переживании в теле стихийном. В последнем чувствуешь себя вне той области, в которой находится чувственное тело; но все же при этом ощущаешь и его. В астральном же теле ощущаешь само чувственное тело как что-то внешнее. При переходе в стихийное тело ощущаешь как бы расширение своего собственного существа, при вживании же в астральное тело испытываешь, напротив, как бы скачок в другое существо. И чувствуешь, как на это существо действует духовный мир других существ. Ощущаешь себя так или иначе связанным или даже родственным с этими существами. И постепенно узнаешь, как сами эти существа относятся друг к другу. Мир расширяется для человеческого сознания в сторону духа. Человек созерцает духовных существ, обусловливающих, например, то, что характер следующих друг за другом эпох развития человечества определяется действительно существами. Это Духи Времени или Начала. Знакомишься и с другими существами, душевное бытие которых протекает в том, что их мысли являются в то же время действенными силами природы. Приходишь к сознанию, что только для чувственного восприятия силы природы являются тем, за что принимает их это чувственное восприятие. Что повсюду, где действует какая-нибудь сила природы, в действительности изживается мысль какого-нибудь существа, подобно тому как в движении руки изживается душа человека. Все это не надо понимать в таком смысле, как если бы на основании какой-либо теории человек примышлял для явлений природы каких-нибудь стоящих позади них существ; человек, переживающий себя в астральном теле, вступает с этими существами в такое свободное от абстрактных понятий конкретное отношение, с каким в чувственном мире он подходит к другим индивидуальным людям. В области этих существ, к которым таким образом приближаешься, можно различить ряд ступеней и говорить о мире высших Иерархий. Тех существ, мысли которых открываются чувственному восприятию как силы природы, можно назвать Духами Формы.

Переживание в этом мире обусловливает то, что свое существо внутри чувственного мира начинаешь воспринимать как что-то в такой же мере внешнее, в какой для нашего зрения в чувственной жизни является внешним растение. Этот род пребывания вне того, что в обыденной жизни человек принужден ощущать, как весь объем своего собственного существа будет восприниматься, как что-то в высшей степени болезненное, до тех пор, пока к нему не присоединится еще иное переживание. Впрочем, при усиленной внутренней душевной работе, которая ведет к настоящему сгущению и укреплению душевной жизни, эта боль может и не проявиться в такой особенно сильной степени. Ибо одновременно со вживанием в астральное тело может происходить и медленное вступление в это иное переживание.

Это иное переживание состоит в том, что все, бывшее у тебя раньше на душе, ты можешь ощущать как своего рода воспоминание, и тогда относишься к своему «Я», каким оно было раньше, как относятся в чувственном мире к воспоминаниям. Только посредством такого переживания завоевываешь полное сознание, что поистине сам, своим собственным существом, живешь совсем в ином мире, нежели мир чувственный. Отныне знаешь, что бывшее доселе «Я» ты несешь в себе, как что-то иное, отличное от того, что ты есть в действительности. Теперь ты можешь противопоставить себя самому себе. И получаешь представление о том, что стоит ныне перед твоей собственной душой и о чем она раньше говорила: это я сама. Теперь она не говорит больше: это я сама, но: я несу это как что-то при себе. Как в обыденной жизни «Я» чувствует себя чем-то самостоятельным по отношению к прежнему «Я». Оно чувствует себя принадлежащим к миру чисто духовных существ. И таким образом узнаешь, как показывает этот опыт, – опять-таки опыт, а не теория, – чем было на самом деле то, на что ты до сих пор смотрел как на «существо своего Я». Оно являлось сотканным из образов воспоминаний, созданных телами чувственным, стихийным и астральным, подобно тому, как зеркалом создается отражение. Как человек не отожествляет себя со своим отражением в зеркале, так и душа, изживающая себя в духовном мире, не отожествляет себя с тем, что переживает она как самое себя в мире чувственном. Сравнение с зеркальным отражением может быть принято, конечно, только как сравнение. Ибо отражение исчезает, когда человек соответственно меняет свое положение по отношению к зеркалу. Ткань же, как бы сотканная из образов воспоминаний и являющая собою то, что человек считает своим существом в чувственном мире, имеет большую самостоятельность, чем отражение. Она имеет в своем роде собственное существо. И все же по отношению к истинному бытию души она лишь как бы образ собственного существа. Истинное бытие души ощущает, что оно нуждается в этом образе для своего самооткровения. Оно знает, что оно само есть нечто иное, но что оно никогда не могло бы ничего действительно узнать о себе, если бы сперва не постигло себя как свое собственное отражение в том мире, который после его восхождения в духовный мир стал для него миром внешним.

Ткань образов воспоминаний, которую человек рассматривает отныне как свое прежнее «Я», можно назвать «телом Я» или «телом мысленным». Слово «тело» в этой связи следует понимать в более широком смысле по сравнению с тем, что принято обычно называть «телом». «Тело» означает здесь все то, что переживаешь при себе и о чем не говоришь, что это ты, а только – что имеешь это при себе.

И когда ясновидящее сознание достигнет способности переживать как сумму образов воспоминаний все то, что оно до сих пор обозначало как себя, только тогда оно сможет приобрести в истинном смысле и некоторый опыт о том, что скрыто за явлением смерти. Ибо оно подошло теперь к сущности поистине действительного мира, в котором оно чувствует себя существом, способным удерживать как бы в некой памяти все, что переживается в чувственном бытии. Чтобы продолжать свою дальнейшую жизнь, это пережитое в чувственном бытии нуждается в существе, которое могло бы удерживать его так же, как в чувственном бытии удерживает обычно «Я» образы воспоминаний. Сверхчувственное познание обнаруживает, что человек обладает бытием в мире духовных существ и что он сам хранит в себе чувственное бытие как воспоминание. На вопрос: что станет со всем тем, что я есть теперь, после смерти? – ясновидческое исследование отвечает так: ты будешь тем, что ты сохранишь от самого себя в силу твоего бытия как духовного существа среди других духовных существ.

Человек познает природу этих существ и внутри ее – свою собственную природу. И это познание бывает непосредственным переживанием. Благодаря ему узнаешь, что духовные существа, а с ними и собственная душа, имеют бытие, для которого бытие чувственное является преходящим откровением. Если для обыкновенного сознания оказывается – в смысле первой медитации, – что тело принадлежит к такому миру, истинное участие которого в теле обнаруживается в его разложении по смерти, то ясновидческое наблюдение показывает, что существо человеческого «Я» принадлежит к миру, с которым оно связано совсем иными узами, нежели какие связывают тело с законами природы. Узы, которыми существо «Я» связано с духовными существами сверхчувственного мира, остаются в самой внутренней сущности своей нетронутыми рождением и смертью. В жизни чувственного тела эти узы обнаруживаются только особым образом. То, что проявляется в этой жизни, есть выражение для взаимоотношений сверхчувственного порядка. Но так как человек как таковой есть существо сверхчувственное – каким он и является для сверхчувственного наблюдения, – то и связь одной человеческой души с другой душой в сверхчувственном не терпит ущерба от смерти. И на жуткий вопрос, встающий перед обычным сознанием души в примитивной форме: увижу ли я после смерти тех, кого я знал в чувственной жизни как связанных со мной? – действительное исследование, уполномоченное опытом судить в этой области, должно ответить решительным «да».

Все, что было здесь сказано о переживании душевного существа как духовной действительности в мире других духовных существ, может стать видимым благодаря тому укреплению душевной жизни, о котором уже не раз упоминалось. Но этому переживанию можно также прийти на помощь, развивая в себе некоторые особые ощущения. В обычной жизни в чувственном мире человек относится к тому, что он одно ощущает как симпатичное, другое – как антипатичное. Если оглянуться на себя совершенно непредвзято, то надо будет сознаться, что эти симпатии и антипатии принадлежат к сильнейшим из всех, какие человек может испытать. Уже одно простое размышление вроде того, что ведь все в жизни необходимо, и что надо переносить свою судьбу, может очень способствовать невозмутимому настроению в жизни. Но чтобы достичь какого-нибудь понимания истинной сущности человека, необходимо нечто большее. Означенное размышление может оказать отличную услугу душевной жизни; но часто можно заметить, что все устраненные таким способом симпатии и антипатии исчезли лишь для непосредственного сознания. Они скрылись в более глубокие недра человеческого существа и изживаются как душевное настроение или же как чувство утомления, или другие какие-нибудь телесные чувства. Истинное душевное равновесие по отношению к судьбе достигается только совершенно такой же работой в этой области, как описанная выше и состоящая из повторной и усиленной отдачи себя мыслям или ощущениям для общего укрепления души. Недостаточно одного размышления, приводящего лишь к рассудочному пониманию; необходимо усиленное сживание с таким размышлением, длительное хранение его в душе, одновременно с удалением чувственных переживаний и прочих жизненных воспоминаний. Благодаря такому упражнению приходишь к некоторому душевному настроению по отношению к своей жизненной судьбе. Можно основным образом изгнать из себя симпатии и антипатии в этой области и под конец взирать на приближение всех происходящих с человеком событий совершенно так же, как посторонний наблюдатель смотрит на струю воды, падающую со скалы и разбивающуюся внизу. Это вовсе не значит, что нужно достигнуть таким образом бесчувственного отношения к своей судьбе. Кто доходит до равнодушного отношения ко всему, что с ним случается, тот уже, конечно, не на плодотворном пути. Ведь не относится же человек во внешнем мире безучастно ко всему, не затрагивающему его душу с той же силой, с какой затрагивает ее его собственная судьба. Он смотрит на происходящее на его глазах с радостью или с отвращением. Не безучастия к жизни должен искать тот, кто стремится к сверхчувственному познанию, а превращения того участия, которое первоначально принимает его «Я» во всем, что затрагивает его как его собственная судьба. Вполне возможно, что благодаря этому превращению яркость жизни чувств даже усилится, а не ослабеет. В обыкновенной жизни навертываются слезы по поводу многого, ощущаемого душой как ее собственная судьба. Но можно пробиться к такой точке зрения, что при неудаче, постигшей другого, будешь испытывать такое же живое чувство, как при собственной своей неудаче. Человеку легче бывает достигнуть такого переживания по отношению к событиям, постигающим его в порядке судьбы, нежели, например, по отношению к своим способностям. Ибо уже не так легко достигнуть одинаково радостного строя мыслей, независимо от того, обладает ли какой-нибудь способностью другой или обладаешь ею сам. Когда обращаешь мысль на себя и пытаешься проникнуть в глубочайшие недра души, то много там можно бывает открыть эгоистической радости по поводу того, на что ты способен сам. Усиленное, повторное (медитативное) сживание с мыслью, что для хода человеческой жизни во многих отношениях безразлично, самому ли тебе принадлежит известная способность или кому-нибудь другому, может далеко подвинуть в деле приобретения истинного спокойствия по отношению к тому, что ощущаешь как свою внутреннюю жизненную судьбу. Такое внутреннее, мыслительное укрепление душевной жизни, если только оно происходит правильно, никогда не может повести к простому притуплению чувств по отношению к своим способностям: напротив, оно преобразит их. Человек ощутит необходимость поступать сообразно своим способностям.

В этом уже кроется намек на то направление, которое принимает такое укрепление душевной жизни. Путем развития мыслительной силы знакомишься в себе с чем-то таким, что является душе в ее собственных глубинах как некое второе существо. Это становится особенно ясным, когда удается связать с этим мысли, показывающие, каким образом человек в обычной жизни вызывает то или иное событие в своей судьбе. Легко заметить, что то или иное событие не произошло бы с тобою, если бы ты сам в прежнее время не поступил известным образом. То, что случается с человеком сегодня, часто бывает последствием того, что он сделал вчера. И вот, чтобы подвинуть свое душевное переживание дальше, чем оно находится в данный момент, можно произвести ретроспективный обзор того, что переживалось доселе. При этом можно найти все данные, которые покажут тебе, как ты сам приготовил все позднейшие события твоей судьбы. При таком обратном взгляде на жизнь можно попытаться дойти до того момента, когда пробуждается сознание в ребенке, так что он начинает вспоминать в позднейшей жизни то, что он пережил раньше. Если при подобном обзоре связать с ним душевное настроение, исключающее все обычные эгоистичные симпатии и антипатии по отношению к событиям своей судьбы, то, придя в воспоминании к указанному моменту в жизни ребенка, встанешь вероятно к самому себе в такое отношение, что скажешь себе: вот когда впервые наступила для тебя возможность почувствовать себя в себе и начать сознательно работать над своей душевной жизнью; однако это твое «Я» существовало и раньше, оно работало в тебе, хотя и без твоего ведома, и даже это оно впервые привело тебя к твоей способности знания, как и ко всему прочему, о чем ты знаешь. То, чего нельзя уразуметь никаким рассудочным размышлением, это достигается вышеописанным отношением к собственной жизненной судьбе. Учишься глядеть на события судьбы с душевным спокойствием; видишь без смущения, как они приближаются; но в том существе, которое вызывает эти события, узнаешь самого себя. И когда видишь себя таким образом, то условия собственной судьбы, данные тебе от рождения, представляются душе связанными с твоим собственным «Я». Таким путем пробиваешься к тому, что говоришь: как ты работал над собою после того, как твое сознание уже пробудилось, точно так же работал ты над собой и тогда, когда твое теперешнее сознание еще не пробуждалось. Такая проработка себя в обычном «Я» до существа своего высшего «Я» не только приводит к возможности сказать себе: я вынужден моей мыслью к теоретическому признанию этого высшего «Я», – но она приводит и к тому, что чувствуешь в себе живое действие этого «Я» в его действительности как некую силу, а обычное «Я» ощущаешь в себе как создание этого иного «Я». Это чувство – истинное начало видения духовного существа души. И если оно не ведет ни к чему, то это зависит лишь от того, что началом этим и ограничиваются. Это начало может быть едва заметным, смутным ощущением. Быть может, оно долго останется таким. Но если упорно и усиленно продолжать работу, приведшую к этому началу, то в конце концов достигнешь зрения души как некоего духовного существа. И достигший такого зрения находит вполне понятным, когда кто-нибудь, не имеющий в этой области никакого опыта, говорит, будто тот, кто думает, что видит такое существо, только довел себя путем душевных ухищрений до воображения, самовнушения себе – этого высшего «Я». Но вооруженный таким зрением знает, что подобное возражение может проистекать только от отсутствия опыта. Ибо кто строго проходит все описанное, тот приобретает одновременно и способность отличать свои воображения от реальностей. Внутренние переживания и деятельности, необходимые при правильном прохождении подобного душевного странствия, приводят к применению по отношению к себе строжайшей осторожности во всем, что касается воображения и действительности. Если человек стремится к сознательной цели переживания себя в своем высшем «Я» как некоего духовного существа, то главное переживание будет состоять в описанном в начале этой медитации, приведенное же на втором месте окажется помощью в этом странствии души.