Текст книги "Владычица морей"

Глава четвертая

Несколько недель «Ястреб» медленно двигался к берегам Франции. Мысли Кортни были заняты пленительным Рори Маклареном. Командуя матросами, работая наравне с ними и стараясь не падать духом, она думала о невольнике, который покорно скреб палубу под горячим солнцем.

Торнхилл приказал публично наказать ее плетьми за то, что она освободила невольников.

В этот унизительный момент она думала о стойкости Рори, эта мысль давала ей силы не кричать и, стиснув зубы, выносить боль от ударов. Потом в каюте она молча терпела, когда старый Бони накладывал свою драгоценную мазь на ее раны.

– Это все лихорадка, – бормотал Бони, морщась при виде следов плети на ее нежной коже. – Лихорадка затуманила ему мозги. Небось раскается, когда поймет, чего натворил.

Кортни промолчала в ответ. Не в ее характере было таить злобу, но в душе и она чувствовала, что на сей раз Торнхилл зашел слишком далеко. Разве она не сражалась так же отважно, как другие? И не рисковала жизнью, чтобы спасти его бесценный груз? Груз. Тут она задумалась – невольники ведь тоже были частью корабельного богатства. И ей доверили сохранить их. А она вместо этого их освободила. Ее сердоболие стоило Торнхиллу целого состояния.

– Мой отец в своем праве, – прошептала она.

– В своем праве? – Рука старика застыла в воздухе. – Выпороть тебя на виду у всей команды?

– Это ведь я приказала освободить невольников. Я подумала, что пускай уж они лучше выплывут, чем сгорят заживо. Морской сноровки у меня хватает, – сказала Кортни, сев и натянув рубашку, – а вот разума маловато. Мне ли быть капитаном «Ястреба»! Я только и умею, что подводить своего отца!

– Послушай меня, девочка. – Бони поставил ведерко с мазью и обнял ее за плечи. Глаза у него горели, что с ним бывало не часто. – Мало у кого хватает мужества подумать о чужих жизнях. – И тихо добавил: – Я гордился тобой тогда в трюме.

Слезы навернулись Кортни на глаза. Раздосадованная собственной слабостью, она резким движением вытерла их тыльной стороной руки и отвернулась. Какое это имеет значение, что она угодила своему старому приятелю, когда не смогла угодить отцу?

Сидя спиной к Бони, она сказала:

– Спасибо за помощь. Мне пора на палубу.

Бони наблюдал, как она застегнула рубашку и вышла из каюты. Он любил ее так сильно, как дед любит внучку, но ничего не мог для нее сделать. Торнхилл добился, чего хотел: превратил девчонку в прожженного пирата, но высокого происхождения не искоренить ничем – Кортни сохранила в глубине души сострадательность и благородство. Устало, покачав головой, старик подумал вот еще о чем. Он видел, как она смотрела на шотландца, когда приказала освободить невольников. Она не хотела это признать, но, видать, он затронул ее сердце. Здесь Бони был беспомощен, как дитя. Он не знал, что посоветовать девушке, мучительно переживавшей первую любовь.

Этой ночью Кортни без сил упала на койку. Рори Макларен заполонил собою ее сны. И это происходило каждую ночь с тех пор, как ему удалось совершить побег. Он стоял около нее в языках пламени, сильный и гордый, поражая одного противника за другим. И в каждом сне он одерживал победу и захватывал ее как трофей. И когда он заключал ее в объятия, она просыпалась взмокшая и дрожащая. Ругая себя за то, что опять дала волю фантазии, Кортни вскочила с койки и подошла к маленькому, круглому окну. Уставившись на луну, она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. Вдалеке виднелись очертания гор.

Где теперь невольник? Думает ли он о ней иногда? Или она уже стала смутным воспоминанием?

* * *

Возвращение «Ястреба» к родным берегам нельзя было назвать триумфальным. Два самых лучших корабля французского флота не вернулись в порт. Ходили слухи, что их захватило английское судно. И, что еще хуже, говорили, что англичане ищут тесных связей с Испанией. Союз между этими двумя странами ослабит положение Франции в Европе.

Единственной хорошей новостью, которой встретили команду «Ястреба», была весть, что ненавистный английский король Яков I[4]4
  Английский король с 1603 г. (1566–1625).


[Закрыть] заболел – Торнхилл при этом известии не смог удержаться от радостных кликов. Однако, узнав о том, что его сын, принц Уэльский, отправил эмиссаров во Францию разузнать относительно Генриетты Марии, сестры Людовика XIII, капитан снова впал в мрачное настроение.

При дворе перешептывались, что король Людовик XIII собирается выдать свою сестру замуж за принца Уэльского, дабы прекратить войну и укрепить отношения между Англией и Францией. Когда Торнхилл услыхал об этом, то пришел в такую ярость, что слег в постель на несколько дней.

Кортни расхаживала по роскошно обставленной гостиной в парижских покоях, чувствуя себя как птица в клетке. При дворе ее окружали глупые дамочки, усиленно обсуждавшие только что вошедшие в моду платья – свободные, ниспадающие, с низко вырезанными лифами, усаженными драгоценностями, которые подчеркивали пышность груди. Длинные волосы завивались в витиеватые диадемы на макушке или, у более дерзких дам, закручивались в локоны, падающие на обнаженные плечи. Мир вне Парижа их не интересовал, и они ничего о нем не знали. Их единственной заботой было количество покоренных сердец да обрывки сплетен, которые им удавалось собрать.

Придворные кавалеры были не лучше; они важно расхаживали, как павлины, когда не заседали в королевском совете. Многие интересовались юной красавицей, которая так сильно отличалась от всех других дам при дворе. Но Кортни не обращала внимания на их авансы, что оскорбляло тех, кто отваживался добиваться ее благосклонности.

Кортни чувствовала себя при дворе как в изгнании, а эти апартаменты и вовсе напоминали тюрьму. Кроме нее и верного Бони, капитан не желал видеть никого и выражал недовольство, если она оставляла его хоть на час. Он стал раздражителен, требователен и угрюм. Медленно поправляясь после ранений, он был все еще слаб, и ему досаждала лихорадка. Личный врач короля предложил ему отказаться на время от морских вояжей и пожить год-другой беззаботной придворной жизнью.

Для Кортни мысль о том, чтобы провести целый год в этом кишащем людьми городе, была невыносима. Они пробыли здесь всего лишь несколько недель, а душа ее стремилась к морю, к знакомому скрипу досок на палубе «Ястреба». Парижский воздух душил ее, она жаждала острого соленого запаха моря. Шумным продавцам с их лотками, оглушительному гомону людской толпы она предпочитала хриплый крик морских птиц и товарищество матросов.

Дни тянулись медленно, и Кортни была вынуждена призвать на помощь все свое терпение и стойкость. Если нельзя ничего поделать, надо терпеть. К терпению ей не привыкать.

* * *

Глаза Торнхилла лихорадочно блестели. Около его постели сидел посетитель и что-то внушал тихо, но весьма настойчиво.

– Вы славно послужили своему королю, капитан. За эти годы вы отправили на дно морское десятки английских кораблей. Стоны английских вдов составили хор, который сулит благополучие для всей Франции.

– Что мог, я совершил.

– Вы совершили не все, капитан. Вы можете еще многое сделать для своего короля.

В приступе кашля Торнхилл прижал платок ко рту, затем откинулся на подушки.

– Я болен и больше ничего не смогу сделать.

– Сможете, если отдадите девушку в мое распоряжение. Вы ведь не раз признавались мне, что она – орудие вашей мести?

В глазах Торнхилла застыла боль.

– Я запоздал. Ненавистный Яков I уйдет от моей мести в могилу. Моему плану не суждено осуществиться.

– Мстить никогда не поздно, дружище. – Посетитель Торнхилла нагнулся поближе и внимательно посмотрел ему в глаза. – Его отпрыск, принц Уэльский, добивается брака с Генриеттой Марией.

– Змееныш! – В ярости Торнхилл сел в постели, схватив посетителя за рукав. – Вы должны использовать все ваше влияние и предотвратить подобный союз.

Посетитель холодно улыбнулся.

– А зачем мне совершать такую глупость? – При виде удивленного взгляда Торнхилла он спокойно продолжил: – Англию куда легче мутить, заимев нашу французскую принцессу в английской королевской семье.

Торнхилл бессильно опустился на подушки.

– А вы уверены, что Генриетта Мария станет вам содействовать? Она молода и, насколько я слышал, упряма.

– Принцесса – добрая католичка. Она не станет сопротивляться внушениям духовного наставника.

– Неужто вы даже своих священников заставляете шпионить в пользу Франции?

Посетитель нахмурил брови. Сощуренными глазами он впился в Торнхилла, а тот вздрогнул и отвел взор.

Голосом, дрожащим от переполнявших его чувств, посетитель нараспев произнес:

– Я делаю все необходимое, чтобы обеспечить безопасность моего короля и моей страны. Все! И если для этого мои священники должны шпионить, то так и будет. Я намереваюсь использовать все средства, которые находятся в моем распоряжении. И от вас жду того же.

– От меня?

– Мне нужна девушка.

– Но зачем? Какая вам от нее польза? Посетитель сложил руки на коленях.

– Она свободно говорит по-французски и по-английски. Она доказала свою силу и смелость. И я надеюсь, что вы воспитали ее в ненависти к Англии.

Торнхилл приложил ко рту платок.

– Все, что вы говорите, правда. Она отважна и предана мне. Она ненавидит Англию, потому что я так требую. Но… – он отрицательно покачал головой, – она скучает по морю и по жизни на «Ястребе». Она не захочет этого делать.

Посетитель наклонился вперед, сжимая и разжимая ладони.

– Вы умный человек, капитан, и найдете способ убедить ее.

– Боюсь…

– Ничего не бойтесь. – Поведение посетителя вдруг изменилось, и, откинувшись назад, он улыбнулся. – Но притворитесь, что боитесь.

– Я вас не понимаю.

– Дайте ей понять, что если она не согласится на это предложение, то ваша жизнь будет в опасности.

Торнхилл уставился на своего гостя, соображая, что к чему.

– Вы говорите, что она предана вам, мой друг. Используйте эту преданность, чтобы заставить ее подчиниться вашей воле.

Торнхилл понимающе кивнул.

– Вы правы. Если она поверит, что без ее помощи мне грозит опасность, она согласится на все. – Пот выступил у него на лбу, и он рассеянно вытер его платком. – Да, на все.

Посетитель встал.

– Предоставляю вам самому определить время нашей следующей встречи, но предупреждаю – это должно быть скоро. Я уже начал приводить в действие мой план.

* * *

Кортни заметила едва уловимое изменение в поведении Торнхилла. Каждый день он отсылал ее ко двору, а сам в это время принимал посетителя. Даже старика Бони, который провел с капитаном всю жизнь, он прогонял на время этих таинственных визитов. Потом Торнхилл был тих и задумчив, со странным блеском в глазах наблюдая за Кортни.

Наконец он позвал ее к себе в спальню.

– Я уже старик, – сказал он, внимательно глядя на нее.

– Вы говорите ерунду. – Кортни устроилась в кресле около его постели. – Вас просто утомляет этот город.

– Да. – Он на минуту прикрыл глаза, затем снова пристально посмотрел на нее. – Тебя раздражает Париж?

Она кивнула головой, боясь сказать что-нибудь обидное для него.

– Тогда, возможно, тебе следует его покинуть.

Кортни от неожиданности раскрыла рот. Как она хотела освободиться из этой тюрьмы!

– Мы возвращаемся на «Ястреб»?

– Нет. Я должен остаться здесь и набраться сил. Но ты можешь уехать.

– Я? Оставить вас одного? Куда я поеду без вас?

Ей показалось, что он улыбнулся, но тут же его губы сомкнулись.

– Я говорил тебе, Кортни, как я ненавижу англичан. Но я не говорил почему.

Кортни была удивлена столь неожиданным поворотом разговора. Прежде Торнхилл не баловал ее своей откровенностью.

– Когда я был значительно моложе, английский король Яков I лишил меня всех земель и титулов.

– Но почему? За что он вас наказал? Торнхилл сощурил глаза.

– Есть много способов наказать человека ни за что. Разумеется, человека богатого. Достаточно его оклеветать, и это принесет выгоду многим.

– Я ничего не понимаю.

Торнхилл приложил ко рту шелковый платок, затем тихо сказал:

– У Якова был двоюродный брат, который домогался моих земель. Земель, – добавил он с гневным рычанием, – которые были всегда во владении нашей семьи. Меня обвинили в заговоре против короля, Яков объявил меня врагом монархии и лишил всех земель и титулов, отдав их своему родичу.

– Почему же вы не протестовали?

– С королевским указом не спорят. У меня был единственный выбор, кроме смерти, – покинуть Англию и присягнуть на верность другому монарху.

– Почему вы рассказываете мне это теперь, отец?

Он слегка улыбнулся и снова приложил платок к губам.

– Ты ведь меня любишь, Кортни? Любовь? Она не помнила, чтобы Торнхилл когда-либо произносил это слово. Любовь? Он был ее отцом, капитаном «Ястреба», ее учителем и ее командиром. В десятках сражений она предпочла бы скорее умереть, чем ослушаться его. Но любить?

– Да, я люблю вас, – прошептала она. Кортни эти слова показались пустыми, и ей тут же стало стыдно.

– А нашего короля, Людовика?

Кортни была поражена. Допустить, что кто-то не любит короля, являлось предательством, преступлением, караемым смертью.

– Я поклялась в верности королю. Стало быть, люблю.

– А! – Торнхилл откинулся на подушки и на минуту прикрыл глаза. А когда снова открыл, то просверлил ее взглядом. – Тебе представляется возможность доказать свою любовь ко мне и к нашему королю.

Кортни охватил страх. И она испугалась еще больше, когда Торнхилл крикнул:

– Бони, попроси нашего гостя сюда. Гостя? Она не видела никого, проходя мимо гостиной. Тут она услышала голос старика и глубокий низкий голос другого человека. Спустя секунду в спальню вошел высокий мужчина в красной кардинальской мантии. У него была почти военная выправка. Черты лица острые, узкий рот и орлиный нос. Кончики усов закручивались, а остроконечная бородка придавала его лицу сатанинский вид. Но что сразу притягивало внимание, так это его глаза. Пронзительные черные глаза, не мигая, пристально смотрели на девушку.

– Моя дочь Кортни. – Торнхилл смотрел поверх ее головы на мужчину, который выглядел скорее военным, чем духовным лицом. – Кортни, это кардинал Ришелье.[5]5
  Глава королевского совета, фактический правитель Франции (1585–1642).


[Закрыть]

Когда кардинал протянул руку, Кортни сделала реверанс и приложилась к его перстню. Она была рада возможности склонить лицо и таким образом скрыть свое удивление. Все во Франции слышали о Ришелье. Он был самым могущественным человеком в стране. При дворе говорили, что все решения принимал он, а не король. Без сомнения, Ришелье – это сила, на которой держится трон.

– Ваше преосвященство, – пробормотала она.

– Итак, это – очаровательная Кортни. – Кардинал подождал, пока Бони не пододвинул для нее кресло. Сделав ей знак сесть, он уселся сам на краю кресла лицом к ней, так что у нее не было возможности отвернуться.

Его темные глаза пронизывали ее. Он глядел на нее, не отрываясь, чтобы и она не могла отвести взора.

– Ваш отец много говорил о вашей преданности нашему любимому королю.

Несмотря на пересохшее горло, Кортни удалось, как она надеялась, сказать с убедительной улыбкой:

– Моя преданность вне всякого сомнения, ваше преосвященство.

– Похвально. Весьма похвально. – Он посмотрел поверх ее головы на Торнхилла, затем произнес доверительным тоном: – Ваш отец и я хотим попросить вас об одном весьма важном деле. От вашего ответа зависит безопасность, а может, и сама будущность Франции.

Кортни проглотила слюну.

– Хотя это пока секрет, но Людовик дает дозволение своей любимой сестре Генриетте Марии вступить в брак с принцем Уэльским, который вот-вот унаследует королевский престол своего отца Якова I.

Кортни дышала с трудом. Она уже знала из дворцовых сплетен, что красивая молодая принцесса, посвященная в планы брата, пребывала в ужасе – от английского двора она ничего, кроме заговоров и интриг, не ждала. Генриетте Марии предстояло стать пешкой в борьбе различных политических сил.

Стараясь не выдать своего сочувствия молодой принцессе, Кортни тихо спросила:

– А какое это имеет отношение ко мне, ваше преосвященство?

– Я хочу, чтобы вы сопровождали Генриетту Марию в Англию в качестве ее фрейлины и переводчицы.

– Фрейлины? Но, ваше преосвященство, я не обучена этикету.

– Насколько мне известно, вы – умная молодая особа и научитесь всему, что необходимо вам знать. Ваш отец уверял меня, что вы бегло говорите по-английски. Генриетте Марии понадобятся ваши таланты. К тому же француженке в Англии необходима… преданная подруга.

Кортни молчала, а кардинал добавил:

– Ваше обучение начнется немедленно. До отъезда в Англию вы освоите все, что требуется.

Оставить Францию? Оставить «Ястреб» и распрощаться с единственно привычной для нее жизнью? Кортни умоляюще посмотрела на Торнхилла, но он хранил холодное молчание.

– Я предлагаю вам роскошную жизнь, но взамен хочу попросить об одном одолжении.

Кортни показалось, что его темные глаза лукаво блеснули.

– Как только вы прибудете в Англию, вы начнете регулярно встречаться с моими… людьми и сообщать им обо всем, что происходит при дворе.

На какое-то мгновение Кортни показалось, что она задохнулась. Наконец она поняла, что от нее требуется. Ее знание французского и английского не предназначалось для облегчения жизни молодой королевы. Этого человека вовсе не интересовало спокойствие Генриетты Марии, Ришелье рассчитывал, что Кортни станет шпионить для него. И это будет происходить под носом короля Англии и его двора.

– Вы хотите, чтобы я… – она боялась даже вымолвить презренное слово. Но один только взгляд на Торнхилла вернул ей уверенность. – Вы хотите, чтобы я стала осведомительницей?

– Вас это оскорбляет?

Кортни помолчала. Она слышала о характере Ришелье. Одного его слова было достаточно, чтобы человек лишился своих владений или жизни.

– Мне кажется, ваше преосвященство, что шпионка из меня получится никудышная.

Ришелье сделал нетерпеливое движение, показывая, что он раздражен. Не сводя с нее взгляда, он приподнял бровь.

– Возможно, я не сообщил вам, насколько важно это назначение. Для безопасности всех французов необходимо знать, что происходит при английском дворе. Дабы спасти многих, я готов пожертвовать жизнями нескольких людей.

Она вызывающе вскинула голову.

– Я не боюсь смерти, ваше преосвященство.

– Браво! – оборвал ее он. – Хвалю за храбрость. Но речь идет не о вашей жизни.

Удивленная, она уставилась на него.

– Если вы не согласитесь на мое предложение, поплатится своей жизнью капитан Торнхилл.

– Мой отец? – Кортни повернулась и внимательно посмотрела на бледное лицо Торнхилла. – От моего согласия зависит его жизнь?

– Мы все солдаты, идущие в сражение. Ваше согласие нужно отечеству. Франции. Тот, кто не хочет пожертвовать всем, достоин смерти. Я покараю как врага любого французского подданного, который не станет сражаться за свою страну.

Кортни замерла. О себе она больше не думала – жизнь отца висела на волоске. И все же она спросила:

– А если меня поймают? Разве это не преступление, которое карается смертью?

Рот кардинала скривился в усмешке, но глаза оставались холодными как лед.

– Мне сказали, что вы девушка не только отважная, но и смышленая. Вас не поймают. Но если это и произойдет, – добавил он, – то, будем надеяться, принцесса сможет вступиться за вас перед своим мужем. Посему вам выгодно снискать расположение Генриетты Марии. У вас еще есть вопросы?

Она отрицательно покачала головой, так как была слишком ошеломлена таким поворотом событий, чтобы ясно мыслить.

Она снова взглянула на Торнхилла, и ей показалось, что в его глазах промелькнул торжествующий огонек. Неужели он боялся, что она подпишет ему смертный приговор? Нет. Он рассчитывал, что она подчинится приказанию кардинала. Разве у нее есть выбор? Все было обговорено заранее. И даже если бы ее отказ не угрожал жизни Торнхилла, все равно она ощутила бы гнев отца, который никогда не проявлял к ней нежности. Он отвернулся бы от нее навсегда, а ей этого не перенести. Все эти годы Кортни страдала от его недовольства куда сильнее, чем от порок… Нередко она подчинялась приказам Торнхилла с единственной целью – вызвать его одобрение, но так и не добилась ни единого проявления любви со стороны отца. Что касается Ришелье, то это совсем другое дело. При дворе она слышала, что случается с теми, кто навлекал на себя его гнев. Этот человек всемогущ. Кто отказывает ему, тот погибает.

Ришелье поднялся, тем самым, отпуская ее. – Я сделаю все необходимые приготовления. Бракосочетание состоится очень скоро. Через две недели вы будете уже в Англии вместе со свитой Генриетты Марии.

Когда кардинал протянул ей руку для поцелуя, она прошептала:

– Все будет так, как вы пожелаете.

– Разумеется. – Он улыбнулся, а она подумала, что никогда не видела более зловещей улыбки. – А если вы станете хорошо мне служить, ваш отец не только сохранит свою жизнь, но и будет щедро вознагражден.

Кортни внимательно посмотрела на Ришелье и почувствовала отвращение. Пятясь, она вышла из комнаты, мечтая убраться как можно дальше от этих пугающих темных глаз. Она поспешила уйти в свою комнату, где стала ходить взад и вперед, охваченная столь знакомым с детства чувством одиночества и отчаяния. Не пройдет и месяца, как она снова окажется одна в незнакомом мире, с поручением не только позорным, но и опасным. Если ее поймают, принцесса, навряд ли кинется ей на выручку. Значит, ей придется поплатиться жизнью. Но если она уклонится от этого ужасного задания, то Торнхилл поплатится своей.

Кортни угодила в заколдованный круг.