Текст книги "Картина"

Саки
Картина

– Меня раздражает манера этой женщины рассуждать об искусстве, – заметил Кловис своему приятелю-журналисту. – О некоторых картинах она говорит, будто они «перерастают свои рамки». Точно о грибах идет речь.

– Ты напомнил мне историю, приключившуюся с Анри Депли, – сказал журналист. – Я не рассказывал тебе ее?

Кловис отрицательно покачал головой.

– Анри Депли был уроженцем Великого герцогства Люксембургского. После долгих размышлений он решил стать коммивояжером. По делам службы он часто покидал пределы Великого герцогства. Когда из дома до него дошло известие, что почивший дальний родственник оставил ему часть наследства, он находился в небольшом городке Северной Италии.

Наследство было небольшим даже с точки зрения скромного Анри Депли, однако он смог позволить себе кое-какие невинные излишества. Оно подтолкнуло его к покровительству над местным искусством татуировки, которым славился синьор Андреа Пинчини. Синьор Пинчини был, наверное, самым блестящим мастером татуировки, которого Италия когда-либо знавала, однако пребывал в весьма стесненных обстоятельствах, и за сумму в шестьсот франков с радостью согласился покрыть всю спину своего клиента, от ключиц до пояса, великолепным изображением «Падения Икара». Картина в законченном виде несколько разочаровала мсье Депли, который ранее полагал, что Икар – это крепость, взятая Валленштейном в ходе Тридцатилетней войны, но он был более чем удовлетворен Мастерством исполнения, признанным всеми, кому посчастливилось увидеть шедевр Пинчини.

Этому его величайшему творению суждено было стать последним. Не дожидаясь даже того, чтобы ему заплатили, блестящий мастер покинул сей мир и был погребен под изысканно украшенным надгробием с ангелами, крылья которых могли бы представить собою исключительно небольшое поле деятельности для упражнений в его любимом искусстве. Оставалась, однако, вдова Пинчини, которой причитались те самые шестьсот франков. И тут Анри Депли, коммивояжер, столкнулся с трудностями. Наследство под воздействием мелких, но многочисленных к нему обращений сократилось до весьма незначительных размеров, а когда были оплачены не терпящие отлагательства счета за вино и понежены прочие текущие расходы, оставалось чуть больше четырехсот тридцати франков, которые молено было предложить вдове. Дама эта, как и полагается, была возмущена, но не столько, как она пространно разъяснила, из-за того, что ей предложили забыть про семьдесят франков, сколько в результате попытки обесценить стоимость признанного шедевра ее покойного мужа. Спустя неделю Депли принужден был снизить размер предлагаемой суммы до четырехсот пяти франков, и это обстоятельство послужило причиной того, что возмущение вдовы переросло в ярость. Она отказалась продать произведение искусства, и через несколько дней Депли с ужасом узнал, что она подарила его муниципалитету Бергамо, который с благодарностью принял дар. Он покинул эти края как можно более незаметно и ощутил несказанное облегчение, когда дела привели его в Рим, где, как он надеялся, его следы, равно как и следы знаменитой картины, могут затеряться.

Между тем на своей спине он нес печать гениальности покойного. Как-то он появился в наполненной клубами пара бане, но его заставили тотчас же одеться. Хозяин, уроженец Северной Италии, горячо возражал против того, чтобы позволить знаменитой картине «Падение Икара» находиться на виду у публики без разрешения муниципалитета Бергамо. Общественный интерес и официальная бдительность возрастали по мере того, как дело получало все большую огласку, и Депли уже не мог в самый жаркий день окунуться в море или реке, не будучи облаченным в специальный купальный костюм, прикрывающий тело до самой шеи. Спустя какое-то время у властей Бергамо зародилась мысль, что соленая вода может испортить шедевр. Было издано постоянно действующее предписание, в соответствии с которым вконец измученному коммивояжеру запрещалось купаться в море при каких бы то ни было обстоятельствах. В общем, он был весьма благодарен своим хозяевам, когда ему нашли новое поле деятельности в окрестностях Бордо. Однако на франко-итальянской границе его чувство благодарности разом пропало. Внушительный отряд чиновников воспрепятствовал его отбытию, и ему сурово напомнили о строгом законе, запрещающем вывоз итальянских произведений искусства.

Между люксембургским и итальянским правительствами последовали дипломатические переговоры, и одно время положение в Европе было чревато возможными осложнениями. Однако итальянское правительство крепко стояло на своем; оно отказалось принимать какое-либо участие в судьбе Анри Депли, коммивояжера, и вообще не интересовалось его существованием, но было непреклонно в своем решении, что картина «Падение Икара» (работа покойного Пинчини, Андреа), в настоящее время собственность муниципалитета Бергамо, не должна покидать пределов страны.

Страсти со временем улеглись, но несчастней Депли, будучи человеком скромным, спустя несколько месяцев снова оказался в водовороте волнующих событий. Некий немецкий искусствовед, получивший от муниципалитета Бергамо разрешение исследовать знаменитый шедевр, заявил, что это не подлинный Пинчини, а, вероятно, работа его ученика, которого он нанимал в последние годы жизни. Показание Депли по этому вопросу явно не принималось в расчет, поскольку в продолжение долгого процесса накалывания рисунка он находился под обязательным действием наркоза. Редактор итальянского журнала по искусству опроверг утверждения немецкого искусствоведа и вызвался доказать, что его личная жизнь не отвечает современным представлениям о порядочности; Италия и Германия оказались вовлеченными в раздор, а вскоре в конфликт была втянута и остальная часть Европы. В испанском парламенте бушевали страсти, а университет Копенгагена присудил немецкому специалисту медаль (выслав затем комиссию, чтобы она на месте изучила его доказательства), тогда как в Париже два польских школьника покончили с собой, чтобы продемонстрировать, что они думают по этому поводу.

Между тем злосчастной картине на спине человека доставалось все больше, и неудивительно, что ее носитель переметнулся в ряды итальянских анархистов. По меньшей мере четырежды его препровождали к границе как опасного и нежелательного иностранца, но всякий раз возвращали назад как носителя «Падения Икара» (приписываемого Пинчини, Андреа, начало двадцатого века). И вот однажды, на конгрессе анархистов в Генуе, один его соратник в разгар прений вылил ему на спину целый сосуд едкой жидкости. Красная рубаха, которая была на нем, несколько уменьшила ее действие, но Икар погиб безвозвратно. Виновный был строго осужден за нападение на своего товарища-анархиста и получил семь лет заключения за порчу национального сокровища. Как только Анри Депли смог покинуть больницу, он был выслан за границу как нежелательный элемент.

В тихих парижских улочках, особенно располагающихся неподалеку от министерства изящных искусств, иногда можно встретить печального вида, тревожно озирающегося человека, который, если его поприветствовать, ответит вам с легким люксембургским акцентом. Ему представляется, будто он – одна из утраченных рук Венеры Милосской, и он надеется, что когда-нибудь убедит французское правительство купить его. Во всех прочих отношениях он вполне здоров.