Текст книги "Чернобурка"

Саки
Чернобурка

– Ты чем-то озабочена, дорогая? – спросила Элеонора.

– Да, это действительно так, – призналась Сюзанна, – хотя, лучше сказать, расстроена. Видишь ли, на следующей неделе у меня день рождения и…

– Везет же людям, – прервала ее Элеонора. – Мой день рождения только в конце марта.

– Так вот, из Аргентины только что приехал в Англию старый Бертрам Найт. Это дальний родственник моей матери. Он так богат, что мы старались никогда не упускать это родство из виду. Мы годами не виделись и ничего не слышали о нем, но стоило ему появиться, как мы снова вспоминали о дядюшке Бертраме. Не могу сказать, чтобы когда-нибудь от него была хоть какая-то польза, но вчера заговорили о моем дне рождения, и он спросил меня, какой подарок мне хотелось бы получить.

– Теперь мне понятно, отчего ты расстроена, – заметила Элеонора.

– В таких случаях, – сказала Сюзанна, – как правило, все мысли исчезают. Кажется, на свете нет ничего такого, что бы хотелось иметь. Тут как-то в Кенсингтоне я видела статуэтку из дрезденского фарфора, что-то около тридцати шести шиллингов. Позволить себе такую вещь я не могу. Я уже принялась было описывать Бертраму эту статуэтку и чуть не назвала ему адрес магазина, когда мне вдруг пришло в голову, что тридцать шесть шиллингов – до смешного ничтожная сумма для человека с его-то громадным состоянием. Для него истратить тридцать шесть шиллингов – все равно что нам с тобой купить букетик фиалок. Не хотелось бы показаться жадной, но упустить свое я не хочу.

– Вопрос в том, – сказала Элеонора, – что он думает по поводу того, каким должен быть подарок. У некоторых богатых людей на этот счет на удивление ограниченные представления. По мере того как люди постепенно становятся богатыми, их потребности и образ жизни соответственно меняются, тогда как подарки они дарят такие же, как и прежде, сохраняя, таким образом, свои природные инстинкты в неразвитом состоянии. По их мнению, идеальным подарком является нечто бросающееся в глаза и не слишком дорогое. Вот почему на прилавках и в витринах даже довольно неплохих магазинов выставлены предметы всего в четыре шиллинга, а кажется, будто они стоят семь шиллингов шесть пенсов, тогда как цена им установлена в целых десять шиллингов, и табличка извещает, что это «прекрасный подарок».

– Знаю, – сказала Сюзанна, – и поэтому так рискованно проявлять нерешительность, когда тебя спрашивают, чего бы тебе хотелось. Если бы я сказала ему: «Этой зимой я еду в Давос, и меня бы устроило все, что может пригодиться в дороге», то он, возможно, подарил бы мне дорожный несессер с отделкой золотом, но, с другой стороны, мог бы подарить и путеводитель по Швейцарии, книжку под названием «Катание на лыжах без слез» или еще что-нибудь в том же духе.

– Скорее всего, он бы сказал: «Она там будет много танцевать, поэтому ей наверняка пригодится веер».

– Да, но у меня тонны вееров, поэтому ты видишь, откуда исходит опасность и что меня тревожит. Вот чего бы мне действительно хотелось, так это что-нибудь из меха. У меня ни одной шкурки нет. Говорят, в Давосе полно русских, и, конечно же, на них прекрасные соболя и все такое. Находиться среди людей, которые утопают в мехах, и не иметь ничего подобного самой – это может вызвать у человека желание нарушить едва ли не все заповеди.

– Если уж тебе хочется что-нибудь из меха, – сказала Элеонора, – то тебе придется лично проследить за тем, как он будет выбирать подарок. Ты ведь не можешь быть уверена в том, что твой дядюшка способен отличить черно-бурую лису от меха обыкновенной белки.

– У «Голиафа и Мастодонта» просто божественные боа из чернобурки, – вздохнув, произнесла Сюзанна. – Если б только мне удалось заманить Бертрама в этот магазин и прогуляться с ним по отделу, где продают меха!

– Он ведь где-то там и живет? – спросила Элеонора. – Тебе не известны его привычки? Может, он совершает моцион в какой-то определенный час?

– Обычно он часа в три идет в свой клуб пешком, если погода хорошая. В таком случае он обязательно проходит мимо «Голиафа и Мастодонта».

– Давай случайно встретимся с ним завтра на углу, – сказала Элеонора. – Немного пройдемся вместе с ним, а если повезет, то сделаем так, чтобы он свернул в магазин. Ты ему скажешь, что тебе понадобилась сетка для волос или еще что-нибудь. Как только мы окажемся в магазине, я спрошу: «Все-таки что тебе подарить в день рождения?» И тут уж действуй сама, благо у тебя все под рукой – богатый родственник, меховой отдел и разговор о подарках ко дню рождения.

– Прекрасная идея, – сказала Сюзанна. – Ты просто умница. Заходи ко мне завтра без двадцати три. Смотри не опаздывай, мы должны находиться в засаде минута в минуту.

На следующий день, за несколько минут до трех часов, охотники за мехами осторожно двинулись к намеченному углу. Неподалеку вздымалась громада знаменитого заведения Голиафа и Мастодонта. День выдался на удивление прекрасный – именно в такую погоду джентльмена почтенного возраста лучше склонять к неторопливой прогулке.

– Послушай, дорогая, не могла бы ты для меня сделать кое-что сегодня? – спросила Элеонора у своей попутчицы. – Заскочи ко мне после обеда и сыграй партию в бридж с Аделой и тетушками – им не хватает четвертого. Иначе играть придется мне, а около четверти десятого должен неожиданно прийти Гарри Скарисбрук, и мне просто необходимо освободиться, чтобы поговорить с ним, пока остальные заняты игрой.

– Извини, дорогая, но этого я сделать не могу, – сказала Сюзанна. – Обыкновенный бридж по три пенса с сотни, да еще когда играешь с такими до ужаса медлительными игроками, как твои тетушки, вызывает у меня такую тоску, что плакать хочется. Я едва не засыпаю.

– Но мне очень нужно поговорить с Гарри, – настаивала Элеонора, и глаза ее сердито блеснули.

– Извини, все что угодно, только не это, – бодрым голосом проговорила Сюзанна.

Глаза ее светились готовностью принести какую угодно жертву ради дружбы, лишь бы только этой жертвы от нее не требовали.

Элеонора больше ничего не сказала, и уголки ее рта расправились сами собой.

– Вон он! – неожиданно воскликнула Сюзанна. – Быстрее!

Мистер Бертрам Найт приветствовал свою родственницу и ее подругу с искренней сердечностью и охотно принял их приглашение пройтись по переполненному людьми магазину, который привлекал хотя бы уже тем, что находился под боком. Стеклянные двери распахнулись, и троица смело ринулась в теснящуюся толпу покупателей и праздношатающихся.

– Здесь всегда так много народу? – спросил Бертрам у Элеоноры.

– Почти, к тому же сейчас осенняя распродажа, – отвечала она.

Сюзанна, в своем нескрываемом стремлении препроводить родственника в желанный отдел по продаже мехов, на несколько шагов опережала попутчиков, и, едва те задерживались на минуту у какого-нибудь привлекшего их внимание прилавка, она тотчас возвращалась к ним, обнаруживая беспокойную заботливость мамы-грача, которая впервые учит своих птенчиков летать.

– У Сюзанны в следующую среду день рождения, – доверительно сообщила Элеонора Бертраму в ту минуту, когда Сюзанна оставила их так далеко позади, как еще не оставляла, – а мой день рождения накануне, и мы ищем, что бы друг другу подарить.

– Ага, – произнес Бертрам. – Может, в таком случае, вы мне дадите совет. Мне бы хотелось что-нибудь подарить Сюзанне, и я совершенно не представляю, что бы она хотела.

– Очень непростая задача, – ответила Элеонора. – Счастливый человек, у нее, кажется, есть все, о чем только можно мечтать. Но вот веер ей точно пригодится – этой зимой ей часто придется ходить на танцы в Давосе. Да, пожалуй, веер ей пригодится больше, чем что-либо другое. После наших дней рождений мы смотрим, какие кому подарили подарки, и я всякий раз чувствую себя ужасно посрамленной. Ей дарят такие красивые вещи, а у меня никогда не бывает ничего такого, что стоило бы показать. Видите ли, среди моих родственников и тех, кто дарит мне подарки, совсем нет людей состоятельных, поэтому я ожидаю от них только того, чтобы они просто помнили этот день, ну и подарили бы на память какой-нибудь пустячок. Два года назад мой дядя со стороны матери, получивший небольшое наследство, обещал подарить мне в день рождения боа из черно-бурой лисы. Не могу вам передать, как меня это взволновало, как я воображала себя щеголяющей в нем перед всеми своими друзьями и недругами. И тут умерла его жена, и трудно, конечно же, было ожидать, что бедняга будет думать о подарках ко дню рождения. С того времени он живет за границей, и боа я так и не получила. Да я и сегодня не могу спокойно смотреть на чернобурку в витрине магазина или вокруг чьей-нибудь шеи без того, чтобы не разрыдаться. Думаю, я бы так себя не чувствовала, если бы в свое время мне не обещали боа. Смотрите-ка, вон там, слева, продают веера. Вы можете запросто потеряться в толпе. Выберите ей самый красивый, какой вам понравится, она такая милая барышня.

– Привет, а я уж думала, что потеряла вас, – сказала Сюзанна, пробираясь сквозь толпу покупателей, которая сплелась в тугой узел. – А где же Бертрам?

– Я с ним уже давно рассталась. Я думала, вы вместе ушли вперед, – ответила Элеонора. – В такой толчее его ни за что не найдешь.

И это оказалось правдой.

– Все, что мы задумали, пошло насмарку, – сказала Сюзанна, когда они безрезультатно обошли полдюжины отделов.

– Не понимаю, почему ты не удержала его, – заметила Элеонора.

– Я бы так и поступила, если бы знала его ближе, но нас лишь недавно друг другу представили. Уже почти четыре часа, пойдем-ка лучше пить чай.

Спустя несколько дней Сюзанна позвонила Элеоноре по телефону.

– Большое тебе спасибо за рамку для фотографий. Это именно то, что я хотела. Очень мило с твоей стороны. Кстати, а знаешь, что подарил мне этот Найт? Как раз то, о чем ты говорила, проклятый веер. Что? Ах да, веер вроде бы ничего, и все же…

– Зайди ко мне, и я покажу тебе, что он подарил мне, – сказала Элеонора.

– Тебе? Но почему он должен что-то дарить тебе?

– Похоже, твой дядюшка один из тех редких людей с деньгами, которым доставляет удовольствие делать хорошие подарки, – был ответ.

– Теперь мне понятно, почему ему так хотелось узнать, где она живет, – раздраженно бросила Сюзанна, положив трубку.

В отношениях между двумя молодыми женщинами повеяло прохладой. Что до Элеоноры, то у нее на этот случай есть боа из чернобурки.