Текст книги "Русский татарин"

Уникальна, самобытна, а оттого ослепительно-прекрасна культура народов Российской Федерации, где русский народ ответственно и с умом поддерживает культурную идентичность малых народов России, а малые народы не позволяют русской культуре пасть в общемировую яму безвкусия, безыскусности и серости.

                         Ц. Сафский

В баре было так шумно, что посетителям приходилось говорить громче обычного.

Когда Денис вошёл в общий зал, все его друзья уже сидели за столом. И все уже порядком «под мухой». И Стас, и Алеш Кркич, и очередной земляк Алеша – Зòран, накануне прилетевший к нему в гости из Любляны.

Стас и Алеш, упражнялись в остроумии, а земляк Алеша что-то записывал за ними в блокнот.

– А как тебе название для ресторана корейской кухни «Собака на сене»? – веселился Стас.

– Ресторан французской кухни «Царевна-лягушка», – парировал Алеш.

– А для иностранца ты неплохо соображаешь! – обрадовался Стас. – А как тебе ресторан китайских деликатесов «Стрекоза и муравей»?

– Конкурс «Евровидение» для таджикских гастарбайтеров. Регистрация участников во всех ОВД города Москвы, – Алеш вошёл было во вкус, но, увидев вошедшего в бар Дениса, внезапно замолк и икнул от удивления.

Голова его российского друга – Дениса Сибирцева, щеголеватого и всегда безупречно одетого «молодого человека» тридцати пяти лет, была обмотана золотистого цвета тканью, скреплённой на лбу Дениса женской брошью самого безвкусного вида.

На первый взгляд всё это сооружение напоминало восточную чалму Синдбада-морехода из сказок «Тысячи и одной ночи». И сам Денис, с накладными искусственными усиками «а ля Сальвадор Дали», в полосатом узбекском халате поверх изящного костюма, был похож на восточного принца, прилетевшего на одну ночь, чтобы «оторваться» в одном из баров развращённой Европы. Только голубые глаза и, выбившиеся из-под «чалмы» светлые волосы, выдавали в нём европейца российского розлива.

Вслед за Денисом между столиков бара мелкими шажками пробирались две невысокого роста девицы. Обе – в голубого цвета платках, скрывающих пол-лица, в расшитых бисером бюстгальтерах, с голыми пупочками и в широких восточных шальварах. На запястьях и щиколотках каждой – брякающая металлическим звоном бижутерия.

Посетители бара с изумлением и восторгом рассматривали этот внезапно появившийся, как мираж в пустыне, пёстрый караван-сарай.

А вот со Стаса, наоборот, всё веселье слетело в одно мгновение, его остроумие резко притупилось, чувство юмора приказало долго жить.

– Что это? – приняв появление своего друга в таком виде за очередную шутку, Стас ткнул пальцем в Дениса, усаживающегося за столик с таким видом, как будто всю свою жизнь только и делал, что разгуливал по Москве с подобным «безобразием» на голове.

– Тюрбан, – хмыкнул Денис и оглянулся на замерших за его спиной девиц.

– Сам ты – тюрбан! – не удовлетворённый ответом друга, Стас покрутил указательным пальцем у виска.

Денис как будто только этого и ждал. Он сделал плачущее лицо, придвинулся к Алешу, словно ища у того защиты, и жалобно заныл:

– Ай, ай, ай, он назвал меня чурбаном! Ай, ай, ай, притесняют малые нации! Помогите! Спасите! Куда смотрит демократическая Европа? Опять проморгали очередной межнациональный конфликт! Ай, ай, ай!

– Какой конфликт? Какая малая нация? – не находя причину визга своего друга, Стас вновь покрутил указательным пальцем у виска.

Стас даже попытался вернуть себе утраченное веселье, остроумие и чувство юмора, но тщетно. Дело в том, что его веселье, остроумие и чувство юмора всегда приказывало долго жить – стоило ему выпить водочки больше, чем нужно. И Стас знал, что произойдёт именно так, стоит ему хлебнуть лишнего. Знал, но ничего не мог с этим поделать. Алкоголь действовал безотказно. И потому Стасу не осталось ничего, кроме как вновь покрутить указательным пальцем у виска. Но и Денис знал об этой особенности своего лучшего друга. А потому «подкалывал» Стаса, как мог. Иногда до обидного. Хотя любил его и уважал больше, чем себя самого. Но продолжал «подкалывать» и тоже ничего не мог с этим поделать.

– Или для тебя сто сорок с лишним миллионов русских – малая нация? Восемьдесят пять процентов населения России – малая нация? – приняв в серьез высказывания Дениса, он схватил земляка Алеша Зòрана за руку, вероятно, чтобы втолковать ему это. – Ну, если только по сравнению с Китаем.

Земляк Алеша что-то записал в свой блокнот.

– Нашего человека ничто не сделает ни европейцем, ни азиатом, ни американцем, – Стас провёл ладонью по своей щеке. – И ты, как не наряжайся, всё равно останешься с русской мордой.

Денис рассмеялся.

– Был до сегодняшнего дня русским, а теперь оказался татарином, – он театрально, как будто в последний раз, обнял сначала Алеша, затем Стаса, поднял кверху руки и три раза хлопнул в ладоши. – Татарином! О-го-го!

Громкая музыка резко оборвалась, чтобы через секунду разразиться восточными ритмами и плаксивыми завываниями в мужском исполнении.

Девушки задвигали бёдрами, завертели задницами и, звеня своими побрякушками, пустились исполнять между столиками «танец живота», попутно за свой танец собирая с посетителей богатую дань.

– Азия! – земляк Алеша Зòран восхищённо цокнул языком, с интересом разглядывая то разодетого Дениса, то танцующих девушек.

– Это Зòран, – Алеш напряг голос, представляя своего земляка.

Зоран поднялся из-за стола и пожал протянутую руку Дениса.

– А это – наш друг, Денис Сибирцев, – произнёс Алеш, но уже как-то неуверенно.

– И самый главный друг всего словенского народа, – поправил его Денис.

Зоран быстро-быстро заморгал и в некотором недоумении посмотрел на Алеша.

– Зоран уже много понимает, но ещё плохо говорит по-русски, – пояснил Алеш недоумение Зорана.

– Да, плохо, – кивнул курчавой головой Зоран. – А что есть татарин?

Денис выпятил грудь и несколько раз повернулся на стуле, чтобы дать разглядеть себя со всех сторон. Мол, вот каким должен быть настоящий татарин.

Все знали, что Денис – трепач, хвастун и мастер на всякого рода выдумки. Даже когда он бывал не в духе и злился, всё равно, стискивал зубы и принимался отпускать шуточки.

В общем, такой милый говнюк.

Но сегодня эта его новая шуточка про татарина никому не показалась смешной. Да и сам Денис ещё совсем недавно не стал бы отпускать подобные шуточки. Что в них смешного? Попахивает, так называемой, не-политкорректностью.

Но Денис веселился вовсю. С чего бы?

«Здесь что-то не так», – при желании можно было прочесть на пьяном лице Стаса. – Должна быть причина для радости. Должна».

– Какой татарин? – Стас попытался перекричать громкую музыку. – Что за бред?

– Разумеется, самый крутой! Что за вопрос? – отмахнулся Денис, постукивая каблуками в такт восточных напевов. – Кто до сегодняшнего дня был самым крутым татарином? Знаете?

– Наверное, Рудольф Нуриев, – в голосе всезнающего Стаса прозвучало некоторое сомнение.

– Правильно, – моментально согласился Денис и вдруг спросил. – А Рудольф Нуриев – это кто?

– Как кто? – Стас в полном недоумении посмотрел на своего друга. – Я думал, что ты знаешь. Он был самым знаменитым директором Гранд Опера в Париже, а заодно и звездой мирового балета, звездой танца.

– Танца? Как мои Оксанки? – Денис разочарованно присвистнул и указал на девушек, выгибающихся в танце пупками кверху. – И сколько танцовщиц твой крутой директор оперы мог за ночь? Я с обеими Оксанками сразу, и не один раз.

– Как ты можешь рассуждать об искусстве с позиции твоего примитивного секса? – возмутился Стас. – Если тебе не нравится балет Нуриева, так и скажи. Но хочу заметить, что помимо балета у Нуриева были и другие культурные предпочтения. Например, его большая коллекция мировой живописи.

Денис как будто и не слышал того, о чём говорил Стас.

– А однажды к Оксанкам пришла подруга! Представляете? Их трое, а я один! – нагло заявил он.

От возмущения его наглостью Стас покраснел.

– Ну, если так, то у Рудольфа Нуриева было столько денег, что он купил себе целый остров, – выдохнул он, как будто с его плеч свалилась гора.

– Скоро и у меня будут деньги! – Денис подмигнул гостю из Любляны и произнёс с самым невозмутимым видом.

Зоран опять стал записывать в свой блокнот.

Восточная мелодия закончилась, посетители захлопали в ладоши, девицы подбежали к своему любвеобильному «работодателю».

– Ничего не надо, – сказала одна из танцовщиц, увидев, что Денис вынул из кармана портмоне. – Мы прилично насобирали, а ты и без нас на нуле.

Девушки по очереди чмокнули Дениса в щёки и убежали.

– Обе – Оксаны, и обе – красавицы, – вальяжно развалившись на стуле, он поглядел вслед убегающим танцовщицам. – В Украине – все красавицы. Но всё равно, что в Украине, что в России, что в Америке, все бабы …

– Тише ты! – шикнул на него Стас, покосившись на Зорана. – Невежливо.

– Хорошо, хорошо, давай вежливо, по-французски, – ухмыльнулся Денис. – Как сказал Ги де Мопассан: «Все женщины – потаскушки. Нужно пользоваться ими, но нельзя тратить на них душевные силы».

– Рыбак рыбачку видит издалечку, – шуточно переделав русский язык под балканский говор, проговорил Алеш и также шуточно взялся обеими руками за воображаемую удочку.

– Издалечку, друг, издалечку, – согласился с ним Денис. – Но я не виноват. Ни одной секунды не виноват. И не понимаю, почему они ко мне лезут? Лезут и лезут, как мухи на…

Договорить он не успел, потому что все вдруг засмеялись, а Алеш взглядом указал Денису за спину.

Денис обернулся и увидел невысокого роста женщину – лет шестьдесят пять, чистенькая и живенькая. Прямо мисс Марпл в лучшие свои годы.

– Простите, молодой человек, – обратилась к нему молодящаяся старушка. – Не могли бы Вы проверить, правильно ли меня рассчитали. К сожалению, забыла очки в своём автомобиле.

Она протянула ему меню и выписанный официантом счёт.

– Вы сами всё видите, – Денис обречённо вздохнул.

Затем поднялся со стула и, не задавая лишних вопросов, стал сверять цифры счёта с ценами указанными в меню. Спокойно, не торопясь, словно всю жизнь только этим и занимался. Не найдя никаких неточностей, Денис протянул счёт старушке.

– Спасибо, – проскрипела старушка, собираясь вернуться за свой столик.

Но Денис удержал её.

– Простите, миледи, – произнёс он. – Услуга за услугу. Будьте так добры, скажите, пожалуйста, моим друзьям, почему из сотни посетителей Вы обратились именно ко мне?

– Не знаю. Мистика, – улыбнулась она. – Как будто что-то подтолкнуло меня в Вашу сторону. Мистика.

– Мерси, мадам, – поблагодарил Денис.

Старушка ушла.

– Видали? – Денис обратился к друзьям и развёл руками. – Мистика.

– Мистика? Ерунда всё это! – совсем уже запьяневший Стас закурил очередную сигарету и пустил к потолку струйку дыма. – Подумаешь, какая-то старушка.

К их столику подошла девушка и стрельнула у Стаса сигаретку.

Пока она, нагнувшись вперёд, прикуривала от его зажигалки, Стас самым победоносным взглядом окинул кампанию. Вот, смотрите и учитесь, не какие-то там пенсионерки.

– Будьте так добры, – едва ворочая языком, обратился он к девушке. – Скажите, пожалуйста, моим друзьям, почему из всех, сидящих за моим столом, Вы обратились именно ко мне?

– Всё очень просто. Из всей кампании курите только Вы, – ответила девушка, затягиваясь сигареткой и кося глазом в сторону Дениса-Синдбада. – А Ваши друзья нерусские что ли?

– Нерусские, – Стас был уже прилично пьян, а потому немного обиделся.

– А кто они?

– Эти – словенцы, а этот… – он только махнул рукою на Дениса.

– Словенцы? – насторожилась девушка. – И Вы? Простите, не спросила, как вас зовут?

– Ста-ни-сла-вом, – по слогам выговорил Стас своё имя.

Денис весело подмигнул Алешу.

– Станислав у нас – полусловенец, – нарочно ломая русский язык, сообщил Алеш.

Девушка внимательно посмотрела сначала на Стаса, потом на Дениса.

– А-а, полусловенец, – разочарованно произнесла она. – То-то Станислав так плохо разговаривает по-русски.

И удалилась.

– Я? Я плохо говорю по-русски? – заикаясь, забубнил Стас. – А мой второй диплом филолога?

– Если будешь так пить, не то, что по-русски, на человеческом языке разучишься говорить, – предостерёг его Денис. – Ты уже хорошо набрался. А что будет дальше? Упадёшь. Под стол.

В глазах Стаса промелькнуло нечто, вроде последнего лучика остроумия:

– «Горячий» финский парень Юкка, мой знакомый, как-то заметил: «Не тот финн пьян, кто валяется под столом, а тот, кто не заказывает пиво из-под стола».

Все засмеялись и позвали официанта.

Но вместо него к их столику заторопилась тонкая смуглокожая официантка, попутно неся на маленьком подносе заказанный кем-то раньше стакан пузырящейся оранжевой бурды.

Увы, не донесла. Официантка оказалась неловкой, споткнулась о ножку стула, стакан с бурдой слетел с подноса, грохнулся об пол и разбился, заодно обрызгав обувь некоторых посетителей.

Сама же смуглянка упала в объятья Дениса, покраснела и посмотрела на «мистического красавчика» так, как смотрят все женщины, падая в объятья мистических красавчиков.

– Русский супермэн, – восхищённо произнёс Зоран, пытаясь заглянуть в затуманенные глазки официантки.

Алеш только развёл руками.

И в то же мгновение рыжий бугай за соседним столиком, стряхивая капли оранжевого напитка, застучал подошвами ботинок

– Вот тварюга! – рявкнул он на официантку – Повесить вас, чурок, мало!

Испуганная официантка из горячих объятий Дениса вмиг опустилась на холодный пол и принялась маленькими дрожащими ручками собирать осколки разбитого стакана.

– Понаехали нерусские из разных бывших республик, – с ненавистью в голосе выдохнул бугай. – Всех вас надо…

– Я… я… – всхлипнула смуглянка, уже готовая разреветься в голос.

– Это он за Югославию так говорит? – спросил Зоран.

Денис скрипнул зубами.

– За Югославию? – он на секунду задумался, и громким голосом провозгласил. – За Югославию! Как там пели ваши партизаны? О, белла, чао? О, белла, чао!

– То итальяно, – возразил Зоран.

– Какая разница! – лицо Дениса исказилось зловещей улыбочкой. – Драку заказывали? Получите и распишитесь!

И, сбросив с головы «чалму», подскочил к рыжему бугаю, схватил того за рукав и с металлическим спокойствием в голосе произнёс:

– Когда прилюдно разеваешь свою вонючую пасть, помни, что кому-то это может не понравиться. И будь готов к тому, что тебя могут попросить выйти. Я, например.

Он с силой дёрнул бугая за рукав.

– А тебе-то чего? – замялся бугай, испуганно захлопав поросячьими ресницами. – Чего?

– Я – татарин! Не видишь, что ли? – Денис махнул полой своего узбекского халата. – А ты меня прилюдно говнишь. Нехорошо получается. Ну что? Выйдем на свежий воздух? А? Не слышу!

– Пусти, – бугай дёрнул плечом, пытаясь освободиться от его жесткой руки Дениса. – Никуда я не пойду.

– Свинья! – Денис смачно сплюнул прямо в его тарелку и вернулся к своему столику.

Официантка продолжала ползать по полу.

– Я – русская! Русская! – всхлипывала она, подбирая битое стекло. – Мои родители живут в Анапе. И всю жизнь там жили.

– Да плюнь ты! – Денис опустился перед нею на корточки и, взяв её за запястья, стряхнул осколки стекла обратно на пол. – Лучше принеси-ка моим друзьям ещё водочки. А может и ты вместе с ними, а?

Официантка покачала головой.

– Поедем к тебе? Когда заканчиваешь работу? – вдруг спросил Денис. – Я подожду.

– В десять, – еле слышно ответила она и испуганно посмотрела в его лицо. – А, правда, что Вы – татарин?

Вместо ответа, он достал из кармана общегражданский паспорт, развернул его на нужной странице и поднёс к лицу любопытной брюнетки.

– Сибирцев Денис Денисович, – прочитала она вслух и, как показалось Денису, облегчённо вздохнула. – Тогда в десять. У выхода.

– Криминально, – Зоран опустил на пол стул, которым секунду назад был готов «заехать» по голове рыжего бугая.

– Да. Могли даже морду Денису набить, – согласился с ним Стас и, по-боксёрски от плеча к плечу, несколько раз дёрнул головой. – Бык-то здоровенный.

– Из-за какой-то бабы. Вот смеху было бы, – хмыкнул Денис, и тут же изобразил на лице самую слащавую улыбочку и помахал официантке рукою. – Удивительно! Её чуть не побили на межнациональной почве, а она испуганно спрашивает меня, уж не татарин ли я? Гитлерюгенд какой-то, а не официантка! Ничего, ночью я из этой фашистской сучки все соки выжму! Устрою ей секс по-татарски!

Он послал официантке воздушный поцелуй.

– А что есть татарин? – вновь спросил Зоран.

– Мы не понимаем, – Алеш переглянулся со своим земляком из Любляны.

– Это как Орден Подвязки из рук французского президента, – на щеках Дениса заиграли желваки. – За особые заслуги перед Отечеством.

– А-а! – Алеш взял Дениса за руку и крепко пожал её. – Поздравляю!

– Врёт он! – ухмыльнулся Стас. – Никакой он не татарин. Просто не хочет с нами пить. Вот и придумал, что он – татарин!

– У врача был? – посочувствовал Алеш.

– Не! – отмахнулся Денис. – Но я не понимаю, причём здесь мои татары?

– Он изображает из себя татарина потому, что татары не пьют, – едва сдерживаясь, заявил Стас. – Не то, что мы – русские. Или словенцы.

Услышав про словенцев, Зоран понимающе закивал головой.

– Не пьют? – Денис повернулся к словенскому гостю. – Не пьют, как же. У нас в России все пьют! Знаете, что в России говорят? Что русскому хорошо, то и татарину хорошо, вот только с утра плохо.

Алеш, который уже давно и вовсю шпарил по-русски, наконец, догадался о чём речь и подмигнул Денису.

– А ещё в России говорят: «Если не с кем напиться, то и хан Батый пригодиться!»

Денис одобрительно кивнул.

– Тогда выпей! – потребовал Стас с каким-то остервенением в голосе, поднося рюмку к губам Дениса. – Выпей, а? Хоть за татар, хоть за…

– Я не понял. А татары – это кто? – вновь спросил Зоран, раскрывая свой блокнот.

– Татары – это… – Денис отодвинул в сторону руку Стаса. – Записывай. Писатель мировой величины Владимир Набоков утверждал, что его семья ведёт свою родословную от татарского князя Набока. Вчера прочитал. И писатель Тургенев – из татар. И Карамзин, автор «Истории государства российского» – из татар. «Кара» – по-татарски значит «чёрный». У нас даже песня такая есть. Кара «бумер», кара «бумер», всем татаркам нравится.

– Тьфу ты! – Стас постучал по столу костяшкой пальца и поплевал через левое плечо.

Денис подсел поближе к Зорану и дружески обнял его за плечи.

– И ещё, друг! – с самым серьёзным видом добавил он. – Татары – это первая в мире нация философов!

Стас, закуривая очередную сигарету, закашлялся.

– Угу. Первые после древних греков, – сквозь кашель едва произнёс он.

– Правильно! Потому, что ко всему происходящему с ними относятся с философским спокойствием, – подтвердил Денис и как-то подозрительно прищурил правый глаз. – Всякий раз, когда перед татарами встаёт нелёгкий вопрос выбора, они говорят: «Нам татарам всё равно!» Железная философия? Железная!

– Как всё равно? – Зоран покачал головою.

– По-словенски слово «как» часто означает «насколько», – объяснил Алеш вопрос своего земляка. – То есть, насколько им всё равно?

– Насколько? Ну, например, нам татарам всё равно, что водка, что пулемёт, лишь бы с ног валило.

Денис не выдержал и прыснул смехом. Засмеялся и Алеш. Одному Стасу было не до смеха.

– Вы поймите! – горячился Стас. – У русских и татар особые отношения. Первые говорят, что давно отатарились, вторые – что обрусели. И так много веков подряд. Правда, это единственная причина для споров. И те, и другие живут на одной земле, работают.

– Как афро-россияне, – подсказал Денис.

– Но в России обычный человек, узнав, что он татарин, не радуется, – настаивал Стас. – Это только великий русский учёный-этнограф Лев Николаевич Гумилёв говорил, что если бы у него в паспорте было написано «татарин», то это гордое звание он не променял бы даже на вагон золота. Достоверный факт. Сам читал.

– Я тоже великий и тоже радуюсь тому, что я – татарин, – Денис прищёлкнул пальцами. Он всегда прищёлкивал пальцами, когда врал. – Давайте мне за это вагон золота.

И щёлк-щёлк, и соврал, щёлк–щёлк и обманул.

– А чего ты тогда щёлкаешь пальцами? – издевательским тоном поинтересовался Стас, прекрасно знающий все привычки своего друга. – Без причины ты не щёлкаешь.

Денису это не понравилось. Он вообще не любил, чтобы кто-то знал о его секретах и слабостях. Привычка одинокого человека.

– Надо выпить за причины! – Алеш видя, что разговор приобретает характер скандальности, и, пытаясь замять это дело, помахал официантке. – У нас в Словении нельзя пить без причин.

И на столе, как в сказке, в одно мгновение вдруг появилась ещё одна, уже наполненная до краёв, рюмка. А за рюмкой – целая бутылка и традиционные составляющие русской кухни: малосолёная норвежская сёмга, американский кукурузный хлебушек для тостов, несколько маринованных французских корнишонов на тарелочке и большое блюдо мясной нарезки, посредине которого возвышалась роза из тончайших ломтиков испанского хамона.

Именно эту розу из хамона, ловко подцепив вилкой, и отправил себе в рот Денис.

– Мне чуть-чуть! – предупредил он, прожёвывая солёное мясо. – Завтра надо выглядеть огурцом!

Стас в сердцах стукнул кулаком по столу.

– Вот как так получается, что Дениска постоянно тащит себе в рот всё самое вкусное? – произнёс он с обидой в голосе, глядя на словенцев. – Другие стараются подсунуть самый сладкий кусочек ближнему своему, а этот хватает всё самое вкусное. Да не с краешка блюда, как все люди, а прямо из середины! Прямо из середины!

Денис перестал жевать.

– Непроизвольно получается, сам не знаю как!

– Безусловный рефлекс! – пришёл на помощь Алеш. – Денис рос в детдоме, а там было мало вкусного.

– Ноль вкусного, ноль, – елейным голосом подтвердил Денис и продолжил пережёвывание хамона.

– И потому твой организм подсознательно выбирает высококалорийные и эстетически-привлекательные продукты, – продолжил Алеш. – Так?

– Выбирает, – согласился Денис.

– Русская водка – высококалорийный и эстетически-привлекательный продукт! – Алеш протянул рюмку Денису.

– Я только половиночку! – заныл Денис, не в силах более сопротивляться уговорам друзей. – Завтра у меня дела. А как я в таком виде?

Он скривил лицо и поболтал в воздухе безвольными руками.

– Уж не в банке ли дела? – ехидным голосом поинтересовался Стас и повернулся к Зорану. – Наш друг Денис, чтобы получить кредит в банке, соблазнил директрису. Брюнеточку. И теперь, как мне кажется, хочет получить ещё один.

Для наглядности он изобразил, как именно соблазнил Денис директрису банка. Зорану такой способ соблазнения явно понравился.

– Веронику? Она – всего лишь начальник отдела кредитов, – возразил Денис. – Была начальником отдела кредитов, пока её не уволили. И хорошо, что уволили. Еле от неё отделался.

– Из-за тебя и уволили, – резюмировал Стас.

– А почему сразу из-за меня? Она выдавала кредиты многим, – огрызнулся Денис. – Но кредит-то мне, как честному бизнесмену, всё равно погашать придётся. С нею, или без неё.

– А ещё этот честный бизнесмен «кинул» бригаду строителей, – словно государственную тайну, почти шёпотом сообщил Стас Зорану.

– Не кинул, а после того, что они наделали, оштрафовал, – Денис прищёлкнул пальцами. – Штраф в размере ста процентов. Отстань, а?

– Не отстану. Открой тайну твоей радости. Скажи, почему ты трубишь на весь мир, что ты – татарин? И тогда я отстану, – Стас опрокинул свою рюмку.

Денис шумно выдохнул воздух и тоже махнул свои пятьдесят граммов.

– А за какие заслуги ты осчастливил операционистку из того же банка? – Стас занюхал выпитое рукавом. – Она же не в твоём вкусе. Волосы – соломой, вечно недовольное выражение лица. Прямо Миссис Перекись Водорода.

– Таньку? Переложила снизу вверх две-три бумажки! – отозвался Денис, закусывая водку французским корнишоном. – Зато я целый месяц дрожал от страха, боясь, что её рогатый муж пристрелит меня.

– Кажется, по-русски это называется «альфонс»? – спросил Зоран. – Денис – альфонс?

– Альфонс, самый что ни на есть, – утвердительно кивнул Стас.

Денис поморщился.

– Это у европейцев всякие Альфонсы Додэ. А Татарстан – это вам не прогнившая Европа. В самом великом и самом правдивом татарском языке некрасивое мужское имя Альфонс отсутствует напрочь. А вот имя Денис – это… – он, словно дирижёр симфонического оркестра, потряс в воздухе ладонями с растопыренными пальцами. – В переводе на русский имя Денис звучит как «тот, чьё лицо, руки и ноги светятся от женских поцелуев, и свечение это затмевает свет тысяч дневных солнц, миллионов ночных лун, миллиардов зеркальных озёр и чистых рек, в воды которых по утрам робкие девы опускают по тонкие щиколотки свои маленькие ножки, увитые жемчужными подвесками, а пугливые пятнистые олени…»

Увидев, что Зоран взялся за блокнот, Денис одобрительно кивнул.

– Записывай, записывай! – он хитро подмигнул Алешу и продолжил. – Тот, чьи плечи – что стены крепости каменной, на которой не счесть метких лучников, а нос – что башня высокая из красных рубинов…

– С утра после вчерашнего, – перебил его Стас. – Может, хватит уже?

– А что тебе не нравится? – возразил Денис. – Между прочим, перевод с татарского. А вот твоё имя звучало бы не очень.

– Дались тебе эти татары, – Стас совершенно не был намерен выслушивать вольный перевод с татарского своего имени. – Чего ты к ним прицепился? Заладил: «татары, татары»! Даже неудобно как-то перед Зораном. Подумает, что все мы тут Геббельсы.

– А вот чего, – Денис вытащил из кармана на свет сложенный вчетверо лист бумаги. – Письмо из Татарстана. Получил по электронной почте две недели назад. На, прочти.

Он протянул письмо Стасу.

– Здравствуйте, Данис! – Стас напялил на переносицу очки. – Твоё имя написали через «а». Данис. Ошибочка.

– Да нет, всё правильно! Данис, твою мать! – и Денис злобно стукнул по столу кулаком так, что чуть не опрокинул его.

Стас пьяно хмыкнул и продолжил чтение.

– «Здравствуйте, Данис! Пишу Вам по просьбе Вашей родной тёти…» – Стас удивленно посмотрел на Дениса. – Родной тети?

– Читай, читай, – кивнул головой Денис.

– «Пишу Вам по просьбе Вашей родной тёти Акчуриной Розы Маратовны, старшей и единственной сестры Вашей матери, – продолжил чтение письма Стас. – Она очень рада, что через столько лет Вы наконец-то нашлись. Тётя Роза просит Вас приехать, и как можно скорее, чтобы оформить на себя материнское наследство. А это – дом, пай земли и что-то ещё, о чём тётя Роза хочет сообщить Вам лично»

Он наморщил лоб, чтобы сосредоточиться и понять, кроется ли здесь подвох.

– Так выходит, что ты никакой не Сибирцев? Ты – Акчурин? – уже неподдельно удивился Стас, еще не веря, в существование тети Дениса.

– Денис, наконец, нашёл своих родственников? – обрадовался Алеш. – Вот здорово!

– Набоков, Нуриев, Акчурин, – задумчиво произнёс Зоран. – Все родственники?

– Родственники! – Денис нервно гоготнул.

Стас радостно развел руками, чтобы обнять своего друга, осознав теперь, почему тот сыплет шутки о татарах.

– Можно отправиться в далёкий и неизвестный Татарстан, к родственникам и, оформив новый кредит уже в местном банке, частично расплатиться за прежний. Кредит под деревенский дом и земельный пай. И под что-то ещё, о чём мне обещала сообщить непосредственно при встрече совершенно незнакомая тётя Роза, – продолжил меж тем Денис.

– Ах, вот почему он радуется! Из-за денег! – махнул руками Стас. – Из-за денег. Не успел обзавестись родственниками, а уже хочет их обобрать!

– А как мне погасить кредит? Как? – вдруг взорвался Денис. – Налоговая служба заблокировала все мои банковские счета, на которых к счастью – ни копейки. У банка вот-вот отберут лицензию, и они там все злые, как собаки. Со мною уже беседовали двое банковских громил из службы безопасности. Хотели отнять все документы на квартиру и на весь мой бизнес. Теперь приходится таскать все документы с собой.

Денис расстегнул застёжку делового портфеля и достал пухлую старомодную папку, аккуратно завязанную на тесёмочки. «Документы на квартиру и три загородных дома» крупным почерком было написано на старомодной папке.

– Эти громилы из банка до сих пор у меня на «хвосте», – он сунул папку в портфель и с некоторой тревогой во взгляде огляделся вокруг. – Поймают – отнимут всё. А заодно переломают ноги. Даже чтобы прийти к вам, мне пришлось вызывать Оксанок и рядиться во всё это. Чтобы было неприметно.

– Очень неприметно, – прокомментировал Стас.

– Русская мафия? – забеспокоился Зоран.

– Да какая там мафия! – успокоил его Денис. – Мой почтовый ящик завален судебными повестками. Служба судебных приставов за долги грозит опечатать квартиру, в которой я и так не появляюсь. Ночую, где придётся. Вот сегодня договорился с нашей официанткой.

– Я же не знал, – стал оправдываться Стас. – Хочешь, живи у меня. Мы с Алёнкой будем очень рады. Только баб не приводи.

Денис в свою очередь покрутил пальцем у виска.

– Дурак ты, хоть и с дипломом филолога! – сказал он. – Думаешь, они не знают ваших адресов? Они всё знают про меня. Вот взяли и проткнули все четыре колеса моего автомобиля. А ты мне со своим ночлегом. Пошёл ты!

Стас только вздохнул.

– У тебя все враги! Один ты – хороший, – произнёс он после секундной паузы. – Ты думаешь, что живешь, как в реалити-шоу? Все вокруг тебя играют, кривляются, изображают из себя незнамо что. А это не так!

Денис аж подскочил на стуле.

– Реалити-шоу! Хорошо сказал! И, главное, точно! Ты, как всегда прав! – взвизгнул он. – Вся наша жизнь – сплошное реалити-шоу! Ты думаешь, что официантку интересует моя национальность? Плевала она! Зато есть повод поломаться и набить себе цену: «я делю своё ложе исключительно с европейцами». Тьфу! А этот лысый фашист? Да выйди мы с ним за дверь, он обнял бы меня со словами: «спасибо, брат, что подыграл мне! А иначе как без тебя мне разыгрывать из себя патриота России?» И все так, сплошные актёры с материальным интересом.

– А меня к кому припишешь? – ехидно поинтересовался Стас.

Денис прищурился.

– Только не надо разыгрывать из себя Папу Римского? Может и ты, Стасик, засланный казачок?

– Дурак, – Стас отвернулся.

– Не надо, друзья, не надо! Стас, ты же умный человек! – почти взмолился Алеш Кркич. – Дениса тоже можно понять. Он всю жизнь искал родственников и, наконец, нашёл. И, я думаю, что тёте Розе будет плохо, если его бизнес заберёт банк.

Денис мгновенно успокоился и дружески похлопал его по плечу.

– Очень плохо, – согласился он. – Но мне не нужны ни деревенский дом, ни какой-то там земельный пай. Во-первых, за них много не дадут, а во-вторых…

– Отказываешься? Ты? – в очередной раз удивился Стас. – Не может быть! Не верю!

Алеш протестующее замахал руками.

– Надо брать. Должна же быть справедливость, и Денису должно быть счастье за тридцать пять лет одиночества.