Текст книги "Свадебный подарок"

Глава 2

Ник мог только мечтать о том, что Энелайз Брюстер спала так же плохо, как и он. Невыспавшаяся, она наверняка отправится домой безо всяких возражений.

Вчера ночью, когда они добрались до мотеля «Отдохни», на улице уже стало прохладно, чего нельзя было сказать о самом помещении. Сонный хозяин отеля, которого они разбудили посреди ночи, извинился за сломанные кондиционеры, но Ник сильно сомневался, что это чудо техники вообще здесь существовало.

В довершение всего вчера он так и не поужинал, если не считать пары печений. Под утро Нику из-за духоты стало казаться, что он находится на кухне, и мечты о поджаренном хлебе и яичнице делали чувство голода просто невыносимым.

Однако вовсе не голод и не жара заставили его всю ночь провертеться без сна. Главной причиной была Энелайз. Та самая Энелайз, которая без умолку говорила и хрустела всевозможным печеньем всю дорогу, включая поездку из аэропорта в Прейревью на машине. Она рассказывала ему о своем женихе, его отце и матери, о своих родителях, о друзьях…

Когда они наконец добрались до мотеля, у Ника в голове была каша из многочисленных историй, рассказанных Энелайз, и к тому же вернулось несколько подзабывшееся ощущение хаоса. У него было четыре младших сестры, из-за которых создавалось впечатление постоянного столпотворения и непрекращающегося шума.

При этом сестры регулярно очертя голову бросались в такие авантюры, из которых без помощи Ника им было не выбраться. В довершение всего он, как только сестры-близнецы уехали в колледж, женился на такой женщине, по сравнению с которой все его четыре сестры казались воплощением уравновешенности и благоразумия. Близнецы уехали в колледж три года назад, жена ушла через четыре месяца после свадьбы. Два года спокойствия и безмятежности… до прошлого вечера… до встречи с Энелайз.

Самое ужасное заключалось в том, что его тело совершенно не желало слушаться. Внутренний голос твердил, что из этой встречи ничего хорошего не выйдет, но тело жаждало Энелайз с пугающей силой, подчинявшей себе рассудок.

Когда ему все-таки удавалось ненадолго заснуть, ему снилась Энелайз – то, как она говорит, ест, предлагает ему печенье, как он берет это печенье из ее рук, ее мягкие, пухлые губы…

Стук в дверь прервал сон, которому Ник одновременно сопротивлялся и который хотел досмотреть. Он расправил сбившуюся от ночных метаний простыню, поднял с пола джинсы и пошел открывать. Нику почудилось, что в ярком свете утреннего солнца он видит морщинистого розовощекого ангела, лицо которого обрамляли белоснежные завитки волос. Ангел держал огромный поднос.

– Доброе утро, мистер Клейборн. Я принесла вам завтрак.

Он пару раз зажмурился, но женщина с подносом не исчезла. Вдобавок ко всему по комнате распространился запах абсолютно реальной яичницы с беконом и кофе.

– Я Мейбл Финч. – Женщина отодвинула лампу на прикроватном столике и опустила на него поднос. – Мы с мужем – хозяева мотеля. Мой муж – Горас. Это он вас встретил сегодня ночью.

Она подняла салфетку, и взору Ника предстали тарелка с поджаренным беконом и яичницей, несколько печений, чашка соуса и большая кружка кофе.

– С… спасибо. Это просто замечательно! Мейбл подошла к окну и отдернула занавеску.

– Энелайз хотела, чтобы вы хорошо позавтракали. Она сказала, что вчера вечером вы не съели ничего, кроме горсти печенья.

– Давно вы знакомы с Энелайз?

– С сегодняшнего утра, часов с семи. Сядьте, поешьте, вы же не хотите опоздать в церковь.

– Церковь? – Ник опустился на кровать. Это самый жуткий мотель из тех, где ему доводилось бывать. Конечно, то, что хозяйка принесла завтрак, было очень мило, но вот так отправлять его в церковь…

Он расправил салфетку, взял в руки вилку и приступил к завтраку.

– Энелайз рассказала нам, что вы ищете Эбби Прейзер.

Ник молча захрустел ломтиком поджаренного бекона. Он не позволит Энелайз испортить это неожиданное пиршество. Не позволит.

– Мы с Горасом выкупили этот мотель у Клекстонов, которые потом уехали в Аризону.

Честно говоря, мы не знаем ни Эбби Прейзер, ни Джун Мартин, но если она сторонится людей, то мы могли и не встретить ее, даже если она и здесь: мы ведь тут всего десять лет живем. А вам лучше бы поспрашивать священников. Если кто и знает эту женщину, то только они.

«Можно подумать, вор первым делом отправится в церковь», – подумал Ник, откусывая печенье.

– Ну, а когда Энелайз позвонила Бобу Сэмпсону, пастору фривильской баптистской церкви, он, естественно, предложил ей прийти к нему поговорить обо всем подробнее. Энелайз сказала, что вы не будете возражать, если она на время одолжит вашу машину, поэтому и не стала вас будить.

Энелайз одолжила машину? Поскольку единственный ключ все еще был у Ника, приходилось признать, что она снова воспользовалась своими сомнительными навыками и попросту угнала машину.

– Она просила передать, что вернется за вами, когда пастор начнет занятия в воскресной школе, чтобы к одиннадцати вы смогли вместе попасть на службу.

Тут Мейбл медленно покачала головой, при этом строгий порядок ее локонов совершенно не нарушился.

– Я не думаю, что Бог будет против ее появления в церкви в этих пурпурных шортах, но мы – методисты, а как отнесутся к этому баптисты – не знаю. Я предложила ей взять на время одно из моих платьев, но она даже слушать не захотела.

Пурпурные шорты? Он отложил вилку, допил остатки кофе и наконец сдался.

Еще до того, как он проснулся, Энелайз подружилась с хозяевами мотеля, позаботилась о завтраке для него, нашла человека, который что-то знал о беглянке, украла его машину и в довершение всего отправилась в церковь в пурпурных шортах.

А он-то думал, что ему никогда больше не придется брать на поруки безответственных особ женского пола и наставлять их на путь истинный. Но здесь было одно отличие: ни одной женщине, даже его бывшей жене Кейт, никогда не удавалось разжечь его желание так же быстро, как это получалось у Энелайз. И как же он будет спасать ее от неприятностей, если его самого уже давно пора спасать?

Энелайз покинула дом преподобного Роберта Сэмпсона и направилась обратно, в мотель за Ником.

Дряхлая машина, которую Энелайз позаимствовала у Ника, ползла с такой скоростью, что впору было открыть дверцу и начать отталкиваться ногой от асфальта. Ее собственный маленький спортивный автомобиль был так быстр, что ей постоянно приходилось выплачивать штрафы за превышение скорости. Будь он сейчас здесь, ей бы не пришлось изнывать от нетерпения и желания поделиться с Ником свежими новостями. Не то чтобы она так уж этого желала, просто не хотелось, чтобы он считал ее совсем ненормальной и никудышной. А она могла бы поклясться, что после совместного путешествия он именно так о ней и думает.

Вчера явно был не ее день. И самым ужасным в этом дне был Ник – живое предупреждение о том, что если она не научится обуздывать свое желание помериться силами с бедой, то ее жизнь превратится в поток сплошных провалов и неудач.

Ник был полной противоположностью Лука-су. Лукас – это воплощение надежности, спокойствия, защищенности, человек, на которого она могла рассчитывать в любой ситуации. А Ник – это опасность, приглашение в неизвестность.

Большую часть прошедшей ночи она пролежала без сна, стараясь выкинуть из головы то чувство, которое вызвало в ней его случайное прикосновение…

Она покрепче сжала руль и приказала себе не думать об этом. Такие чувства были недостойны не только помолвленной девушки, но и вообще любой здравомыслящей женщины.

Выйдя рано утром из комнаты, она неожиданно для самой себя придумала, чем можно заняться, чтобы оказаться полезной и одновременно отвлечься от опасных чувств. Она должна разузнать что-нибудь такое, что поможет им найти Эбби и Сару.

До боли знакомый звук сирены прервал плавное течение ее мыслей.

Ее нога автоматически нажала на тормоз, в то время как глаза наблюдали, как стрелка спидометра приближается к нулевой отметке.

Вот незадача! Неужели опять превысила скорость? Но на такой полуразвалившейся машине это невозможно! А какая скорость здесь вообще разрешена? В зеркальце заднего вида показался молодой полицейский в солнечных очках. Как только страж порядка поравнялся с машиной, Энелайз протянула ему через окно свои права. Она не хотела, чтобы он заметил, что машина угнана, и поэтому максимально попыталась закрыть собой свисавшие провода.

– Вы превысили скорость, мисс Брюстер! Как вы думаете, с какой скоростью вы ехали?

Откуда ей было знать, что нужно ответить, если она не имела ни малейшего представления о том, какой предел скорости был на этом участке?

– Ну, думаю, спидометр показывал что-то около пятидесяти восьми миль.

Он выпрямился и начал писать что-то в своей записной книжке.

– На этом участке предельно допустимая скорость сорок пять.

Потрясающе. Сейчас он еще отберет у нее права. Великолепное начало дня.

– Послушайте, этой машине уже одиннадцать лет, а накопление углерода в двигателе внутреннего сгорания вызывает замедление движения вращающихся частей, значит, можно предположить, что каждый год машина теряет около мили в час. Получается, я ехала со скоростью сорок семь, не больше, а что такое пара миль между друзьями? – И Энелайз одарила молодого человека лучшей из своих улыбок.

Офицер прекратил писать, опустил записную книжку, поднял на лоб солнечные очки.

– Что?

– Я говорила…

– Неважно. – Он встряхнул головой, и очки заняли положенное им место. – Что бы вы ни говорили, это не правда. Вы ехали со скоростью пятьдесят восемь миль в час. Впредь ездите медленнее.

– Хорошо. – Неужели ее оправдания сработали и удастся сохранить права?

Он снова поднял записную книжку, одним жестом разрушив все ее надежды.

– И еще вы не включили сигнал поворота, когда перестраивались в левый ряд.

– Но на шоссе не было никого, кому можно было бы посигналить!

– Вы должны повиноваться закону вне зависимости от того, смотрит на вас кто-то или нет. Она вздохнула.

– Хорошо. С этого момента я буду включать сигнал поворота, даже если мне надо будет перестроиться посреди Сахары в два часа ночи.

– У вас не пристегнут ремень безопасности.

– Это старая машина, ремень сломан.

– Предъявите документы на машину. Она протянула руку к бардачку, опасаясь, что документы остались там же, где и ключ от машины. К счастью, они оказались в бардачке. Протягивая бумаги полисмену с самой невинной улыбкой, на которую была способна, Энелайз постаралась высунуть локоть в окно так, чтобы не оставить полицейскому никакой возможности заглянуть в салон.

– Автомобиль зарегистрирован на Фреда Смита из Омахи, штат Небраска.

– Да, он одолжил мне эту машину. Полисмен отступил на шаг, его рука потянулась к пистолету.

– Одолжил?

Энелайз застыла на месте. Неужели ее здесь застрелят за то, что она взяла машину Ника, которая на самом деле ему не принадлежит?

– Да, одолжил. Видите ли, мой друг… ну, не друг… – Энелайз начинала нервничать и из-за этого говорила нескладно. – Мой частный детектив. – Она была довольна, что нашла нужное слово. – Ник Клейборн. Он прилетел в маленький аэропорт, было поздно, и его друг… не знаю, может, и не друг, просто знакомый… в общем, он одолжил ему машину, а я позаимствовала ее сегодня утром, потому что мне надо было в церковь, разузнать побольше об Эбби Прейзер, которая сейчас Джун Мартин, и…

– Выключите мотор и выходите из машины. Выключить мотор? Нырнуть под панель приборов и разомкнуть провода?

Оставив мотор работающим, она открыла дверцу и выскользнула из машины.

– Если б вы только позвонили Нику в… О боже! Я не помню название мотеля, но он прямо по шоссе, в паре миль отсюда. Правда, вы не сможете позвонить ему напрямую: в его комнате нет телефона, но телефон есть у Мейбл…

Ник стоял на тротуаре под окном своего номера. Снаружи старый мотель с облупившейся краской на стенах и отвалившимися от дверей номерками смотрелся даже мило. Ник счел бы прохладное воскресное утро великолепным, если бы не томительное ожидание Энелайз в украденной машине. Неподалеку остановился какой-то старый автомобиль, и из окна выглянула Мейбл.

– Садитесь в машину. Только что звонила Энелайз. Ей нужна ваша помощь, чтобы выйти из тюрьмы.

Всю дорогу до полицейского участка Ник безуспешно пытался понять, почему чета Финч, с которой Энелайз познакомилась меньше суток назад, с такой готовностью отправилась ей на выручку.

– Это все младший сын Френка Маршалла, – объясняла между тем Мейбл. – Он насмотрелся всяких шоу про полицейских, ну, а раз в Прейревью ничего не случается, он ищет приключений по окрестностям. Милдреду Адамсу он выписал штраф за то, что тот припарковался слишком близко к пожарному насосу. Ну вы только представьте: забрать Энелайз в участок только потому, что машина зарегистрирована не на нее!

По-видимому, Энелайз не сочла нужным упомянуть в разговоре с почтенной женщиной способ, при помощи которого смогла завладеть автомобилем.

Горас остановился рядом с машиной Ника, неподалеку от двери, вывеска над которой гласила: «Полицейский участок Прейревью». Горас и Мейбл попытались было выйти из машины, но Ник остановил их:

– Нет-нет, я позабочусь об Энелайз. Поезжайте в церковь.

– Ладно, – неохотно согласился Горас, – но, если будут сложности, заезжайте за нами в церковь, и мы сами поговорим с мальчиком.

Ник поблагодарил их и направился прямиком к зданию полиции. Схватившись за тусклую медную ручку, он попытался отворить дверь одним рывком. Разумеется, он позаботится об Энелайз: как только она выйдет из этого участка, он свернет ей шею собственными руками! Дверь оказалась тяжелее, чем он предполагал, так что красивого жеста не получилось.

На звук открываемой двери обернулись Энелайз и какой-то юноша в синей форме. Юноша сидел за столом, Энелайз – напротив. Первое, что заметил Ник, – это то, что на ней действительно были пурпурного цвета шорты, а сверху – блузка без рукавов, с огромным вырезом и яркими цветами. Вокруг шеи был повязан длинный пурпурного же цвета галстук. Девушка сидела закинув ногу на ногу. Она была такой же яркой, соблазнительной и опасной, как неоновые огни Лас-Вегаса.

Вторым из того, что заметил Ник, были пять игральных карт у нее в руках и столбик монет на столе.

Вспомнив, чему ее научил бывший дружок, Ник пришел в ужас. Она играла в покер с арестовавшим ее полицейским, причем, судя по размеру столбика ее монет в сравнении со столбиком монет юноши, не упускала случая вытянуть из колоды нужную карту.

Ник рывком пересек комнату и вырвал карты из рук Энелайз, смахнув со стола оставшуюся колоду и ее нечестные деньги. Зеленые глаза девушки выражали крайнее удивление.

– Стойте там, где стоите, мистер! Ник обернулся и увидел направленный на него пистолет.

Великолепно. Он окончит свои дни за тюремной решеткой рядом с Энелайз.

– Все в порядке, Джо, – успокоила Энелайз полицейского. – Это Ник Клейборн, тот самый человек, у которого я одолжила машину. Ник, скажи, что я ее не украла.

Джо опустил пистолет, но не успокоился.

– Машина зарегистрирована не на Ника Клейборна.

– Но я же говорила вам… – начала было Энелайз, но Джо прервал ее.

– Вы можете подтвердить, что Фред Смит дал вам машину напрокат? – обратился он к Нику.

– А вы можете подтвердить, что это не так? – Ник вытащил удостоверение частного детектива и швырнул его на стол. – Я работаю по очередному делу, мисс Брюстер – мой клиент. Я взял машину напрокат, а мисс Брюстер воспользовалась ею сегодня утром.

– С вашего разрешения?

Ник скрипнул зубами, но заставил себя солгать:

– Да.

– Тогда почему же ей пришлось заводить машину при помощи проводов?

Лжи был предел. Вместо ответа Ник сам задал вопрос:

– В чем обвиняется мисс Брюстер?

– Превышение скорости, отсутствие сигнала при перестройке в другой ряд, непристегнутый ремень безопасности и, возможно, управление украденным транспортным средством.

– Машина числится в угоне? Джо опустился на стул.

– Нет, – нехотя признал он.

– Тогда выпишите ей штраф за все остальное и отпустите. Джо махнул рукой:

– Давайте просто забудем о штрафе. Энелайз объяснила, почему ехала так быстро, ремень безопасности сломан, а вокруг все равно не было никого, кому стоило бы сигналить.

– Спасибо, Джо! – Энелайз лучезарно улыбнулась полицейскому, наклонилась и начала подбирать с пола свои монетки.

Ник схватил ее за руку и потащил вон из участка.

– Да что с вами такое? – потребовала она объяснений, как только они оказались за дверью.

– Достаточно того, что вы жульничали, когда играли в карты с полисменом. Я бы никогда не позволил вам взять эти деньги.

Ее руки сжались в кулаки.

– Я жульничаю? Да как вы могли подумать такое!

– Помнится, это вы мне рассказывали, что некий друг научил вас вытаскивать из колоды нужную карту!

– Я полагаю, что вы, к примеру, умеете стрелять, но это же не означает, что вы ходите по улицам и забавы ради стреляете направо и налево!

Ник всплеснул руками:

– Но я научился стрелять в полицейской академии. Научили меня этому для того, чтобы я мог спасти свою жизнь. Я ни разу не выстрелил с тех пор, как ушел из полиции. Но какое отношение все это имеет к жульничеству при игре в карты?

– Я не жульничала! – проговорила она сквозь зубы. – Никто не знает, когда умение жульничать может спасти жизнь.

– Каким образом?

– Ну…

Ее голос потерял свой напор, и она, повернувшись, пошла к машине. Ник открыл дверцу машины:

– Садитесь.

Зло взглянув на него, Энелайз скользнула в машину, захлопнув дверцу.

И как, скажите на милость, она заставила его чувствовать себя виноватым после того, как сама же угнала его машину, попала в тюрьму, а ему пришлось спешить на выручку? Кейт хотя бы благодарила его, когда он вытаскивал ее из очередной передряги.

Черт возьми! Она наняла его для того, чтобы он реабилитировал отца ее жениха и нашел виновного. В контракте ни слова не было сказано о том, что ему придется присматривать за ней и вытаскивать ее из всевозможных неприятностей. Он никогда не давал вовлечь себя в проблемы клиента.

Ник сел в машину и хлопнул дверцей… чересчур сильно. Машина задрожала, затрещала, но все же не развалилась.

– Неважно, чего это мне будет стоить, даже если придется пожертвовать целым днем расследования, даже если вы решите меня уволить, но с этой минуты вы возвращаетесь в Техас.

– Но я не могу. Боб… преподобный Сэмпсон сказал мне, что Джун Мартин… он знал женщину с этим именем. Ее дочь Сара… у нее не только волосы такие же, как у меня, но и глаза тоже зеленые, и свое имя она писала так же, как я в детстве писала имя своей куклы, – без «h» на конце. – Она подняла руки, словно пытаясь опередить его протест:

– Знаю, знаю. Может, это всего лишь совпадение, но я должна помочь Саре и спасти ее от жестокой матери. Я просто обязана быть рядом, когда вы ее найдете. Жизнь всегда подносила мне все на блюдечке с голубой каемочкой. Теперь моя очередь сделать что-то самостоятельно.

Такое искреннее беспокойство звучало в ее голосе, что ошибиться было невозможно.

Ее длинные ноги, пухлые губы и упругая грудь, в такт дыханию то поднимавшая, то опускавшая огромные цветы на блузке, несомненно, имели какое-то отношение к тому, что он начал смягчаться, но думать об этом не хотелось. Если они все-таки доберутся до церкви, он обязательно помолится о том, чтобы Джун и Сара Мартин нашлись до захода солнца, а Энелайз исчезла бы из его жизни.

– Боб сказал, что Джун и Сара уехали сразу после того, как девочка пошла в школу, – продолжила Энелайз.

Глава 3

Энелайз всегда думала, что может угадывать чувства и мысли людей по лицу, но странное выражение на лице Ника ей никак не удавалось понять. Было очевидно, что он не обрадовался тому, что пришлось вызволять ее из тюрьмы, но после сообщения о том, что Джун Мартин уехала из Небраски, он стал сам не свой. Правда, его глаза то темнели, то светлели, взгляд метался от ее лица к ногам и обратно, а губы плотно сжались, словно он пытался сдержать улыбку.

Наконец он отвернулся и, вставляя ключ, спросил:

– Можно я поведу машину? Или вы сначала проводки соедините?

– Я все сделала так, как было.

– Ну что ж, у вас сегодня весьма насыщенное утро. А куда нам ехать сейчас? Снова к преподобному Сэмпсону?

– Нет, в пресвитерианскую церковь.

– А, обращение в другую веру.

– Не нужно сарказма. В эту церковь ходит директор начальной школы, где училась Сара. Сэмпсон думает, что этот человек может знать, куда они переехали.

Ник проворчал что-то себе под нос. На протяжении всей дороги Энелайз старалась не смотреть на Ника, на его точеный профиль, взъерошенные волосы, руки, прикосновение которых она ощущала до сих пор. Эти мысли были не только опасными, но и нечестными по отношению к Лукасу. Нет, в это невозможно поверить! День начался так хорошо, так правильно. А потом все понеслось под гору: тюрьма, да еще пришлось просить Ника о помощи, подозрения в жульничестве… Конечно, она постоянно попадала в глупейшие истории, но при этом никто и никогда не считал ее нечестной.

Никто, кроме Ника.

В принципе его мнение должно быть ей совершенно безразлично. Но почему-то не было. А ведь пытаться доказать что-то человеку вроде Ника чревато только новыми неприятностями. Сегодняшнее утро было прекрасным тому подтверждением.

О боже! Она только что призналась себе, что пыталась что-то доказать Нику, произвести на него впечатление.

Ник прервал ее мрачные размышления:

– Перескажите-ка мне поподробнее ваш разговор с преподобным Сэмпсоном.

– Боб Сэмпсон очень хорошо помнит Джун Мартин. Она работала в банке и каждую неделю ходила в церковь преподобного Сэмпсона.

– Это уже интересно. Когда она отсюда уехала, в банке снова пропали деньги?

– Я спросила, он сказал, что нет. Либо она не хотела испытывать судьбу, либо научилась лучше скрывать свои делишки. Сэмпсон говорит, она была прямо-таки религиозным фанатиком. Они с дочерью посещали все службы, но при этом так и не завели друзей и в общественной жизни никогда не участвовали. Он сказал, что Сара была очень тихим, покорным ребенком, Джун держала ее в ежовых рукавицах, и казалось, что девочка боится матери.

– А это уже плохо.

Его голос был таким беспристрастным, словно речь шла о поломке в машине.

– Да, плохо! Где были власти? Почему никто не помог Саре? Почему сам Сэмпсон ничего не сделал? Он же должен помогать людям!

– Не кричите на меня. Я с вами полностью согласен. Но посмотрите на вещи реально. Это было много лет назад, городок крохотный. Да и что, в конце концов, могли сделать власти? Она била Сару? Причинила ей физическую боль?

– Сэмпсон не раз видел, как она шлепала ее в церкви. Наверняка, когда никто не видел, делала и что-нибудь похуже.

Ник смотрел только на дорогу – само спокойствие и невозмутимость, лишь один мускул нервно подрагивал, выдавая, что спокойствие требовало усилий.

– Думаю, вы правы, но все это случилось много лет назад. Сара уже взрослая. Может быть, сейчас у нее хорошая работа, муж и пара детишек. Что бы ни случилось с ней в детстве, это уже в прошлом.

– Я не могу поверить, что вам все это настолько безразлично!

Ник припарковал машину около пресвитерианской церкви и повернулся к Энелайз:

– А я не могу поверить, что вас настолько волнует судьба человека, с которым вы даже никогда не встречались.

– Я не могу это объяснить, но Сара мне не кажется чужой. Как будто между нами есть какая-то связь. Я почувствовала это прошлой ночью, когда впервые услышала о ней. А потом – сегодня утром, когда разговаривала с преподобным Сэмпсоном. Я словно сама ощутила ее печаль и одиночество. Как будто кто-то свыше приказал мне найти эту девочку, найти и защитить от этой ужасной женщины.

Ник скептически приподнял бровь.

– В общем, так, – Энелайз потянулась к ручке дверцы, – меня совершенно не волнует, верите вы мне или нет и собираетесь ли вы продолжать работать на меня. Я и одна смогу во всем разобраться.

– Энелайз… – Ник положил руку на ее плечо, успокаивая, но вместо этого по ее коже побежали мурашки…

Девушка задержала дыхание, замерла на мгновение. Его ладонь скользнула вниз по ее руке. Послышался чей-то полувздох-полустон. Или, может, ей только показалось?

Это уже совсем никуда не годится. Нет, конечно, это было здорово, действительно здорово, но ей совершенно не нужно, чтобы кто-то кроме жениха заставлял ее испытывать те неконтролируемые чувства, которых сам жених не вызывал. Правда, нельзя было сказать, что ей так уж хочется почувствовать нечто подобное рядом с собственным женихом.

Ник убрал руку, Энелайз выскочила из машины. Он смог догнать ее только на ступеньках лестницы.

– Энелайз, мои слова вовсе не значат, что я вам не верю. Я просто не могу это понять. Я помог вырастить четырех младших сестер, я четыре месяца был женат, поэтому точно знаю, что значит подчинить свою жизнь заботе о ком-то. Но волнения о незнакомке?..

Она остановилась и обернулась к нему.

– У меня всегда было все. Но я не сделала ничего, чтобы это заслужить. А Сара не сделала ничего, чтобы заслужить столько несчастий. Нечестно, что у меня есть все, а у нее практически ничего. Может, это мой шанс вернуть все на свои места.

Ник непонимающе смотрел на нее.

– Ну, как хотите. Это ваше дело. – Его взгляд опустился к ее обнаженным ногам. – Вы уверены, что хотите зайти в церковь в таком виде?

Она вызывающе вздернула подбородок.

– Помнится, мне говорили, что Бога больше интересует внутреннее содержание, а не внешняя оболочка. А потом, у меня все равно ничего другого нет. В сумку только это и поместилось.

Ник нахмурился.

– А почему вы не взяли нормальный чемодан?

– Если бы мои родители увидели, что я пакую чемодан, они бы не разрешили мне ехать. И если бы хоть кто-то в городе увидел меня с этим чемоданом, они бы немедленно сказали моим родителям, и результат был бы точно таким же.

Ник медленно окинул взглядом тело Энелайз. При этом ей казалось, что он касается ее руками, и кровь просто вскипала от каждого такого прикосновения.

– Но вы же уже взрослая женщина.

– Родители чересчур меня оберегают. Мне двадцать семь, но, если бы вы увидели, как они ко мне относятся, вы бы подумали, что мне только семь. Кстати, я не звонила им с тех пор, как приехала в аэропорт Вайоминга. Они, должно быть, волнуются. Мне нужно найти телефон.

– А у ваших родителей есть причины так о вас волноваться?

Энелайз свирепо посмотрела на Ника. Конечно же, так сразу рассказать ему она не могла, что давала родителям несметное количество поводов для волнения, но и лгать на ступенях церкви ей тоже не хотелось. К счастью, дверь открылась и поток прихожан оттеснил их друг от друга, так что на неприятный вопрос отвечать не пришлось.

– Простите, – обратилась она к элегантной пожилой леди. – Я ищу Уинстона Тернбула. Он сегодня здесь? Вы не могли бы показать его мне?

Женщина посмотрела вокруг.

– Сейчас я его не вижу, но он здесь. Уверена, он скоро выйдет. Похож на лысого кузнечика в синем костюме.

– Спасибо.

Энелайз пробилась сквозь поток людей к Нику, который все еще недовольно хмурился, скрестив руки на груди.

– Директор здесь… – начала она, но Ник оборвал ее на полуслове:

– Я слышал. Вы хотите, чтобы делом занимался я, или мне поехать домой, а вы справитесь без меня?

– Я пыталась помочь.

Он взъерошил волосы и глубоко вздохнул.

– Я знаю. Но мне бы хотелось, чтобы впредь вы этого не делали. Договорились? Если вы хотите, чтобы дело вел я, то позвольте мне этим и заниматься. Если нет, я передаю вам все сведения и возвращаюсь домой.

– Я не хочу, чтобы вы возвращались домой. Особенно теперь, когда мы знаем о существовании Сары. В одиночку мне будет трудно ее найти.

Ник увидел кого-то за ее спиной.

– Думаю, это и есть директор Тернбул. И Ник направился к человеку, который полностью соответствовал описанию пожилой леди. Энелайз последовала за ним. Ник может, конечно, считать, что не нуждается в ее помощи, но кто не ошибается?

Ник припарковал свою колымагу на переполненной стоянке закусочной «У Софи». Несмотря на строгий вид, Уинстон Тернбул оказался довольно дружелюбным человеком и согласился поговорить с ними при условии, что они составят ему компанию за обедом.

– С тех пор как семь лет назад умерла моя жена, я всегда у Софи не позже чем в двенадцать десять. Там меня уже ждет порция жареной картошки. Церковь – это довольно-таки голодное место!

Войдя в переполненный ресторанчик, Ник подумал, что им вряд ли удастся найти свободный столик, но Уинстон уверенно повел их к пустой нише.

– Это место всегда зарезервировано для меня, – сказал он, усаживаясь за столик с одной стороны и предлагая им занять места напротив.

Энелайз села первой, за ней – Ник. Он не ожидал, что края скамьи окажутся значительно выше середины, поэтому, едва усевшись, тут же съехал прямо на Энелайз.

– Простите, – пробормотал он, отодвигаясь. Очевидно, постоянный компаньон Уинстона за обедом обладал немалыми габаритами, раз скамья настолько прогнулась точно посередине.

– Чего желаете? – спросила официантка. Все еще пытаясь усесться поудобнее на этой желобообразной скамье, Ник взял в руки меню.

– Мне, пожалуйста, жареного цыпленка. – Энелайз была весела и полна энтузиазма, несмотря на то что, возможно, не привыкла к забегаловкам такого типа. – Я обожаю жареных цыплят. И еще – большой стакан колы.

Вероятно, ему не стоит удивляться. Она уже выдержала местный мотель и местную тюрьму. Почему же ей должен не понравиться местный общепит?

– Мне тоже цыпленка и чай со льдом. – Ему никак не удавалось одновременно сосредоточиться на меню и удобно сесть на кривой лавке.

– Вы помните Сару Мартин? – спросила она, как только от них отошла официантка, и Ник поморщился, услышав, сколько надежды было в ее голосе. – Мы были бы вам очень благодарны за любую информацию о Саре Мартин или ее матери. – Энелайз попыталась скрыть эмоции и настроиться на деловой лад.

– Следующей осенью как раз будет сорок лет, как я стал директором этой школы. Я многих забыл за это время, но вашу девчушку помню, хотя она у нас проучилась только год.

Подошла официантка, поставила по стакану чая со льдом перед Ником и Уинстоном и большой стакан колы перед Энелайз.

– Так вы помните Сару? – возобновил разговор Ник.

– О, да. Эта девочка выделялась среди остальных: такие большие зеленые глаза и рыжие волосы…

Он отпил чай, поставил стакан на стол и пристально посмотрел на Энелайз.

– А зачем вы ищете этих людей?

– Отец моего жениха… – начала было Энелайз, но Ник прервал это подробное объяснение:

– Это долгая история. Они из родного города моей клиентки и связаны с ее женихом. Уинстон медленно кивнул.

– Вы Сара? – вдруг спросил он. От неожиданности Ник потерял равновесие и снова съехал в центр скамьи, коснувшись мягкого, пахнущего жимолостью тела Энелайз. Окружающий мир исчез, а все его ощущения сосредоточились на прикосновении к ней, словно все вокруг перестало существовать.