Текст книги "Пророчество любви"

Глава 2

Был среди норманнов рыцарь по имени Меррик. Цветущий мужчина, полный жизненных сил, он был высок и хорошо сложен, подобно могучему дубу. Как и большинство норманнов, его растили воином, с детских лет обучая искусству боя. Меррик хорошо усвоил уроки: мечом и копьем он владел наравне с лучшими ратниками, был искусен в верховой езде и охоте. Он, сын графа д'Авилля, не имел никаких надежд на наследство, будучи самым младшим в семье – у него было пятеро старших братьев и две сестры.

Ему надлежало завоевать для себя земли. Гордый и упрямый, он был из тех людей, которые сами творят свою судьбу. Мечтая о награде, Меррик присоединился к воинам герцога Вильгельма, пообещавшего обширные владения в случае победы. Он решил добыть себе богатое поместье в стране, лежащей за проливом, – в Англии.

Его воинская доблесть была неоспорима, И доля в общей добыче, захваченной в боях, вполне заслужена. Даже самые смелые и отважные, войны поостереглись бы выступить против Меррика Нормандского. Своих самых грозных рыцарей Вильгельм послал на север, к морю, и здесь Меррик долго и упорно сражался с лордом Кервейном – сражался и победил.

Теперь Бринвальд принадлежал ему. И будет принадлежать ему вечно.

Меррик был также достаточно умен, чтобы понимать: хотя англичане и сложили оружие, их следовало еще окончательно покорить, преодолев враждебность местного населения. Быть может, причиной этой враждебности явилась гордость саксов, а может, глупость, но какова бы ни была причина, Меррик понимал: пройдет много времени, прежде чем саксы покорятся на самом деле, окончательно смирившись с поражением.

Несомненно, случившееся на этой поляне было явным тому свидетельством. Он слышал крики, пронзительный вопль и представлял, что может увидеть на поляне. Поэтому Меррик и не удивился, обнаружив своих воинов, окруживших саксонскую девчонку. Они были мужчинами, а не сосунками, и мужчинами сластолюбивыми – его воины! То, что они схватили девчонку, нимало его не обеспокоило. Обычное дело на войне! Он не собирался лишать их развлечения. Пока сам не увидел их добычу. Меррик разбирался в прелестях миловидных девушек, а эта, без сомнения, была особенно хороша. Голова ее оказалась непокрыта, и великолепные волосы цвета бледного золота, заплетенные а косу толщиной с его руку, спускались по спине ниже талии. Несмотря на полоски кожи, привязанные к ногам вместо обуви, и потрепанную одежду девушки, Он сразу понял, насколько она прекрасна. Ее облик покорял нежностью и юной свежестью. Однако когда их глаза встретились, черты, ее лица исказились: таким ужасом, словно перед ней стоял сам дьявол. Меррик мог бы поклясться: она его испугалась.

Он тронул поводья, направляя коня на, поляну, и остановился, только когда оказался в нескольких шагах от своих воинов.

– Что за шум.

– МЫ застали эту девчонку и старика в лесу, хотя им было велено не покидать деревню. Он потянулся к локтю девушки, но та отодвинулась.

Алана возмущенно топнула ногой.

– Что вам надо? – выкрикнула она. – Мы с Обри голодны, как и все в деревне! – она показала сумку; – Мы пошли в лес поохотиться. Вот пара зайцев нам на ужин!

Рауль насмешливо скривил губы:

– Не похоже, чтобы старик мог удержать лук, а тем более послать стрелу и попасть к тому же!

Девушка встряхнула головой и холодно ответила:

– Это я убила зайцев, а не застань вы нас врасплох и окажись у меня в руках лук, клянусь, сейчас ты был бы живее этих зайце.

Лицо Рауля окаменело. Не успел он вымолвить и слово, как Меррик рассмеялся:

Кажется, девушка тебя не жалует, Рауль! И пока помрачневший, Рауль заливался краской, Меррик бросил взгляд на старика:

– Он мертв?

На этот раз ответил другой воин.

– Нет, милорд, его слегка пристукнули, лишь чтобы заставить замолчать.

– Хорошо, – Метрик одобрительно кивнул. Я 6ы предпочел, чтобы вы по возможности избегали ненужного кровопролития.

Он перевел, взгляд на девушку.

– Ты из деревни? Она не ответила, но вздернула еще выше свой изящно очерченный подбородок и уставилась на него горящими глазами,

Темная бровь рыцаря изогнулась. Непокорность, скрытая иди явная, была ему неприятна.

– Раз ты этого не отрицаешь, полагаю, так оно и есть. Я не сомневаюсь, тебе известно о моем приказе, запрещающем крестьянам покидать деревню.

Наконец девушка соизволила заговорить. Ее голос был чист, как летнее утро:

– Но почему крестьяне должны оставаться в деревне? Выходит, мы пленники на своей собственной земле?

Меррик стиснул зубы. Ясно, что он ошибся, и при взгляде на него вовсе не страх взметнулся в глазах девушки – то была ненависть, откровенная и непоколебимая.

– Нет, вы не пленники, но покидать вам деревню нельзя. Это лучший, даже, пожалуй, единственный способ сохранить мир

– Мир? – раздражающая насмешка звучала в голосе девушки. О каком мире может идти речь, милорд, если вы лишаете нас свободы?

Глаза Меринка сузились. Он заговорил спокойно, в тоне его голоса никак не проявился гнев, кипевший в сердце.

– Ты ничего не знаешь обо мне, дочь саксов, да будут благословенны мои родные края, но будь твоя воля, ты причинила бы мне самое страшное зло, какое только смогла бы, так ведь?

С жаркой мольбой; в голосе Алана произнесла:

– Если бы я могла только, о, Боже, Если бы я могла…

Он смотрел, на нее в задумчивом, молчании, руки в железных перчатках свободно лежали перед ним на седле.

– Но почему ты желаешь мне зла? – спросил рыцарь. – Могу ли я узнать причину?

– .А мне не надо никакой другой причины, кроме той, что ты норманнская свинья!

– Свинья? – его губы скривились в вымученной усмешке. – Тогда почему же – ты смотришь на меня, словно я призрак, явившийся из преисподней.

– Наверное, потому что так оно и есть!

– Норманнская свинья. Призрак из преисподней. Либо, одно, либо другое, девушка.

Она оглядела его, с неприкрытой враждебностью.

– Милорд, я думаю, скорее всего, вы свинья из преисподней!

Усмешка сползла с лица Меррика. Глаза прищурились.

– '.Кто ты? – резко, спросил он. Алана расправила плечи и распрямила сипну. Я не скажу тебе, норманн, своего имени, пока не узнаю твое!

Вблизи она еще восхитительнее решил Меррик. Юная… но нежная ли?

Он натянуто улыбнулся.

– Я не собираюсь скрывать от тебя свое имя, саксонка. Я; Меррик. Замок на утесе теперь принадлежит мне. Земля, на которой ты стоишь, тоже теперь моя

– Тлевшее пламя, казалось, вспыхнуло с неожиданной силой. Мягкая линия губ Аланы презрительно изогнулась:

– Так, значит, ты и есть тот самый Меррик! Лорд. Повелитель норманнских свиней. Хорошо же, я скажу тебе, Меррик Нормандский, что думаю о тебе: Ты ничтожество, ты свинья, твое место в загоне для свиней

Меррик не поверил своим ушам. На мгновение ему показалось, что он ослышался. Такая дерзость! И от кого! От какой-то крестьянки! Нет, подобное стерпеть нельзя. Злоба и ярость душили его. Боже милостивый, она или сумасшедшая или необычайно смела… По правде говоря, Алана не была ни смелой, ни сумасшедшей. Она перепугалась до потери сознания. Какое безумие нашло на нее, что она осмелилась насмехаться над рыцарем, преследовавшим ее во сне?

С надменной гордостью сидел он. На своем коне – мощная фигура в черном. Шерстяной плащ, ниспадавший с плеч, подчеркивал их ширину. В отличие от его норманнских собратьев, волосы у этого рыцаря не были коротко подстрижены, они окутывали голову – тяжелые, черные, как небо в самую темную ночь. Но в то же время он отличался и от англичан, носивших бороды, его лицо было чисто выбрито, скулы очерчены мужественно и резко. Обветренная кожа потемнела от солнца.

Приглушенный шепот послышался среди воинов. Одного взгляда рыцаря оказалось достаточно, чтобы наступила тишина. Молчание длилось, беспокойство Аланы росло. Она смотрела, как Меррик подчеркнуто неторопливо спускается с коня, заставляя ее ждать – неизвестно чего. И в то же время он не отводил взгляда от ее глаз, бледно-зеленых, ледяных. Неслышными шагами приблизился он, двигаясь уверенно и грациозно.

Рыцарь показался Алане громадное, чем кто-либо и она с трудом преодолела желание с криком скрыться, в лесу. Нет, не ее воображением были порождены эти широкие плечи и длинный меч, но в действительности он оказался еще более высоким – выше всех мужчин, которых ей доводилось когда-либо видеть, даже выше Раюберна, одного из самых лучших воинов ее отца.

Меррик остановился перед девушкой, широко расставив ноги и пристально глядя на нее. Он не прикасался к ней, но стоял так близко, что она чувствовала, как поднимается и опадает его мощная грудь при каждом вдохе и выдохе. Алана не двигалась, хотя ей безумно хотелось убежать. В глубине души таилась гордость: отец не проявил слабости в битве со столь грозным противником, и дочь тоже не покажет своего страха, выказав больше храбрости, чем осторожности.

Внутренне содрогнувшись, она смело встретилась с ним взглядом.

– Вот уже трижды ты назвала меня свиньей, – в тихом голосе звучали нескрываемое раздражение и угроза. – Боже мой, женщина, я убил многих мужчин за гораздо меньшие провинности. Но ты назовешь меня лордом и господином, саксонка. Это я тебе обещаю. Богом клянусь, так оно и будет!

Безрассудная отвага охватила Алану:

– Я назову тебя так, как ты того заслуживаешь.

– Норманнская собака – выкрикнула она, – Ты говоришь о мире? Да вы, норманны, ничего не знаете о мире, вам ведомы лишь война и убийства! Ведь вы воры! Вы крадете чужие земли и лишаете людей жизни. Я не покорюсь тебе, норманн! Я не покорюсь вашим законам. Я плюю на вас! Вот!

Лишь когда дело было сделано, Алана поняла, что зашла слишком далеко. Меррик медленно стер плевок со щеки, и она испугалась: сколь безумно, как неосторожно она себя ведет…

Он схватил ее с такой поразительной силой и внезапностью, что она вскрикнула. Запоздало разглядела Алана ярость на его лице. Ах, что она натворила! Рыцарю не понадобится и оружия, чтобы вышибить из нее дух, достаточно лишь сомкнуть пальцы на тонкой шее и придушить. Вдруг она поразилась… он держал ее вовсе не грубо, хотя и пощады ждать, разумеется, не приходилось!

– Интересно знать, – тихо проговорил Меррик, – действительно ли ты так храбра, или же твоя храбрость от глупости! – он замолчал. – Но, кажется, ответ мне известен.

Панический страх заметался в ее душе. Алана забарабанила кулаками по его груди, – Отпусти меня.

– Нет, саксонка, это ты затеяла игру, в. которую мы сейчас играем, – жесткая улыбка тронула его губы, – Но последним смеяться буду я, обещаю. Он не спеша отпустил девушку. – Наверное, мне следовало бы отрезать тебе язык – нагло и сладострастно скользнул он взглядом по ее телу, задержан взор на груди, очертания, очертания которой угадывались под рубашкой.

Еще дольше задержал он взгляд там, где сходились бедра. Он словно видел то, что скрывала одежда.

Меррик улыбнулся, и Алана поняла, что эта улыбка, ничего хорошего ей не сулит.

– Впрочем, кажется, – тихо проговорил он – есть другой способ заставить тебя замолчать.

Последовал взрыв грубого, смеха. Воины одобряли своего господина и его намерения.

– Лакомый кусочек эта девчонка!

– Пусть узнает вкус норманнского клинка, милорд, глумились они – Поставьте ее на колени, как и следует стоять саксам, перед норманнами. – Советовал другой.

– А тогда пусть и думает, для чего ей рот!

Мужчины хохотали во все горло.

Алана мучительно краснела. Хотя они говорили по-французски, она все понимала. Отец обучил ее иноземному языку. Но даже если бы она и не понимала, похотливые усмешки говорили гораздо больше, чем ей хотелось знать. Меррик Нормандский неотрывно смотрел ей в глаза.

– Оставьте нас, – приказал он своим людям. – Несите старика в деревню и возвращайтесь в замок. Алана беспокойно наблюдала, как двое воинов поднимают Обри на ноги. Она облегченно вздохнула, увидев, что старик стоит, хотя и держится нетвердо и ничего не понимает. Воины удалились. Она поплотнее сжала губы, чтобы они не дрожали, но не сдвинулась с места. Испуганная и растерянная, Алана обхватила себя руками, как будто могло защитить. Но ничто не ускользало от Меррика. У нее возникло ужасное подозрение: рыцарь замечает всякую мелочь, каждый малейший жест. Она постаралась подавить одолевавший ее страх.

– Почему ты приказал своим людям уйти? – ее голос был едва слышен. Он улыбнулся – улыбкой дьявола!

– Может, я проделаю то, что сделали бы воины с тобой, не появись я. Мысли Аланы взметнулись, словно ветер над морем. Мужчины в деревне говорили, что еще ни одной женщине Бринвальда не удалось вырваться из рук насильников-норманнов. В самый первый день нашествия на краю пастбища она видела, как громадный норманн поднялся, стоя между окровавленными бедрами Хавизы, старшей дочери молочника.

Она вздрогнула

– Нет, – слабым голосом проговорила Алана, – не собираешься же ты…

– Мы здесь вдвоем, саксонка. Ты не сможешь мне воспрепятствовать.

Наверное, он прав. Наверное, даже нет смысла пытаться противиться. Однако Алана знала, что будет сопротивляться до последнего.

Девушка мгновение поколебалась, затем попробовала проскочить мимо рыцаря. Он легко поймал ее. Руки в железных перчатках сомкнулись вокруг талий. Меррик повернул дерзкую девушку лицом к себе. Она стукнула его по груди кулаком. Все ее существо взбунтовалось:

– Нет! Ты не дотронешься до меня!

Удары, которыми она всыпала плечи Меррика, казалось, беспокоили его не больше, чем легкие касания прутиков. В следующее мгновение он повалил ее на землю и прижал спиной к мшистой почве. Хриплый смех раздался у щеки девушки:

– Саксонка, я уже дотронулся!

Увы, он 6ыл прав. Потрясенная, Алана чувствовала тяжесть его тела на себе. Его торс придавил ее мягкие груди. Закаленные в битвах твердые мускулы ног, как свинцом, сжимали ей ноги, от груди до живота и кончиков пальцев на ногах, нигде не было места, которого он не касался бы.

Будто заковав в наручники, он захватил руками в железных перчатках ее запястья и завел ей за; голову Мы победители, саксонка. Покорись мне, твоему норманнскому лорду!

– Нет! – воскликнула Алана, – Я не покорюсь! Саксы тебе не покорятся; мы будем бороться, пока вы не уйдете обратно к берегам Нормандии! Рука Меррика слегка дрогнула.

– А кто здесь, сейчас, окажется победителем в нашей битве? Норманн или саксонка?

Алана скрипнула зубами и попыталась столкнуть его с себя. Тяжелый, как камень, он даже не шелохнулся. Она яростно вскрикнула: Может, сейчас ты и победишь, норманн, но мы поднимемся против вас, и тогда…

0н рассмеялся. Негодяй, он рассмеялся! Алана обезумела и принялась пинаться, чтобы высвободить руки. Но все усилия были тщетны. Меррик только сильнее прижал ее к земле. Она затихла, прерывисто дыша.

– Я снова спрашиваю: кто сейчас победит, девица? Норманн или саксонка? Назови меня победителем!

Чувствуя опасную близость подступающих к глазам слез, она безмолвно отказывалась выполнить его повеление, мотая головой. Отблеск гнева скользнул по лицу рыцаря. Внезапно Алана осознала всю мощь его тела и силу желания. Она закрыла глаза, опасаясь той мести, которую он мог бы сейчас совершить, но… Меррик не произносив ни слова и не делал ни единого движения. Алана открыла глаза и обнаружила, что он наблюдает за ней со странным выражением лица. Она замерла, а рыцарь освободил ее руки – но только для того, чтобы стянуть перчатку со своей руки.

Загрубевшими подушечками пальцев он провел по ее шее, коснулся пухлых разомкнутых губ – легко, как перышком. Потом пальцы заскользили ниже, пока не оказались у выреза рубашки. Алана поразилась, что он дотрагивается до нее так нежно. Она опасалась, как бы он не разорвал на ней одежду и не овладел ею, не сходя с места, вроде того воина, изнасиловавшего Хавизу.

Но это была не просто ласка… а что-то необыкновенное! Сознание стало туманиться, она теряла способность здраво мыслить. Вблизи рыцарь наводил на нее еще больший ужас. Квадратный, резко очерченный подбородок. Четко очерченный рот под выступающим носом. На темной коже лица его прозрачные голубые глаза казались удивительно светлыми, и излучали, сейчас не холод, а тепло, от которого все внутри у Аланы плавилось.

Но ее сердце похолодело и подскочило, лихорадочно забившись, когда взгляд рыцаря упал на ее губы, и она почувствовала влажное дыхание на своей щеке. Ну, конечно, он вовсе не собирается целовать ее, мелькнула мысль. Алана испугалась. Нет, конечно, нет…

– Ты победитель! – крикнула она. – Ты, норманн, а не я, саксонка!

Сдавленный крик ужаса вырвался у нее из груди. В полной уверенности, что сейчас он силой завладеет ее губами, Алана отвернулась, и Меррик скатился с нее и встал на ноги.

– Ты меня оскорбляешь снова, – сказал он, скривив рот. – Ты предпочла признать себя побежденной, лишь бы я не поцеловал тебя!

Алана поднялась с земли. В ответ на колкость она вздернула подбородок.

– Поцелуй норманна, – Алана и не пыталась рыть неприязни, ясно слышавшейся в ее голосе, – поцелуй свинь…

Гневное выражение его лица заставило девушку замолчать.

– Не произноси таких слов, – прорычал рыцарь, – иначе, клянусь, на этот раз ты о них пожалеешь!

Уже пожалела, – боязливо подумала Алана. Она с вызовом уставилась на Меррика. Он ожидал услышать ее злобный ответ, но ответа не последовало, и он отвернулся. Алана враждебно наблюдала за ним. Ее рука скользнула в широкий рукав, чуть выше локтя был привязан к руке кинжал… Она все время помнила о нем, но до сих пор не было возможности им воспользоваться. Бесполезно было бросаться с кинжалом на Рауля, другие воины помешали бы. Но сейчас… Дрожь пробрала девушку при воспоминании о сне. Казалось немыслимым, что темный рыцарь – перед ней! Но Меррик явно не был дьяволом в обличье человека. Не был он и призраком, мужчина из плоти и крови… Клинок скользнул по ладони. Сжав красиво выточенную рукоять, она спрятала кинжал в складках юбки. Мысли лихорадочно проносились в голове, во рту пересохло. Получится ли? Матерь божья, она вовсе не хотела убивать человека! Но если удастся ранить, она сможет убежать.

Алана подождала, когда он наклонится, чтобы подобрать с земли перчатку. Мелькнула мысль: лучшего случая не будет. Однако краем глаза Меррик заметил блеснувший клинок. Со сноровкой воина он обернулся как раз в тот момент, когда Алана подняла руку, готовясь нанести удар.

Он схватил руку девушки, пальцы безжалостно сжали запястье. Она боролась с ним еще ожесточеннее, чем прежде, и они снова оказались на земле. Во второй раз за эти несколько минут он тяжело придавил ее тело к мшистой почве.

Не переставая удерживать запястье девушки, он заставил ее разжать пальцы. Кинжал выскользнул из ладони. Взгляд Аланы обжигал Меррика, пылая такой же глубокой ненавистью, как и его взгляд,

Он решил преподать ей урок, прямо здесь и сейчас. Видит Бог, так он и сделает! И на этот раз избавиться от него будет непросто! Она станет взывать к нему, своему повелителю, умоляя о пощаде!

– Будь ты проклят; – выпалила Алана. – Чтоб тебе провалиться в преисподнюю, норманн!

От ярости у Меррика потемнело в глазах. Он воспылал гневом. В исступлении и отчаянии вонзил он клинок в землю возле ее головы.

Видит Бог, девчонка только что сама решила свою судьбу.

Глава 3

– Встань, саксонка! – глаза Меррика были холодны, как волны Северного моря.

Судя по тону голоса, неповиновения он не потерпел бы. Алана неохотно подчинилась. Колени так ужасно дрожали, что она боялась упасть. Едва сдерживаемое неистовство, которое она почувствовала в его взгляде, чрезвычайно ее напугало. Что сказал об этом человеке Обри? «Говорят, одним своим взглядом он может снести голову любому» Алана поежилась. Сейчас она готова была поверить слухам.

Он низко наклонился и поднял кинжал, на этот раз из осторожности не поворачиваясь к ней спиной. Меррик взвесил кинжал на ладони и большим пальцем провел по богато украшенной рукояти, потом засунул кинжал за пояс и поднял на девушку настороженный взгляд.

– Ты говоришь, что норманны – воры? А может, ты сама воровка? У кого ты украла этот кинжал, саксонка?

Алана продолжала молчать. Бесполезно говорить правду. Он только посмеется, приняв ее за лгунью.

Меррик сжал зубы.

– На твоем месте, саксонка, я больше не испытывал бы мое терпение. Говори, чей это кинжал? Алана сцепила руки, чтобы унять дрожь. Собрав всю свою храбрость, она высоко подняла голову.

– Кинжал мой, – холодно ответила она. – Его дал мне отец.

– Отец! – рыцарь рассмеялся. – Леди, вы меня считаете круглым дураком! Такой кинжал может принадлежать только богатому человеку.

– Да, – подтвердила Алана потеплевшим голосом. – Мой отец был богат.

– Будь добра, скажи мне тогда, кто твой отец! Алана упрямо сжала губы.

Он еде слышно выругался:

– Правду, саксонка. На этот раз я должен дать правду!

– Ты встречался с ним, норманн, – в голосе девушки послышался гнев. – Лорд Кервейн пал под твоим мечом.

– Что? Ты хочешь сказать, что, твой отец – Кервейн?

– Да!

– Лорд Кервёйн действительно погиб в бою, от моего меча, – Меррик внимательно оглядел девушку, – и я своими глазами видел дочь Кервейна. Она не привязывает куски кожи к ступням, она обувается в мягкие кожаные башмаки. Ее рубашка не похожа на лохмотья, а сшита из самого тонкого полотна.

Алана распрямилась, остро сознавая, насколько неприглядно она выглядит.

– Я – не воровка! – с жаром заявила она. – Хотел знать правду, и я сказала тебе правду. Не моя вина, что ты не поверил! – она постаралась собрать все те крохи, что оставались еще от уязвленных гордости и достоинства. – А теперь, норманн, позволишь ли ты мне вернуться в деревню?

– Нет, саксонка, не позволю!

Алана уже повернулась было, чтобы уйти. Удивившись, она бросила на рыцаря быстрый взгляд.

– Ты не ослышалась. В деревню ты не вернешься.

Алана не отрывала широко раскрытых глаз от его лица. Рыцарь выглядел самодовольно, это было видно по его улыбке.

– Нет, – продолжал он. – Ты пойдешь не в деревню, а куда я прикажу.

Губы Аланы пересохли и едва шевелились.

– Куда? – прошептала она.

– В замок.

– В замок? – она не могла скрыть изумления – Зачем?

Меррик улыбнулся, и его улыбка не показалась Алане доброй. Она поднесла руку ко рту. Смертельный ужас охватил ее. Он собирается наказать за дерзость, мелькнула смутная мысль. Все ясно, как божий день.

– Может, ты будешь в замке скрести полы или помогать служанкам на кухне, возможно, кормить скотину в загонах, а может, и услужишь моим рыцарям в их ночных забавах, – злая ухмылка Меррика стала еще шире.

Слезы гнева застилали Алане глаза.

– Нет? Я… я не пойду к тебе в услужение!

– Нет ничего позорного в услужении.

– Позор – быть у тебя в услужении. Желваки заходили на скулах Меррика.

– В самом деле? – холодно заметил он. – Отчего же?

– Ты норманн!

– Да, я норманн! Норманн, ставший твоим лордом! Смирись и подчинись мне!

С горечью Алана излила свое отчаяние в словах:

– Разве у меня есть выбор? – Его голос был пронизан высокомерием:

– Выбор? Конечно, девушка, выбор у тебя есть Ты всегда должна выбирать мое неведение. Как он сказал… так оно и было

Как вскоре убедилась Алана, с этим человеком шутки были плохи. Он приказал ей идти перед ним, а сам следовал за ней на коне, вороном скакуне, который пританцовывал и все норовил встать на дыбы – такой же дьявол, как и его хозяин! Они уже почти достигли края леса, когда у Аланы мелькнула одна мысль…

Совсем рядом было то место, где деревья росли очень часто, а их ветви опускались почти до земли, так что пеший человек мог пробраться меж деревьями, но для лошади и всадника это было сложно. Надежда расцвела в душе Аланы. Если бы только ей удалось убежать…

Но вскоре она пожалела, что вознамерилась спастись бегством. Рыцарь перехватил ее с поразительной легкостью и втащил к себе на седло. Алану охватил панический страх. Ее никто никогда не учил ездить верхом. И хотя она старалась держаться прямо, чтобы, сидя в одном седле Мерриком, не касаться его совершенно, всадник этого не допустил. Рука мужчины крепко обхватила талию девушки и прижала ее спину к твердой груди, я теперь Алана чувствовала каждый вздох рыцаря, как свой собственный.

Близился закат, когда они добрались до замка. Рыцарь проезжал деревянный частокол, и не остановился, пока не оказался на внутреннем дворе замка в окружении крепостных стен. Как только Меррик натянул поводья, и конь встал, Алана соскользнула на землю. Она сильно ушиблась, ободрала руки и разбила колени, но не обратила на это внимания. Ей хотелось лишь поскорее избавиться от ненавистных прикосновений.

От отчаяния у нее сжалось сердце. Только сегодня утром она сказала Обри о своем намерении отправиться в замок, чтобы убедиться, что Сибил жива и здорова, но оказаться здесь вот так она не хотела… Алана дрожала, и не из-за предвечерней прохлады – она вспоминала тот кошмарный сон и молилась, чтобы он оказался видением; которому не суждено сбыться.

Вот она и попала в руки того самого человека, кого опасалась больше всех на свете… И все из-за своего собственного безрассудства!

Алана с испугом увидела, что Меррик спешивается. Она чувствовала на себе его взгляд, глаза рыцаря пригвождали ее к земле, словно острие ножа. Он передал поводья худощавому юноше, у которого были такие же темные волосы и брови вразлет, как у Меррика, – его сын, подумала Алана. Но сын или не сын – этот вопрос сразу же перестал ее занимать, как только сильные пальцы сжали ее локоть.

– Сюда, саксонка!

Он довел ее через грязный двор. Повсюду были лошади и норманнские воины. В толпе она заметила несколько знакомых лиц: конюха, прачку… Никто из них не удостоил ее взглядом. Слуги замка ходили с поникшими плечами и опущенными глазами, в подавленном и мрачном настроении. Не было слышно добродушных подшучиваний, над которыми все потешались лишь неделю назад. Кто здесь смеялся теперь, так это норманны.

Глянув в сторону, она увидела нескольких рыцарей, бросавших на нее откровенно похотливые взгляды. Один толкнул другого локтем в бок, тот ему шепнул что-то, и рыцари расхохотались. Щеки Аланы вспыхнули. Она не осмеливалась посмотреть на Меррика. Без сомнения, они думали, что он овладел ею.

Меррик подтолкнул девушку к ступенькам, которые привели ее в зал. Жаркий огонь пылал в очаге. Множество рыцарей сидели за столом, протянувшимся через весь зал, и на скамьях, расставленных у стен.

Алана увидела Сибил. Сестра направлялась к переходу, соединявшему зал с помещениями кухни, занимавшими отдельное строение. Забыв обо всем, Алана устремилась к ней.

– Сибил! – воскликнула она – Ты жива!

Сибил обернулась. На ее лице отразилось удивление, она не верила своим глазам.

– Алана! Как же?

– Ох, Сибил! – Алана порывисто обняла сестру – О, как я о тебе беспокоилась! Я не знала, тобой!

Сибил открыла было рот, чтобы ответить, но не успела вымолвить и слова, как на девушек упала чья-то тень. Алана сразу же догадалась, кто стоит у нее за спиной. Напряженно выпрямившись, она обернулась к Меррику.

Не обращая внимания на Алану, рыцарь обратился к Сибил:

– Ты знакома с этой девушкой? Сибил опустила глаза.

– Да, милорд. Это Алана.

Теперь его глаза остановились на Алане.

– Значит, ее зовут Алана, – улыбка слегка тронула его губы. – Дело в том, миледи, что мои рыцари застали ее за охотой в лесу, хотя жителям деревни было приказано не покидать свои хижины. Кроме того, она, несомненно, убила бы меня, не отбери я вовремя у нее кинжал. Эта крестьянка понарассказывала мне какие-то возмутительные небылицы: будто бы кинжал ей дал лорд Кервейн и что она его дочь.

Алане безумно хотелось выпалить: «Все это правда!» – но она только поплотнее сжала губы. Пусть ответит ему Сибил! Может быть, ей он поверит.

Сибил, закусив губу, долго молчала. Удивляясь нерешительности сестры, Алана бросила на нее возмущенный взгляд. Прежде нерешительности не было в характере Сибил. И в самом деле, теперь Алана заметила, что Сибил выглядит не так высокомерно, как раньше. Щеки испачканы, головной убор сбился набок, жирные пятна темнеют спереди на рубашке, пряди волос выбились из косы. Никогда не видела Алана сестру такой неопрятной.

Милорд, – проговорила наконец Сибил, – Это не небылицы. Алана – моя сводная сестра, старше меня на два месяца. – Меррик нахмурился.

– Старше на два месяца?

– Кервейн – наш отец. Но моей матерью была, Ровена, она погибла при штурме замка, а матерью Аланы – Эдвина, крестьянка из деревни. В отличие от меня, Алана не воспитывалась в замке.

Вновь Алана почувствовала на себе леденящий взгляд голубых глаз. Она ответила взглядом, в котором сквозила кипящая в душе ненависть. Темная бровь высоко приподнялась:

– Незаконный отпрыск!

На этот раз Сибил поторопилась ответить:

– Да, милорд, незаконнорожденная дочь. Меррик задержал на Алане взгляд. Она затаила дыхание: эти глаза преследовали ее. Но по ним невозможно было угадать мысли рыцаря. Он косо кивнул:

– Иди со своей сестрой и займись делом! – сказал Меррик. – Позже я решу твою судьбу. Алдана собиралась выказывать полное неповиновение, совершенно отрицая существование на свете нового лорда Бринвальда. О!.. Он всего лишь наглая скотина. И хотя ей совеем не было свойственно грубое поведение, она ничего не мота с собой поделать. Казалось, их взгляды, встречаясь, высекали искры. Но сейчас она чувствовала, что его терпение истощилось и не стоит так долго испытывать судьбу. Девушка отвернулась, не удержавшись, однако от последнего дерзкого взгляда.

В кухне шли приготовления к вечерней трапезе. Сибил протянула Алане нож, и они принялись крошить капусту и лук. В Воздухе повис дым от очагов. Сквозь пелену Алана пристально смотрела на сестру.

– Говорят, ему подчинились все оставшиеся в живых, – сказала она, понизив голос.

Сибил вздохнула.

– Это верно, – подтвердила она. – Он поймал тех, кто намеревался покинуть замок. Нас поставили перед выбором: служить ему или томиться в темнице.

– А ты?..

Золотисто-карие глаза Сибил опустились.

– Как и всем, – тихо проговорила она, – мне тоже пришлось выбирать.

Алана возмущенно воскликнула:

– Но ведь ты дочь лорда!

– Сибил покачала головой.

– Теперь Меррик – лорд, а мне лишь остается подчиниться, – печально сказала она. – Всем нам придется покориться норманнам, их не прогонишь. Говорят, герцог Вильгельм захватил всю Англию и провозгласил себя королем.

Сибил легче смирилась со своей участью, чем того ожидала Алана. Она бросила на сестру подозрительный взгляд.

– Он тебя бил? Ах, негодяй! Сибил, я…

– Нет, Алана, не бил. Он сказал, что, когда из Нормандии приедет его сестра Женевьева, мне не придется работать на кухне не покладая рук, как сейчас. Я буду прислуживать ей.

Алана пренебрежительно фыркнула, Невозможно было не заметить, как огрубели и покраснели руки Сибил. Сестра не привыкла к тяжелой работе, не то что она сама. Конечно, прислуживать госпоже ей будет полегче.