Текст книги "Самая безмятежная"

ГЛАВА ВТОРАЯ

Софи нервно проглотила слюну и откинулась назад. У нее голова пошла кругом. Она вовсе не хотела, чтобы ее жизнь менялась, по крайней мере коренным образом. Работа, любимый человек и хотя бы один ребенок вместо четырех вполне бы ее устроили.

Руки Розано, сжимавшие запястья Софи, согревали и успокаивали. Женщина чувствовала, как его сила переливается в нее. Лицо Фрэнка выражало радость. Она не услышит ничего плохого, иначе ей предлагали бы алкоголь и совали под нос нюхательные соли.

– Я готова, – решительно произнесла Софи. – Говорите.

Нотариус знаком попросил Розано продолжать. Князь внимательно смотрел на нее, словно исследовал каждую ее черточку, но его лицо оставалось непроницаемым.

– Ваша мать умерла, когда вам было…

– Два года. – Неужели это имеет отношение к делу? – удивилась Софи. Он, кажется, ждал, чтобы она продолжала, и Софи решила пойти ему навстречу. – Мама везла меня в прогулочной коляске по улице, когда грузовик вдруг потерял управление и…

Софи нахмурилась, в глубине ее серых глаз отразилась боль. Отец был безутешен. Софи помнила, как он плакал часами напролет, как с ней нянчились молчаливые прихожанки.

– Бедный папа, – тихо произнесла она, – он так любил ее.

В комнате стало очень тихо. Софи была рада, что Розано не произносит никаких сочувственных банальностей в адрес людей, которых никогда не знал. Но казалось, что его сильные руки стали еще нежнее и теплее.

– Пожалуйста, расскажите о ней.

– Я мало что помню, – созналась Софи. – Мне кажется, я помню ее поцелуи, объятия, смех… И еще она всегда чудесно пахла. У нее было много таких красивых флакончиков с духами… – Софи остановилась, чтобы справиться с волнением. Сверкающие глаза Розано гипнотизировали ее. Софи выпрямилась, отгоняя странное ощущение, словно ее несет могучий теплый поток. Что за нелепость! – У меня есть несколько ее фотографий, – закончила она отрывисто.

– Опишите ее, – мягко попросил князь.

Софи хотелось, чтобы они поскорее перешли к делу. С каждой секундой ей становилось все труднее сохранять спокойствие.

– Высокая, гибкая, длинные черные волосы, веселые глаза. И очень красивая, – ответила она печально. Если бы только ей довелось поближе узнать свою мать! Когда Софи была маленькой, она иногда ночами не могла заснуть и все представляла, что, как и другие знакомые ей девочки, тайком пользуется маминой косметикой, ездит с ней в город за покупками, возвращается из школы домой, где пахнет свежеиспеченными пирожками…

– Софи! – окликнул ее князь. – Вы, похоже, отвлеклись.

Она кивнула и виновато посмотрела на него.

– Я задумалась о грустных вещах… Отец много рассказывал мне о ней. Он обожал ее. По-моему, – продолжала размышлять Софи, – ему казалось, что мама нуждается в защите, что она слишком хрупка и ранима. Вот, взгляните, у меня есть с собой одна из ее фотографий.

Розано выпустил ее руки, и Софи, порывшись в сумочке, вынула выцветшую фотографию, которую тысячу раз изучала с жадным вниманием. Розано взял ее, кивнул и передал Фрэнку.

– Виолетта д'Антига, в этом нет сомнения. – Он вскинул тонкую руку, не дав ей возразить. – Я видел ее портрет, Софи. Это очевидно. Ее девичья фамилия была д'Антига. – Он помедлил. – Ваша мать родом из Венеции.

Софи изумленно раскрыла глаза, вникая в смысл его слов. Сердце у нее учащенно забилось. Так вот что это за тайна!

– В самом деле? – спросила она дрогнувшим голосом.

– В самом деле, – подтвердил Фрэнк. – Могу предоставить вам веские доказательства.

Софи замолчала, стараясь свыкнуться с услышанным. Уверенный тон Фрэнка заставил ее поверить.

– Значит, я наполовину итальянка, – произнесла Софи, обращаясь к себе самой. Она услышала, как звякнули чашки: мужчины, видимо, принялись за кофе. Наполовину итальянка. Ей вспомнились кадры из фильмов, картинки из журналов. Солнце, на красивых площадях открытые кафе под полосатыми тентами, оживленные разговоры, театральные жесты… Густое красное вино, любвеобильные семьи, пылкие страсти.

Она радостно улыбнулась.

– Венеция! – произнесла она негромко. Глаза ее засияли счастьем, которое отразилось в каждой черточке подвижного лица. – Венеция, – прошептала она восторженно, представляя голубую лагуну, острова, сказочный средневековый город, построенный на воде.

– Вы рады?

– Я заинтригована.

– Что вы знаете о Венеции?

Мечты Софи мгновенно отразились в ее глазах. Дома у нее была книга о Венеции с чудесными фотографиями. Она коротко рассмеялась, поняв теперь, почему отец обращался с ней так бережно.

– Отец побывал там в молодости, когда готовился принять сан и изучал жизнь святого Марка для своей диссертации. – Ее лицо расплылось в улыбке. – Наверное, тогда он и познакомился с мамой, – проговорила она растроганно и представила, как ее юные родители плывут в гондоле по ночному каналу.

– Софи! Вернитесь к нам. – Голос князя, полный мягкой иронии, сразу вернул ее в настоящее.

– Я думала о том, какой это романтический город для влюбленных, – объяснила она застенчиво, все еще не желая расставаться с родившимся в ее воображении образом.

– Так вам довелось побывать там? – спросил он.

– Нет, что вы! Но отец много говорил о Венеции, и мне кажется, что я все хорошо там знаю. Мы вместе рассматривали путеводитель по городу, он описывал разные дворцы, площадь святого Марка, соборы с фресками. Мне казалось, я все это вижу собственными глазами.

– Да, это самый красивый город мира, – пробормотал Розано. – Жители Венеции жалеют тех, кому не посчастливилось родиться в их городе.

– Вы-то, конечно, родились именно в Венеции, – предположила Софи сдержанно. В его глазах вспыхнули огоньки. Охваченная нетерпением узнать о родине матери, Софи добавила: – И давно ваша семья живет там?

– Уже около семисот лет, – ответил он без всякого высокомерия.

– Семьсот лет…

Софи даже приоткрыла рот от изумления. В ее голове не укладывалось, каково это – знать своих предков, живших даже в таком далеком прошлом. Внезапно Софи захотелось подразнить своего собеседника.

– Боже мой, на столько веков застрять в Венеции! Видно, вы не из тех, кто стремится увидеть мир.

– Когда находишь бриллиант, его не размениваешь на стразы.

Она нахмурилась и опустила ресницы. Но через секунду решительно взглянула в лицо Розано.

– Мне все-таки до сих пор непонятно, что привело вас в Англию, – произнесла она деловым тоном. – И почему отец скрыл от меня, кем была моя мать. Я не вижу в этом смысла. Быть итальянкой не преступление.

– Я думаю, он хотел защитить ее.

Его серьезный тон заставил Софи насторожиться. По всей видимости, ей предстояло услышать кое-что еще. Причем нечто такое, что ей вряд ли понравится.

– Почему? – спросила она, чувствуя, как непонятный страх сжимает сердце.

Князь следил за ней пристальным взглядом.

– Она сбежала.

Софи потрясенно раскрыла глаза.

– Откуда?

– Из-под венца.

Он машинально погладил ее длинные пальцы. Софи с трудом перевела дыхание.

– Продолжайте, – пробормотала она.

– Существовала договоренность, по которой ей в возрасте восемнадцати лет предстояло выйти замуж за друга семьи. Она была заочно обручена с ним с детства. Насколько я знаю, будучи крайне независимой и эмоциональной по натуре, она все свои юные годы противилась этому браку без любви.

– И я поступила бы так же! – горячо воскликнула Софи, ужасаясь тому, что ее мать должна была выносить давление со стороны близких.

– Правда?

Розано слегка нахмурился, словно ее замечание ему не слишком понравилось. Он внезапно выпустил ее пальцы и снова принялся ходить по комнате, рассеянно трогая разные предметы. Софи вместе с Фрэнком невольно следила за каждым его движением. Она почувствовала необыкновенную силу, исходившую от него. Разумеется, он привык командовать, привык к повиновению. Это одновременно и привлекало Софи, и возмущало. Она была бы не прочь дать ему понять, что собой командовать не позволит.

Она – дочь своей матери. Если кто-то станет чересчур давить на нее, она способна решительно отстаивать свое мнение.

– Значит, мама вышла замуж за отца по любви и пренебрегла решением своей семьи. И правильно сделала! Я восхищаюсь силой ее воли. Никого нельзя заставлять жениться или выходить замуж против желания.

Он пожал плечами.

– Династические браки – не такая уж редкость у нас. Часто ребенок в аристократической семье вырастает, зная, что ему рано или поздно придется вступить в брак с кем-то из подходящей семьи.

Софи поморщилась и подумала о жене Розано, ведь он наверняка женат. На среднем пальце левой руки он носил кольцо с печаткой, окантованной бриллиантами, с переплетенными инициалами посередине. Его брак тоже устроила за него его семья? Софи представила, как неловко он должен был чувствовать себя в первую брачную ночь, оставшись наедине с женщиной, к которой не испытывал любви. И внезапно залилась краской, потому что воображение занесло ее дальше и она представила его широкие плечи и мускулистый торс обнаженными…

– Это просто варварство! – горячо воскликнула Софи, охваченная досадой, оттого что она все время думает о сидящем перед ней мужчине. Лучше говорить о деле. – Хорошо. Так, значит, между нами есть родство? – спросила она, пытаясь поставить этого аристократа с его устрашающим количеством предков на одну доску со своим ничем не примечательным семейством.

– Ваша мать, Виолетта, была дочерью близкого друга моего отца, Альберто д'Антига. Ей предстояло стать женой моего отца. Но она его отвергла.

Неужели он до сих пор чувствует себя оскорбленным за отца? Если да, он ничем не показывал этого. Наоборот, он разглядывал ее так, будто считал каждый дюйм ее тела достойным высшей отметки. По ее коже побежали мурашки. Он, конечно, привык к подобной реакции, подумала Софи сердито и решила, что ни за что не выкажет своих ощущений.

– И все же это не объясняет, зачем вы приехали в Англию, – сурово произнесла она.

– Я веду дела д'Антига. Наши семьи давно дружат, а сейчас ваш дед болен и одинок, – сказал Розано, и в его голосе послышалась удивившая ее нежность. – Ваш дедушка слабеет с каждым днем, Софи. Он будет рад узнать, что у него есть внучка.

– Гм! Но это он вынудил мою мать покинуть родной дом, – быстро напомнила она.

– Вы ничего не чувствуете к старому больному человеку, вашему кровному родственнику? – Укоризненный взгляд Розано заставил ее устыдиться. Она тяжело вздохнула и смягчилась.

– Разумеется, чувствую. Прошлое осталось в прошлом. Мне жаль, если он болен. И я, конечно, хотела бы с ним встретиться. – Она вытащила из сумочки ручку и маленький блокнот. – Вы дадите мне его адрес?

– Само собой. II Conte d'Antiga, пишется это так: д, апостроф, заглавная А…

– II Conte… – Софи решила, что князь ее дразнит, но он выглядел абсолютно серьезным.

– Его дворец называется… – продолжил он.

– Подождите! – Дымчатые глаза Софи раскрылись от изумления. – Граф? Во дворце? Вы разыгрываете меня, – проговорила она с нервным смешком.

– Нет, он действительно граф. – Но Софи продолжала смотреть недоверчиво, и он добавил спокойно: – В Венеции много дворцов, несколько сотен. И много знатных семейств. Мы до сих пор сохранили наши титулы, хотя их отменил еще Наполеон. Я не стал бы лгать в таких вещах, Софи, да и зачем мне это делать, посудите сами.

– Я не знаю… – пробормотала Софи. Ей никак не удавалось вникнуть в его слова. – Наверное, он отчаянно нуждался. Он разорился и мечтал выдать дочь за богатого человека, чтобы обеспечить ее будущее…

– Д'Антига очень богат. И всегда был богатым.

– Так почему же он настаивал, чтобы она вышла замуж без любви?

– Приходилось опасаться охотников за приданым, – отрывисто ответил Розано. – Только если муж и жена богаты оба, они равны.

Софи не могла сдержать своего возмущения.

– Неудивительно, что мама сбежала, если все аристократы рассуждают таким образом! – воскликнула она пылко и решительно убрала обратно в сумку ручку и блокнот. – Единственное основание для брака – любовь. Все остальное – насмешка над клятвами, которые даются перед Господом. Я горжусь тем, что любовь она поставила выше денег…

– Она могла бы иметь и то, и другое, – сухо улыбнулся князь и затем медленно произнес: – Ваша мать была богатой наследницей и имела собственное состояние.

Пораженная заявлением князя, Софи молча смотрела на него. Это не могло быть правдой. Они жили в страшной бедности. По дому викария вечно гуляли сквозняки, особенно зимой, и они дрожали от холода и надевали по два свитера и шерстяные носки, чтобы согреться. Если и были когда-то какие-то деньги, они давно закончились. Софи хотела сказать об этом, но слова не шли с языка.

Розано снова приблизился к ней почти вплотную, Софи подняла на него глаза, невольно скользнув взглядом по его изящной, крепкой фигуре. Ей захотелось вскочить и тоже пройтись по комнате, но она чувствовала, что ее подведут ноги.

Откинув назад полы пиджака и сунув руки в карманы, Розано заговорил, и его вкрадчивый голос с беспощадной настойчивостью проник в нее сладким туманом, это мешало сосредоточиться и отвлекало от поразительных фактов, которые она услышала о маме.

– Вы убедитесь, что ваш дедушка – добрый и щедрый человек, – произнес он ровным голосом. – Он счастлив будет видеть, как вы займете подобающее вам место в обществе.

Софи коротко рассмеялась, представив себя в диадеме и горностаевой мантии – так, наверное, одеваются внучки графов? Но может быть, в наши дни они предпочитают роскошные наряды от Версаче, а то и простые футболки, иронически подумала она, стараясь увидеть забавную сторону ситуации. Розано, заметив ее усмешку, слегка нахмурился.

– Вы, кажется, находите это смешным?

– Нет… да. Простите! Но все это похоже на бред. Я прошу прощения, если моя реакция вас обижает, но мне кажется, вам стоит тщательно проверить все факты. Какая там богатая наследница! Мама была очень бедной.

– Из чего вы это заключили?

– Из того, как мы жили. Я знаю, что она обожала нас с отцом, и она разделила бы с нами свое состояние и завещала бы его отцу. Но мы с ним едва сводили концы с концами. У него не было ни гроша за душой. Да вы посмотрите на меня, на мою одежду! Она куплена на распродаже, едва ли богатые наследницы ходят в подобном виде.

Софи оценивала себя трезво. Неудивительно, что князь то и дело посматривает на нее. Должно быть, он сравнивает ее с фотографией Виолетты д'Антига и удивляется, как это Виолетта могла произвести на свет такую несуразную дочь.

– Мне известно только, что она не прикасалась к своему капиталу. Он так и лежит нетронутым в банке, в Венеции, – сказал Розано невозмутимо.

– Но что заставило ее намеренно обречь себя на бедность? – спросила Софи недоверчиво.

– Гордость, – ответил на этот раз Фрэнк. – Отец Виолетты был и остается одним из попечителей капитала. Ей пришлось бы обратиться к нему за разрешением, чтобы разблокировать счет. Из рассказанного вашим отцом, Софи, я заключил, что она чувствовала, что богатство поставило бы под угрозу ее счастье. Она не хотела рисковать. Я записал всю историю со слов вашего отца, она в этом письме.

Он протянул ей конверт.

– Но я все-таки не могу поверить! – горячо воскликнула Софи, испытывая только одно желание – отрицать все, отмахиваясь от сомнений, зародившихся в мозгу, страшась, что в этой абсурдной истории найдется хотя бы доля правды. Внезапно ее охватила паника. В голове ее проносились слова: Италия, Венеция, граф, наследство… Наверное, она просто задремала у окна в приемной Фрэнка, и ей снится сон, навеянный мыслями о прекрасном принце…

Задрожав, Софи прижала ладонь ко лбу. Он пылал, щека же на ощупь была холодной и влажной. Это лихорадка, отсюда и галлюцинации! Ей стало жарко, все поплыло перед глазами.

– Простите… – прошептала Софи, – мне трудно дышать…

Сильные руки подхватили ее и с необыкновенной легкостью перенесли на стоявший у окна старый диван.

Закрыв глаза, Софи пыталась побороть дурноту. Только бы не потерять сознание! Нужно сосредоточиться, разобраться в этой нелепой ситуации… Неужели все это правда?

Доводы казались неопровержимыми. По какой еще причине стал бы князь приезжать в Англию? Факты говорили сами за себя, Фрэнк не сомневался в них, так же как и Розано. Но это значит…

Она снова застонала и вздрогнула, когда Розано, что-то прошептав, легко погладил ее наморщенный лоб.

– Попросите принести воды, пожалуйста, – властно велел он нотариусу. Подбородка Софи коснулся теплый шелк. Она машинально подумала, что это, должно быть, подкладка его пиджака. Исходивший от него запах был слабым, едва уловимым, но невообразимо соблазнительным и напомнил Софи мамины духи. Ей захотелось притянуть его к себе, коснуться щекой его щеки и вдыхать этот восхитительный аромат.

С ней творилось нечто ужасное. Новость захватила ее врасплох, все в ней перевернула и выставила беззащитной перед первым же привлекательным мужчиной, попавшимся ей на пути. А Розано оказался несравнимо более привлекательным, чем большинство других.

– Господи! – Софи услышала голос секретарши и испытала благодарность к этой женщине, которая отвлекла ее от пугающих мыслей. Она продолжала лежать неподвижно и слушала, как Фрэнк торопливо дает указания. Затем к ее вискам и запястьям приложили платок, смоченный в холодной воде.

А затем влажный палец Розано прошелся несколько раз по ее дрожащим губам. Сказочное ощущение! Софи сама не знала, как сумела удержаться и не открыть глаза.

– Софи, успокойтесь, – произнес его голос где-то над ухом. Она невольно открыла глаза и сразу пожалела об этом. Князь низко склонился над ней, участливое выражение смягчало его властное лицо.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Ничего плохого не случится, Софи. Вы увидите своего дедушку. Вам больше никогда не придется думать о деньгах.

– Мой дедушка! – выдохнула она прерывисто, охваченная противоречивыми чувствами. Волнение помешало ей продолжать. За все эти годы незнакомый ей человек состарился, потерял здоровье, не подозревая о ее существовании. Внезапно она заплакала, горячие слезы покатились по щекам и подбородку.

– Почему она расстроилась? – услышала Софи Шепот Фрэнка. – Я думал, она обрадуется. В конце концов, она это заслужила, – сочувственно продолжал он. – Она всем пожертвовала, чтобы заботиться об отце. Ей пришлось нелегко. И никаких развлечений, никаких поклонников, только долгие годы преданной заботы…

– Фрэнк, – поспешно перебила его Софи, – вы не понимаете. Я плачу, оттого что у меня есть дедушка, который даже не подозревал о моем существовании. Он мог умереть, так и не встретившись со мной! Как мама могла так поступить! – воскликнула она, забыв о сдержанности. – Почему она прятала меня от своей семьи? Ведь, когда она вышла замуж, ее отец уже ничем не мог ей помешать. Разве нельзя было помириться? По-моему, это жестоко… – Она замолчала, и на ее глаза снова навернулись слезы. – Мне непонятны мамины побуждения, а это так тяжело, – закончила она жалобно.

– Так выясните все. Поезжайте в Венецию, поговорите с дедушкой, – мягко предложил Розано.

– В Венецию? – изумленно повторила она, приподнимаясь на диване.

– Ну конечно, – терпеливо сказал князь. – Сам он к вам приехать не сможет, он слишком слаб. Со дня на день можно ожидать самых худших известий…

Софи закусила губу, поняв, к чему он клонит. Ее дедушке недолго осталось жить. Время не терпит. Она замялась.

– Я не могу позволить себе такую поездку…

– Можете, ведь вы богаты, – напомнил он.

– И у меня нет паспорта, – упрямо продолжала Софи, избегая думать о вещах, по поводу которых требовалось принимать срочное решение.

Она понимала, что, несмотря на желание встретиться с дедушкой, готова ухватиться за соломинку, чтобы только не пускаться в это путешествие. В ее душе боролись страх и любовь.

– Как – нет паспорта? – изумленно воскликнул Розано.

– В нем никогда не возникало необходимости, – сухо отозвалась Софи. – Мое свидетельство о рождении потеряно, и…

– Нет, оно у меня, в целости и сохранности.

И Фрэнк протянул ей свидетельство. Вот оно: мать – графиня Виолетта д'Антига! Софи уставилась на листок бумаги, но пальцы у нее дрожали так сильно, что он выскользнул из них и упал на пол. Розано нагнулся за ним, и его лицо оказалось совсем близко. Софи показалось, что ее грудь сжал железный обруч. Она глубоко вздохнула.

– Я понимаю, как вам сейчас трудно, но я вам помогу, – произнес он так тихо, что Софи подалась вперед, чтобы лучше расслышать.

Вдруг у двери, распахнутой в приемную, что-то стремительно мелькнуло, и в тот же миг Софи ослепили несколько ярких вспышек. Она испуганно вскрикнула. Розано вскочил на ноги, свирепо выкрикнул что-то по-итальянски и бросился следом за незваным гостем. Софи увидела, как Фрэнк подбежал к окну, и, ощутив неожиданный прилив сил, вскочила на ноги и присоединилась к нему. Сердце ее ушло в пятки. Внизу на улице Розано с криком дергал ручку дверцы автомобиля, который в следующую секунду сорвался с места.

– Его задавят! – еле выговорила она в ужасе и, не рассуждая, кинулась из кабинета и выбежала на улицу в тот миг, когда Розано, отброшенный от автомобиля, упал, откатился в сторону и остался лежать неподвижно на земле.

Розано находился в состоянии шока, но не вследствие падения или пережитой опасности. Он слишком часто рисковал, когда спускался с гор на лыжах или парил в воздухе на дельтаплане. Опасность уже не волновала его. Его потрясло собственное поведение. Он захотел защитить Софи от произвола прессы, от лжи и сплетен, которые наплетут о них двоих. Ее испуганный крик пробудил в нем глубокий инстинкт, требовавший защитить свою женщину.

И он повел себя безрассудно, нарушил собственные правила, поступил как последний дурак. Терзаясь из-за собственной глупости, он лежал без движения, ожидая, пока уляжется гнев и перестанут ныть ушибленные места. В голове тупо пульсировала боль. Внезапно он ощутил прикосновение ко лбу нежной руки – руки Софи. Как чудесно! Но тут же с досадой отметил, что тело мгновенно откликнулось на это прикосновение жаром, разлившимся внизу живота. К его изумлению, опьяняющее сочетание в этой женщине весталки и сирены разожгло в нем почти непреодолимое желание, более сильное, чем что-либо, испытанное за долгие годы.

Ее мечтательная улыбка сводила его с ума. Ему жадно хотелось знать, о чем она думает в те минуты, когда «отключается», и сделаться частью ее фантазий. Черт возьми! Следовало срочно взять себя в руки.

Софи пощупала ему пульс и что-то взволнованно пробормотала. Впервые в жизни он был объектом нежной заботы.

Он уловил ее запах. Ему захотелось поднять голову и откровенно вдыхать ее пьянящий аромат. Возмущенный своей несдержанностью, он глубже зарыл руки в гравий, чтобы острые камешки отвлекли его от претензий, предъявляемых плотью.

Ее ладони заскользили по его телу, проверяя, нет ли переломов. Он едва сдержался, чтобы не застонать. Жар внизу живота сделался невыносимым. Поняв, что не в состоянии обуздать реакцию тела на прикосновение ее рук, он с усилием сосредоточился на разговорах собравшейся вокруг него небольшой толпы.

Софи здесь хорошо знали и ей сочувствовали. Он слышал в голосах искреннюю симпатию, и это его радовало. Хорошая, скромная женщина сумеет растопить сердце больного Альберто д'Антига. Старик успокоится, зная, что родовое имя остается в хороших руках.

Если, конечно, какой-нибудь охотник за деньгами не заморочит ей голову!

Розано угрюмо сдвинул брови. Этого не должно случиться! Она станет страдать или, хуже того, опустится до… Он сжал зубы. Снова в нем пробуждался первобытный человек, готовый схватиться за дубину и проломить череп любому, кто обидит его женщину. Интересно, Виолетта тоже вызывала в мужчинах подобную реакцию?

Ее легкие пальцы легли ему на лоб. Он услышал, как она тихо окликает его, о чем-то просит. У нее трогательно задрожал голос, и это снова подвергло жестокому испытанию его самообладание.

– Пожалуйста, откройте глаза, – сказала она.

Он задержал дыхание. В голову пришла фантастическая мысль, и мозг бешено заработал. Розано медленно выдохнул воздух. Он получил ответ на все свои вопросы. Ощутив его дыхание, Софи облегченно расслабилась, а Розано мгновенно решил ее – и свою – судьбу. Он женится на ней.