Текст книги "Заметки в ЖЖ"

Саша Кругосветов
Заметки в ЖЖ

Новые странствия Кругосветова

Небольшая книга очерков названа автором «Заметки в ЖЖ». Сведения говорят, что ему также принадлежат несколько книг для детей, герой которых – капитан, совершивший кругосветное плавание. Ничего не путает читатель – ведь фамилия автора Кругосветов. Фамилия страстного путешественника, человека опытного и неугомонного. Сведения далее указывают, что Саша Кругосветов – автор книги «Сто лет в России», а также сборника очерков на актуальные темы. Все произведения мне знакомы. Их объединяет, при жанровом разнообразии, характерная авторская оптика, в которой течение времени гармонично соотнесено с пространством, что позволяет живо и одновременно отстранённо реагировать на перемены и держать удар в случае вызова обстоятельств. Писателю такое видение даётся либо трудом, либо от рождения, снабжённое лёгким лирическим чувством, для полёта. У Саши Кругосветова, полагаю, это врождённое видение – прицельно, легко, волной тепла.

Заметки можно принять за судовой журнал, заполняемый по мере прохождения кругосветного плавания земной жизни. Метафора пресновата, но верна: это дневник, написанный для того, кто на берегу, – для читателя. Адресат мгновенно реагирует на внимание автора к себе любимому и на непосредственность языка, которым дневник написан. «Заметки в ЖЖ» сразу же очаровали меня именно тёплым вниманием к читающему собеседнику. Автор беседует с читателем почти как со старшим, хотя, конечно, книга – не что иное как отличный мастер-класс по литературному творчеству.

Если читатель пишет сам, он, читая внимательно, обнаружит мягко выявленные Мастером его, читателя и писателя, ошибки, тут же найдёт подсказку, как их выправить и потом избегать. Читатель не пишущий, но любящий литературу, особенно если у него есть сходство во вкусах с автором, получит изысканное наслаждение от беседы о знаменитых девяти рассказах Джерома Сэлинджера и индийской науке о создании прекрасного. После беседы читатель захочет составить автору компанию в путешествиях и, возможно, окажется в одном из самых прекрасных мест на Земле – в крымском Партените. Книга, несмотря на небольшой объём, очень плотная и разнообразная. Автор как рассказчик своё дело знает отлично, он – рассказчик от Бога. Это высказывание о Сэлинджере можно отнести и к Кругосветову-эссеисту. Ведь очерк, как и рассказ, – тайна. В современной отечественной литературе не так много талантливых очеркистов. Очеркист – проводник в мир искусства. Он знакомит с предметами и явлениями, он помогает разобраться в стилях и жанрах, если пишет о литературе, музыке и живописи.

Очерк – ежедневное питание, кусок информации, без которой трудно пройти путь нового дня. Информация очерка – это не лжеинформация статистических ведомств, центров наблюдения за атмосферными фронтами и комментаторов политических событий. Очерк не вызывает периферийного беспокойства, которое очень сильно и с помощью которого можно манипулировать человеком, угнетая его личность. А что было и вдруг прошло? Кто станет премьером завтра? Что я упустил из покупок по акции? Очерк идёт сразу в мозг, в его яблочко. Он ставит на дыбы сердце, и человек начинает чувствовать, как дремавшие в нём силы начинают работать на полную мощность.

Например, Кругосветов пишет очерк о рассказах Сэлинджера в 2015 году. «Сэлинджер – это школьная программа, – скажет новоявленный интеллектуал и добавит: – Я уже проходил это, идёмте дальше!» Но в 2015 и в начале 2016 года были объявлены лауреаты нескольких литературных премий. Читающему обществу стало очевидно, как именно изменилась ситуация в верхах литературных институций, формирующих ридер-тренды. Саша Кругосветов цитирует абзац из рассказа Сэлинджера «Фрэнни» именно в это время. Удивительным образом возникает интерференция смыслов, дающая объёмную картинку. Первый план – базовый: отличие человека талантливого от функционера от искусства, который тоже может быть талантлив, но, увы, в меру. Второй план интереснее и новее: если посмотреть на основы современной прозы (а Сэлинджер – это основа), окажется, что к ним почти ничего не прибавилось, хотя картинка значительно сместилась, она как бы падает. Третий план, создающий объём – чудесный, которого в тексте, возможно, и нет, но есть, как индийская раса, в ауре текста.

Цитируя слова героини Сэлинджера Фрэнни, автор как бы сам произносит их, от своего лица, – так что это уже не является цитатой, а становится почти прямым высказыванием, относящимся точно к настоящей ситуации и разбору основных литературных премий в начале 2016 года. Ни досады, ни возмущения, ни осуждения – точная запись в судовой журнал. Зимние шторма закончились, идём прежним курсом. Фрэнни говорит в исступлении, эмоционально – автор, цитируя Сэлинджера, как бы сидит рядом с нею. И повторяет её слова. Без исступления, транслируя их в другое пространство-время. Исследование работ мастера – лучший предмет для очерка. Беседа с героями мастера – возможность зайти в его мастерскую, не считаясь со временем и не теряя вкуса времени. Благодаря «Заметкам в ЖЖ» читатель может заглянуть в мастерскую автора «Ловца во ржи».

Очеркист – литературный сталкер. Он движется по возлюбленной зоне свободно и не собирается из неё выходить. Таких проводников вообще немного – наделённых даром сквозь уплотнённую линзу малого жанра показать читателю огромные пространства. Например, индийские расы – настроения произведения. Или Сэлинджера-рассказчика, возникающего на горизонте любого читателя как материк, не меньше. Кругосветов – тоже сталкер. Ощущение от чтения «Заметок в ЖЖ» похоже на радугу, о которой сам Кругосветов рассказывает. Здесь вспыхивает нежно и ярко радость узнавания. Или вдруг включается щемящее изумление от того, что раньше не знал. Или знал, но это спрятано было где-то в затылке. То проявляется печаль, довольно суровое чувство. То мелькнёт страх. Автор, сознательно или нет, рассказывая о девяти расах и рассказах Сэлинджера, сам создал произведение почти в соответствии с индийским каноном.

Однако Сэлинджеру посвящена только первая часть книги. Скажем, это доминантная септа в её звучании: семь небольших главок об индийской философии поэзии и мастерстве Сэлинджера-рассказчика. Это стремительное путешествие по девяти рассказам с помощью индийской премудрости. Автор не вполне серьёзен, как и полагается мастеру, называя главку: «Как писать книги». Читатель, уже из предисловия сообразивший, с каким проводником он имеет дело, знает: автор не станет учить, как писать книги. Он расскажет что-то из своей жизни. И точно: это главка снова о любимом писателе, к которому автор в первой части возвращается и у которого учится сам.

Вторая часть символично-короткая: три небольших блестящих эссе, почти абсолютно соответствующие этому жанру. Объединяет их тема героя, с разных точек атаки. Одна – герой как боевой партнёр. Вторая – любимый литературный герой детства и современности. И, конечно, Капитан Александр – личность вымышленная, но автору близкая. Эти три эссе составляют композиционный центр книги, её яблочко.

Третья часть распадается на две, но это один блок. Три фрагмента, посвящённые воспоминаниям о фестивале фантастики разных лет, перекликаются с тремя характерными зарисовками из жизни литературных курсов. Эта третья часть, полная нежности и юмора, раскрывается подобно цветку и венчает этот небольшой сборник.

Рискну высказать мысль, которая меня довольно долго беспокоит. В России последних лет литераторов так много, как некогда в Древнем Китае эпохи Тан (или Сун) или в Древней Ирландии во времена Книги Бурой Коровы. Да это же страна писателей!

Завершаю словами автора из предисловия. Они удивительно точны:

«Как найти собственный путь в литературе? У кого учиться писать книги, кому подражать? Кого перечитывать, кого вспоминать? По чьим стопам идти, с кем соглашаться, с кем спорить? Или, может, просто погрузиться в мир родной нам классической русской литературы и отгородиться от всего остального? Я собрал вместе заметки на тему о том, как найти свой путь в литературе. Об этом и о многом другом эта книга».

Наталия Черных

Индийская эстетика о создании поэтического настроения
Загадки Дж. Сэлинджера

«Единственно ради вас, сыновья учености и познания, создавался этот труд. Глядя в книгу, находи́те намерения, которые заложены нами в ней, что затемнено семо, то проявлено овамо, да охватится вашей мудростью».

Агриппа Неттесгеймский. «Об оккультной философии»[1]1
  Эпиграф к «Маятнику Фуко». Умберто Эко.


[Закрыть].

Как писать книги

Как писать книги? Как формируется писатель? Каковы секреты этого нелегкого ремесла? Что надо знать и уметь писателю, чтобы его творения возглавляли международные списки бестселлеров? Об этом неплохо было бы нам почитать и даже проштудировать мемуары о ремесле Стивена Кинга[2]2
  Стивен Кинг. «Как писать книги».


[Закрыть].

У кого учиться писать книги? Подражать Сэлинджеру? Перечитывать Борхеса? Вспоминать Кортасара? Или идти по стопам Бирса? Спорить с Кастанедой? Размышлять над книгой Модиано? Погрузиться с головой в мир родной нам классической русской литературы и отгородиться от всего остального?

Где истоки фэнтези? Одни отсылают к Анне Рэдклифф и Мэри Шелли, другие предпочитают Мэррита и Кларка Эштона Смита. Кто создает жанр – молоденький невротик или зрелый, солидный профессор? Один создает Конана из Киммерии, другой – Фродо из Хоббитании. Новый жанр. Культ и безумие. Но, оглянемся назад. Что мы увидим? «Алису» Льюиса Кэрролла и «Страну Оз» Фрэнка Баума – где их поместить? А где место «Питера Пэна» и «Винни Пуха»?[3]3
  Анджей Сапковский. «Нет золота в серых горах!»


[Закрыть]

«Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину. Эта мина – я сам»[4]4
  Рей Бредбери. «Дзен в искусстве написания книг».


[Закрыть].

Кто я по определению Достоевского? Настоящий, нормальный и глупый, каким меня хотела видеть самая нежная мать – природа? Или человек особенный, лабораторный, который ни на кого не похож?[5]5
  Ф. М. Достоевский. «Записки из подполья».


[Закрыть]

Как рождается сюжет? Как появляется замысел? И вообще, в какой момент человек понимает, что писать книги – это и есть его предназначение?

Как удерживать и кормить Музу?

Как забраться на дерево жизни, кидаться камнями в себя самого и спуститься на землю, не сломав себе шею и не сломив себе дух?

Вопросы, ответы, профессиональные рекомендации. Мир литературы так же огромен, как мир человека. Fiction мир. Он так же огромен, как Faction мир. Что из них больше? Разве можно сравнивать бесконечности?

Сколько жанров, компонентов, изобразительных средств! Сколько путей, сколько традиций! Что хочет сделать писатель, как он спрячет свою «кухню», доберется ли он до ума и сердца читателя? В первую очередь – до сердца, до мурашек, бегущих по спине, до внезапно выступившей испарины, до одинокой слезы…

Мы с вами рассмотрим одну из традиций. Традицию создания произведений искусства, берущую начало в глубине веков, в мудрости древней Махабхараты, нашедшую свое продолжение и подробную разработку в средние века в Индии. Как же давно это было! Как вроде бы все это чуждо нам, детям христианского мира. А вон… Смотри же… Мудрецы современности вырастают из этой традиции. Находят в ней духовную опору своей жизни. Погружаются в нее. Несут дух этой эстетической традиции и философии через свои собственные взлеты и падения. Через сражения, кровь и концлагеря двух мировых войн. Мы находим подтверждение этому в произведениях Г. Гессе, Дж. Сэлинджера, апологетов битников Дж. Áпдайка и Дж. Керуака, в поэзии Г. Снайдера и А. Гинсберга, в живописи В. Ван Гога и А. Матисса, в музыке Г. Малера и Дж. Кейджа, в философии того же Дж. Кейджа и А. Швейцера, в трудах по психологии К. Г. Юнга и Э. Фромма, в книгах нашего В. Пелевина.

Дхвани

Рассмотрим элементы поэтической традиции «дхвани-раса», детально разработанной в средние века в Индии. Академик Баранников[6]6
  Академик А. П. Баранников. «Индийская филология».


[Закрыть] считает древнеиндийскую поэтику единственной эстетической теорией, построенной на научных основах и разработанной до поразительной тонкости. Разберем элементы теории «дхвани-расы» на примере творчества загадочного гения Джерома Сэлинджера.

В глубокой древности индийская цивилизация создала уникальную теорию – учение о поэтических чувствах, эстетических переживаниях и наслаждении, называемых «дхвани – раса». Главная ее доктрина состоит в том, что художественное наслаждение достигается не образами, вызываемыми прямым воздействием слов, а подтекстом «дхвани» – теми представлениями и чувствами, которые этими образами вызываются. Суть его в том, что произведение искусства с помощью огромного количества своих выразительных средств излучает, индуцирует, передает читателю определенное психоэмоциональное состояние, которое называется «раса». Слушатель (музыка), зритель (театр), читатель (литература) «вкушают» не информацию, а именно эту эмоциональную пищу. Великие арийские и дравидские мудрецы древности полагали, что вся Вселенная пронизана раса. Блажен, кто слышит и видит музыку сфер, внимает этой вселенской гармонии, видит ее красоту, ее драму, героику, трагедию, кто чувствует себя сопричастным к глубинной красоте нашего мира, кто плачет и смеется вместе с богами-демиургами, создавшими величественный храм мироздания.

Итак, семантика поэтического высказывания, подтекст, отзвук, который может уловить ценитель, «дхвани»[7]7
  Анандавардхан. «Дхваньялока» (Свет дхвани).


[Закрыть]. Разложим его по составляющим. Хотя как его разложить? Дхвани неразложимо, оно едино. Тем не менее, выделим слой выраженного, явного значения и слой невыраженного (угадываемого) значения. Выраженное – это то, что хотят сказать. Слой невыраженного можно сравнить с категорией красоты женщины, складывающейся из суммы всех факторов внешности, подвижности, эмоциональности, игры, кокетства и многих, многих других.

Слой невыраженного, второй план, «притягивается», «проявляется». Дхвани можно уподобить лампе, которая освещает саму себя, а, кроме того, освещает, делает явным и нечто совсем другое.

Невыраженное может содержать три составляющие:

1. простую, легко объясняемую мысль или вещь;

2. украшения, тропы (от др.-греч. τρόπος – оборот) – риторические фигуры, слова или выражения, используемые в переносном значении с целью усилить образность языка, художественную выразительность речи (эпитеты, метафоры, аллитерации, сравнения, оксюмороны, гиперболы, каламбуры и т. д.);

3. затаенный эффект (раса), особое чувство (бхава) – вкус, возникающий после прочтения произведения, и эмоция, вызываемая этим произведением.

Раса – самое главное. Эмоция вызывается прямым значением слов, прямым названием эмоции, она вызывается и косвенно  –  событием, описанной предметной ситуацией, описываемым пейзажем, композицией, но она не может быть тождественна описываемым объектам. Мы ведь убираем наречия перед глагольными формами, мы не рекомендуем писать «гневно крикнул», «решительно сказал». Все эти эмоции должны возникать из диалога, из контекста. Раса принципиально невыразима, она противоположна простой вещи, украшению. Это – не авторская эмоция, это – внеличностная эмоция, величайшая тайна поэзии. Множество эмоций сочетаются каждый раз в разной пропорции и создают индивидуальный вкус. То ощущение, которое должно остаться после чтения произведений – ощущение прекрасного с собственным, индивидуальным вкусом.

Рассмотрим идею передачи ощущения прекрасного на примере рассказа Сэлинджера «Френни».

В центре рассказа – сцена встречи двух студентов – филологов, парня и девушки, любящих друг друга. Френни приезжает в город, где учится Лейн, на студенческий праздник. Он помог ей поселиться в отеле, и перед праздником они зашли перекусить в ресторан. Френни делится с ним своими переживаниями, связанными с тем, что, играя в студенческом театре, она чувствует, что у нее все получается не то и не так, она пытается искать какие-то новые пути и не находит. Она не способна больше воспринимать поэзию и признает только Сапфо[8]8
  Сапфó – древнегреческая поэтесса, представительница монодической мелики (песенной лирики). Современники называли её «страстной».


[Закрыть]. Стремится понять, для чего человеку дана жизнь, для чего надо заниматься творчеством.

Лейн держится очень уверенно. С его слов, ему не составило труда разобраться в «Дуинских элегиях» Рильке и в сложнейших философско-эстетических мотивах его творчества.

Он, безусловно, интересуется проблемами эстетики, но подходит к этому крайне прагматично. Он хотел бы опубликовать свою последнюю работу о Флобере, хотя и сомневается в ее оригинальности. Уважает литераторов, добивающихся званий и наград.

«Ты разговариваешь точь-в-точь, как ассистент профессора. Приходит такой чудик, все на нем аккуратно: рубашечка, галстучек в полоску. Бегают таких человек десять, портят все, за что берутся, и все они до того талантливые, что рта раскрыть не могут. Прости, я сегодня плохая. Это ужасно. Я просто гадкая». Френни рассказывает Лейну о книге «Путь пилигрима» русского автора, то ли крестьянина, то ли священника, герой которой ищет смысл жизни в странствиях и в беспрестанном шептании молитвы. Типа нашей безостановочной молитвы: «Господи Иисусе, сыне Божий, помилуй мя грешного». Френни говорит, что у нее не хватает мужества стать просто никем.

«Интересная книга. Ты будешь есть масло?» – отвечает Лейн, он слушает и постоянно прерывает ее репликами о качестве салата, о лягушачьих ножках, о запахе чеснока.

Френни без конца извиняется, повторяет: «Прости, сегодня я никакая», корит себя за то, что невнимательна к Лейну. «Эти синтаксические фокусы, испражнения… Становлюсь противной, самовлюбленной, просто пуп земли…»

Лейн отвечает ей, как всегда, приземленно: «Поешь что-нибудь. Мне кажется, тебе принесли очень аппетитный сэндвич…»

Нервы Френни напряжены до предела, она не выдерживает такого непонимания, ее добивает диссонанс, возникший в беседе. Она идет к барной стойке, теряет сознание, падает. Когда приходит в себя, читает безостановочную молитву.

Устами Френни пересказывается главное суждение Анандавардхана (Свет дхвани) о том, что «высказывание не есть дхвани, если проявляемое в нем лишь появляется, но не вызывает ощущения прекрасного».

«Если ты поэт, то должен создавать нечто прекрасное! Я имею в виду, что ты должен оставить ощущение чего-то прекрасного, когда читатель переворачивает страницу».

Раса

Давным-давно высокомудрые пророки Иерархии и прочие, укротившие страсти, пришли к добродетельному Бхарате[9]9
  Бхарата. «Натьяшастра».


[Закрыть], мастеру театра, во время перерыва в репетициях. Он тогда только что окончил чтение мантры, сделал из цветного песка очередную мандалу и сидел, окруженный своими сыновьями. Высокомудрые пророки, укротившие свои страсти, почтительно спросили у него: «О брахман, как возникла натьяведа, столь похожая на прочие веды, которую ты сочинил? И для кого предназначена она, сколько в ней частей, каковы ее размеры и как должно ее применять? Пожалуйста, расскажи нам подробно обо всем этом». Выслушав мудрых, так сказал им Бхарата в ответ:

«Очиститесь, будьте внимательны и слушайте о происхождении натьяведы, сотворенной Брахмой. О брахманы, давным-давно, когда миновала критаюга, во время которой царил Сваямбхува Ману, а люди стали охочи до чувственных удовольствий, погрязли в желаниях и алчности, и одолели их зависть и гнев, и счастье их смешалось с горем, тогда Джамбудвипа была полна богов, данавов, гандхарвов, якшей, ракшасов и великих урагов». И боги, возглавляемые Индрой, пришли к Брахме и сказали ему: «Мы хотим нечто, что можно было бы слышать и видеть. Поскольку существующие веды не должны достигать слуха тех, кто рожден шудрами, соблаговоли создать другую веду, которая будет принадлежать всем варнам». «Так и быть тому», – ответил Брахма, и, отпустив царя богов, подумал: «Создам пятую веду, которая будет содействовать славе, содержать добрые советы и мудрые изречения, давать наставления грядущим поколениям, обогатит учениями всех и охватит все искусства и ремесла».

Как почувствовать, пощупать раса? Вкус пищи порождается сочетанием различных веществ, соусов и приправ. Также и раса возникает от слияния различных чувств. Как от патоки и прочих продуктов, приправ и соусов образуются шесть вкусов, так и постоянные чувства, сочетающиеся с различными прочими чувствами, приобретают свой вкус.

«Подобно тому, как люди, толк знающие в еде, наслаждаются вкусами пищи, приправленной различными приправами и из разных продуктов приготовленной, точно так же разумные, наслаждаясь постоянными чувствами, связанными с драматическим представлением или чтением поэм и бхава, душой вкушают впечатления, которые они от этого получают».

Раса – особый вид переживания, особое эстетическое удовольствие. Его нельзя сравнивать с тем, что испытывает юноша от согласия возлюбленной стать его женой. Это удовольствие рефлексии, удовольствие наслаждения, исходящего из одного лишь ощущения.

У Бхараты названы восемь раса: любовное, комическое, трагическое, яростное, героическое, устрашающее, отвращающее и волшебное. Бхава порождает раса. Бхарата называет постоянные и преходящие чувства. Считается, что постоянных чувств тоже восемь – любовная страсть, смех, горе и гнев, энергия, страх, отвращение и изумление. Дополнительными чувствами называются тридцать три, а именно: удрученность, изнеможение, тревога, зависть, а также опьянение и усталость, вялость, подавленность, замешательство, отчаяние, воспоминание, уверенность, стыд, неуравновешенность, радость, возбужденность, скованность, высокомерие, отчаяние, нетерпение, сонливость, истерия, дремота, пробуждение, раздражение, скрытность, ярость, рассудительность, болезнь, безумие, умирание, испуг, размышление. Преходящими чувствами считаются восемь: остолбенение, потение, поднятие волосков(?), дрожание голоса, дрожь, побледнение, слезы, обморок.

Бхарата указывает, что секрет успеха драматического действа (он разработал теорию театра) заключен в неторопливости наращивания заданного поэтического настроения, которое достигается постепенным единением логических результатов происходящего с вариациями вспомогательных психических состояний героев. В результате подобного синтеза поэтическое настроение пронизывает действие от начала до конца. Это поддерживали и более поздние теоретики дхвани последующих веков[10]10
  Keith A. B. «The Sanskrit drama in its origin…»


[Закрыть].

Так для создания раса страха рекомендуется использовать следующие дополнительные чувства – уныние, спад, неуверенность, тревога, раздражение, безумие, испуг.

Для создания раса отвращения – такие вспомогательные психические состояния персонажей, как возбуждение, тоска, ощущение страха, тревоги, плохие предчувствия.

Изумление, откровение должны возникнуть в результате следующих промежуточных состояний: беспокойство, радость, воодушевление, возбуждение, затем наступает долгожданное изумление и откровение, которое заканчивается чувством удовлетворения.

«Натьяшастра» Бхараты датируется большинством учёных III–IV веками. Спустя несколько веков Удбхата[11]11
  Удбхата, др.-инд. поэт и теоретик поэзии 8–9 вв., автор труда «Сжатое изложение сущности поэтических украшений».


[Закрыть] (VIII–IX века) предложил добавить еще одно поэтическое настроение (раса), девятое по счету – спокойствие, ведущее к отречению от мира.

Девять поэтических настроений, этот стандарт сохранился в индийской теории эстетики до XI–XII веков, до появления Мамматы[12]12
  Keith A. B. «A history of Sanskrit literature».


[Закрыть], который ввел десятое поэтическое настроение – родственной нежности, близости.