Текст книги "Легион смертников"

Ему не очень-то хотелось снова встречаться с губернатором. В прошлый раз, когда Катон прибыл с Крита за подмогой для подавления восстания рабов, тоже по приказу Семпрония, они крепко поспорили, и лишь угроза того, что он станет одним из ответственных за потерю Крита, вынудила губернатора Египта неохотно выделить корабли и войска, необходимые для разгрома Аякса.

Катон взял шлем, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и начал выбираться обратно на палубу, где можно было надеть шлем, не садясь на корточки и не опасаясь сломать гребень шлема. Затянув ремешок под подбородком, он поглядел на триерарха и моряков, ведущих корабль к причалу. Уже бросили канаты на причал; моряки на причале схватили их и ошвартовали «Себек». Корпус со скрипом прижался к отбойникам из плетеного тростника.

Катон подошел к триерарху.

– Сойди на берег и найди квартирмейстера флотилии, – приказал он. – Пополните провизию на обоих кораблях, как можно быстрее. Командам на берег не сходить, времени нет. Я хочу выйти в море сразу же, как доложусь губернатору и как будет погружена провизия.

Триерарх шумно вдохнул, надув щеки.

– Командир, люди измотаны. – тихо сказал он. – Они уже не первый месяц не видели своих семей. День-два на берегу, и их сердца успокоятся.

– Они останутся на кораблях, – твердо ответил Катон. – Любой сошедший на берег считается дезертиром. Понятно?

– Да, командир.

– Хорошо, – сказал Катон, отворачиваясь. «Ибис» ошвартовался позади. Трап уже спустили, Макрон спешно сбежал на причал и подошел к борту «Себека», поджидая Катона.

– Не забудь, – предостерег префект триерарха и пошел к трапу. Сошел на берег, и ему тут же показалось, что земля под подошвами калиг слегка покачивается. Удержав равновесие, поглядел на Макрона. Тот подмигнул.

– Снова это странное ощущение, – сказал он.

– Точно, – ответил Катон. – Пойдем.

Они двинулись по причалу. От камней, которыми его вымостили, шел жар. Впереди, у ворот, ведущих от причала к дворцовому комплексу, стояла группа легионеров. Рядом стоял центурион, широко расставив ноги и держа в руках жезл из лозы.

– Встречающие не заставили себя ждать, – заметил Макрон. – Кто-то очень быстро вызвал почетный караул, и не по делу.

– Да, – нахмурившись, согласился Катон. – Но откуда им знать?

– Возможно, не у одного тебя хорошее зрение, – предположил Макрон. – Можно лишь похвалить начальника караула.

Они пошли дальше, неторопливо и с достоинством, насколько это позволяла неверная походка после двух месяцев в море. Когда они подошли к воротам, центурион сделал шаг вперед и поднял правую руку, салютуя.

– Вы префект Квинт Лициний Катон?

– Да.

– А вы – центурион Луций Корнелий Макрон?

Макрон кивнул.

– Я так понимаю, что вы сопроводите нас к командиру? – спросил он.

Центурион поглядел на него немного удивленно.

– Нет времени на формальности, – покачав головой, сказал Катон. – Мне нужно немедленно встретиться с губернатором.

– Формальности? – переспросил центурион, показав на легионеров. – Думаю, вы не поняли, командир. Мы посланы не в качестве почетного караула. Мне приказано арестовать вас. Обоих.

– Арестовать? – переспросил Макрон, возмущенно глядя на центуриона. – Что за чушь ты несешь. Арестовать?

– Постой! – подняв руку, сказал Катон. – Чей приказ?

– Непосредственно от губернатора, командир. Поступил сразу же, как он узнал, что корабли вошли в бухту. Вас приказано препроводить в караульное помещение и держать там в ожидании дальнейших приказаний. Пойдете сами, командир?

– Почему? – не унимался Катон. – В чем нас обвиняют?

– Я думал, командир, это очевидно, – ответил центурион, непонимающе глядя на него. – В убийствах гражданских и пиратстве.

Глава 4

Они остались одни в караулке. Дверь не закрыли, но снаружи стояли четверо часовых. Само караульное помещение было достаточно просторным, с высоким потолком и вентиляционными окнами высоко над полом. Звуки города за стенами дворца сливались в тихий монотонный шум.

Катон сидел за столом и пил воду из чашки, наслаждаясь уже тем, что не ограничен скудным корабельным пайком.

Макрон поглядел на часовых и сел на табурет напротив Катона.

– Что за хрень? Почему нас арестовали?

– Ты слышал. За убийства гражданских лиц и пиратство.

– Что еще за дерьмо? – вспылил Макрон. – Мы офицеры римской армии. А ты – вообще префект.

– Рад, что ты вспомнил.

– Как они смеют так с нами обращаться? Во имя богов, кто-то из этих дураков заплатит за это, и дорого заплатит.

– Макрон, очевидно, произошла какая-то ошибка. Скоро все уладится. Нет смысла гневаться, ты зря тратишь силы, – ответил Катон, наливая воды в другую чашку и двигая ее в сторону центуриона. – Вот, попей.

Макрон скрипнул зубами, сдерживаясь. Быстро выпил воду и со стуком поставил чашку на стол.

– Еще.

На этот раз он пил медленнее. Затем отставил чашку в сторону.

– Вот так-то лучше. А то проклятый язык стал как старая подметка.

– Понимаю, о чем ты, – ответил Катон. – Надеюсь, людям на корабли воду доставили. Они-то все так же на солнце.

Макрон нахмурился.

– Мне кажется, тебе лучше задуматься о нашей судьбе, а не о них.

– Почему же? Разве не ты говорил, что хороший офицер прежде думает о солдатах, чем о себе? Когда я был у тебя оптионом, ты чудесно следовал этому правилу.

– Разве? – буркнул Макрон. – Что толку в этом сейчас?

– Это отвлекает меня от мыслей о том, что я сижу здесь вместе с баламутом, который мечется, как бык в загоне.

Морщинистое лицо Макрона, покрытое шрамами, расплылось в улыбке.

– Извини. Мне просто сложно смириться с тем, что меня назвали убийцей гражданских и пиратом. Убийца врагов и мародер – ладно. Профессия такая.

– Для некоторых это различие количественное, а не качественное, Макрон, – сухо ответил Катон.

– Правда? – выгнув брови, спросил центурион. – В Тартар их тогда, вот что я скажу. Я не убиваю гражданских.

Катону была хорошо знакома прямолинейная солдатская философия Макрона, и он просто пожал плечами.

Их разговор прервал грохот калиг снаружи. Спустя мгновение часовые расступились, пропуская дежурного центуриона и караульную команду, следом за которыми вошли губернатор провинции и писец. Центурион отошел в сторону и склонил голову.

– Его превосходительство Гай Петроний, губернатор Александрии и провинции Египет, легат императора.

Катон и Макрон встали и склонили головы. Петроний решительно вышел на середину комнаты и встал, уперев руки в бока, с мрачным выражением на лице. Щелкнул пальцами, показывая в угол, и писец спешно уселся там, скрестив ноги и достав из футляра вощеную табличку и стилус.

Петроний обернулся к Катону.

– Я позволил тебе взять мои войска на Крит, чтобы подавить восстание, а не для того, чтобы оно разрослось еще больше, – гневно глядя на префекта, сказал он. – Ты взбаламутил всю дельту Нила, и не только ее. Купцы и торговцы требуют ваши головы. У меня есть желание не устраивать судебный процесс, а просто дать толпе разорвать вас на куски, пока они окончательно не взбунтовались. – Он сложил руки на груди. – Итак, будьте добры, во имя всех богов, объясните, кем вы себя возомнили?

– Возомнили? – переспросил Катон. – Не понимаю, командир.

– Ерунда! Почти весь последний месяц я только и получаю доклады о том, что вы грабите прибрежные деревни. Высаживаетесь, требуете провизию и убиваете всех несогласных. Слышал даже о том, что останавливаете суда, пытаете экипаж, а потом почти всех убиваете, прежде чем уйти дальше.

Макрон и Катон переглянулись.

– Только не отрицайте этого! – гневно вскричал губернатор. – У меня куча докладов, и везде ваши имена. Полдюжины свидетелей, которых вы оставили в живых – по доброте душевной, видимо. Достаточный повод для того, чтобы распять вас сегодня еще до захода солнца. Итак. – Губернатор взял себя в руки, сдерживая гнев. – Снова спрашиваю: что вы такое затеяли? Согласно последней почте с Крита, вас отправили, чтобы ловить беглого раба-бунтовщика. А не провоцировать новое восстание в Египте. Не знаю, кто представляет большую угрозу для Империи: беглый гладиатор или двое тупых убийц, которых послали ловить его. Помимо вреда, это еще и оскорбление. Вы использовали для этого моих легионеров и мои корабли. Не думайте, что чернь этого не заметила. Вчера один из патрулей на улице города закидали камнями. Я потерял оптиона и легионера. И все это благодаря вам двоим и вашему стилю исполнения приказа о поимке этого самого Аякса.

– Но мы ничего такого не делали, командир! – запротестовал Макрон. – Это все неправда.

– Расскажите это свидетелям.

– Значит, они лгут. Кто-то их подговорил.

– Посмотрим. Мои судьи собирают показания и улики. Я сделаю все возможное, чтобы отдать вас под суд как можно скорее. А потом будет публичная казнь. Этого должно хватить, чтобы удержать толпу от бунта и навести порядок в Египте.

Макрон презрительно хмыкнул.

– Ты шутишь! Это всё полнейшая чушь, всё!

– Поверь, центурион, именно это и произойдет. Что еще лучше, император и эта змея, которую он пригрел, секретарь Нарцисс, одобрят меня, не раздумывая.

Катон молча следил за перепалкой. Поняв ситуацию, мрачно улыбнулся.

– Чего ты ухмыляешься, во имя Плутона?! – рявкнул губернатор. – Не вижу причин веселиться!

– Это Аякс, командир. Он стоит за всем этим.

– Аякс?

– Конечно. Заметает следы. И заодно провоцирует местных на бунт.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы наткнулись на судно, дрейфующее, три дня назад. Весь экипаж погиб, кроме одного, который и сказал нам, что все это сделал центурион Макрон.

– Что меня сногсшибательно удивило, как ты можешь догадаться, – буркнул Макрон.

– Этим объясняется и тот факт, что жители деревни сразу же сбежали, когда мы пристали к берегу за день до этого, – продолжил Катон. – Этот наш гладиатор времени даром не терял.

– Я так понимаю, вы можете это доказать? – спросил губернатор. – Этот выживший может подтвердить, что на их судно напал не Макрон?

– К сожалению, нет, командир. Он вскоре умер.

– Как нельзя кстати.

– Уж точно не для нас. Тем не менее вы можете привести других свидетелей и проверить, опознают ли они в нас напавших. Это и докажет нашу невиновность.

Губернатор на мгновение замолчал, а затем кивнул.

– Отлично. Ты прав.

Он подошел к двери и щелкнул пальцами, подзывая одного из часовых.

– Ты, иди и найди этого жреца, Хамеда. Он должен быть в казармах у дворца. Приведи немедленно. Но ничего не говори ему об этих двух офицерах, понял?

Часовой отсалютовал и широким шагом пошел по коридору. Петроний вернулся к Катону и Макрону.

– Скоро я узнаю, правду ли вы сказали. Один из храмов в дельте подвергся нападению десять дней назад. Убили всех жрецов, забрали сокровищницу. Оставили в живых одного. Он пришел к городским воротам вчера, что-то лепеча про римских легионеров, напавших на храм. Его сразу же забрали в караулку, позаботились о его ранах, накормили и напоили, прежде чем допрашивать. Посмотрим, что он скажет, когда вас увидит.

Помолчав, губернатор посмотрел на двух друзей.

– Однако если вы были честны со мной и все это дело рук Аякса, похоже, что мы имеем дело с куда более умным и опасным врагом, чем я думал прежде, – продолжил он.

Префект кивнул.

– Именно так, и даже больше. Совершенно беспощадным. Думаю, он хочет поднять новое восстание, теперь – в Египте. Это единственное логичное предположение.

– Но зачем? – перебил его Макрон. – Почему ему просто не сбежать и не спрятаться? Найти убежище, переждать, пока мы не прекратим искать его, и наслаждаться свободой вместе со своими сообщниками?

– Нет, так им придется бегать всю жизнь. И Аякс это знает. Ему нигде не будет покоя. Куда бы он ни скрылся, Рим никогда не оставит поиски. Ему остается лишь воевать. Он ничего другого не умеет. Так или иначе, Аякс останется нашим врагом, пока мы не найдем и не убьем его, – ответил Катон.

– Мы не можем ждать долго, – с чувством проговорил Петроний. – У меня и так достаточно проблем с ситуацией в верховьях Нила и без этой заварухи на побережье.

Помолчав, он подошел к столу и сел на табурет, жестом приглашая Катона и Макрона сделать то же самое. Писец остался сидеть в углу, тихо царапая по табличке. Катон глянул на него. Надо тщательно выбирать слова, разговаривая с Петронием, раз тот решил все записать.

Губернатор налил себе воды.

– Провинция подверглась сразу нескольким угрозам, даже до того, как появился этот ваш гладиатор. Если, конечно, вы не виновны в тех деяниях, которые взбудоражили местных.

Макрон уже хотел было вспылить, но Катон слегка покачал пальцем, предостерегая его. Петроний этого не заметил. Он держал чашку обеими руками и глядел на блестящую поверхность воды.

– За последние три месяца нубийцы несколько раз совершали набеги на южной границе, – продолжил он. – Каждый раз продвигались все дальше вдоль Нила и каждый раз отходили прежде, чем мы успевали собрать армию, достаточную, чтобы настигнуть и уничтожить их. Думаю, они проверяют нашу оборону и ведут разведку перед более крупной операцией. Пару дней назад я получил подтверждение этому от стратегов номов на границе с Нубией.

Макрон поглядел на Катона и приподнял бровь. Прокашлялся.

– Извините, командир. Что вы имели в виду, говоря про эти… как их… номы?

Петроний раздраженно поглядел на него и пожал плечами.

– Я мог бы догадаться, что вы не слишком знакомы со здешним распорядком. Дурное наследство прошлых времен, до того, как Египет стал провинцией Рима. Номы – административные районы. Каждый управляется стратегом и местным советом. Они хорошо справляются со сбором налогов и вопросами местной юрисдикции, так что в Риме решили ничего не менять.

– Рад узнать, что греки придумали хоть что-то путное, – хмыкнув, сказал Макрон.

– На самом деле греки переняли эту систему от местных.

– Правда? От египтяшек?

– Ты и вправду не знал, да? – с улыбкой спросил Петроний.

– О чем, командир?

– Об истории этой провинции. Когда-то Египет был великой страной. Задолго до того, как на берегу Тибра появилась деревушка Рим, в которой селяне едва сводили концы с концами.

– Ерунда, – ответил Макрон, показывая большим пальцем в сторону центра города. – Все это они сделали?

– Совершенно верно, уверяю тебя. Только даже не пытайся спрашивать об этом местных, если у тебя нет лишней пары лет, чтобы выслушать весь рассказ.

– Командир, – прокашлявшись, обратился к нему Катон, – так что с нубийцами?

– Ах да, – отозвался Петроний, возвращаясь к главной теме. – Стратег из Асуана. Он послал несколько разведчиков на границу, чтобы собрать информацию. Большинство не вернулись, но, наконец, вернулся один. Он видел колонны нубийцев, собиравшиеся где-то в сотне миль от первого порога Нила. Возглавляет их принц Талмис, старший сын царя Нубии. Он уже расширил владения отца до Эфиопии и прославился как хороший полководец. Хочет продолжить, напав на нашу провинцию, уверен в этом.

– Но почему? – спросил Катон. – Нубийцев на это спровоцировали?

– Можно и так сказать, – признался Петроний. – Год назад император приказал мне послать картографов, чтобы те сделали карту местности до самых истоков Нила. Я высказал ему свое мнение, что это спровоцирует трения с нубийцами. Они люди обидчивые.

– Несомненно. Могу предположить, что они восприняли это как подготовку вторжения. Зачем бы еще Клавдию понадобилась карта местности?

– Секретарь императора заверил меня со всей серьезностью, что вторжения в Нубию не планируется. Цель экспедиции – исключительно научная.

– И вы поверили Нарциссу, так, командир? – спросил Макрон, почесав щеку.

– Верь или не верь Нарциссу, но если получил приказ от императора, остается лишь выполнять его. Я послал картографов в верховья Нила с небольшим эскортом и вручил им послание с выражением доброй воли для нубийцев.

– И что дальше? – спросил Макрон.

– Принц Талмис прислал мне их головы вместе с письмом, в котором посоветовал нам не совать нос в нубийские земли.

– Естественно, после этого вы отправили карательный отряд? – спросил Катон, наклоняясь вперед.

– Конечно. А что мне оставалось делать? Рим не может терпеть таких оскорблений. Наши солдаты сожгли несколько поселений, взяли в рабство больше тысячи человек и разрушили ирригационные системы, попавшиеся им по пути. Тогда и начались эти набеги. Мне пришлось посылать на юг подкрепления, чтобы защитить границу. При нормальных обстоятельствах наличествующих в Египте сил вполне хватило бы для защиты и поддержания порядка. Два легиона, Третий в Александрии и Двадцать второй в Гелиополисе. Еще девять когорт ауксилариев в крепостях по всей дельте и вдоль Нила. Однако, как вам известно, мне пришлось предоставить моему доброму другу сенатору Семпронию три тысячи человек из Третьего легиона и две когорты ауксилариев для подавления восстания на Крите. Большая часть их еще не вернулась. Сейчас Александрию охраняют две когорты легионеров. Тысяча человек, которым приходится держать под контролем полмиллиона. Нелегкая работа, даже в спокойные времена. А когда начались проблемы с Аяксом – если вы сказали мне правду, – моряки и купцы потребовали защитить их. Не говоря уже об обычной напряженности между греками и иудеями. Феллахи, селяне, живущие на побережье, уже готовы восстать из-за набегов на деревни и ограбленного храма. Да, кстати, еще одно… – Петроний заговорил с особенной горечью: – Последние отчеты замерщиков на Ниле свидетельствуют, что ожидается плохой урожай.

– Воды мало? – предположил Катон.

– Наоборот, слишком много, – покачав головой, ответил Петроний. – Разлив Нила в этом году будет много сильнее обычного, значит, и спадать вода будет дольше. Сеять начнут позже. Феллахи будут голодать, и налоги упадут. С первой проблемой еще есть кому справиться, но, как говорится, Вулкан кастетов не кует, так что я сразу получу по глее, когда в казначействе заметят снижение налоговых поступлений из Египта. – Петроний беспомощно развел руками. – Так что ваш приятель Аякс появился в самый неподходящий момент.

Макрон, прищурившись, мрачно поглядел на него.

– Аякс мне вовсе не приятель, командир, – сказал он.

– Это фигура речи, – отшутился Петроний.

Их прервал стук в дверь. Все трое обернулись. В комнату вошел часовой.

– Командир, привел того египтяшку из храма, о котором вы сказали, он снаружи.

Петроний вздрогнул:

– Солдат, я бы очень попросил, чтобы ты и твои сослуживцы более уважительно высказывались о гражданах нашей провинции.

– Командир? – моргнув, переспросил легионер.

– Египтяне, а не египтяшки, ага?

– Есть, командир.

– Отлично, веди его сюда.

Катон поглядел на Макрона и резко выдохнул. Они ждали, когда же уцелевший при разгроме храма расскажет о происшедшем.

Глава 5

Хамед оказался рослым и крепким парнем. Его покрытая синяками голова была выбрита, но после нескольких дней без ухода покрылась темной щетиной. Чуть моложе Катона, с глубоко посаженными темными глазами и широким крючковатым носом, он был типичным египтянином. На нем была простенькая красная военная туника, которую ему, видимо, дали уже здесь, догадался Катон. Хамед стоял перед ними, босой, не кланяясь. Свободно говорил на греческом.

– Вы послали за мной, господин, – сказал он, ухитрившись произнести последнее слово со снисхождением.

– Действительно, – согласился губернатор. – Хотел бы, чтобы ты все рассказал этим двум офицерам.

– Зачем? Я уже дал показания, которые записал ваш писец. В этом нет необходимости, пустая трата времени.

– Незачем делать из этого великое дело, – хмуро сказал Макрон. – Просто будь хорошим парнем и изложи нам подробности.

Жрец оглядел Макрона с ног до головы.

– Позвольте спросить, с кем разговариваю?

Макрон развернул плечи:

– Центурион…

– Хватит! – вмешался Катон. – Ты здесь, чтобы отвечать на наши вопросы, а не задавать свои.

– Правда? А я думал, потому, что стал свидетелем нападения римлян на храм Изиды в Киркуте. Храм в руинах, а жрецы стали пищей стервятников. Я здесь, чтобы узнать, восторжествует ли справедливость. – Он сделал короткую паузу. – Если прибышим из Рима знакомо это понятие. Пока что я чувствую себя пленником.

Макрон глянул на Катона и прошептал:

– Исполнен достоинства, глядите-ка. Если он и дальше хочет водить нас за нос, я с радостью возьмусь его допросить.

– Пока не надо, – тихо ответил Катон. – Давай поглядим, чего можно добиться более мягкими способами… – И повернулся к Хамеду: – Губернатор попросил нас присоединиться к расследованию происшествия. Мы прочли доклад, но я бы хотел услышать все от тебя лично. Это серьезно помогло бы нам в восстановлении справедливости, о которой ты сказал.

Молодой жрец удивленно поглядел на Катона, но кивнул:

– Хорошо. Я согласен сотрудничать на таких условиях.

– Какая прелесть, – пробурчал Макрон, но Катон предостерегающе глянул на него.

– Расскажи им то, что рассказал мне, Хамед, – сказал губернатор. – Будь добр.

– Хорошо. – Жрец ненадолго закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями: – Они пришли в последний час дня. Главный жрец как раз начал церемонию в честь ухода Ра в подземный мир. Старшие жрецы вышли на пристань у берега реки к алтарю. Младшие, и я в их числе, стояли на коленях на берегу у церемониального ковчега. Тогда я и увидел парус. Римский военный корабль вошел в реку со стороны моря и пошел к восточному берегу притока. Главный жрец не обратил на это внимания и приготовил к сожжению амфору пшеницы в жертву Ра, мудрейшему и милосердному. – Хамед на мгновение сложил руки перед грудью и склонил голову. – Корабль продолжал идти к пристани. В последний момент они свернули парус и развернулись, проходя мимо ступеней, спускающихся в воды Нила. И тут же спустили трап.

– Они были одеты по форме? – спросил Катон. – Так, как я?

– На них были туники, но белые. Мечи, щиты и шлемы такие, как у ауксилариев.

– Значит, морская пехота, – сказал Макрон. – Согласуется с тем, что нам известно.

Катон кивнул:

– Продолжай. Что происходило дальше?

– Они окружили нас и заставили собраться на ковчеге, посвященном Ра, мудрейшему и милосердному, – ответил Хамед, снова сложив руки и склонив голову при упоминании бога. – Всех, кроме главного жреца. Они отвели его в сторону, чтобы их командир о чем-то его расспросил. Он сошел на берег последним.

– Можешь описать его нам? – спокойно спросил Катон, игнорируя резкий взгляд, брошенный на него Петронием.

Хамед нахмурился:

– Рослый, мускулистый. Карие глаза. Больше похож на грека, чем на римлянина, но в Египте это обычное дело. Пластинчатый доспех, шлем с гребнем и синий плащ. Меч точно такой же, как у всех вас.

– Значит, ты видел его вблизи, так?

– Да, я был рядом, когда он расспрашивал главного жреца.

– Если его снова увидишь, то узнаешь в лицо?

– Уверен в этом.

– Отлично, – сказал Катон. – Будь добр, продолжай.

Хамед кивнул:

– Он сказал жрецу, что действует по приказу губернатора Александрии. Объявил, что издан новый указ – о конфискации всего золота и серебра, хранящегося в храмах. Потребовал, чтобы главный жрец отвел его в сокровищницу. Тот отказался. Очень разгневался. Сказал офицеру, чтобы тот увел своих солдат из храма, со священной земли. Вместо этого офицер приказал солдатам привести одного из младших жрецов, обнажил меч и обезглавил его. Снова спросил главного жреца, где сокровищница. Не получив ответа, убил еще одного из наших. Убивал одного за другим, пока главный жрец не заговорил. Проклиная римлян, он отвел офицера в сокровищницу. Римляне заставили четверых из нас отнести корзины с золотыми и серебряными монетами на корабль. Когда мы закончили, офицер принялся убивать всех жрецов, начав с главного. – Хамед на мгновение умолк. – Кровь стекала в Нил по ступеням… – дрожащим голосом сказал он.

– Тебе удалось сбежать? – спросил Катон. – Или спрятаться?

– Нет. Я слишком испугался, чтобы что-то сделать. Думаю, там были все жрецы. Я вдруг понял, что остался в живых один. Он подошел ко мне, близко, ближе, чем вы сейчас. Некоторое время молча смотрел на меня. Я был уверен, что он убьет меня, и повернулся лицом к западу, чтобы вознести последнюю молитву Ра, мудрейшему и милосердному…

– Да, хорошо, – перебил его Макрон. – Думаю, это понятно. Что было дальше?

Хамед бросил короткий гневный взгляд на центуриона.

– Я молился, и он схватил меня за плечо и развернул лицом к себе. Сказал, что Рим сыт по горло высокомерием наших жрецов. Сказал, что император Клавдий издал новый указ о том, что со старыми религиями должно быть покончено. И что он оставляет меня в живых, чтобы я донес это известие до других. Офицер сказал, что я должен запомнить его имя и то, что он действовал по приказу вашего императора, Клавдия.

– Мудрейшего и милосердного, – пробормотал Макрон, удостоившись за это хмурого взгляда Катона, но тут же мотнул головой, извиняясь.

Катон повернулся к жрецу и пристально посмотрел на него.

– Так как звали этого офицера? – спросил он.

– Я уже сказал вашему писцу, – ответил Хамед Петронию, кивая в угол. – Он сказал, что он префект. Префект Квинт Лициний Катон.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Он заставил меня повторить.

– Что потом?

– Ударил меня по голове рукоятью меча. Я упал без сознания. Очнулся, лежа поверх тел других жрецов. Мое одеяние промокло от крови. Римлян уже не было. Они подожгли дом главного жреца, принесли в храм дров и пальмовых листьев, облили маслом и тоже подожгли. Сгорели все священные изображения на стенах и все священные свитки. Огонь горел всю ночь, и к утру от храма остался лишь обгорелый остов. – Хамед вздрогнул. – Я остался один. Храма нет. Мне оставалось только идти сюда и искать справедливости. Или отмщения. Клянусь всеми богами моего народа, я найду и убью этого римлянина, этого префекта Катона.

– Человек, напавший на твой храм, – не римлянин, – твердо сказал Катон. – Он раб, беглый, выдающий себя за римлянина. Он убивал твой народ по всему побережью Египта большую часть прошедшего месяца.

– Он римлянин, – страстно ответил Хамед. – Неужели вы думаете, что я поверю в иное? А его солдаты тоже прикидывались римлянами? А его корабль – римским военным кораблем? Вы меня совсем за дурака держите?

– Корабль настоящий. Как и римская форма и доспехи, которые на них были. Зовут этого человека Аякс. Он захватил корабль и расправился с экипажем. Мы уже несколько месяцев за ним гоняемся.

– Я вам не верю, – ответил Хамед, с подозрением глядя на Катона.

Петроний кивнул в сторону Катона.

– Ты когда-нибудь видел этого офицера? Или человека, сидящего рядом с ним?

– Нет.

– Подумай хорошенько.

– Я уверен. Я никогда не встречал этих людей до сегодняшнего дня.

– Тогда ты, должно быть, удивишься, узнав, что это и есть префект Катон, а его товарищ – центурион Макрон.

– Что это за розыгрыш? – тряся головой, спросил Хамед.

– Никакого розыгрыша, – ответил губернатор. – Что ж, пора все расставить по местам. Этот человек – префект Катон, и все, сказанное им, – правда. Разрушил твой храм и убил твоих товарищей самозванец. Он хочет спровоцировать ваш народ на бунт. Хочет наполнить их сердца жаждой мести. И преуспел в этом. Теперь ты знаешь правду. И нам нужна твоя помощь, Хамед.

Египтянин продолжал ошеломленно глядеть на него, и Петроний заговорил мягче:

– Ты жрец. Твой народ уважает тебя, прислушивается к твоим словам. Мне надо, чтобы ты рассказал им правду. И не только им, но и всем жителям Александрии.

– Что вы предлагаете, господин?

– Я соберу старшин купечества и судовладельцев. Дам им аудиенцию во дворце, и ты расскажешь им то, о чем только что узнал.

– С чего бы им мне верить? Вы же знаете, что александрийцы смотрят на нас свысока. Почему же они должны прислушаться к словам простого египтянина?

– Потому что, подозреваю, простые египтяне недолюбливают римлян даже сильнее, чем греки недолюбливают египтян. Если ты встанешь на нашу сторону, это заставит греков задуматься. Лучше они узнают правду об Аяксе от тебя, чем от нас.

Хамед кивнул:

– Понимаю. Остается только надеяться, что мне поверят.

Этим же вечером губернатор Петроний занял роскошное церемониальное кресло на возвышении в зале аудиенций. По одну сторону от него сидели Катон и Макрон, по другую – двое писцов. Один должен был записывать слова губернатора, другой – реплики приглашенных. Петроний сделал это своим правилом. На случай, если придется защищаться на суде в Риме по обвинению в продажности или некомпетентности, все его слова должны быть задокументированы.

Зал аудиенций был окружен колоннами с капителями в виде лотосов, традиционной для Египта формы. В этом самом зале оглашали свои указы цари династии Птолемеев. Последняя из династии – царица Клеопатра – принимала здесь сначала Юлия Цезаря, а потом и Марка Антония, сидя на том самом возвышении, где сейчас расположился губернатор. Но блеск церемоний и вежливые слова дружбы двух великих держав ушли в прошлое давным-давно. В зале стояла толпа нервных и озлобленных александрийцев, которых едва сдерживали стоящие с каменными лицами римские легионеры. Хамед уже закончил свой рассказ и подтвердил, что человек, назвавший себя префектом Катоном, и тот, что стоит рядом с губернатором, – разные люди. Привели и других свидетелей, оставленных в живых Аяксом, чтобы подтвердить тот факт, что напавшие были самозванцами.

Поначалу лишь немногие пытались возразить губернатору, обвиняя его в том, что он укрывает преступников из числа римских оккупантов. Петроний недолго слушал их доводы. Вскоре говорящих стало слишком много, и разобрать, что сказал каждый в отдельности, было уже невозможно. Он наклонился к Макрону.

– Центурион, будь добр, заткни их.

– Да, командир.

Макрон сделал глубокий вдох и приложил руки рупором ко рту.

– Молчать!! – проревел он.

Зал аудиенций был построен с учетом акустики, так, чтобы голос с трона было слышно везде. А голоса Макрона обычно хватало на то, чтобы новобранец на плацу остановился как вкопанный, услышав его с пары сотен шагов. Александрийцы онемели. Когда наступила тишина, Петроний заговорил:

– Уверяю вас, люди, которые нападали на прибрежные поселения и грабили ваши суда, – не римляне. Все перемещения кораблей александрийской флотилии задокументированы. В происходящем повинны пришлые, во главе которых стоит Аякс, беглый раб. – Петроний помолчал. – Надеюсь, узнав это, вы вернетесь к своим людям и поможете мне развеять слухи, которыми сейчас полнятся все кварталы города. Прояви́те ответственность. Если же кто-то из присутствующих продолжит распространять небылицы о том, что римляне причастны к этим нападениям, мне не останется другого выхода, кроме как обвинить такого человека в подстрекательстве к бунту. Виновных ждет конфискация имущества и изгнание либо казнь.

Некоторые начали переговариваться, и тут из толпы вышел человек, поднимая руку.