Текст книги "Ревностный проповедник христовой веры святой апостол Симон Кананит"

5, 19. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном…

Малейших, не говоря уже о больших. Освободив Себя от ложного подозрения, Он устрашает и полагает большие угрозы относительно будущего Своего законоположения. Всякий, кто нарушит одну из тех заповедей, которые Я намерен установить, и не только сам нарушит, но и для других послужит таким примером (заповеди эти Он назвал малейшими, отчасти по смирению, отчасти для того, чтобы не превозносились исполнители их; вместе с тем научает и нас унижать собственные дела, хотя бы они были велики и значительны), тот назовется малейшим, т. е. последним из всех, ничтожным, отверженным, что равносильно: будет подвергнут наказанию. Царством Небесным в этом месте называет второе Свое пришествие, в котором Он явится Царем всех.

5, 19. …а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

Смотри, как Он сказал: нужно прежде делать, а потом учить, и не только делать, но и учить. Как достойно порицания не делать, но учить, так, с другой стороны, недостаточно делать, но не учить. Совершенная добродетель состоит не только в том, чтобы быть полезным самому себе, но – и другим. Не научишь правильно тому, чего сам не сделал, и не легко убедишь других сделать то, чего сам не делал, потому что услышишь: врач! исцели самого себя (Лк. 4, 23).

5, 20. Ибо говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное.

Они учат, но не исполняют, проводя жизнь, которая противоречит учению; а вы должны и учить, и исполнять, чтобы дела согласовывались со словами. Можешь понимать это и иначе. Они смотрят только на конец греха, а вы должны смотреть и на начало его. Книжников и фарисеев разумей здесь исполняющих, а не преступающих закон. Правдою назвал здесь всякую вообще добродетель. Смотри, как и в настоящих словах, и в выше высказанных Он не порицает Ветхого Завета, а скорее возвышает его. Но если он не заслуживает порицания, то почему не спасает тех, которые его исполняют? До самого пришествия Христова он спасал точных исполнителей его, но после, когда дети сделались мужами, когда дарована людям обильная благодать, когда весьма великие награды предложены для воздаяния за добрые дела (не обещается уже больше обладание землею, или земными благами, ни многочисленное потомство или долголетняя жизнь, ни победа над врагами, – но наследие неба и небесных благ, усыновление Богу и братство с Единородным Его Сыном, победа над демонами и общение нескончаемого Царства), – то естественно, что великие подвиги требуются от всех, кто желает получить такие награды; и такие именно подвиги имеются в виду при заповедях Христа, возвестившего указанные награды. Соответственно величию наград Он узаконил и величие подвигов.

5, 21–22. Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду…

В книге Исход говорится: не убей (20, 13), и после еще: кто ударит человека так, что он умрет, да будет предан смерти (Исх. 21, 12). Наперед смягчив сердца их блаженствами и возбудив к добродетели, касается и больших заповедей. Начинает с более плотских страстей, т. е. гнева и похоти. Сначала говорит о гневе, затем рассуждает и о похоти. Следует также поискать причины, почему Он не начал с заповеди, которая в Законе поставлена первою. Так как она говорит о Божестве, то следовало бы ее восполнить и прибавить открыто о Своем Божестве. Но для этого еще не пришло время. Если даже после учения и знамений говорили, что Он имеет беса, хотя открыто Он ничего не сказал о Своем Божестве, то чего не сказали бы и не сделали бы, если бы прежде всего этого Он попытался сказать что-либо такое? И почему открыто не сказал, что Он – Бог? Потому что мог бы смутить слушателей. Если ученики, знающие Его и ежедневно Им наставляемые, видящие Его чудеса и ставшие участниками несказанного, получившие даже от Него силу воздвигать мертвых, – если они не могли всего вместить до сошествия Святого Духа, то каким образом народ, неразумный и не получивший такой силы, мог не смущаться или не подумать, что Он скорее противен Богу и бесстыдно присваивает Себе Его честь? Посему мудро и благоразумно, что, совершая чудесные и свойственные Богу дела, Он предоставляет им возвещать, что Он – Бог, и что к Своему учению иногда присоединяет слова, показывающие Его Божество. Очевидно, что Он говорит о Себе большею частью со смирением, ради слабости слушателей, так как знал, что откроют это Его дела, каких не совершил никто другой. Говорить о Себе Самом что-нибудь великое – надменно и подозрительно.

Но возвратимся к предмету нашей речи и посмотрим, каким образом Он не нарушает Закона, а скорее восполняет как несовершенный. Он говорит: законодатель сказал древним евреям: не убивай единоплеменника, человек! а кто убьет, будет подлежать осуждению, чтобы потерпеть наказание соответственно убийству. Я же говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, неблаговременно, будет подлежать осуждению. Этим Он уничтожил не всякий вообще гнев, а отверг только несвоевременный; своевременный же гнев полезен. Так бывает благовременным гнев против тех, которые живут вопреки заповедям Божьим, потому что мы гневаемся не для собственной защиты, но для пользы самих худо живущих из привязанности и братолюбия, с подобающим уважением. Гневаясь, – говорит и, – не согрешайте (Пс. 4, 5), т. е. гневаясь, не заблуждайтесь, пользуясь гневом не так, как должно. Назвал нас братьями друг другу, как имеющих одного и того же Бога и одного прародителя, одну природу и веру, одни заповеди и обетования наград. Но смотри, что Он прибавил: вырубил корень убийства. Кто так гневается, никогда не дойдет до убийства, подобно тому как вырубивший корень не допускает, чтобы когда-либо произросла ветвь.

5, 22. Кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону…

Выше осудил того, который только гневается, а здесь – того, который уже дошел до слов. Рака́[13]13
  Бранное слово – низкий, отверженный, презренный, пустой, негодный. – Прим. составителя.


[Закрыть] — слово еврейское, обозначающее – ты. Когда кто-либо гневается на другого, то, не желая назвать его по имени, как бы недостойного, вместо имени употребляет ты, в знак гнева и ненависти. Господь осудил и такого, как гнушающегося общею природою, и сделал его вину подсудною сонмищу старейшин народа, чтобы он был наказан ими.

5, 22. …а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

Этого еще более осудил, так как он отнимает у брата разум, которым мы отличаемся от бессловесных, – или лучше – так как оскорбляет веру. Если верующий брат безумен, то безумна и его вера. Здесь впервые встречается имя геенны огненной. Одни говорят, что она названа геенной, как всегда рождающая огонь, а другие, – что это еврейское название, обозначающее такого рода наказание. Если же Он так наказал такие обиды, которые мы считаем незначительными, то какого осуждения достойны мы, когда беспрестанно наносим своим братьям значительные? Наказал Он такие по видимому малые обиды ради больших, чтобы мы, зная, что и тех нужно бояться, эти считали еще более страшными; с другой стороны, и потому, что людей гневливых не только значительные обиды подстрекают к убийству, но часто и незначительные, воспламеняя гнев подобно искре.

5, 23–24. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

Все, что выше сказал, что теперь говорит и что после будет говорить, – все это относится к любви, которую Он часто предлагает и различным образом восхваляет, как это весьма часто будем видеть впереди. Будучи Богом, Он из любви к нам воплотился и претерпел все, чтобы и мы любили Бога и самих себя, были соединены друг с другом любовью и составили одно тело, имея главою Христа. Поэтому, рассекая нервы раздора, уничтожает этим все, что разрывает любовь. И смотри, как велико Его человеколюбие. Он отказывается от собственной чести из любви к брату, и только не говорит: пусть на время прекратится служение Мне, чтобы только ты помирился с братом, потому что жертвою служит также примирение с братом, и без этого условия Я не принимаю ее. Итак, приносишь ли ты хвалу Богу, или молитву (потому что и это также жертва), или что-нибудь другое, не приноси этого, не примирившись, зная, что Он ничего не примет, если ты прежде не примиришься. Слова эти безразлично относятся и к тому, кто наносит обиду, и к тому, кто терпит. Если ты обижен кем-либо, то прости ему эту обиду и будь терпелив; если же ты обидел другого, то загладь свою обиду и не опусти ничего, что может послужить к примирению. Этим же научает, что Богу ненавистна вся жизнь того, чья жертва не принимается по причине вражды.

5, 25~26. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта.

Некоторые под соперником разумеют совесть, которая всегда противится злой воле и обвиняет поступающего худо; под путем – настоящую жизнь, во время которой должно быть благорасположенным или повиноваться тому, кто побуждает к добру и отклоняет от зла. Как к добродетели обыкновенно побуждает не только будущим, но и настоящим, как мы сказали в «Блаженствах», так, с другой стороны, отклоняет от зла не только будущим, но и настоящим. После того как отклонял от вражды будущею геенною, теперь отклоняет и устраняет настоящим судьею и тем, что случается ежедневно. Посему говорит: если даже влекут тебя к судилищу, будь благорасположен к своему сопернику, т. е. стань ему другом, хотя бы даже на пути, ведущем к судье, или – что то же – прежде чем придешь к судье. Тогда тебе можно примириться, только уплатив деньги, которые Лука назвал деланием (Лк. 12, 58), так как они делают то, чего мы желаем, и доставляют, чего требуем. Лучше уплатить долг, чем быть присужденным к пене. Уплатив долг по любви, ты выигрываешь троякое благо: не будешь ввергнут в темницу, не израсходуешься до последнего и примиришься с противником. Если же будешь приговорен судьею, то подвергнешься, наоборот, троякому злу: будешь брошен в темницу, потеряешь последний кодрант, который Лука назвал последнею лептою (Лк. 12, 59), т. е. самым меньшим видом пени, к уплате которой ты будешь присужден, – и таким образом не примиришься. Естественно, что каким бы то ни было образом соперник победит тебя. Есть, впрочем, некоторые, изъясняющие эти слова таинственно, но Златоуст не принимает этого в отношении к настоящему месту.

5, 27–28. Вы слышали, что сказано: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

И в Законе после того как сказано: не убей, поставлено: не прелюбодействуй. Посему, восполнив предыдущую заповедь, переходит и к последующей, и, дав надлежащее направление гневу, ставит пределы и для вожделения. Как в предыдущей заповеди, прибавив напрасно, положил различие между благовременным гневом и безвременным, так и в этой, прибавив с вожделением, разграничил воззрение нестрастное от страстного. И не сказал просто: кто смотрит, но: кто смотрит на женщину с вожделением, то есть, кто смотрит усердно, кто смотрит страстно, так что возбуждает желание к совокуплению. Такой наполнил уже свое сердце страстью и в душе уже совершил прелюбодеяние. Или: кто смотрит для того, чтобы возбудить пожелание. Такой сам искал страсти, сам спешил к вожделению и предался ему и, если не коснулся жены телом, то, по крайней мере, мыслью. А кто смотрит на нее мимоходом, или по какой-либо другой необходимости, тот свободен от вины. Женщиною здесь называет и замужнюю женщину, и отпущенную мужем, и девицу. Нужно знать, что наставления эти, хотя, по-видимому, направлены к мужьям, относятся и к женам. Муж есть глава жены (Еф. 5, 23), а с головою соединены и члены. Запретил внимательный взор, потому что из него проистекает страсть в сердце; страстное же сердце побуждает и тело к совокуплению. Посему Он уничтожил корень, чтобы, произрастив ветвь, он не принес плода.

5, 29–30. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

Не о членах тела говорит здесь (члены тела свободны от вины; они управляются душою и двигаются, куда она прикажет), но под правым глазом разумеет пригодного, подобно правому глазу, друга, а под правой рукой полезного, подобно правой руке, помощника, – будут ли это мужья или жены. Итак, говорит: если они соблазняют тебя к страсти, не щади их, но лиши их влияния на тебя, и брось от себя. И не сказал: умертви, но отсеки, разумея совершенное расторжение. Сказав: вырви, не остановился на этом, но продолжал речь, присоединив: и брось от себя, чтобы опять не стать дружным, находясь вблизи. Так как Он говорил о трудном деле, то показал и выгоду, происходящую отселе.

5, 31–32. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует.

Вот указывает и другой вид прелюбодеяния. Древний закон приказывал, чтобы ненавидящий, почему бы то ни было, свою жену не удерживал ее, но отпускал, дав ей разводное письмо, чтобы не случилось убийство. Иудеи были почти непримиримы не только по отношению к женам, но и к детям. Посему Христос и сказал им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими (19, 8), но дать разводное письмо, чтобы впоследствии, когда отпущенная выйдет замуж за другого, отпустивший не мог взять опять ее, как свою жену, и чтобы отсюда не происходили беспорядки и раздоры. Научая вышеупомянутыми словами быть более кроткими, Христос теперь повелевает не только не отпускать жен, кроме вины любодеяния, называя здесь любодеянием – прелюбодеяние, но и отпущенной не позволяет выходить за другого мужа. Кто отпускает свою жену не за вину любодеяния, тот делает ее прелюбодейного, если она соединится с другим мужем; а кто женится на отпущенной другим, тот прелюбодействует с чужою. Узаконив это, Он сделал и жену благоразумнее. Слыша, что никто не возьмет в жены отпущенную, она будет любить своего мужа и угождать ему. Таким образом, напоминая о вине прелюбодеяния и тому, кто без причины отпускает свою жену, и тому, кто женится на отпущенной другим, Он укрепил мир супругов, и позаботился, чтобы не допускалось прелюбодеяние. Кто не отпускает и любит свою, тот не пожелает чужой. И тот, которому запрещается жениться на отпущенной другим, не отпустит своей.

5, 33–34. Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Богом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе…

Не возмеши имене Господа Бога твоего всуе[14]14
  Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно. Не во лжу кленешися (Синод. перевод).


[Закрыть] написано в книге Исход (20, 7), а аще же обещаеши обет Господеви Богу твоему, да не умедлиши воздати его, яко взыская взыщет Господь Бог твой от тебе, и будет на тебе грех: Исходящая из уст твоих сохрани и сотвори, имже образом обещал еси Господеви Богу твоему — в книге Второзакония (23, 21–23), но другими словами. И кленися именем Господним (Втор. 10, 20; 6, 13; Иер. 12, 16). Этим Он повелел, чтобы не клялись ложными богами (см.: Иер. 5, 7). Не клясться и не требовать клятвы – это одно и то же. Каким образом ты будешь склонять брата своего к тому, чего сам избегаешь, если ты братолюбив и не любостяжателен. Древний закон говорит: если дашь обет Господу, Богу Твоему, немедленно исполни его; соблюдай и исполняй так, как обещал то Господу, Богу. Это Он сказал, внушая клянущемуся страх не нарушать клятвы, так как он знает, что Сам Бог, всеведущий, принимает эту клятву. А Я говорю вам: не клянись вовсе. Кто легко даст клятву, тот может когда-либо ее нарушить, по привычке клясться, – а кто никогда не клянется, тот никогда и не нарушит клятвы. Кроме того, не нарушать клятвы для клянущегося – воспитывало Богопочтение, а вовсе не клясться – еще более возвышает его; первое было делом посредственной и несовершенной мудрости, а второе – высокой и совершенной.

5, 34–35. …ни небом, потому что оно престол Божий, ни землею, потому что оно подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великаго Царя…

Чтобы не подумали, что Он запрещал клясться только Богом, т. е. говорить: клянусь Богом, присоединяет и другие виды клятвы, которыми клялись иногда иудеи. Кто клянется этим, все-таки клянется Богом, Который все это наполняет и всем господствует. От Бога эти предметы получили честь, а не от самих себя. Чрез пророка Бог говорит: небо престол Мой, земля же подножие ног Моих (Ис. 66, 1), показывая, что Он все наполняет, как и говорит: не наполняю ли Я небо и землю (Иер. 23, 24). А Давид сказал: город великаго Царя (Пс. 47, 3).

5, 36. …ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным.

Не клянись самою маловажною и сподручною клятвою, т. е. своею головою, чтобы не дойти и до большего. С другой стороны, и голова твоя есть стяжание и приобретение Божие; так что и в этом случае происходит клятва Богом, Который содержит ее в Своей власти Хотя она и принадлежит тебе, но – не твое творение, что открывается из того, что ты не можешь и одного волоса сделать белым или черным.

5, 37. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет. А что сверх этого, то от лукаваго.

Пусть будет, говорит, словом ваше, когда вы утверждаете, – ей, и когда отрицаете, – ни. Этим только и пользуйтесь незыблемо вместо клятв и ничем другим больше: ей и ни. А что сверх этого присоединяется, называет клятвою. Но если клятва от лукаваго, то почему ее допускал древний Закон? Потому что и приношение в жертву животных часто бывало от лукавого и соприкасалось с идольским обманом, обольщением, заблуждением, но, однако, Закон допустил это по мудрому Домостроительству ради слабости евреев. Так как они были прожорливы, то любили идоложертвенное, а так как были недоверчивы, то любили клятвы. Посему, чтобы впоследствии они не приносили жертв идолам, и не клялись идолами, Закон допустил тогда и приношение в жертву животных, и клясться, и другое подобное, – но все это направил к Богу. Но в свое время все это должно быть отменено более высоким законодательством. Так как питаться молоком для детей полезно, а для мужей – не нужно, – поэтому детям мы это позволяем, а взрослых отклоняем и удерживаем от этого. Что же нужно делать, если кто-либо требует клятвы и принуждает к ней? Страх Божий пусть будет тебе необходимее такой необходимости и предпочитай скорее все терпеть, чем нарушить заповедь Божию. И при всякой заповеди часто встретятся тебе насилие и опасность; и если везде ты не сочтешь более необходимою заповедь Божию, то все они останутся у тебя пустыми и неисполненными. Впоследствии сказал Господь: Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12).

5, 38–39. Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб (Ис. 21, 24). А Я говорю вам; не противься злому…

Некоторые порицают древний Закон за то, что он повелевает вырывать глаз за глаз и зуб за зуб и объявляет вырвавшему глаз или зуб у кого-нибудь такое же несчастье без всякого сострадания. Но Закон этот весьма человеколюбив, и повелел делать это для того, чтобы люди того времени, весьма склонные к нанесению ударов друг другу, не вырывали один у другого глаз и зубов, вследствие страха потерпеть то же самое. Христос, давая более человеколюбивые законы, удерживает это зло не страхом того же наказания, но будущим осуждением. Сказав выше, что а кто скажет (брату своему): «безумный», подлежит геенне огненной. Он дал понять, что больше будет наказан тот, кто ударит, а еще больше, кто изувечит. Поэтому Он повелел не сопротивляться злому. Под злым некоторые разумеют здесь того, кто ударил; но Златоуст разумеет – дьявола. Христос сказал это, научая, что по побуждению дьявола человек решился на это, и на него перенося гнев пострадавшего, возбужденный против причинившего страдание. Итак, что же? Должно противиться дьяволу? Конечно; но не посредством мщения брату, – такое противление Он запретил, – но посредством терпения и великодушия. Не гневом тушится гнев, как и не огнем – огонь; но противоположное лечится противоположным.

5, 39. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…

Повелевает не только не мстить, а скорее подставлять себя ударяющему, чтобы терпением и великодушием обуздать его. Видя это, он не только не нанесет другого удара, но раскается и в первом и примирится, а если ты будешь противиться, то он еще больше воспламенится и ожесточится. Почему Закон отдельно сказал только о глазе и зубе, между тем как много есть членов в теле? Потому что ударяющие наносят побои преимущественно по одним членам, так как они менее защищены, находятся на виду и легко повреждаются. Но Закон посредством их распространяется и на другие члены. И правая щека сподручнее для удара, легче подпадая под правую руку наносящего обиду. Равным образом и эта заповедь касается и всех остальных членов.

5, 40…и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду…

Спаситель хочет, чтобы ты оказывал терпение и великодушие не только по отношению к ударам и оскорблениям, но и к имуществу и деньгам. Это последнее имеет в виду речь о хитоне, как более удобном для отнятия. Он говорит: кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и победи его корыстолюбие, уступив ему не только то, чего он требует, но присоединив и то, чего он не требует. Если ты сделаешь это, то он или оставит то, чего домогался, пристыженный такою твоею мудростью, – или, взяв то, чего требовал, не коснется того, чего не требовал, но сильно почувствует свое корыстолюбие. Если ты не будешь судиться с ним, но отдашь то, чего он хочет, то сделаешь полезное только для себя. Если же присоединишь к этому и другое, то принесешь пользу его душе, и для себя сделаешь двоякое добро: избегнешь суда и отвратишь корыстолюбие. Верхняя одежда, это та которую мы носим сверху других одежд, а рубашка – нижняя одежда. Часто также безразлично рубашка называется верхняя одежда, и наоборот. Хотя и Лука говорит: и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку (Лк. 6, 29). Оба эти изречения сказаны Христом: это – на горе, а то, что у Луки, – на ровном месте. Что же, ужели должно ходить нагому? Неужели это слишком много – ради пользы брата ходить нагому? Однако он не поступил бы с тобою так бесчеловечно, потому что устыдился бы, как сказано, твоего великодушия.

5, 41. …и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

Древний Закон, различая виды пороков по одной тяжести их, пропускал маловажные. Но Христос постановил законы и относительно этих последних, начиная с более важного и останавливаясь на незначительном. Тяжелее всего было лишение глаза или зуба, потому что первый указывал путь, а второй служил при питании, затем удар по щеке, как весьма позорный, потом отнятие одежды, паче же всего этого – принуждение. Как и при других видах оскорбления, Он повелел быть добродетельным с избытком, так и в случае принуждения – приказывает победить несправедливое желание обижающего и претерпеть больше, чем он желает сделать. Ты видел бесстрастие, насажденное в страстном теле; обратил внимание и на ангельскую жизнь, посеянную в людях. Не чувствовать страстного пожелания, не гневаться с волнением – свойственно небесной жизни, что в указанных заповедях Христос узаконил. Повелевая не гневаться на брата напрасно, не говорить ему рака, не называть его безумный, не приносить дара Богу, не примирившись с братом, благожелать обижающему, Он перерезал жилы у страстного гнева. Заповедуя не смотреть страстными глазами на жену, отвергать соблазняющего или соблазняющую, не отпускать без причины своей жены, не жениться на отпущенной другим, Он вырвал корни у страстного пожелания. И опять, повелевая не клясться вовсе, изгнал пристрастие к имуществу и деньгам, а заповедуя не противиться злому, подставлять и другую щеку, отдавать и срачицу, сопровождать и две версты, Он удержал дух от мщения.

5, 42. Просящему у тебя дай…

Когда Он стоял, уча на ровном месте, то сказал яснее: всякому же просящему у тебе, дай, как написал Лука (6, 34). Притом, повелевает не различать достойного от недостойного. Какой бы он ни был, он нуждается в том, чего просит. И Бог все необходимое для поддержания жизни равно предоставил всем людям, – добрым и злым, верным и неверным.

5, 42. …и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Теперь повелел занимать без росту, а когда учил, как сказано выше, на ровном месте, то повелел не требовать назад и того, что дано взаймы. Если, – говорит, – взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, то какая вам за то благодарность (Лк. 6, 34). Но то, что находится в настоящем месте, относится к несовершенным, а то, что у Луки, – к более совершенным.

5, 43–44. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…

Искоренив, как сказано, гнев и похоть и освободив от всякой пагубной страсти повинующихся Ему, повелел впрочем и благотворить, давая просящим и занимая нуждающимся; потом, восходя выше, возвел на высоту добродетели. Венцом и вершиною всякой добродетели служит любовь к врагам с ее последствиями, любовь же к этим не потому как они суть враги, но потому как суть люди, и не только любовь, но и молитва за них. За любовью к врагам последует и все остальное, именно – благословение проклинающих, благотворение ненавидящих и молитва за обижающих нас. Таковы свойства совершенной любви. Смотри, что и награда столь великой добродетели самая большая. Так как такой поступок больше всякого другого, то и награду Он полагает большую, чем всякая другая. Говорит:

5, 45. …да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

Бог есть Отец людей, как Творец их (и мы совершителей каких-нибудь дел называем отцами их) и как Попечитель и Промыслитель их, потому что отцу свойственно заботиться и промышлять о своем сыне. Сынами Божиими становятся те, которые уподобляются Ему чрез добродетель, насколько это возможно для человека, потому что сыну естественно быть похожим на своего отца. Да будете, – говорит, – сынами Бога, не по естеству, а по подобию, именно чрез любовь к врагам своим. Хотя Он осыпается, как стрелами, поношениями злых и несправедливых, хулится, и лишается Своей чести, однако, любя их, повелевает солнцу Своему светить злым и добрым, посылает дождь на праведных и неправедных. Он терпит зло от Своих рабов, а ты – от равных себе. Ты оказываешь им немногие и незначительные благодеяния, а Он многочисленные и величайшие; и, однако, за такое подражание дарует тебе возможность быть подобным Ему и называться Его сыном. Солнцем и дождем, конечно, обозначил все потребное для жизни, – потому что при помощи их все рождается из земли, питается, взращивается и доводится до конца. Можно и иначе понимать. Да будете сынами Бога, подражая Сыну Его, Который претерпел бесчисленные поношения от врагов, любил их и благотворил, уча и исцеляя их, и наконец, пригвожденный ко Кресту, молился за них, говоря: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Итак, Христос желает, чтобы с друзьями ты мирился: пойди прежде примирись, – говорит, – с братом твоим, а врагов любил и молился за них, как сказано выше.

5, 46–47. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

Любить того, кто вас любит, не есть добродетель, а дело согласное с природою, потому что так не же ли поступают и язычники, у которых нет и следа добродетели. Мытари – это были сборщики податей и торговли; занимающиеся этим делом пользовались дурною славою, как несправедливые, корыстолюбивые и преступные. Поэтому в учении на равном месте Христос назвал их грешниками, а не мытарями. Но какого осуждения мы будем достойны, когда не любим и тех, которые нас любят, и ненавидим тех, которые нам желают добра! Нам повелено превзойти в правде книжников и фарисеев, а мы стоим ниже мытарей, которых даже они порицают.

5, 48. Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

Те, которые любят любящих их, те, конечно, несовершенны в любви, – а те, которые любят и врагов своих, те вполне совершенны.

6, 1. Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтоб они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.

Насадив добродетели, уничтожает далее страсть, которая при них зарождается и опасна для нас, именно – тщеславие, а искореняет оное после насаждения добрых дел, потому что оно возрастает не прежде, а после них; тщеславие есть совершение какого-либо доброго дела напоказ людям. И смотри, откуда Он начинает изгонять его: от милостыни, молитвы и поста, потому что оно особенно опасно для этих добродетелей. Так, фарисей молился, с тщеславием указывая на мытаря, и, превозносясь, говорил: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю (Лк. 18, 12). Говорит: смотрите, – показывая, что этот зверь подползает наподобие вора. Сказав: смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми, – не остановился на этом, чтобы ты не оставил нуждающегося потому только, что кто-либо смотрит, – но прибавил: чтоб они видели вас. Этим как бы так говорит «Смотрите, не творите милостыни пред людьми для того только, чтобы они видели; если же вы будете творить ее не для этого, то ничто не препятствует творить ее и пред людьми». Цель имеет значение, а не способ. Ибо и пред людьми делающий (милостыню) может делать не для того, чтобы показать другим, когда кто-либо делает это по одному только состраданию; и не делающий пред людьми может сделать с тем, чтобы показать другим, когда делает не по состраданию, а для того, чтобы получивший милостыню возвещал о нем. Награды, – говорит, – вы не имеете у Бога, потому вы снискали себе у людей награду за такую милостыню, именно – похвалу за нее. Между другими словами помещает всегда слова: Отче, Иже есть на небесах, увещевая их, как имеющих Небесного Отца, смотреть выше немного, а вместе с тем побуждая их вести себя достойно такого Отца.