Текст книги "Исландские саги. Том I"

Как только конунг Адальстейн услыхал, что в его страну вторглось такое большое войско, он разослал людей созывать рать. Он послал весть своим ярлам и другим знатным и могущественным мужам. Сам он двинулся против скоттов с тем войском, которое у него было.

Когда стало известно, что Олав, конунг скоттов, одержал в Нортумбрии победу и подчинил себе немалую часть Англии и что войско его гораздо больше войска Адальстейна, к нему устремились многие знатные люди. Узнали об этом Хринг и Адильс и, собрав большое войско, тоже примкнули к конунгу Олаву. У всех у них вместе была огромная ратная сила.

Узнав об этом, конунг Адальстейн созвал своих военачальников и советников и спрашивал их, как разумнее всего поступить. Он подробно рассказал им всем то, что разузнал о действиях Олава и его многочисленного войска. Все тогда как один говорили, что на ярле Альвгейре лежит большая доля вины в том, что произошло, и считали, что его следовало бы лишить звания ярла. Было решено, что конунг Адальстейн вернется назад, на юг Англии, и будет набирать войско по всей стране, потому что если бы рать созывал не сам конунг, то быстро собрать так много людей, как это было нужно, не удалось бы. В том войске, которое уже было у конунга, он поставил военачальниками Торольва и Эгиля. А под началом у Альвгейра были его люди. Во главе отрядов конунг поставил тех, кого он счел достойными.

Когда Эгиль после совета вернулся к своим товарищам, они спросили, какие у него вести о конунге скоттов. Эгиль сказал:

 
Олав ярла в битве
Поразил. Другого
Прочь бежать принудил.
Он могуч в сраженьях.
 
 
Слишком часто Годрек
Шел тропой неверной.
Адальстейн лишился
Половины царства.
 

Потом к конунгу Олаву отправили послов, поручив сказать ему, что конунг Адальстейн хочет сразиться с ним и предлагает как место битвы равнину Винхейд[66]66
  В английских источниках описываемая ниже битва называется битвой при Брунанбурге. Она произошла в 937 г. В саге об этой битве едва ли все исторически точно.


[Закрыть] возле леса Винуског. Он хочет, чтобы Олав пока не разорял его страну, а править в Англии пусть будет тот из них, кто победит в этой битве. Конунг Адальстейн предложил, чтобы они встретились для битвы через неделю и чтобы тот, кто придет раньше, ждал другого. А тогда был такой обычай: как только конунгу назначали место битвы, он не должен был опустошать страну, пока битва не закончится, если он не хотел покрыть себя позором. Конунг Олав остановил свое войско и больше не опустошал страну, дожидаясь назначенного дня. Когда пришло время, он привел свое войско на равнину Винхейд.

К северу от равнины была крепость. Конунг Олав засел в этой крепости с большей частью своих людей, потому что он думал, что туда легче будет доставлять нужные для войска припасы из больших селений, лежавших рядом. Он послал своих людей на равнину, где по уговору с Адальстейном должно было произойти сражение, чтобы они выбрали там место для шатров и подготовили что надо к приходу войска.

Когда люди конунга Олава явились туда, там уже стояли вехи из ветвей орешника[67]67
  Место битвы, как и место суда (ср. с. 112), огораживалось орешниковыми ветвями, потому что орешнику приписывалась магическая сила.


[Закрыть], обозначавшие границы того места, где предстояла битва. Такое место всегда тщательно выбирали: оно должно было быть ровным и пригодным для того, чтобы расставить на нем большое войско. И действительно, здесь была равнина, удобная для битвы. С одной стороны текла река, а с другой шел большой лес. Там, где лес ближе всего подходил к реке, хотя между ними еще оставалось очень большое пространство, разбили свои шатры люди конунга Адальстейна. Шатры их стояли от самого леса до реки. Они сделали так, что каждый третий из шатров был совсем пустой, и лишь немного воинов было в остальных. А когда к ним подошли люди конунга Олава, у них много народу стояло перед всеми шатрами и не заходило внутрь. Люди Адальстейна сказали, что все их шатры переполнены и остальные воины уже не могут поместиться внутри. Шатры были такие высокие, что поверх них нельзя было разглядеть, стояло ли их много или мало в глубину. Люди конунга Олава решили, что здесь уже все войско Адальстейна.

Они расставили шатры к северу от вех. Здесь был небольшой склон. Люди Адальстейна изо дня в день говорили, что их конунг прибудет или уже прибыл в крепость к югу от равнины. День и ночь к ним подтягивались новые силы. А когда установленный срок истек, люди Адальстейна послали к конунгу Олаву вестника сказать так:

– Конунг Адальстейн готов к битве, и у него очень большое войско, но он не хочет, чтобы погибло множество людей, и потому предлагает конунгу Олаву вернуться домой, в страну скоттов, а конунг Адальстейн даст ему в знак дружбы по скиллингу серебра с каждого плуга во всем своем государстве. Он хочет, чтобы он и конунг Олав были друзьями.

Когда послы явились к конунгу Олаву, он уже строил свое войско и собирался скакать в битву. Но выслушав послов, конунг в этот день не выступил. Он сидел и совещался с военачальниками. Они давали различные советы. Некоторые очень советовали принять предложенные условия и говорили, что это был бы славный поход, если бы они вернулись домой, получив от Адальстейна такой большой выкуп. Другие возражали и говорили, что Адальстейн предложит гораздо больше, если они на этот раз откажутся. Так и порешили.

Тогда послы попросили у конунга Олава, чтобы он дал им срок поехать к конунгу Адальстейну и спросить, не согласится ли тот заплатить еще больший выкуп, чтобы сохранить мир. Они просили три дня перемирия: один день для поездки к своим, другой – для совещания, а третий – на обратный путь. Конунг Олав согласился.

И вот послы едут к своему войску, а на третий день возвращаются, как договорились раньше, и сообщают конунгу Олаву, что Адальстейн согласен дать все то, что он предлагал прежде, и сверх того по скиллингу каждому свободному мужу в войске конунга Олава, по марке[68]68
  См. примеч. 16 на с. 29.


[Закрыть] каждому из начальников, у которых в отряде двенадцать человек или больше, по марке золота начальникам над телохранителями конунга и по пять марок золота каждому ярлу. Конунг Олав велел объявить об этом своему войску. Так же, как и в первый раз, одни хотели принять эти условия, а другие были против. В конце концов конунг принял решение. Он сказал, что согласен принять выкуп, если конунг Адальстейн отдаст ему к тому же всю Нортумбрию со всеми податями и доходами.

Послы снова попросили три дня сроку и предложили конунгу Олаву послать еще и своих людей, чтобы они, выслушав слова конунга Адальстейна, узнали, примет ли он это новое условие или нет. Они сказали, что конунг Адальстейн, кажется, пойдет на многое, лишь бы заключить мир. Конунг Олав согласился и послал своих людей к конунгу Адальстейну.

Поскакали послы все вместе и встретили конунга Адальстейна в крепости, которая была сразу же за равниной, к югу от нее. Послы конунга Олава изложили свое поручение конунгу Адальстейну и сообщили условия мира. А люди конунга Адальстейна рассказали, с какими предложениями они ездили к конунгу Олаву. Они говорили, что сделали это по совету добрых людей для того, чтобы оттянуть битву до тех пор, пока не приедет сам конунг. Конунг Адальстейн быстро решил все дело и сказал послам так:

– Передайте конунгу Олаву, что я дам ему срок доехать со своим войском до Шотландии. И пусть он вернет добро, которое незаконно захватил здесь в стране. Затем мы заключим мир между нашими странами, и пусть никто не идет войной на другого. Кроме того, конунг Олав должен отдаться мне под руку, править Шотландией от моего имени и стать конунгом, подвластным мне. Теперь поезжайте, – говорит Адальстейн, – и расскажите вашему конунгу, как обстоит дело.

Послы в тот же вечер пустились в обратный путь и около полуночи прибыли к конунгу Олаву. Они разбудили конунга и, не медля, передали ему слова конунга Адальстейна. Конунг Олав велел тотчас же созвать ярлов и других военачальников, а послам – прийти и рассказать, как они выполнили свое поручение и что сказал конунг Адальстейн. Когда же воины узнали об ответе Адальстейна, все в один голос стали говорить, что надо готовиться к битве. Послы сказали также, что у Адальстейна очень большое войско и что он прибыл в крепость в один день с послами. Тогда ярл Адильс сказал:

– Выходит, конунг, я был прав, когда говорил, что вы еще узнаете этих хитрецов англичан. Мы сидели здесь столько времени и ждали, а они стягивали свои войска. Конунга их и близко не было, когда мы пришли сюда. За то время, пока мы тут стояли, они, должно быть, собрали большое войско. А теперь, конунг, мой совет такой: нам с братом надо скакать сейчас же, ночью, с нашим войском и напасть на их стан. Может быть, они сейчас не так осторожны, когда знают, что их конунг поблизости с большим войском. Мы нападем на них, и если они побегут, то это ослабит все их войско и сделает его менее смелым в битве.

Конунг нашел этот совет удачным. Он сказал:

– Как только рассветет, мы выстроим здесь наше войско и двинемся вслед за вами.

Приняв такое решение, они разошлись.

LIII

Ярл Хринг и его брат Адильс подняли своих воинов и сразу же, ночью, двинулись на юг, к равнине Винхейд. На рассвете часовые Торольва увидели приближавшееся войско. Тогда протрубили боевой клич, и воины вооружились. Войско построили двумя полками. Над одним полком начальствовал ярл Альвгейр, и перед ним несли его знамя. В этом полку были его воины, а также ратники, собранные в стране. Этот полк был много больше, чем полк Торольва.

У Торольва было такое вооружение: большой и толстый щит, на голове – прочный шлем, у пояса – меч. Он называл этот меч – Длинный. Это было славное оружие. В руке Торольв держал копье. Наконечник копья был длиной в два локтя, и сверху у него было четырехгранное острие. Верхняя часть наконечника была широкой, а втулка – длинная и толстая. Древко было такой длины, что стоя можно было рукой достать до втулки. Оно было очень толстое и оковано железом. Железный шип скреплял втулку с древком. Такие копья назывались «кол в броне».

Эгиль вооружился так же, как Торольв. У его пояса висел меч, который он называл Ехидна. Эгиль добыл его в Курляндии. Это было отличное оружие. Ни один из них не надел брони.

Подняли боевое знамя. Его нес Торфид Суровый. У всех воинов Торольва были норвежские щиты и норвежское боевое снаряжение. Все в его полку были норвежцы. Торольв выстроил свой полк около леса, а полк Альвгейра двигался вдоль реки.

Ярл Адильс и его брат увидели, что им не удалось застигнуть Торольва врасплох. Тогда они стали строить свое войско и разбили его на два полка. В каждом было свое знамя. Адильс поставил своих воинов против ярла Альвгейра, а Хринг против викингов.

Началась битва. Обе стороны сражались хорошо. Ярл Адильс упорно наступал и в конце концов потеснил Альвгейра. Тогда люди Адильса стали наступать еще решительнее. Прошло немного времени, и Альвгейр обратился в бегство.

Об Альвгейре надо рассказать, что он поскакал на юг равнины, а за ним – его люди. Он скакал до тех пор, пока не достиг той крепости, где находился конунг. Тогда ярл сказал:

– Я думаю, нам не стоит ехать к конунгу. Нам досталось немало упреков и в прошлый раз, когда мы явились к конунгу после того, как нас победил конунг Олав. А сейчас наше положение покажется конунгу не лучшим, чем тогда. Мне нечего ждать от него почестей.

Потом Альвгейр поехал на юг страны, и надо рассказать о его поездке, что он скакал день и ночь, пока они не добрались до мыса Ярлснес. Здесь ярл переправился через море во Францию, где у него была половина родичей. В Англию он больше не вернулся.

Адильс сначала преследовал бегущих, но недолго, а потом повернул обратно – туда, где шло сражение, и снова начал наступать. Когда Торольв увидел это, он обратился против ярла и велел нести туда знамя, а своим воинам велел следовать за ним тесно сомкнутыми рядами.

– Будем держаться вплотную к лесу, – сказал Торольв, – тогда он будет прикрывать нас с тыла, и они не смогут подойти к нам со всех сторон.

Воины Торольва так и сделали и стали наступать вдоль леса. Началась жестокая сеча. Эгиль устремился навстречу Адильсу, и они яростно сражались. Разница в силах между войсками была очень велика, но все же среди людей Адильса было больше убитых. Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить.

Так он расчистил себе путь к знамени ярла Хринга, и никто не мог перед ним устоять. Он убил воина, который нес знамя ярла Хринга, и разрубил древко знамени. Потом он вонзил копье ярлу в грудь, так что оно прошло через броню и тело и вышло между лопаток. Он поднял ярла на копье над своей головой и воткнул древко в землю. Ярл умер на копье, и все это видели – и его воины, и враги. После этого Торольв обнажил меч и стал рубить обеими руками. Его люди тоже наступали. Тогда были убиты многие из бриттов и скоттов, а некоторые бежали.

Когда ярл Адильс увидел, что его брат убит и многие его воины пали, а другие обратились в бегство, он понял, что его дело плохо, и бросился бежать к лесу. Он скрылся в лесу, и за ним последовали его воины. Все их войско обратилось в бегство. Множество бежавших было убито, а остальные рассеялись далеко по равнине. Ярл Адильс бросил свое знамя, и никто не знал, он ли там бежит или кто-либо другой.

Скоро стало смеркаться, и Торольв и Эгиль с викингами повернули обратно в свой стан. Вскоре сюда прибыл конунг Адальстейн со всем войском. Люди стали ставить шатры и устраиваться на ночь.

Немного позже подошел конунг Олав со своим войском. Они ставили шатры и устраивались также в тех шатрах, которые уже раньше поставили их люди. Конунгу Олаву тогда сказали, что убиты оба его ярла, Хринг и Адильс, и множество его воинов.

LIV

Предыдущую ночь конунг Адальстейн провел в той крепости, о которой говорилось раньше, и там он узнал, что на равнине шло сражение. Он, не медля, собрался со всем своим войском и двинулся на север, на равнину. Здесь он расспросил подробно, как проходила битва. Торольв и Эгиль пришли к конунгу, и он благодарил их за доблесть и за победу, которую они одержали. Он обещал им свою полную дружбу. Они провели все вместе ночь.

Рано утром конунг Адальстейн разбудил свое войско. Он поговорил с военачальниками и сказал им, как надо построить войско. Впереди он поставил свой полк, а в первых его рядах стояли отряды самых храбрых воинов. Конунг Адальстейн сказал, что над этими отрядами будет начальствовать Эгиль.

– А Торольв, – сказал он, – поведет своих воинов и те отряды, которые я там поставлю. У него под началом должен быть второй полк в нашем войске. Ведь скотты никогда не сражаются сомкнутым строем: они то подбегают, то отбегают и появляются то там то сям. Они часто наносят удары, если их не остерегаться, но когда на них наступают, они рассыпаются по полю.

Эгиль ответил конунгу:

– Я не хочу расставаться с Торольвом во время битвы, пусть нас обоих поставят там, где это больше всего нужно и где будет самая горячая схватка.

Торольв сказал:

– Пусть конунг сам решает, куда нас поставить. Сделаем так, как ему угодно. Но если ты хочешь, я лучше стану там, где было указано тебе.

Эгиль тогда говорит:

– Будь по-вашему, но я много раз пожалею, что нас так поставили.

Войско построилось в полки так, как указал конунг. Подняли знамена. Полк конунга широко растянулся по равнине до реки, а полк Торольва стал вдоль леса.

Конунг Олав тоже начал строить свое войско, когда увидел, что войско Адальстейна уже выстроилось. Он также разбил свое войско на два полка и велел поставить свое знамя и тот полк, над которым он сам начальствовал, против конунга Адальстейна и его полка. У каждого из них было такое большое войско, что не заметно было разницы между ними в числе воинов. А второй полк конунга Олава выстроился около леса против Торольва. Там военачальниками были ярлы скоттов, и воины их были большей частью скотты. В этом полку было огромное множество воинов.

Потом полки двинулись друг против друга, и скоро началась ожесточенная битва. Торольв решительно наступал и велел нести знамя вперед вдоль леса. Он задумал пройти вперед и потом ударить сбоку по полку конунга Олава. Его люди держали перед собой щиты, а с правой стороны у них был лес. Он должен был прикрывать их.

Торольв зашел так далеко вперед, что лишь немногие из его воинов оказались перед ним. А когда он меньше всего остерегался, из лесу выбежали ярл Адильс и его люди. Они метнули в Торольва много копий сразу, и он упал там, около леса. Торфид, который нес знамя, отскочил назад, туда, где воины стояли гуще. Адильс же стал теснить их, и завязалась жестокая схватка.

Скотты прокричали победный клич, как только увидели, что у врага убит военачальник. А когда Эгиль услышал их крик и увидел, что знамя Торольва двинулось назад, он понял, что сам Торольв, наверное, уже не следует за своим знаменем. Эгиль бросился в ту сторону и бежал посредине между обоими полками. Скоро он встретил своих людей и узнал, что произошло. Он стал увлекать воинов в наступление, и сам пошел впереди всех.

В руках он держал свой меч Ехидну. Он рубил обеими руками, пробиваясь вперед, и убил многих. Торфид нес знамя сразу за ним, а за знаменем следовал весь второй полк. Завязалась ожесточеннейшая сеча.

Эгиль шел вперед, пока не встретил ярла Адильса. Они обменялись немногими ударами, и ярл Адильс был убит, и вокруг него еще много людей. Тогда его войско бежало. Эгиль и его воины преследовали бегущих и убивали всех, кого настигали. Их было бесполезно просить о пощаде. А когда ярлы скоттов увидели, что их товарищи бегут, они тоже обратились в бегство.

Эгиль же со своими людьми достиг места, где стоял полк конунга Олава. Они зашли этому полку в тыл и устроили там побоище. Тогда полк разбился на небольшие кучки и потом совсем рассыпался. Многие из людей Олава бежали, а викинги прокричали победный клич.

Как только конунг Адальстейн увидел замешательство в полку конунга Олава, он стал воодушевлять свое войско и велел нести свое знамя вперед. Их натиск был силен, и все войско Олава отступило, потеряв много убитыми. Там пал сам конунг Олав и большая часть его войска, потому что всех бежавших убивали, если их могли настигнуть. Конунг Адальстейн одержал очень большую победу.

LV

Конунг Адальстейн оставил поле битвы, а его воины продолжали преследовать бегущих. Он повернул обратно к крепости и нигде не останавливался на ночлег, пока не приехал туда.

Эгиль преследовал бегущих. Он долго гнался за ними и убивал всех, кого настигал. Потом он повернул со своим отрядом обратно к тому месту, где была битва. Здесь он разыскал тело своего убитого брата Торольва, подобрал его, обмыл и похоронил по тогдашнему обычаю. Они вырыли могилу и опустили в нее Торольва со всем его оружием и одеждой. Прежде чем расстаться с ним, Эгиль надел ему на обе руки по золотому запястью. Потом на могилу положили камни и сверху засыпали землею. Тогда Эгиль сказал вису:

 
В буре Одина[69]69
  Буря Одина – битва.


[Закрыть] смело
Шел убийца ярла.
Пал отважный Торольв.
На равнине Винхейд
 
 
Травы зеленеют
Над могилой брата.
Тяжко это горе,
Но его мы скроем.
 

И еще он сказал такую вису:

 
Поле грудой трупов
Я покрыл, сражаясь
В буре стали[70]70
  Буря стали – то же.


[Закрыть] с Адильсом.
С англами Олав юный
 
 
Гром железный[71]71
  Гром железный – то же.


[Закрыть] вызвал.
И мечи на вече
Хринг собрал могучий,
Воронье насытив.
 

После этого Эгиль отправился со своим отрядом к конунгу Адальстейну. Приехав, он сразу же пошел к конунгу, который в это время пировал. Там было большое веселье. А как только конунг увидел, что в палату вошел Эгиль, он велел освободить для него и его людей скамьи напротив. Он сказал, что Эгиль должен сидеть там, на втором почетном сиденье[72]72
  См. примеч. 18 на с. 30.


[Закрыть]. Эгиль сел и положил щит себе под ноги. На голове у него был шлем, а меч он положил на колени и то вытягивал его до половины из ножен, то вкладывал обратно. Он сидел прямо, не сгибаясь.

У Эгиля было крупное лицо, широкий лоб, густые брови, нос не длинный, но очень толстый, нижняя часть лица – огромная, подбородок и скулы – широченные. У него была толстая шея и могучие плечи. Он выделялся среди других людей своим суровым видом, а в гневе был страшен. Он был статен и очень высок ростом. Волосы у него были цветом, как у волка, и густые, но он рано стал лысеть. В то время как он сидел там, в палате конунга Адальстейна, одна бровь у него опустилась до скулы, а другая поднялась до корней волос. У Эгиля были черные глаза и сросшиеся брови. Он не пил, когда ему подносили брагу, и то поднимал, то опускал брови.

Конунг Адальстейн сидел на возвышении. Он, как и Эгиль, положил меч себе на колени, а после того, как они просидели так некоторое время, конунг вынул меч из ножен, снял с руки большое дорогое запястье и надел его на конец меча. Затем он встал, подошел к очагу и над огнем протянул меч с запястьем Эгилю. Эгиль встал, обнажил меч и пошел по палате навстречу конунгу. Он продел меч в запястье и притянул его к себе, а потом вернулся на свое место. Конунг снова сел на возвышение. Эгиль тоже сел, надел запястье на руку, и тогда его брови расправились. Он отложил меч и шлем, взял олений рог, который ему поднесли, и осушил его. Он сказал:

 
Путы рук[73]73
  Путы рук – запястье.


[Закрыть] звенящие
В дар мне отдал воин.
Чтоб украсить ими
Ветвь – гнездовье ястреба[74]74
  Ветвь – гнездовье ястреба – рука.


[Закрыть].
 
 
Я ношу запястье
На руке и славлю
Конунга могучего
За подарок щедрый.
 

После этого Эгиль каждый раз выпивал свою долю и беседовал с другими.

А конунг велел принести два сундука. Оба они были полны серебром, и каждый из них несли по два человека. Конунг сказал:

– Эгиль, возьми эти сундуки и, если ты поедешь в Исландию, отвези это серебро своему отцу. Я посылаю ему его как виру за сына. Часть этого серебра ты должен разделить среди тех родичей, твоих и Торольва, которых ты считаешь самыми достойными. Ты же получишь виру за брата здесь, у меня, – земли или деньги, чего ты больше хочешь. И если ты готов остаться у меня навсегда, то я окажу тебе почести, какие ты только пожелаешь.

Эгиль взял серебро и поблагодарил конунга за подарки и дружеские слова. Он повеселел и сказал:

 
Брови хмурил горько,
Но от доброй встречи
Разошлись морщины —
Лба нависшие скалы.
 
 
Конунг их раздвинул,
Подарив запястье.
Хмурый взор мой ныне
Снова ясным станет.
 

Позже вылечили тех, кто был ранен в бою и остался жив.

Эгиль провел у конунга Адальстейна следующую зиму после смерти Торольва, и конунг оказывал ему большие почести. С ним были все воины, его и Торольва, уцелевшие в битве. Здесь Эгиль сочинил хвалебную песнь в честь конунга Адальстейна, и в ней есть такая виса:

 
Вот владык потомок,
Трех князей убивший.
Край ему подвластен.
Не исчислить подвигов
 
 
Адальстейна в битвах.
Я клянусь, о щедрый
Конунг, – мы не знаем,
Кто б с тобой сравнился.
 

А припев в этой хвалебной песни такой:

 
Вплоть до гор страною
Адальстейн владеет.
 

В награду за хвалебную песнь Адальстейн дал Эгилю два золотых запястья, каждое из которых весило марку, а кроме того – дорогой плащ со своего плеча.

Весной Эгиль объявил конунгу, что он задумал поехать летом в Норвегию и узнать, что с Асгерд, женой Торольва. Эгиль сказал:

– Там осталось большое богатство, и я не знаю, жив ли кто-нибудь из их детей. Я должен посмотреть, живы ли они. Если же Торольв умер бездетным, то все его наследство принадлежит мне.

Конунг ответил:

– Воля твоя, Эгиль, ты можешь, конечно, уехать, если считаешь это необходимым. Но мне все-таки кажется, что тебе лучше всего было бы остаться у меня – на условиях, какие ты только пожелал бы.

Эгиль поблагодарил конунга и сказал:

– Сперва я поеду, куда должен ехать, но я думаю, что еще вернусь за тем, что ты мне обещаешь, как только это мне удастся.

Конунг просил его непременно вернуться.

Эгиль собрался в путь вместе с частью своих людей, но многие из них остались служить конунгу. У Эгиля был большой боевой корабль, и на нем около ста двадцати человек. Когда он был совсем готов и подул попутный ветер, они вышли в море. Эгиль и конунг Адальстейн расстались большими друзьями. Прощаясь, конунг опять просил Эгиля вернуться поскорее. Эгиль сказал, что так и сделает.

Эгиль поплыл в Норвегию. Когда он достиг страны, то поспешил в Фирдир. Он узнал, что херсир Торир умер, а Аринбьёрн получил его наследство и стал лендрманном. Эгиль поехал к нему. Аринбьёрн встретил его приветливо и предложил пожить у него. Эгиль согласился. Он велел вытащить корабль на берег и позаботился о том, чтобы найти жилье для своих людей. Эгиль и еще одиннадцать человек поселились у Аринбьёрна. Здесь Эгиль и провел зиму.

LVI

Берг-Энунд, сын Торгейра Шип-Ноги, взял в жены Гуннхильд, дочь Бьёрна Свободного. Она жила у него в Аске. Другая же дочь Бьёрна – Асгерд, жена Торольва, сына Скаллагрима, жила тогда у своего родича Аринбьёрна. У Асгерд с Торольвом была дочь. Девочка жила вместе с матерью.

Эгиль рассказал Асгерд о смерти Торольва и предложил ей свою помощь и заботу. Весть о смерти Торольва очень опечалила Асгерд. Эгилю она, правда, ответила приветливо, вообще же больше молчала.

Была поздняя осень. Эгиль стал невесел и часто сидел понурив голову. Как-то раз к нему подошел Аринбьёрн и спросил, отчего он такой невеселый. Аринбьёрн добавил:

– Хотя смерть твоего брата – большая потеря, но мужчина не должен поддаваться горю. Один человек умирает, а другие должны жить. Что ты теперь сочиняешь? Дай-ка я послушаю.

Эгиль сказал, что он совсем недавно сочинил такую вису:

 
Женщину увидеть
Я хотел. Она же
Встречи избегала.
Прежде смело в очи
 
 
Женщинам смотрел я,
Ныне робко взоры
Долу опускаю,
Вспомнив Герд запястья[75]75
  Герд запястья – женщина.


[Закрыть].
 

Аринбьёрн спросил, о какой это женщине он сочиняет любовную песнь, и добавил:

– Ты, наверное, скрыл ее имя в этой висе.

Тогда Эгиль сказал;

 
Имя в браге Одина[76]76
  Брага Одина — поэзия.


[Закрыть]
Я скрываю редко,
Оттого что люди
Могут догадаться.
 
 
Кто искусен в песнях,
Тот на ощупь может
В висе, что сложил я,
Тайну обнаружить.
 

– Часто говорят, – продолжал Эгиль, – что другу рассказывают обо всем. Пусть будет так и на этот раз. Ты спрашиваешь, о какой это женщине я сочиняю висы. Я отвечу тебе. Это Асгерд, твоя родственница. И я хотел бы, чтобы ты помог мне добиться ее руки.

Аринбьёрн тогда говорит:

– Это ты хорошо придумал. Я, конечно, замолвлю ей слово за тебя, когда ты посватаешься к ней.

После этого Эгиль посватался к Асгерд. Она ответила, что решать тут должны ее отец и ее родич Аринбьёрн. Потом с Асгерд говорил Аринбьёрн, и она дала ему такой же ответ. Аринбьёрн хотел этого брака. Он поехал с Эгилем к Бьёрну, и Эгиль просил у Бьёрна руки его дочери Асгерд. Тот принял сватовство с одобрением и сказал, что это дело должен решить Аринбьёрн. Аринбьёрн очень хотел, чтобы Эгиль женился на Асгерд, и дело кончилось помолвкой. Свадьбу договорились праздновать у Аринбьёрна. А когда пришло время, свадебный пир был устроен на славу. Всю зиму после этого Эгиль был очень весел.

Весной Эгиль снарядил торговый корабль, чтобы поехать в Исландию, – Аринбьёрн советовал ему не оставаться в Норвегии, пока власть Гуннхильд, жены конунга, была так велика.

– Она тебе враг, – сказал Аринбьёрн, – и ее вражда к тебе усугубилась после того, что произошло, когда вы с Эйвиндом встретились возле Ютландии.

Когда Эгиль был готов и подул попутный ветер, он вышел в море. Поездка их прошла хорошо. Осенью он достиг Исландии и направился в Боргарфьорд. Он не был в Борге уже двенадцать лет. Скаллагрим за это время состарился. Возвращение Эгиля его очень обрадовало. Эгиль поехал жить в Борг, а с ним Торфид Суровый и еще многие его люди. Зиму они провели у Скаллагрима. У Эгиля было очень много всякого добра, но о том, чтобы он поделился серебром, которое получил от Адальстейна, со Скаллагримом или с кем-нибудь другим, ничего не рассказывают.

В ту зиму Торфид женился на Сеунн, дочери Скаллагрима, а весной Скаллагрим дал им место для поселения у водопада Лангарфорс (Водопад Длинной Реки) и землю от ручья Лейрулёк между реками Лангой и Альфтой (Лебединая Река) до самых гор. Дочь Торфида и Сеунн, по имени Тордис, стала потом женой Арнгейра из Хольма. Он был сыном Берси Безбожника. А сына Арнгейра и Тордис звали Бьёрн Богатырь с Хит-реки.

Эгиль прожил в Борге несколько зим. Он стал распоряжаться добром и заниматься хозяйством вместе со Скаллагримом. Эгиль стал таким же лысым, как его отец.

В это время край все больше заселялся. В Тверархлиде (Склон Поперечной Реки) тогда жил Хромунд, брат Грима из Халогаланда, и те, кто приехал с ним. Хромунд был отцом Гуннлауга, у которого была дочь Турид Дюлла. Сына Турид звали Иллуги Черный.

Зима проходила за зимой, а Эгиль жил в Борге. И вот однажды летом в Исландию пришли корабли из Норвегии, и стало известно, что Бьёрн Свободный умер. Кроме того, рассказывали, что все добро Бьёрна забрал его зять Берг-Энунд. Все движимое имущество он перевез к себе домой, а земли заселил и собирал с них подати. Он объявил своей собственностью все, чем владел Бьёрн. Когда Эгиль услышал об этом, он стал расспрашивать, добился ли Берг-Энунд всего этого одними только своими силами или его поддерживал кто-либо из более могущественных людей. Эгилю ответили, что к Энунду очень расположен конунг Эйрик и еще больше его жена Гуннхильд.

Этой осенью Эгиль ничего не предпринимал, но когда наступила весна, он велел спустить на воду свой корабль, стоявший под навесом у водопада Лангарфорс. Он снарядил корабль для морского плавания и набрал на него людей. Его жена Асгерд собралась в дорогу вместе с ним, а Тордис, дочь ее и Торольва, осталась в Исландии. Когда Эгиль был готов, они вышли в море.

О поездке Эгиля нечего рассказывать, пока он не прибыл в Норвегию. Там он сразу же направился к Аринбьёрну. Аринбьёрн принял его хорошо. Он пригласил Эгиля пожить у него, и Эгиль принял приглашение. Он с Асгерд, и с ним еще несколько человек, поехали жить к Аринбьёрну.

Вскоре Эгиль завел с Аринбьёрном разговор о наследстве, ради которого он и приехал в Норвегию. Аринбьёрн говорит ему тогда:

– Вряд ли у тебя что-нибудь выйдет. Берг-Энунд – человек суровый и неуступчивый, нечестный и жадный до богатства. Кроме того, теперь его очень поддерживают конунг и его жена. А Гуннхильд – твой заклятый враг, как тебе давно известно. Она, конечно, не станет убеждать Энунда, чтобы он согласился на решение дела по закону.

Эгиль говорит:

– Конунг позволит нам добиваться законного и справедливого решения. И если ты меня поддержишь, я не побоюсь судиться с Берг-Энундом.

Они договорились, что Эгиль снарядит небольшой корабль и отправится к Берг-Энунду. С Эгилем поехало около двадцати человек. Они поплыли на юг, в Хёрдаланд, и прибыли в Аск. Там они вошли в дом к Энунду. Эгиль изложил свое дело и потребовал от Энунда, чтобы он отдал ему половину наследства Бьёрна.

Oн говорил, что по закону обе дочери Бьёрна – его равные наследницы.

– Я даже считаю, – добавил Эгиль, – что Асгерд более высокого рождения, чем твоя жена Гуннхильд.