Текст книги "История Беларуси в контексте европейской цивилизации"

Распространение Реформации и укрепление позиций католической церкви после Тридентского собора совпали с кризисными явлениями в православной церкви Речи Посполитой. Особенность положения православия в XVI в. состояла в том, что церковная жизнь регулировалась не только духовенством, но и светскими лицами: королем, отдельными светскими землевладельцами, горожанами. Фактически отношения патроната распространялись на все уровни церковной структуры: митрополии и епископии, патроном которых выступал сам монарх; монастыри и приходы, по отношению к которым патронат могли осуществлять частные лица, даже католики. Патронат под разу мевал право светского лица представлять своего кандидата на церковную должность, распоряжаться имуществом данного церковного учреждения, вмешиваться в церковную юрисдикцию, даже если это лицо имело низкий уровень собственно религиозной культуры. К тому же с конца 1580-х гг. обострился конфликт между православной иерархией Речи Посполитой и православными братствами. Последние отстаивали право мирян участвовать в управлении церковными делами, отстаивать интересы церкви перед инославной (от – иначе славить Бога) властью. Братства и наиболее активная часть православного духовенства стремились к переменам, к оздоровлению церковной жизни. В свою очередь православные иерархи, среди которых из-за нездоровых церковно-государственных взаимотношений оказались люди, не видевшие в православном вероучении главную ценность, жаждали прежде всего сохранения собственных привилегий. Они видели возможность решения конфликта с братствами и усиления своего влияния на прихожан в унии с католической церковью и переходе под юрисдикцию папы римского. Уния признавалась ими возможной при сохранении неприкосновенности традиций и прав Киевской митрополии и уравнении православного духовенства в статусе и привилегиях с римско-католическим.

Идею унии поддержали правящие круги Речи Посполитой. Они стремились с помощью унии укрепить государство и религиозно консолидировать общество, опасаясь, что созданный в 1589 г. Московский патриархат может стать выразителем интересов православия на белорусско-украинских землях Речи Посполитой. В условиях многочисленных войн между Московским государством и Речью Посполитой это осложняло положение православной церкви. Победа контрреформации, ослабление влияния православной церкви в ВКЛ, Ливонская война и политика царских властей на временно занятой территории Беларуси в отношении местной православной иерархии (полоцкий архиепископ был отправлен в ссылку), а также действия константинопольского патриарха Иеремии II во время его пребывания в польско-литовском государстве подтолкнули значительную часть православного клира к унии.

Подготовку унии возглавили православные епископы, рассматривавшие ее как равноправный союз двух церквей, а не как переход в иное вероисповедание. Сторонников унии (епископа владимирского и брестского И. Потея и епископа луцкого и острожского К. Терлецкого) поддержали митрополит киевский М. Рогоза и еще пять епископов, а также король Речи Посполитой, оказывавший давление на противников унии. Были разработаны условия заключения унии, содержащиеся в 33 артикулах. Православные епископы львовский Г. Балабан и перемышльский М. Копыстенский, часть шляхты, горожан, князь К. Острож ский выступили против унии. В Ватикане 23 декабря 1595 г. в присутствии папы римского Климента VIII и двух православных епископов ВКЛ была провозглашена церковная уния, однако на условиях Рима. Они состояли в том, что православная церковь Речи Посполитой организационно объединилась с католической церковью на условиях подчинения римскому папе и принятия католической догматики при сохранении православной обрядности и некоторых церковных традиций. Например, признавался католический догмат об исхождении Святого Духа не только от Бога-отца, но и от Бога-сына (филиокве), сохранялось право на богослужение на церковнославянском языке, на свою иерархию и прежнюю организационную структуру, приходское духовенство могло вступать в брак. Таким образом, киевская митрополия вышла из подчинения константинопольскому патриарху, но из Рима епископы-униаты привезли совсем не то, чего добивались первоначально и они сами, и пославшее их православное духовенство, и стоявшие за ним православные сторонники унии с Римом.

Всенародное провозглашение унии в Речи Посполитой состоялось на церковном соборе в Бресте 6 октября 1596 г., на котором собралось высшее духовенство православной и католической церквей, епископств, находящихся на территории Речи Посполитой. Общего собора не пролучилось. Сторонники и противники унии собирались отдельно. 9 октября сторонники униатства торжественно утвердили акт унии. Большинство православных епископов во главе с митрополитом киевским и всея Руси М. Рогозой на Брестском соборе унию поддержали. Противники унии ее не признали. Таким образом, уния не подчинила Риму всю православную белорусско-украинскую церковь, а лишь расколола ее на униатов и тех, кто остался верен православию. Оставленные униатам обряды восточной церкви рассматривались руководством католической церкви лишь как дарованные с миссионерской целью послабления. Сами же униаты считали свой союз с Римом равноправным федеративным союзом, так как им была оставлена собственная иерархия, параллельная с латинской, и сохранялась известная доля самоуправления. Это разное понимание унии привело впоследствии ко многим недоразумениям, а также к появлению тенденций латинизации (внедрение в униатское богослужение и церковный строй элементов, свойственных только римско-католической церкви) и полонизации (проникновение в среду униатского духовенства польского языка и польской культуры, распространение их среди прихожан) церковной жизни в унии. Православная церковь со своей иерархией на территории ВКЛ была запрещена, ее приходы стали униатскими. Однако правовая ликвидация православной церкви была воспринята православным населением Беларуси и Украины отрицательно.

Выделяется несколько периодов становления униатской церкви. В первый период (1596–1632 гг.) происходило навязывание унии и противодействие ей со стороны части духовенства и городского населения. Оппозиционность проявлялась в разных формах – протесты, сеймовые дебаты, антиуниатская полемика, разного рода выступления вплоть до восстаний (Могилевское восстание 1618 г., Витебское восстание 1623 г., в ходе которого был убит униатский архиепископ И. Кунцевич, жестокими мерами вводивший новую веру). Под защитой казаков в 1620 г. восстановливается Киевская православная иерархия, считавшаяся польским правительством нелигитимной и подвергавшаяся преследованию. Второй период начинается с 1632 г. Осознав, что насильственное распространение униатства не приносит конфессионального согласия, и стремясь усилить единение восточнославянских земель с центральной властью, правительство Речи Посполитой пошло на определенные уступки православной и протестантской церквям. В 1632–1633 гг. православная церковь была признана королем Владиславом IV как равная униатской. Были восстановлены четыре православные епархии.

Униатская церковь расширяла свое влияние путем создания собственной системы образования, через полемическую литературу, книгоиздательство, основание храмов и монастырей, однако и на этом этапе использовалось принуждение. Униаты в богослужении пользовались церковнославянским языком, а старобелорусским и польским – чаще в проповедях (обращениях к верующим), в делопроизводстве, преподавании. Правящая элита Речи Посполитой проводила противоречивую политику по отношению к униатам. С одной стороны она поддерживала униатскую церковь, а с другой – хотела растворить униатов в католической церкви латинского обряда. Униатская церковь, желая сохранить самобытность, обратилась за поддержкой к папскому престолу. По жалобам униатского митрополита И. Руцкого, который добивался от Ватикана запрета переводить униатов в костелы, были изданы декреты ватиканской Конгрегации (от лат. congregatio – собрание, союз) о запрете «русскому униатскому народу», «русинам литвинской нации» переходить в латинский обряд. В жизни все было сложнее, и шляхта, особенно крупная и средняя, продолжала массовый переход в католичество в XVII–XVIII вв. Шло постепенное сближение конфессий, и после Замойского Собора (1720) в обрядности униатской церкви широко распространились католические элементы (органная музыка, скульптура, скамьи и др.), а в середине XVII в. на вальном сейме униатская церковь была признана «второй католической». Кроме того, на рубеже XVII–XVIII вв. правительство Речи Посполитой инициировало появление тайной программы православного львовского епископа И. Шумлянского, являвшегося скрытым униатом, по переводу православных епархий в унию. Реализация данной программы привела к тому, что осталась православной лишь одна Мстиславская епархия и вначале XVIII в. униатство стало наиболее распространенным вероисповеданием для белорусской этносоциальной общности.

Итак, с одной стороны, униатство явилось средством католической миссии на территориях восточных славян, но, с другой стороны, уния способствовала сохранению языково-культурной традиции белорусов, сформированной православием перед агрессивным польско-латинским наступлением. Уния в определенной степени стала препятствием для окатоличивания и ополячивания белорусов, поэтому со второй половины XVII в. польский костел начал гонения на униатов. По мере вытеснения православия нападкам со стороны католиков стали подвергаться сами униаты. Например, детей униатских священников при выходе из духовного сословия переводили в разряд крепостных крестьян, храмы и духовенство подвергались кощунственным действиям со стороны римско-католической шляхты и т. п. Также это выразилось в недопущении униатского митрополита и епископов в сенат Речи Посполитой. Места в сенате были им обещаны еще со времени Брестской унии, но не получены даже накануне разделов страны в конце XVIII в. Реформа митрополита И. Руцкого (1613–1637) по укреплению униатской церкви (в том числе образование ордена базилиан и базилианских школ, коллегиумов, обучение в которых шло без телесных наказаний, по широкой программе) привела к росту сторонников униатства. Оно стало основной религиозной конфессией среди белорусского крестьянства (80 %). В Речи Посполитой к 1772 г. униатская церковь насчитывала 9452 прихода, из них в белорусских поветах – 1199.

Наряду с христианскими конфессиями в ВКЛ были распространены иудаизм и ислам. Иудеи и мусульмане в разное время селились в ВКЛ; законодательно закрепленный принцип веротерпимости позволял им строить синагоги и мечети. По мнению историков, отношение верховной власти к иудаизму и евреям можно было считать позитивным. Как и все нехристианские группы, евреи не имели политических прав, но деятельность их общин была разрешена государством и находилась под его защитой. В XIV–XV вв. верховная власть ВКЛ принимала большие группы переселенцев-татар, так как была заинтересована в их воинском искусстве. Значительные общины татар существовали в западных и центральных поветах Беларуси. Татарам разрешали строить мечети, отправлять церковные службы, готовить свое духовенство за границей.

На землях ВКЛ, отошедших к Российской империи в концу XVIII в., униатское население составляло около 39 % всех жителей, католическое – 38, православное – 6,5, старообрядческое – 4 %; иудеев было 10 %, протестантов, мусульман и др. – 2,5 %. Данное соотношение представителей различных религий было обусловлено конфессиональной политикой правящей элиты Речи Посполитой, ослаблением Реформации к концу XVI в. и войнами XVII в. Тем не менее этноконфессиональные противоречия усложнили церковную жизнь ВКЛ в составе Речи Посполитой, а также повлияли на социально-политическую ситуацию. В то же время они стали частью формирования бытовой и общественной толерантности, социально-политического и культурного сотрудничества между людьми разных религиозных ориентаций. В сложных исторических условиях конкуренция всех христианских конфессий сыграла большую роль в сохранении традиционного духовного наследия и содействовала этноконсолидирующим процессам.

Значение принятия христианства на белорусских землях. Белорусская православная церковь содействует единству белорусской нации и государства и помогает поддерживать хорошие отношения с другими народами. Церковь выполняет очень важную роль для Беларуси – создание условий для межконфессионального, межэтнического, межнационального мира и согласия, налаживание дружественных контактов, прежде всего на территории постсоветского пространства. Духовные ценности белорусов формировались в контексте восточнославянского менталитета с учетом трудностей существования между Востоком и Западом и поиска собственного пути развития. Белорусская ментальность (т. е. образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе) впитала в себя славянский коллективизм, православную соборность, героику католицизма, строгую воздержанность и индивидуализм протестантов, а также компромиссность униатов. В самые критические моменты отечественной истории наш народ обращался к своим корням, нравственным основам, религиозным ценностям. Духовный выбор, сделанный более десяти веков назад, сегодня приобретает особое звучание, так как в последнее время наблюдается усиление кризиса западной морали и духовности. Кризис наступил в эпоху, когда промышленность и технологии сделали невероятный скачок, который, казалось, может обеспечить благосостояние всего человечества. Президент Республики Беларусь А. Г. Лукашенко в ходе празднования 1025-летнего юбилея крещения Руси подчеркнул, что «сама жизнь заставляет нас снова делать выбор, искать незыблемые духовные ориентиры, определять систему ценностей» и «белорусы, выбирая свой путь развития, опираются на гуманистические ценности христианства».

Трансформация идентичности и самоназвания белорусского этноса: русские, русины, «тутэйшия», белорусы. Конец XVI–XVII в. характеризуется процессом закрепления за белорусскими территориями названия «Белая Русь» и «Литва». Самоназвание восточнославянских жителей Великого княжества Литовского и Речи Посполитой сохранялось прежним – «русины»; к нему добавилось определение «литвины», ставшее более устойчивым для жителей западных и центральных земель, а для жителей Западного Подвинья и Поднепровья – «белорусцы». Город Браслав находился как бы на пограничье Руси и Литвы. Собственно литовского населения – аукштайтов, жмуди – в Великом княжестве Литовском было около 20 %, и занимало оно 13 % земель государства. Полиэтничность привела к осознанию наличия «других» (литовцев, украинцев, татар, евреев), что дало материал для их сопоставления с группой «мы». «Тутэйшасць» же как модель идентичности означала глубинную привязанность к «малой родине» и играла скорее всего позитивную роль отделения себя от поляков, русских. Однако в эпоху европейского национального строительства «тутэйшасць» зачастую оборачивалась социально-политической и национальной (в широком смысле слова) индифферентностью.

К концу XVI в. завершилось формирование белорусской народности. Сложились ее основные сословия – мещанское, крестьянское, шляхетско-магнатское, а также православное, католическое и униатское духовенство. То, что государственные акты определили территориальные границы, рост городов и городского населения, введение единой валюты (литовский полугрош, польский злотый) – все это содействовало возникновению гражданской идентичности, особенно среди образованной части общества. Старобелорусский язык («русский, русинский») как мощный фактор этносоциальной интеграции был признан государственным по Статуту 1588 г. Известный государственный деятель и редактор статута Л. Сапега в предисловии к Статуту писал: «права написанные имеем не общим каким-то языком, но своим собственным и каждый раз знать можем, что нам надо для отпора всякой кривды…». Самосознание населения определялось не только понятием «подданство», но и принадлежностью к определенной конфессии, что обусловливало специфические нормы и ценности, а также принадлежностью к землячеству, повету, княжеству, воеводству. Поэтому люди чаще всего называли себя словом, производным от названия города (мозыряне, полочане), а также по названию волостной общины (кричане, заволочане). В силу полиэтнического и поликонфессионального состава населения белорусских земель его идентичность возникла не на однородном этническом материале, а на основе локально-местной идентичности масс, связанной с малой родиной (те же мозыряне), а также на основе гражданской идентичности. Эти идентичности объединятся в единое целое лишь спустя несколько столетий.

Этносоциальные процессы на белорусских землях во второй половине XVI–XVIII в. проходили в условиях ликвидации послевоенного опустошения белорусских земель в XVII – начале XVIII в. и полонизации. Это оказало негативное воздействие на этнокультурное развитие белорусов и замедлило процесс трансформации белорусской народности в нацию. Упадок городской культуры приостановил формирование бюргерства и затормозил этническую консолидацию. Типично европейская средневековая застройка белорусских городов исчезла, так как возводить заново Оршу, Лиду, Мозырь, Могилев, Витебск, Гродно и другие города было некому (например, в Кричеве из 500 семей осталось 20). Относительный рост населения отмечается лишь к концу XVIII в. и приближается к 2,6 млн (среди 14 млн граждан в Речи Посполитой). Пополнялось городское население в основном за счет представителей еврейской миграции, дающих налоги государству и феодалам. Так, до половины и более жителей восточных белорусских городов и местечек были уже евреями, переместившими сюда свои капиталы и поддерживавшими свою культуру, религию и язык, что оказало влияние на трансформацию белорусского этноса. Таким образом, наиболее полиэтничными, неоднородными в конфессиональном и языковом отношении были в XVII–XVIII вв. города и местечки, в которых проживали белорусы, евреи, литовцы, прусы, украинцы, московиты, татары, поляки и т. д. Здесь соседствовали католические костелы, униатские (реже православные) церкви, иудейские синагоги, мусульманские мечети.

В городах со сложной этнической и конфессиональной структурой (чаще на территории западной Беларуси) существовала традиция избирать членами городской рады поровну католиков и православных. Нехристианское население не входило в состав магдебургских городских общин, получая отдельные привилегии. В таких городах иноэтническое население могло достигать всего 25 % от общего количества горожан. Само мещанское сословие к концу XVIII в. пришло в упадок и составляло лишь 11 % от белорусского населения.

Хозяйство белорусской деревни было восстановлено к середине XVIII в. В связи с увеличением в Европе спроса на зерно стали быстро образовываться новые фольварки, утяжелялись повинности крестьян. Тем не менее существенного оживления общих торгово-экономических связей, необходимых для этнического развития, не наблюдалось. Облик белорусской деревни, хуторов, застенков на протяжении XVI–XVIII вв. видоизменялся мало, как и архаичный быт крестьянства, законсервированный условиями феодализма. Послевоенной проблемой страны стала ее неосвоенность. Не использовалось под жилье и хозяйствование более 55 % земель, возросла изолированность отдельных местностей, регионов, так как остро не хватало сухопутных путей сообщения: доминировали речные.

За время существования древнебелорусской культуры был пройден путь от язычества к христианству, к появлению письменности, рукописных книг; от примитивных построек люди перешли к созданию величественных храмов, замков и развитых городов.

Дохристианским верованиям славянского населения присущ политеизм. Славяне обожествляли природу, поклонялись животным и растительному миру. Постепенно у них сложились представления о божествах, олицетворяющих стихийные силы природы. Бог Сварог считался воплощением неба и света, отцом Солнца и огня. Культ солнечных богов выражали Даждьбог, Купала и Ярило. Богом грома и молнии являлся Перун – покровитель военного дела и княжеской дружины, даритель животворного дождя; культ его связан с земледелием. Поклонялись также Велесу – богу мира животных, торговли и богатства. Опекуном ремесел был Жижель – бог подземного огня. Леля (Лада) была божеством весны, опекала брак и семью. У каждого племенного союза существовал свой своеобразный пантеон, свои наиболее популярные культы, значение которых у соседей могло быть иным. Наши далекие предки представляли, что весь окружающий мир населен духами, добрыми и злыми. Духи оберегали человека или угрожали его благополучию. Защитой от злых духов служили магические предметы, обереги – амулеты.

Человек обращался к своим богам с просьбой укротить силы природы, помочь в том или ином деле. Со временем эти поступки превратились в обряды – совокупность строго очерченных действий. Заговоры были связаны с языческими верованиями в магическую силу слова. Впоследствии они вошли в фольклор как один из видов народнопоэтического творчества. В фольклор вошла и календарно-обрядовая поэзия, которая сегодня раскрывает труд земледельца. Она подразделяется на зимний, весенний, летний и осенний циклы. Наиболее яркими в зимнем цикле были колядные песни, которые сохранили следы магической функции – содействовать урожаю и благосостоянию в сельском хозяйстве. Поэзия весеннего цикла отображала пробуждение природы, выход крестьянина в поле. Волочебные весенние песни славили обновление земли, поздравляли с приходом солнечных дней и являлись наиболее специфической частью белорусского аграрного календаря. В поэзии летнего цикла совершенством и красотой выделяются купальские песни. Семейно-обрядовая поэзия концентрировалась вокруг трех главных событий жизни человека – рождения, вступления в брак и смерти. К древним видам фольклора относится и повествовательный жанр, представленный сказками, легендами, преданиями и былинами, где присутствуют образы богатырей, сметливых крестьян и дружественного человеку мира животных. Белорусские предания известны с глубокой древности (предания о Рогнеде, Всеславе Чародее и др.).

После принятия христианства в сознании людей языческие представления долгое время уживались рядом с христианскими. Остатки культов Купалы, поминальных обрядов «дедов», «радуницы» и сегодня существуют в Беларуси.

Принятие христианства сопровождалось распространением письменности. Сравнительно-историческим языкознанием установлено, что белорусский язык, как и все славянские языки, относится к индоевропейской языковой семье, имевшей единый язык-основу (праязык), распад которого происходил приблизительно 3–2,5 тыс. лет назад. Диалектные отличия, существовавшие в индоевропейском языке, стали характерными чертами отдельных европейских языков. После распада индоевропейского языка к VII–VIII в. н. э. образовался праславянский язык, который складывался из близкородственных диалектов. Широкое расселение славянских племен в VI–VII вв. ослабило внутренние связи. В результате в VIII–IX вв. происходил процесс преобразования более ранних диалектов в самостоятельные славянские языки.

К памятникам старославянского языка, который создавался для богослужения, относятся переписанные со староболгарских оригиналов евангелия и псалтири, а также переводы просветителей Кирилла и Мефодия (IX в.) богослужебных и канонических книг с греческого языка. Основой старославянского языка был болгаро-македонский (солунский) диалект. В светской литературе более значительную роль играли элементы разговорного древнерусского языка.

От X–XIII вв. до нашего времени дошли немногочисленные памятники письменности. Самой знаменитой летописью древнерусского периода считается «Повесть временных лет» (начало XII в.). В монастырях создавались местные летописи (Полоцкая летопись, XII в.), переписывались богослужебные книги – например, псалтири и труды отцов церкви, в которых раскрывались принципы христианского вероучения, христианской нравственности и давалось толкование библейских текстов. Это были произведения Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина и др. Сохранились Туровское Евангелие XI в. (самая ранняя из найденных рукописных книг, сохранившаяся в Беларуси), Полоцкие евангелия (три рукописи XII–XIV вв.), Оршанское Евангелие конца XII–XIII вв. Написанные на пергаменте церковнославянским языком, они украшены двумя разноцветными заставками и инициалами, выполненными киноварью (1310 шт.).

Старославянский язык на разных славянских территориях в ходе их христианизации приобретал некоторые особенности местных диалектов, и поэтому его локальные разновидности принято называть церковнославянским языком в той или иной редакции – болгарской, сербской или древнерусской. Церковнославянский язык в древнерусской (восточнославянской) редакции употреблялся в богослужебных целях. Кроме того, он стал функционировать как литературный язык, на котором писались и оригинальные сочинения, такие, как летописи, жития, повести. Церковнославянский язык использовался как литературный до конца XVII в.

Также сохранились «хождения» – образцы жанра паломнической литературы, первым из которых является «Хождение» игумена Даниила (начало XII в.). Идеей культурно-исторического единства восточных славян пронизано «Слово о полку Игореве» – произведение светской художественной литературы.

Среди найденных в Беларуси предметов с древнерусскими надписями можно назвать берестяную грамоту из Витебска, амфору из Пинска с надписью «Ярополче вино», части амфор из Новогрудка, шиферные пряслица из разных городов с вырезанными на них именами владельцев, а в некоторых случаях с «набожными» надписями: «Г(оспод)и помоги рабе своей», «Милуй мя». Эти находки – прямое свидетельство широкого распространения письменности среди торгово-ремесленного населения городов.

Одним из важнейших направлений в работе христианских миссионеров было распространение просвещения. В IX в. этим занимались известные славянские просветители Кирилл и Мефодий родом из византийского города Солунь (Салоники). Они обучали своих учеников чтению, письму и ведению богослужения на славянском языке. Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку – глаголицу. Глаголица прижилась на болгаро-хорватских землях, тогда как трансформированная глаголица, получившая название «кириллица», стала базой для славянского алфавита в восточно-европейском регионе. Миссия Кирилла и Мефодия заключалась во введении славянского языка в число канонических языков, на которых совершаются христианские богослужения.

Из представителей христианского просвещения XII в. выделяются Евфросиния Полоцкая, Кирилл Туровский, Авраамий Смоленский и Климент Смолятич. Евфросиния Полоцкая — княжна, игуменья, просветительница, канонизирована церковью в святые (светское имя – Предслава, ок. 1101–1105 – ок. 1167–1173); занималась благотворительностью. При основанных ею монастырях были созданы мастерские-скриптории для переписки книг. Педагогическая деятельность Евфросинии Полоцкой дала толчок развитию школьного дела. Она потратила свое приданое на строительство школ, приютов для сирот, стариков, госпиталя при монастыре, храмов. По ее заказу зодчий Иоанн построил всемирно известную церковь Спаса. Местный мастер – ювелир Богша (Лазарь) сделал для Евфросинии богато украшенный алтарный крест, содержавший частицы Древа Креста Господня, камней от Гроба Господня и от Гроба Богоматери. Он стал реликвией и национальным символом Беларуси. Основной источник биографических сведений о жизни святой – «Житие». Это одно из самых ранних произведений исторической прозы, написанное неизвестным автором в Полоцке на рубеже XII–XIII вв. В житиях воплощалась своеобразная конкретизация христианских принципов, которые представали не в чисто назидательном виде, а в виде материала, взятого из реальности. Мораль «Жития Евфросинии Полоцкой» заключается в утверждении любви к ближнему, к книге и знаниям, в идее духовного совершенствования человека.

То же можно сказать и о жизни и деятельности второго представителя книжного просвещения – Кирилла Туровского (ок. 1113–1130 – ок. 1182–1183). Он рано постригся в монахи и в 1169 г. стал туровским епископом. Известно, что им написано восемь «Слов», три притчи, около 30 молитв и др. Среди них «Притча про душу и тело», «Повесть про беззаботного царя и мудрого советника». В «Словах» – торжественных проповедях он давал разъяснение сущности христианских праздников, вопросов веры, библейских текстов.

Кирилл Туровский был первым известным на Древней Руси «столпником», принявшим обет молчания; его монашеская келья находилась в башне-звоннице при монастырских постройках. Там помимо переводов он занимался написанием богословских сочинений. За этот подвиг по просьбе горожан и князя он был рукоположен в сан туровского епископа.

Из Византии на земли восточных славян пришло умение строить каменные храмы. К XII в. широко распространился тип крестово-купольного храма. На территории Беларуси насчитывается 18 памятников XI–XIII вв. Один из наиболее известных – храм Святой Софии в Полоцке – построен между 1044 и 1066 гг. (третий в Древней Руси после Киева и Новгорода). Это было величественное симметричное строение, внутреннее пространство которого разделялось на пять нефов, перекрытых развитой системой сводов. Нарядность интерьера усиливалась многокрасочными фресками (в XVIII в. собор перестроен в стиле виленского барокко). Величественный пятинефный Софийский собор – первый пример постройки полоцкой архитектурной школы, черты которой воплотились в Спасо-Евфросиниевской церкви, построенной в середине XII в. в Полоцке зодчим Иоанном.

Большую историческую и художественную ценность имеет группа монументальных архитектурных памятников XII века в Гродно: Борисоглебская церковь (Коложская), Нижний храм и каменные оборонительные башни – южная и западная в Старом замке.