Текст книги "Все реки петляют. От Альбиона до Ямайки"

Глава 9. Каникулы. Начало

Считается, что каникул очень ждут школьники. Но в нашем случае получилось наоборот – ученики пребывание в нашей школе считали отдыхом от работ по дому. К тому же здесь кормили. Они даже воскресеньям не радовались – если не учеба, то или поход в церковь, или бесконечные вода, дрова, уборка. Хотя обычно и то, и другое, и третье последовательно. На занятиях же их развлекали, а гурьбой даже непростые дела делаются веселей.

В мае пришел из Карибского моря папенька на своем судне и привез фунтов десять каучука. И горсть самородков платины – она все-таки и сейчас драгметалл в какой-то мере. Ходят слухи, что из нее делают очень качественные поддельные серебряные монеты.

Сонька тут же давай проситься с отцом хотя бы до Лондона. Однако надеялась на продолжение круиза и участие в каботажных рейсах в окружающих остров водах. Как-то вот стремилась она в моряки, хотя мне это не слишком нравилось – не женское дело болтаться в океанах. Может быть, из-за чувства протеста, что не парнем родилась? Не все ее мысли мне доступны.

Насчет «до Лондона» она договорилась легко, но тут взмолились наши школяры – им хочется по-прежнему каждый день приходить в этот дом и напряженно учиться. Так, по крайней мере, заявили четверо добровольцев. А у меня тоже душа неспокойна, потому что корабельному камбузу нужен керосин для керосинки, а корабельная кладовая просто изнывает из-за слабого заполнения тушенкой. И ведь эти парни способны и бензин выгнать, и керосин, и резиновых прокладок наштамповать, и даже тушенки закрыть. При своевременной доставке нефти, потому что каучук и сера в наличии имеются. И исправное годное к немедленному использованию оборудование. Так возникла мысль о летнем детском трудовом лагере при нашей школе.

* * *

– Говоришь, мясо из этих банок через полгода хранения имеет вкус свежеприготовленного? – отец с интересом рассматривал содержимое через мутное грязное стекло с пузырьками в толще стенок.

– Я сама пробовала, – подтвердила Бетти. – Даже холодное вкусное, но можно и разогреть, и в кашу добавить. А стояли эти банки вот тут же на полке, как и эти. В погреб их не уносили. Сказали, что так экскременты чище.

Отец бугэгэкнул про себя, но поправлять кухарку не стал.

– Чтобы наготовить этих мясных консервов на рейс через Атлантику, нужно, чтобы наши школяры сделали это все здесь, где имеется готовое оборудование, после получения большой бочки нефти и банок, которые я закажу стеклодуву, – это я говорил устами хозяйки. Однако Сонька перехватила управление и продолжила: – Еще они извлекут из нефти керосин для керосинки, на которой значительно удобней готовить, чем на костре в трюме. Потому что мы должны этим летом быть вместе с тобой в плавании, а они сами справятся.

«Старостой Билла назначь», – изо всей силы подумал я.

– За старшего оставим Уильяма из Долгих Вязов. Он и годами посолидней, и разумом крепок. Опять же его слушаются. И вообще, дело добровольное, но они сами хотят помогать кузнецу и чистить нашу конюшню, – Софи старательно косила под маленькую, при этом смещая фокус беседы в сторону от главной для нее темы об участии в каботажных плаваниях, которые естественно вплетены ею в картину создания продуктового изобилия для экипажа отцовского корабля. То есть логический провал в своих высказываниях прятала за болтовней, невольно при этом упуская из виду еще один аргумент, предусмотрительно нами приготовленный – возможность заменить костер на полу трюма керосинкой.

Папенька взял с полки одну из банок, ножом перерезал шнурок, снял бумагу и пальцами попытался открыть крышку. Та поддалась не сразу, но потом отошла со звучным чпоком. Находящиеся тут же на кухне Ник и Майкл мгновенно вооружились ложками, одну из которых отец решительно реквизировал и запустил в сосуд. Зачерпнул, отправил в рот, прожевал, проглотил и повторил.

– Полтора месяца тут простояла, – воспользовавшись тем, что Софья ослабила контроль, доложил я ее устами.

«Действительно. И как ты все помнишь?» – удивилась девочка мысленно.

– Подходяще, – одобрил папенька после третьей ложки.

– Ура! – завопила Сонька, бросаясь к нему на шею, как будто прозвучавшее одобрение является обещанием взять ее в плавание. Грязный женский приемчик. Надо же, такая маленькая, а какая коварная! И наверняка матушку уже подговорила посодействовать.

* * *

Вот так и решился вопрос с детским летним лагерем в усадьбе скромного землевладельца и поездкой двух маленьких девочек на судне, находящемся в каботажном плавании. Кстати, наряды для этого путешествия уже тщательно продуманы и даже сшиты. Варианты «два юнги» и «госпожа со служанкой» обеспечены и гардеробом, и аксессуарами. Я в эти вопросы почти не вмешивался, только когда выбирали фасон головного убора для юнг, посоветовал остановиться на треуголках, споров с них мишуру и повыдергав перья, а то зацепятся за что-нибудь бахромой или плюмажем. Девчатам же они нужны, чтобы под них косы прятать. Те, которыми легче легкого прилипнуть к смоленому канату.

Чем нехороши прошлогодние обычные шляпы? Так широкими аэродромами и без бахромы легко куда угодно вляпаться, а узкие поля как-то нынче не в ходу. В общем, дело это бабское – мне без разницы.

* * *

В этот раз в Лондоне нам с причалом не повезло. Пришлось пару дней простоять в ожидании очереди на разгрузку. Мы с Мэри съехали на берег в сопровождении все того же прошлогоднего Джона и посетили две первоочередные точки. Стеклодувную мастерскую и лавку с нефтью. Заказали сорок банок с крышками, а с покупкой нефти спешить не стали – лучше все вместе отправить. Навестили тетушку Аннабель. Там все здоровы, да и письма от сына приходят – он, как и собирался, плавает юнгой. Но останавливаться в ее доме не стали, а в сопровождении матроса прошли по мастерским – когда рядом взрослый дядька, девочек не прогоняют. Но места, где сверлят пушки, мы не нашли. И еще хотелось увидеть пружины, используемые в кремневых замках, и узнать, как им придают упругость. Мастерскую, где делают пистолеты, мы отыскали, но отвечать на наши вопросы никто не стал. В общем виде про то, что нужно выбрать правильную сталь и умело провести закалку – это нам все легко рассказывали, но никаких деталей процесса не объяснили. Обоих процессов. И выбора стали, и проведения ее термообработки.

В мое время о сортах металлов были и справочники, и ГОСТы, а термические участки на производствах имели написанные техпроцессы и специалистов, которые в них понимали. А нынче, чтобы узнать хоть что-то ценное, нужно засылать на объект промышленного шпиона, чтобы под видом ученика все увидел и смекнул, уже хотя бы в основах дела разбираясь.

Наш-то кузнец тоже и закаляет стальные изделия, и отпуск им дает, да и стали по разным признакам оценивает перед тем, как купить полосу в городке, но особо упругого, годного для изготовления пружин у него ничего не бывает. Общее впечатление, будто в разных местах выплавляют с разными хитростями железяки с разным содержанием углерода, но там и легирующие добавки варьируются в зависимости от состава местной руды. Да и количество углерода в том, что выходит, не слишком постоянно, потому насчет «тщательно проковать» – самая распространенная рекомендация. Ну и про цементацию железа – выдержку металла в угле без доступа воздуха при высокой температуре, чтобы углерод «впитался», – это нынче известно. То есть общие положения считаются очевидными, но лично мне катастрофически не хватает конкретики.

Как-то стало меня отклонять в пользу бронзы, которая хоть и недешева, но более предсказуема. И прочность имеет приличную, и отливается достаточно точно. Тут, кстати, вспомнился баббит для подшипников. Да и чугун кое-где послужит. Ну а железными или стальными деталями придется выполнять только отдельные элементы конструкции. Прежде всего меня интересуют шестерни. Хотя бы пара с передаточным числом ровно два, потому что без такого перехода мне четырехтактного двигателя не соорудить – клапана-то относительно хода поршня нужно приводить в движение через раз.

И тут острым колом встает вопрос о поршневых кольцах – вот где без пружинистого металла не обойтись! И тут в мозг стрельнуло. Латунь же обладает упругостью.

В этот момент я почувствовал себя счастливым – все материалы, необходимые для создания двигателя внутреннего сгорания, в моей голове собрались. Осталось, собственно, только сделать работающий образец.

«Как я поняла, ты собираешься сделать штуку, которая позволит папиному судну идти без парусов или весел?» – возникла в моем сознании Софи. Ответа она требовать не стала – восприняла образ колесного пароходика, бодро идущего по реке навстречу течению.

С папиного флейта сгружали большие бочки и сразу увозили куда-то. Судя по надписи, в них был ром. На глазок, если прикинуть по двести литров в бочке – тонн двести. Приглядывал за этим знакомый с прошлого года дяденька, который в тот раз ехал пассажиром. Невольно возникла догадка, что имеет место постоянная доставка крупной партии крепкого бухла через океан, для чего и гоняется флейт на Карибы. Туда, где из сахарного тростника этот ром и гонят.

Хорошее время для отплытия в Центральную Америку – конец августа или начало сентября, чтобы проскочить перед началом штормов в Бискайском заливе и не вляпаться в конец сезона ураганов в тропиках. Оттуда же сюда – февраль-март. Но в промежутке между этими переходами парусник тоже не простаивает без дела, занимаясь местными морскими перевозками, если в ремонте не стоит. Судя по всему, эта стратегия приносит прибыли, которые отец охотно вкладывает в дочерей. Явно ведь заметно, что любит своих лапушек. Ну а мы с Сонькой с удовольствием ему поможем. Хотя бы с провизией для экипажа. Жалко, что я так мало понимаю в парусниках – не уверен, что соображу насчет хоть какого-то улучшения.

«Сообразишь, – прямо в мозг хмыкнула Сонька. – Ты хорошо соображаешь. А у папы работа очень опасная. Мы с мамой за него ужасно волнуемся. Но, помнишь укосины в трюме в прошлом году? С тех пор течь так и не открывалась. А то после каждого перехода через океан приходилось конопатить из-за расшатывания во время штормов. Теперь папа верит в меня… то есть в нас с тобой. Так этот свой мотор ты когда собираешься делать?»

– Вы тут долго стоять собираетесь? – улыбнулся отец, приблизившись к нам с Мэри, созерцательно наблюдающим процесс выгрузки.

– Не стой под грузом, – машинально ответил я. – Маленькие не должны мешать взрослым, – тут же повторила эту мысль Софи. Мы с ней пользовались речевым аппаратом, легко перехватывая эту возможность друг у друга.

– Может быть, пройдем в трактир и пообедаем, сэр Джонатан? – включилась в беседу Мэри. – Нам Джон показывал тут одно приличное место.

Папенька посмотрел на служанку, как Снейп на Поттера, но только кивнул в ответ. В эту эпоху не принято, чтобы прислуга говорила без прямого указания хозяина.

Сидя в знакомом с прошлого года зале и уплетая отлично приготовленную баранину с фасолью, я боролся с желанием начать задавать вопросы. А вот моя хозяйка не боролась.

– Пап! А твоему экипажу хватит сорока банок тушенки на путь туда и обратно? – спросила она совсем не о том, о чем думал я. – А для чего на якоре такое длинное бревно поперек плоскости лап? – это уже я поинтересовался.

– Если это бревно упадет на дно плашмя, то одна из лап вонзится в грунт и зацепится. А если плашмя упадут лапы, то бревно встанет торчком, но канат начнет тащить его по дну и свалит набок. Вот тут-то одна из лап и вопьется в грунт. Ну а бревно называется штоком, – с улыбкой ответил отец. – А этой вашей тушенки нужно хотя бы банок двести. А лучше двести пятьдесят. Переход через океан может продлиться и восемь недель, и десять, а кушать полусотне человек нужно каждый день.

Вообще-то мы с Софочкой не первый раз вот так раздваиваем действия. Мозг у каждого работает независимо. Бывало даже писали двумя руками каждый свое. Еще бы научиться глаза на разные объекты направлять – получилось бы настоящее «два в одном» или косплей хамелеона. Зато обычные дела делаем, будто обе руки правые. Вот сейчас орудуем вилкой и ножиком так, что любо-дорого. Ловкость для семилетнего ребенка просто-таки невероятная.

– Папа! А вот этот ром, который ты привез, он чей? – интересуется моя маленькая хозяйка. Конечно, подслушала мысли и скорее ринулась за разъяснениями.

– Мой. С Рио-Кобре. Это на Ямайке неподалеку от Кингстона.

Просто чувствую, как распахиваются наши с Софочкой глаза:

– В самом рассаднике пиратства? У них же там сейчас… Гнездо, – подсказываю я. И продолжаю: – Благородным джентльменам удачи очень нравится ром. А еще им нужны порох и ядра.

– Ты очень понятливая, – кивает папа. – Спрашивай. Видно ведь, что тебе невтерпеж.

– Ром ваш. Но не у пиратов же вы его покупаете?!

– Совсем наоборот. Это они покупают его у меня. Вернее, содержатели кабаков из Кингстона. Делают же его милях в двадцати вверх по реке в поместье, которое раньше принадлежало родителям твоей мамы, а после захвата Ямайки стало моим.

– И что случилось с моими бабушкой и дедушкой? – не отвязывалась дочурка.

– Они благословили наш с твоей мамой союз и остались жить, где жили, управляя всеми делами и контролируя расходы. Тот факт, что владею землей и всем, что по ней бегает, я, их нисколько не заботит.

– А почему вы с мамой безбожники?

– Как-то раз она шепнула мне, что все люди рождаются, не веруя в Создателя. И попросила самому подумать, что из этого следует.

– То есть я тоже родилась неверующей? – на этот раз глаза распахнула Мэри. – А потом меня убедили…

– Не огорчайся, – положил я Софочкину руку на плечо подружки. – Ты не хочешь огорчать папу с мамой и ведешь себя, как верующая. Я тоже не хочу огорчать папу с мамой и веду себя, как неверующая. А что там мы сами про себя об этом думаем, об этом никто не узнает. Главное – не попадаться.

Глава 10. Коррективы

Как-то душевно нам сиделось в кабаке, куда привела нас Мэри. Папа рассказывал обо всяких морских происшествиях, причем все они приводили к нехорошему финалу. Кажется, он просек стремление подружек к мореплаванию и предпринимал серьезные усилия, чтобы убедить их не лезть в мужское дело. И через раз в его повествованиях причиной катастрофы становился или обломавшийся у якоря рог, или оборвавшийся якорный канат. Как-то обычно эти с виду мощные веревочные тросы перетирались обо что-нибудь. Клюз, например. То есть ту прорезь, через которую выставляются из борта. Но и об дно они тоже перетирались, что особенно неприятно, потому что обнаружению этот процесс не поддается и своевременно принять меры не получается.

А еще в не слишком глубоководных гаванях свободные рога якорей, торчащие из грунта, неплохо играли роль рифов, проламывая днища кораблей. Размах-то у них ого-го!

Софочка вместе с Мэри охали и даже вскрикивали в самых впечатляющих местах, а я «срисовывал» фактическую компоненту из этих красочных повествований и напряженно размышлял – вякать мне было некогда. Правильный якорь вспомнился мгновенно. Не знаю, как этот конструктив правильно называется, но на моторке, которую я использовал для выездов на рыбалку, такой имелся. Две лапы двузубой вилки без рукоятки качались вверх или вниз, потому что являлись единым целым. Между ними проходил тот самый шток, к концу которого крепится канат. Относительно него, если расположить его горизонтально, эти лапы поворачивались градусов на тридцать-сорок вверх или вниз. Если тянуть это по грунту, то вниз, потому что там еще ребра были на обойме в районе шарнира, которые, цепляясь за этот самый грунт, направляли рога вниз, где те работали на манер плуга. Но развернуться назад более чем на заданный угол рогам якоря не позволяла конструкция самой обоймы – ее края утыкались в шток как раз на этих предельных углах.

Однако нагрузка на металл выходит неслабая! Софочка, слушая отца, жестом потребовала у Мэри из сумочки бумагу и карандаш, которые положила у нас перед правой рукой, где я и принялся набрасывать эскиз – старые навыки никуда не девались, отчего зародыш чертежа получился внятным.

– Сломается, – буркнул отец, скосив взгляд на художество дочки.

– Из орудийной бронзы? – ехидно покосилась на него малышка.

– Отлить? – уточнил шкипер.

– А потом собрать.

– Покупайте все, что нужно, забирайте нефть, сколько продадут, заказывайте три сотни стеклянных банок и возвращайтесь домой. Мне это еще вчера было нужно.

– Пап! Тут отливки с трехфунтовку весом, – жалобно протянула Софочка. Она из моих соображений уловила, что на этот раз речь идет о вещах монументальных, по сравнению с которыми наши чугунные валки совершенно не смотрятся.

– То есть отливать нужно там, где делают пушки, – кивнул своим мыслям отец. – Ладно. Дело к вечеру, а утро вечера мудреней. Марш на корабль! Джон! – повернулся он к нашему пестуну. – Леди должны приступить к отдыху как можно скорее, чтобы утром были свежи и полны сил. Хокинсу передай, что может осматривать трюм, как только судно перейдет на рейд. С фрахтом нынче как-то неважно – цены смешные, а предложения категорически неудобные. Так что половину команды можно отпустить на берег на два дня.

– Мисс Коллинз! – повернулся он к Мэри. – Надеюсь, вы похлопочете об удобном номере для моряка с дочерью и служанки.

– Эм, сэр! А разве мы с Софи будем ночевать не на корабле? Вы ведь это приказали Джону! – удивилась наша подружка.

– Действительно, – нахмурился папенька. Его взгляд так и остался прикован к эскизу. – Мэри! Возьми, наконец, себя в руки и реши этот вопрос, не озадачивая хозяев!

– Да, сэр, – покладисто согласилась служанка и сделала Джону сигнал следовать на выход, вслед за чем испарилась с ним на пару.

Как только мы остались вдвоем, отец слегка расслабился лицом и сказал:

– Вот не знаю, радоваться или пугаться. Если бы верил в божественное, сказал бы, что тебя поцеловал ангел.

Сонька, конечно, расчувствовалась, а меня занимали более существенные вопросы – цепь. Я их перевидал много самых разных, отчего прекрасно знаю – рвутся они всегда по месту сварки. Если сварка качественная, то не рвутся, кроме случаев, когда нагрузка запредельная. Но тогда уже и не разберешь, где что лопнуло, потому что все разлетается в хлам. Еще бывают клепаные цепи. У них те же недостатки, что и у сварных. Просто работать с такими проще. В смысле расцепить или сцепить.

Так вот, нынешняя сварка называется кузнечной, то есть разогретые части сковывают между собой ударами. Как-то не вызывает этот прием доверия, тем более ума не приложу как проверить прочность соединения. Зато отлично помню цепочки от унитаза – вот уж что никогда не рвалось! Могло отлететь от рычага или от рукоятки, если сборка была проведена без мозгов, но обрыва на самой длине этой цепи я не припоминаю. Потому что металл в ней был сплошной. Пластина с двумя проушинами на окончаниях проходила сквозь две сложенные вместе проушины до середины, сгибалась так, чтобы ее проушины сложились, и то же самое повторялось со следующим звеном. Чтобы такое разорвать, необходимо усилие, разрывающее сплошной металл.

В случае с удержанием на якоре корабля требовалось просто выбрать достаточно толстый лист, из которого и наштамповать звеньев. Хотя речь пойдет о не самой тонкой полосе. И я не готов к тому, чтобы использовать для прорубания ушей холодную штамповку. Однако в кузнице мистера Смита все возможно с небольшими поправками молотком после достаточного разогрева заготовки.

Вот такого задумавшегося Софи и перенесла меня в своей черепушке прямиком на папенькин кораблик – Мэри с Джоном решили, что там нам будет удобней.

* * *

– Пап! А ты не знаешь, где-нибудь делают восковые фигуры? – Софи внимательно ознакомилась с моими соображениями и с самого утра, завтракая в капитанской каюте, приступила к изучению вопроса о реализуемости того, о чем я успел передумать.

– Из воска лепят свечи, – припомнил капитан. – Еще им натирают разные вещи, которые нужно защитить от порчи.

– А статуи из бронзы отливают? – это уже я спохватился и вступил опять же Сонькиным голосом.

– Статуи? – переспросил отец. Он очень быстро соображает. Встал, выглянул за дверь и позвал боцмана: – Уилкис! Пошлите в город десяток расторопных парней. Пусть выяснят, кто занимается отливкой скульптур из бронзы. Только без лишнего шума. По-тихому.

Мы слышали, как от борта отходила шлюпка и как вскоре вернулась. Заглянул Хокинс:

– Шкипер! Может, встанем в сухой док?

– Да, договаривайся. И, когда появится возможность, сразу загоняйте «Агату». Мы ненадолго съедем на берег. Выдели нам в сопровождение шестерых парней.

До нефтяной лавки мы дошли на шлюпке с веслами – эта торговая точка располагалась около берега. Матросы в веревочной сетке переносили бочки на небольшое парусное судно, упомянутое как буер, а мы закупали полосовое железо, чушки латуни и бронзы, слитки чугуна. Листовые медь и медная проволока были тоже прихвачены нами в гомеопатических количествах – потому что дорого и нам много не надо. И олово – как же без него! Представляю себе, что думал хозяин, когда две кисейные барышни то постукивали по его товарам молотком, обсуждая звучание, то царапали поверхность, задумчиво разглядывая оставленный кончиком ножа след. А потом по команде джентльмена то, что понравилось маленьким девочкам, уносили дюжие дядьки, судя по одежде – моряки. Потом мы посетили третье место, где ограничились одной бутылкой кислоты – мы же собираемся в том числе и паять. Я имею в виду план школьных занятий на другой год. И не ограничились одним мешком серы для вулканизации каучука.

Затем был визит к стеклодуву, где работы над нашим заказом уже начались. Как раз первую банку закончили и выдували вторую. Здесь мы сообщили о намерении приобрести всемеро больше посуды, чем собирались – увеличили размер задатка и определились со сроком исполнения. Так до вечера и хлопотали под присмотром папеньки и все того же Джона.

Уже в гостинице, куда мы поселились, выяснилось, что ваятель в городе найден – значит, завтра новые хлопоты. А флейт наш заводят в сухой док, где его будут чинить.

* * *

Ваятелей нашлось три. Двое пользовались деревянными моделями, извлекая их из формы после ее просушки. Никакого обжига формы они не проводили. Третий отливал плоские изделия – декоративные накладки. То есть лил в землю, после чего дорабатывал изделие молотком и наждаком, наводя лоск финальной полировкой. Э-э! В сухую землю лил. Без облепливания. Не наш вариант, хотя изделия у этого мастера были знатные.

Восковые модели, растапливающиеся при заливке горячего металла, не использовал ни один, зато все трое вспомнили, кто занимается такого рода литьем. Однако там речь шла об оловянных статуэтках. Но тут был важен навык делать из не самого прочного материала сложной формы объемные прототипы отливок.

Вот этот человек и вылепил восковые модели всех трех деталей. Правда, одна из них была осью, то есть цилиндром по форме, да и скромной размером.

Глиной их этот мастер облепил осторожно и качественно, после чего оставил сушиться. Мы было дернулись подкупить еще кое-чего для школьных нужд, да не тут-то было. Оказалось, что буер с покупками уже ушел, так что до его возвращения лучше с новыми приобретениями не торопиться – негде хранить, потому что флейт уже в доке. Сонька с Мэри гуляли, разглядывая ремонтирующиеся и строящиеся суда. Слушали разговоры зевак и изнывали от нетерпения. Однажды к нам привязались какие-то пьяницы. Пока Джон от них отмахивался, подоспели еще четверо матросов с «Агаты». Сказали, что случайно проходили мимо. У меня возникло подозрение, что эти парни нарочно прогуливались неподалеку от нас. Про то, как улепетывали приставалы, упоминать не стану. Самое страшное то, что девочки заскучали. И тут само Провидение пришло к нам на помощь.

– Бизань на флейте не латинская, – произнес незнакомый голос. Его обладатель смотрел в сторону дока, над которым виднелись мачты нашего судна.

– И дерево у этой бизани составное, с крюйс-стеньгой, – продолжил прозвучавшую мысль собеседник. – Ненадежно как-то это все. Не как у других.

Услышав столь категоричное мнение, я принялся всматриваться в корабли, которых немало было в поле видимости. Разглядывал задние мачты. Действительно, повсюду длинный наклонный рей, концы которого вывешиваются далеко за борта. А у некоторых таких мачт даже две. Правда, все они сильно ниже остальных. Только на кораблике нашего папули задний парус выглядит так, как на привычных мне парусниках начала эпохи пара и далее до наших дней. Как флаг – весь по одну сторону мачты растянут между гиком и гафелем. Если со временем моряки пришли к такому варианту, значит, он чем-то лучше. Похоже, наш батя новатор.

«Ну, он интересуется новыми выдумками на кораблях, – мысленно пожала плечами Софочка. – А задняя составная мачта есть еще и на вон том корабле. Высокая. Кажется, это галеон».

«Я думал, что галеоны бывают только у испанцев».

«Я и сама не уверена. Так, запомнилось из картинок в прошлом году».

* * *

Отливали части новых якорей в совершенно другой литейне – в Королевском арсенале, в Вулвиче, как раз там, где делают пушки. Вообще-то они и из чугуна льют, и из бронзы, но чаще из чугуна. Для нас было важно, что порции расплава здесь хорошего объема.

К самому процессу нас близко не подпустили – жидкий металл опасное соседство. Про то, что уже занимались литьем из чугуна, мы кричать не стали, чтобы не разрушать образа маленьких девочек. Только попросили заливать расплав тонкой струей, на что нам ответили, что и без нас знают. Воск при отливке безвозвратно погиб, буквально испарившись, однако, после остывания и разбивания форм, вышло то, что нужно.