Текст книги "Звездная тень"

– И какая она, альтернатива?

Покачиваясь в гамаке, я был куда выше сидящего Данилова. Такая обманчивая, убаюкивающая позиция человека, способного диктовать условия… Правда, за открытым люком мелькала форма черных беретов, а податливость Данилова наверняка имеет границы.

– Судить тебя не будут, – спокойно сказал Данилов. – Тебя даже наградят каким-нибудь орденом за участие в операции.

Участие! Мы пахали!

– Наградят – посмертно?

– Не валяй дурака. Тебя наградят и спишут на Землю без права полетов. Ты будешь работать где-нибудь… слушать новости… пить научишься. И всегда будешь помнить, что твои товарищи пытаются что-то сделать… перехитрить незнакомую технику, переспорить чужих.

– А куалькуа? Вы пустите на Землю человека, в чьем теле – симбионт? Не верю!

Данилов покачал головой:

– Нам прекрасно известно, что по земле ходят десятки таких людей.

Мне показалось – или в глубине сознания раздался тихий смешок?

– Одним больше, одним меньше, – продолжил Данилов. – Если куалькуа меня сейчас слышит… я очень рад тому, что их раса лишена честолюбия. А любопытство – не порок. Альтернатива теперь ясна?

– Вполне.

Данилов ждал. А я молчал, хоть и принял уже решение. Долго молчал, пытаясь заставить полковника заговорить первым. Но он и не таких обламывал.

– Можешь сказать деду, что я согласился.

Данилов кивнул. Поднялся, придерживаясь за обрез люка. И сказал:

– Только одно, Петя… Извини, но мы будем вынуждены принять меры безопасности. Очень жесткие. Очень.

Глава 5

– Не думал, что такая штука существует в реальности, – сказал я.

Маша защелкнула на моей шее металлическое кольцо. С внутренней стороны оно было оклеено мягким фетром, и эта заботливость казалась особо трогательной – словно наточенное лезвие гильотины.

– А в реальности ее и нет, – сухо сказала Маша. – Только у нас.

Ощущение, что я читаю какой-либо дедовский роман о тоталитарном режиме, стало острым до безумия. Я поежился, словно пытаясь выбраться из стального воротника. Посмотрел на рептилоида. И дед, впервые с момента прилета на станцию, заговорил:

– Мария, вы воспользовались моими перспективными разработками? Каталогом «Несуществующее оружие»?

– Нет. Отдел по отслеживанию идей в фантастических романах существует с прошлого века. И у нас, и в ЦРУ.

Я заметил, что она старается не смотреть на рептилоида. Как бы Маша ни убеждала себя, что Андрея Хрумова больше нет в живых, что счетчик поглотил его сознание, – и все же ей было неуютно. Очень неуютно, я даже испытал к ней легкое сочувствие.

– Полагаю, тебе не надо ничего объяснять, Петр? Кодовый замок… причем механический. Радиоприемник. Двадцать пять граммов взрывчатки.

– Не много.

– Вполне хватает, Петя.

Она подняла руку, демонстрируя крохотный пульт.

– Не удаляйся от меня более чем на десять метров. Вначале пойдет звуковой сигнал, через пять секунд сработает взрыватель.

Мы сидели в каюте командира станции. Я, рептилоид, Данилов, Маша и двое незнакомых офицеров. Тот, что постарше, очевидно, и был командиром, второй, покрепче и помоложе, почему-то одетый в легкий скафандр, – видимо, куратор станции из ГБ.

– А если эта хренотень пробьет обшивку? – с военной прямолинейностью рявкнул командир. Вопрос о моей шее его не интересовал.

– Исключено. Взрыв направлен внутрь кольца, – успокоила его Маша.

Больше вопросов не возникло. Данилов встал, кивнул, указывая на дверь. Капитанская каюта помещалась на самом краю станции, и притяжение здесь было почти в половину земного. Я отреагировал не сразу – смотрел в огромный иллюминатор, за которым плыла Земля. Маленькая, красивая, замешенная на голубизне океанов и сероватой пене облаков. С материками неправильной формы, с абсолютно неправильными людьми. Но даже они не виноваты, что мне надели воротничок с двадцатью пятью граммами взрывчатки. Даже тот писатель, что первым придумал эту штуку, не виноват.

– Включаю, – сказала Маша. Нажала что-то на пульте, и на кольце замигала оранжевая лампочка. Неярко и неспешно, словно в такт пульсу. – Помни, десять метров.

– Спасибо, Маша.

Я отвел взгляд от иллюминатора. Поднялся.

– Петя, это неизбежная предосторожность. И только на начальном этапе, – сказал Данилов.

Ему явно было неудобно.

– А на меня не найдется воротничка, Машенька? – спросил дед.

– Излишне. Просто не пытайся нас коснуться.

Рептилоид со старческим кряхтением пошел за Даниловым. На миг обернулся, сказал:

– Когда же я в тебе ошибся, девочка?..

Маша его слова проигнорировала.

Так мы и двинулись к ангару. Впереди Данилов, затем мы с рептилоидом, за нами Маша и молодой офицер. Я заметил, что все они были вооружены парализаторами. То ли успели перезарядить, то ли не такая уж это редкость.

В коридоре и в лестничном стволе никого не оказалось. Наверное, специально очистили проход. Мы поднимались по узкой лестнице, винтом стелящейся по шахте, тело становилось все легче, движения обретали плавность.

– Если ты хотел их обмануть и убежать, то теперь это исключено, – сказал рептилоид. Кажется, именно рептилоид.

– Дед, – позвал я.

– Что, Петя?

– А ты как думаешь, чего я хочу?

– Боюсь предположить.

Понятно.

Нет, конечно, уйти я смогу. Очень даже запросто. За пять секунд скаут разнесет ангар и уйдет в гиперпространство. Ну а затем… что ж, после моей гибели он, вероятнее всего, вернется к Геометрам. Только это уже будет напоминать месть ради мести. Причем самоубийственную.

Идущий впереди Данилов обернулся:

– Петр… только не глупи, а?

Я скосил глаза на мигающий под подбородком огонек и промолчал.

– По-дурацки получается… – тихо сказал Данилов. – Времени нет. Сели бы, поговорили, выпили по рюмке… и разобрались бы. Всегда не хватает времени.

Он оттолкнулся от ступенек – гравитации уже почти не было, взмыл к потолку, открыл люк в ангар. И я – совершенно автоматически, прыгнул следом.

Лампочка на ошейнике загорелась ровным красным светом и запищал зуммер.

Я даже не успел испугаться. Воедино слились Машин крик: «Балбес!» и крепкий мат посмотревшего вниз Данилова. В следующее мгновение он приложил меня ногой по плечу, и я полетел назад. Судорожно вцепился в какую-то ступеньку, повис, прижимаясь к ней.

Зуммер стих, лампочка вновь замигала ровно. Маша держалась рядом, лицо у нее было белое. Офицер сжимал парализатор, словно не понимая, что стрелять-то не надо.

– Что ты творишь, что ты творишь, Петя! – дрожащим голосом сказала Маша.

Хотелось верить, что она напугана перспективой моей смерти, а не срывом операции.

– Забыл, – честно признался я. – Забыл я.

Болело плечо и отбитые о ступеньки ребра. Оторвавшись от лестницы, я повис в воздухе, удерживая на одной руке целых полкило своего веса.

– Я же не могу отменить взрыв! – Маша потрясла пультом. – Понимаешь?

Еще бы. Что тут непонятного? Я с трудом вытащил пальцы из-под ошейника – оказывается, совершенно машинально я просунул свободную руку под кольцо, словно пытаясь прикрыть шею.

– Медленно и спокойно! – уже понижая тон, сказала Маша. – Давай…

Вслед за Даниловым я поднялся в ангар.

Здесь почти не ощущалось силы тяжести. Но она все же имелась – висящий посреди ангара шаттл с пристыкованным скаутом был зафиксирован тонкими леерами и парой страховочных ферм. На глухой стене ангара отдыхали пятеро космических пехотинцев. Все в скафандрах, правда, с открытыми гермошлемами, и с оружием. На меня с Даниловым немедленно уставились стволы. Судя по тыльным соплам противотяги и внушительному баллону вместо приклада, это были газовые винтовки, наиболее безопасное в условиях невесомости и тонких стенок оружие.

– Все в порядке? – приветствовал их офицер, выныривая следом.

Стволы ушли в сторону. Никаких паролей солдаты требовать не стали – хоть одна уступка здравому смыслу.

– Тихо, товарищ подполковник, – ответил крепкий рыжий парень со значком старшего сержанта на гермошлеме. Звания в космопехоте мало коррелируют с общевойсковыми. В отставку этот сержант уйдет по меньшей мере капитаном.

– Размещайте людей, Мирский, – бросил ему подполковник. Оглянулся на меня, потом, перехватив леер, сноровисто поплыл к открытому люку челнока.

Рептилоид просто прыгнул следом. С координацией у него было все в порядке – маленькое чешуйчатое тело мелькнуло через ангар и повисло на обшивке у аварийного люка, вежливо пропуская офицера вперед. Я заметил, что черные береты на миг застыли, впившись в счетчика жадными взглядами. Редко им приходилось видеть «потенциальных противников».

Очень медленно я пополз по лееру к шаттлу.

– Молодец, – похвалила Маша, двигаясь за мной.

Черные береты закончили перегруппировку. Какой в них был смысл – не знаю, внутрь корабля они все равно не заходили. Наверное, уровень допуска не позволял.

В тесный аварийный люк шаттла мы с Машей протиснулись вместе, нежно взявшись за руки. Мне вовсе не хотелось проверять, экранирует ли обшивка корабля сигнал ошейника. Машу, видимо, терзали те же сомнения. За порогом мы сразу же попадали на пол – здесь существовала гравитация.

Подполковник, ожидающий нас внутри, наконец-то снизошел до общения со мной. Его явно мучил вопрос, как ко мне относиться – как к предателю, как к подконтрольному куалькуа страдальцу или просто как к дураку.

– Петр… э… вы сейчас находитесь в том облике?

– Вы же наверняка видели мои фотографии, – не слишком вежливо ответил я, вставая.

– Хорошо. Мы… э… просим вас войти в корабль… Геометров. С вами будет полковник Данилов…

Данилов, забравшийся в шаттл, кивнул:

– Согласен.

Подполковник мрачно уставился на меня. Его продолжали терзать сомнения.

– Мария Клименко останется в шлюзе, – предупредил он. – Если вы закроетесь в корабле…

Я кивнул:

– Поверьте, я понимаю. Что потом?

Данилов и подполковник обменялись взглядами. Между ними явно имела место легкая конфронтация – Александр был старше по званию, но должность подполковника уравнивала ситуацию.

– Запрограммируйте компьютер корабля…

– Его нельзя программировать в нашем смысле слова. Это почти разумная машина. Он подчиняется мне, но лишь в определенных пределах.

– Тогда убедите! Нам необходимо знать принцип работы их двигателей, оружия, силового поля. Как я понимаю, корабль даже способен производить… собственные детали?

Я вздохнул.

– Не совсем так. Он саморемонтируется. Может восстановить поврежденный двигатель, например. Но это же не фабрика. Откуда ему брать материалы для производства?

Судя по вытянувшемуся лицу подполковника, аргумент показался убедительным. Наверное, вспомнилось слышанное когда-то, что материя из ничего не появляется. Данилов немедленно вступил в разговор:

– Петр, Алари по этому поводу высказывались достаточно определенно!

– Вот ты с них и спрашивай, – мстительно сказал я. – Саша, допускаю, что можно превратить корабль Геометров в завод по производству таких же кораблей. Только это потребует многих лет работы. В него придется подавать какие-нибудь сверхчистые материалы, которые на Земле еще не научились получать. Да и то… ну, скажем, снимешь ты с корабля двигатель, он послушно вырастит новый. И так же со всем остальным оборудованием. Допустим. А удастся ли потом все состыковать между собой? Ты в детстве конструктор собирал? Всегда выходило, как на картинке? А если дать тебе все детали, соберешь телевизор? Настроишь?

Но Данилов был непробиваем.

– Я – нет. Только это не моя специальность. Петр, твоя задача – чтобы корабль выдал образцы своей начинки и сообщил принцип их работы.

– Как – сообщил?

– Идем.

В шлюзовом отсеке я понял, что он имеет в виду.

Откуда-то из аппаратного отсека тянулся кабель – питание. К нему были подключены небольшой компьютерный терминал и внушительных размеров блоки оптической памяти.

– В любом случае нужен транслятор, для перевода… – начал я. И осекся. Данилов молча показал глазами на счетчика.

– И ты сделаешь это, Карел? – спросил я.

– Уже делал, – просто сообщил счетчик.

Ну конечно. Он же подключался к компьютеру корабля Римера, когда тот был захвачен. Наверное, и без моей помощи рептилоид способен выкачать из корабля всю необходимую информацию…

Или нет? Одно дело – своровать «оперативную память», то, чем компьютер живет постоянно: язык, карты, видеозаписи. Другое – вытащить заложенные в его глубине данные, полностью подчинить себе машину.

Значит, вначале я должен убедить корабль подчиняться…

– Давай, Петя, – подбодрил меня Данилов.

Я посмотрел в открытый шлюз. Кабина скаута неярко светилась. И полная тишина, такая нехарактерная для земных кораблей, никакого гула вентиляторов, шороха компьютерной периферии. Словно корабль спал – или умер. И все же я знал – он работает. Впитывает информацию. Делает выводы. Возможно, понимает, что происходит.

Пусть даже для корабля я остаюсь пилотом Ником Римером, законным хозяином. Все равно, когда встанет вопрос о выдаче информации – он может не подчиниться.

Когда интересы личности и общества не совпадают, для Геометров существует только один вариант решения.

– Не уверен, что он захочет сотрудничать, – сказал я.

Подполковник пробурчал что-то о слишком умных машинах и слишком глупых людях.

– А ты попробуй, Петя, – попросил Данилов. – Я в тебя верю.

Похоже, он не шутил.

– В данной ситуации и для Земли, и для тебя лучше, чтобы корабль подчинился.

Я двинулся к шлюзу. Маша пошла следом, но у люка остановилась, сжимая в руке пульт.

– Входи, входи, – подбодрил Данилов.

Шагнув в люк, я секунду подождал. Ничего.

Тогда я сел в кресло. Подождал секунду – и опустил левую руку в теплый коллоид терминала.

Очень сложная ситуация, пилот.

Да уж, – согласился я.

Впустить существо, пытающееся войти?

Я оглянулся на Данилова, заносящего ногу в люк.

Впускай. Что уж теперь.

Полковник, не подозревающий об этом безмолвном диалоге, сел во второе кресло, посмотрел на меня.

– Ну?

– Не отвлекай, я работаю, – с мстительным удовольствием ответил я. То, что Данилов никак не может проконтролировать процесс общения, доставляло удовольствие.

Это человек?

Похоже, компьютер был в затруднении. Данилов отвечал всем признакам, по которым Геометры определяли «своих», но вот убогая станция и само ее положение в пространстве приводили машину в замешательство.

Да.

На каком языке вы общаетесь с ним?

Ну конечно. Откуда ему знать русский?

Это особый язык для передачи важных данных, – наобум заявил я. Единственное, что мне помогало – это то, что корабль был начисто лишен критичности.

Кто он такой?

Я хотел ответить «чекист» или «работник госбезопасности», но у Геометров таких слов просто не было. Вместо этого получилось:

Старший Наставник.

Необходимо возвращение на Родину, – немедленно заявил корабль.

Так я и знал.

Позже. Вначале нам надо оказать помощь.

Кому?

Этим людям.

Корабль молчал, и у меня возникло четкое ощущение, что сейчас он перестанет подчиняться и вообще разговаривать.

Зачем?

Миссия Дружбы.

Может, проймет?

Какую помощь?

Эти люди утратили знания. Им необходимо помочь в развитии космической технологии…

Я даже не успел закончить, когда понял, что происходит. Я, регрессор, уговариваю корабль регрессоров оказать непонятно кому техническую помощь!

Нет. Ситуация нестандартна. Требуется решение Мирового Совета. Информация непроверяема и, возможно, неадекватна. Начинаю подготовку к возвращению. Обеспечь открытие шлюза.

Откинувшись в кресле, я закрыл глаза. Ну вот. Может, компьютеры Геометров и наивны по-своему. Но когда логика начинает трещать по швам – их не переубедить.

Возможно, будь это тот, первый корабль, сжившийся с Ником Римером, я бы и сумел что-то сделать. Но с этим такой фокус не пройдет.

Подожди, – попросил я. Подожди. Сложная ситуация.

– Что-то не так? – спросил Данилов. Наверное, на моем лице сейчас отражались вполне однозначные эмоции.

– Все не так, – ответил я. – Он не хочет. И мне его не переспорить. Это же почти разумная машина. Ему надо доказать, что передача информации пойдет на пользу Геометрам.

– Он отказывается?

– Он собирается вернуться на Родину.

Данилов зажевал губами. Мне показалось, что он готов выбраться из скаута. Но я недооценил его упорства.

– Карел, подключайся.

Рептилоид заглянул в люк.

Впустить существо?

Или мне показалось, или в интонациях появилось подозрение.

Да.

Карел устроился между креслами. Данилов дождался, пока он перестанет возиться, и приказал:

– Он не хочет сотрудничать. Взломай его.

Рептилоид повернул голову, посмотрел на Данилова. Четко сказал:

– Я отмычка, а не лом.

– И все же – попробуй.

Что происходит?

Подожди, я решаю ситуацию!

До момента, когда компьютер признает мое поведение неадекватным и начнет действовать по своему усмотрению, явно оставалось ждать недолго.

А самое печальное было в том, что я и не хотел победы Данилова. Если бы не проклятое кольцо на шее…

Тебе помочь снять ошейник?

Вначале я решил, что это реплика корабля. Куалькуа вступал в беседу слишком редко.

– Как? – от растерянности я ответил вслух. Данилов покосился, но ничего не сказал.

Снять?

Да!

Будет больно.

Снимай!

Затылок пронзила острая игла боли. Затем кожа словно онемела, мышцы одеревенели. И – кольцо зашевелилось.

Оно погружалось в мое тело!

– Ну как, получается? – резко спросил меня Данилов. К счастью, в кабине было слишком темно, чтобы он увидел происходящее. Ответить я не мог – шея превратилась в кусок дерева, в обрубок бревна… слабо подрагивающий с затылка, всасывающий ошейник… Я поднял руку и отмахнулся.

На подавление всех рецепторов потребуется время. Если скорость важнее – терпи.

Я терпел.

А металлическое кольцо начало выступать из-под подбородка. С фетра сочилась кровь. Куалькуа тащил ошейник сквозь меня, с небрежностью патологоанатома раздвигая живые ткани. На мгновение у меня онемело все тело, я обмяк, с ужасом почувствовал, как перехватило дыхание, засбоило сердце, по ногам заструилась горячая струйка мочи. Куалькуа рассек позвоночный столб!

Извини.

Я с шумом втянул воздух. Маленькое чудовище во мне продолжало свою работу, поспешно залатывая канал, по которому прошел ошейник. Нет, боли я почти не чувствовал, куалькуа пугал зря. Это ощущение было совсем другим, но не менее неприятным.

– Петр… – Данилов вздрогнул, медленно потянул ко мне руку. И вдруг закричал: – Петр!

Кольцо болталось у меня на горле, держась на последнем лоскутке кожи. Наверное, забавно это выглядело. Не человек, а граната…

Счетчик зашелся булькающим смехом.

В люк заглянула Маша. Уставилась на меня, тоже ничего не понимая.

– Лови! – закричал я, вырывая ошейник. Брызнула кровь, но мне было все равно. Время думать кончилось, наступило время действовать. Я метнул ошейник в Машу, и та машинально схватила его. – Поймала? – мстительно уточнил я и тут же заткнулся, уклоняясь от удара Данилова. В тесном пространстве кабины драться было бесполезно, все, что я мог, – это удерживать его руки. Но ко мне помощь пришла быстрее – счетчик дернулся и саданул его лапой по лицу. Данилов вскрикнул и отключился. Вряд ли виной были царапины от когтей – счетчик его именно выключил, еще раз продемонстрировав, что разница между человеком и компьютером не так уж велика.

Ожидаю приказаний.

Расстыковка!

Я даже не удивился, что после начала драки насторожившийся было корабль мгновенно преисполнился ко мне доверия. Все его сомнения немедленно обернулись в мою пользу. Не-друзья напали на Геометра… на самого человечного человека…

С громким чмоканьем корабль отошел от челнока. За спиной Маши мелькнуло совершенно озверевшее лицо подполковника, он вытянул руку с пистолетом и выстрелил. Мимо. В момент расстыковки гравитация исчезла, и он повис в воздухе. Голубой луч парализатора словно послужил сигналом – по скауту застучали пули. На что надеялись космопехи, сказать трудно, но палили они энергично.

Непринципиальные физические воздействия, – прокомментировал корабль.

Люк начал сходиться, и в этот миг события окончательно набрали скорость. Маша отбросила ошейник и прыгнула через разделяющее челнок и скаут пространство. Рассчитала она здорово – через миг ее ладони вцепились в сходящиеся края кабины. Какую природу имело гравитационное поле скаута – не знаю. Но, прикоснувшись к обшивке, Маша мгновенно попала под его влияние, обвисла, начала подтягиваться. Запрокинула подбородок на сходящуюся диафрагму, просунула голову внутрь – и оказалась в ошейнике ничуть не менее страшном, чем был мой. Кабина прекратила закрываться, и в двадцатисантиметровой дыре остались лишь Машина голова и судорожно сжатые ладони.

Продолжить герметизацию?

– Нет! – Я вскочил, перегнулся через обмякшее тело Данилова с твердым намерением выпихнуть Машу наружу.

– Она без скафандра, – внезапно сказал счетчик. Нет, не счетчик – дед. – Пит, она же без скафандра!

Наверняка Маша была напугана. И все же в глазах девушки блеснул радостный огонек. Выпихнув ее из скаута, я лишился бы возможности протаранить хлипкие стенки ангара и вырваться на свободу. Пехотинцы и подполковник были в скафандрах, им разгерметизация не страшна. А вот для нее…

Неужели она так уверена, что я не захочу убивать?

– Приоткрой кабину! – скомандовал я, и корабль, умница, понял приказ, чуть раздвинув колпак кабины. Втянув Машу внутрь – она и не сопротивлялась, и не помогала, просто ничего не предпринимала, – я грубо швырнул ее на Данилова.

– Не двигайся! – все же уточнил я. Вырвал у нее из кобуры парализатор, сунул себе за пояс. – Где еще оружие?

Кабина закрылась.

– Ищи.

– Обойдешься, – решил я. Посмотрел на счетчика – тот на мгновение приник к Маше, отпрянул. Теперь майор госбезопасности Маша Клименко разделила судьбу Данилова. – Деда, ты как?

– С ним все хорошо, – ответил Карел. – Что ты будешь делать?

– Вначале – убегать. Изображение!

Экраны засветились, и я получил возможность наблюдать за действиями космопехоты.

Надо признать, они старались.

Сержант Мирский парил у самой обшивки. С остервенелым лицом он палил в кабину из винтовки. Противотяга в оружии была отстроена хорошо, и сержанта почти не закручивало при выстрелах. Так, легкие подергивания… Но это не давало никакого толку.

Остальные солдаты повисли вокруг скаута, держа его на прицеле, но не действуя. Один что-то быстро бормотал в шлемофон. Подполковник, так и не вышедший из челнока, занимался тем же.

Корабль, похоже, сам оценивал важность той или иной сцены и демонстрировал их с ловкостью опытного оператора.

Вскрывай ангар.

Использовать лазерный зонд?

Как угодно.

Луч был абсолютно невидимым. На огромном шлюзовом люке вдруг вспыхнула красная точка, брызнул мгновенно стынущими каплями расплавленный металл. Солдаты оборачивались, и гамма чувств, пробегавшая по их лицам, вполне подошла бы отряду буденновцев, выскочивших лихим галопом на танковый клин.

Скаут начал двигаться. Еще без включенной тяги. Его тащило воздухом, рвущимся из разгерметизированного ангара. Пылающая линия чертила люк, вспарывая обшивку. Металл начал выгибаться наружу.

Я представлял, что сейчас происходит на станции. Воют сирены, подается энергия на излучатели, люди занимают боевые посты. Тщетные усилия… между земной станцией и чужим кораблем непреодолимая пропасть технологии.

Солдаты бросили заниматься ерундой и что-то торопливо переключали в винтовках. Ага… их же можно использовать как двигатели. Через несколько мгновений бравая космическая пехота уже разлетелась, прижалась к стенкам, вцепилась кто во что смог.

А лазерный луч стремительным взмахом завершил окружность – корабль наконец-то понял, что к тонким стенкам станции не нужно прилагать больших усилий.