Текст книги "Духи дельты Нигера. Реальная история похищения"

Глава 4
Данте

Проснувшись на следующий день, мы снова убедились, что кошмар не рассеялся и мы по-прежнему в плену неизвестно где. Наш новый охранник оказался довольно разговорчив. Подсушенный мускулистый парень лет 25, невысокий, открыл дверь нараспашку и пристроился на табурете прямо в проходе. Окинув нас взглядом, он сказал:

– Меня Данте зовут. Я фильмы про русскую мафию смотрел, и мне понравилось это имя (для меня до сих пор остается загадкой, что за фильм он имел в виду). Мы – боевики, – гордо произнес он и снова окинул нас внимательным взглядом, как будто мы собирались это оспорить.

Я сел на край матраца, радостно предвкушая, что у меня появляется шанс поведать заблудшей душе, что произошла чудовищная ошибка! Осторожно, мягким голосом я произнес:

– Но мы не разворовываем нигерийские недра. Напротив, мы дали работу практически двум тысячам местных жителей. В Икот-Абаси все племена получили контракты на заводе. Мы дали свет в дома, построили школы и теперь принимаем людей в больнице. Мы развиваем спорт для молодежи. Почему нас захватили? Мы же не нефтяники и не газовики!

Ответ Данте меня отрезвил и вернул на землю:

– Не важно, что вы не нефтяники! Нам нужны деньги.

«Ладно, зайдем с другой стороны», – подумал я.

– К нам на завод приезжал лидер молодежи Иджо…

– Да чхать мы хотели на этих продажных предателей! – вдруг взорвался Данте, не дав мне договорить. – И эти, и другие – все только и знают, как бы денег урвать!

В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь далеким разговором. Мы молчали, чтобы не спровоцировать его гнев, а он сидел, уставившись в пол, будто в ступор впал.

Помолчав, он повторил снова, уже спокойно:

– Политика нас не интересует. Нам главное, чтобы за вас заплатили деньги.

Информация была полезная, но абсолютно не обнадеживающая. С одной стороны – хорошо, что не будет требований, которые невозможно выполнить. Попроси они, к примеру, освободить всех братьев из тюрем Нигерии, – не знаю даже, сколько времени бы ушло на переговоры с правительством и каков был бы результат. С другой стороны, наши жизни в очень серьезной опасности. Будут деньги – будет интерес нас менять, не будет денег – держать нас в живых не станут.

– Я не люблю Россию, – помолчав, произнес Данте. – Вашими «калашниковыми» людей убивают по всему миру. – Он выразительно похлопал по своему автомату. – Русский «калаш» – хороший автомат.

На русский его автомат никак не походил. Разболтанный механизм, характерные заклепки на ствольной коробке и сложенный неотъемный штык под стволом говорили о том, что это «китаец». Отдельную гордость владельца представляли пять смотанных скотчем рожков с патронами. С таким особо не побегаешь. Явное украшательство и показатель «крутости».

Я не удержался от того, чтобы не обрадовать нашего сторожа:

– Мне кажется, у тебя не русский автомат. Скорее всего, китайский. Там напротив предохранителя, наверное, две латинские буквы – L и D, да?

Данте положил автомат на колени и стал его рассматривать. Так оно и было. Пробормотав себе под нос какое-то невнятное ругательство, Данте потерял интерес к светской беседе и вышел, закрыв на щеколду дверь.

…Шел второй день нашего плена, а никто даже и не пытался установить связь с нашей компанией и потребовать за нас выкуп. Похоже, нас держали на карантине. Ожидали обратной связи или отголосков нашего похищения.

Относились к нам спокойно, без злобы. Даже привезли жареную курицу с рисом, еще горячую. Из этого я сделал вывод, что источник пищи находился не очень далеко. Я сохранил полиэтиленовый пакет от той курицы, на котором было написано название кафе в Порт-Харкорте – «Килиманджаро». Это была важная деталь, которая при должной оперативной обработке могла бы вывести на след похитителей или хотя бы помогла определить приблизительный радиус поиска. Только кому она могла пригодиться? Искал ли нас вообще кто-то?

ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ СЕБЕ РЕКЛАМНУЮ НАДПИСЬ: «ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ ТУРЫ НА ОСТРОВА. МЫ ДОМЧИМ ВАС НА ЛОДКЕ С ВЕТЕРКОМ. ПРОЖИВАНИЕ В КОМФОРТАБЕЛЬНОЙ ПАЛАТКЕ В ДЕЛЬТЕ НИГЕРА ЗА СЧЕТ РАБОТОДАТЕЛЯ».

Похоже, в лагере нас прятали от других обитателей. Сложилось впечатление, что мы находимся в рыбацкой деревушке и на ее окраине стоит несколько хибар боевиков, включая и нашу.

Каждый раз, когда кого-то из нас выводили «по нужде», дверь палатки распахивали, чтобы прикрыть ею обзор со стороны деревушки, и кто-то из наших охранников обязательно стоял и смотрел в ту сторону. Дверь оставалась открытой до тех пор, пока нас не возвращали обратно. Все это время рядом находился один из охранников. Прямо за нашей хибарой стояла еще одна сдвоенная хижина и перпендикулярно ей стена – скорее всего, такой же хибары. Заметить нас здесь со стороны было вообще невозможно. В этом импровизированном дворе стоял стол, за которым постоянно сидел кто-нибудь из боевиков.

Выводили нас по протоптанной тропке метров на двадцать от лагеря. Ничего разглядеть вокруг было невозможно – только заросли и вода. Были слышны только лодки, снующие по реке.

С нами в деревушке постоянно находилась охрана. Сколько их было, мы не знали, но их болтовню слышали все время. К вечеру голоса становились громче, слышались ругань, истерические вопли и возгласы безудержного веселья. Было ощущение, что наша охрана укуривается или напивается. Впрочем, к тому, кто сидел у нашей хибары, это не относилось.

Третий день в плену ничем особенным не ознаменовался, если не считать, что нам успели надоесть ананасы – из-за их кислоты потерялся вкус, щипало язык.

Я пытался убедить наших охранников связаться с кем-нибудь, кто принимал решения, чтобы они позвонили в компанию и выдвинули свои требования:

– Поймите, впереди Рождество, потом Новый год. Все руководители будут на праздничных каникулах и только в середине января вернутся к работе. Если вы сейчас свяжетесь, то, по крайней мере, у ответственных лиц будет время подумать.

Мои доводы особенно никого не волновали. Похоже, алгоритм был уже опробован, и изменять его ради нас никто не собирался.

– Представляешь, – задумчиво проговорил я, обращаясь к Косте, – какой-то знак был накануне, как предупреждение, что ли. Я вечером звонил жене, и во время нашего разговора у меня в доме, в Абудже, нашли и убили змею…

Глава 5
Змея

Яркое воспоминание вспышкой вернуло меня в тот душный вечер накануне нападения. Я будто снова услышал голос Марины в трубке:

– Ну почему ты нас с собой не взял? Я уже скучаю.

– Ты же понимаешь, что это невозможно.

– Ладно, слушай, что расскажу. Сегодня я, как обычно, утром кормила детей в столовой. Смотрю – по гаражной парковке идет ребенок лет тринадцати, черненький, хорошенький. Я помнила, что на территории представительства, у нашего управдома Поликарпа, живет сын Дэвид, но ни разу его не видела. А тут вот! Выскочила на улицу и зову его познакомиться, приглашаю его поиграть с детьми. Он остановился, смотрит на меня, потом на отца. Поликарп ему говорит: мол, иди, мадам разрешила. И детвора целый день играла и гуляла и обедали вместе! Они сейчас смотрят мультики в большом зале.

Марина рассказывала мне, какой Дэвид красивый и как она рада, что наконец-то с ним познакомилась, а то у нее душа болела за ребенка, который живет у нас практически в доме, а она его даже не знает. Говорила, как красиво и очень аристократично Дэвид держится за обеденным столом, какие у него красивые длинные пальцы на руках и как по-царски он берет в руку бокал с напитками. Мы обсудили, что Поликарп чудесный отец и наставник для Дэвида и что мальчик обязательно вырастет замечательным человеком и настоящим мужчиной. И тут Марина прервала разговор, послышались крики, и связь оборвалась. Я перезванивал несколько раз, но безуспешно.

Жена перезвонила сама.

– Представляешь, влетает Даша и кричит, что у нас змею убили! Я в шоке, иду в белый зал. Картина перед моими глазами открывается страшная. Семен, наш водитель, с окровавленным мачете в руках рубит маленькую ярко-зеленую змею на мраморном полу, в шаге от моих детей и Дэвида. Я вижу, что, даже порубленную и мертвую, он ее очень боится.

Я попросил Марину дать трубку Поликарпу. Тот сказал, что змею убили, бояться нечего. Поликарп предположил, что змею могли привезти с горшками из старого здания представительства, и она попала с ними в дом. Пока мы с ним беседовали, змею уже убрали, Марина поговорила с детьми и продолжила мне возбужденно рассказывать детали.

– Дети смотрели мультики и играли игрушечными пистолетами, и одна из пулек улетела под диван, Дэвид полез за ней и увидел змею, но так как наши дети не знают английского, а Дэвид – русского, он кое-как им знаками объяснил, чтобы они не сходили с кресла, и побежал за отцом. Тот, слава богу, был на кухне. Позвали водителя Семена, который остался ночевать в представительстве. Семен прибежал с мачете и начал рубить змею. Меня Даша позвала уже под занавес, когда он ее уже порубил. Я обцеловала Дэвида и сказала, что теперь он наш ангел-хранитель. Ни Федя, ни Даша не отличили бы ящерицу от змеи и не поняли бы, кто там ползает. Можно я Дэвиду с утра большой подарок куплю?

– Да, конечно, купи.

– Ты завтра утром отсыпаться будешь?

– Да, посплю, потом поеду к вождям. Раз уж здесь, надо бы посетить…

Глава 6
Как я сюда попал

Вечером я почувствовал, что мое возбужденно-стрессовое состояние сменилось полной апатией. Говорить не хотелось, спать тоже. Навалились воспоминания, которые странным образом связывали еще недавнее прошлое с моим невеселым настоящим.

…Жаркий, душный, пыльный летний день в нашей двухкомнатной квартире в Ростове-на-Дону. Я только недавно вернулся из двухгодичной миссии ООН в Судане. Через распахнутые настежь окна едва дует ветер. Марина гладит. Я включаю новости и попадаю на репортаж о захвате заложников в Нигерии, на заводе, принадлежащем РУСАЛу. 3 июня утром на юге города Икот-Абаси произошло вооруженное нападение на населенный пункт, в котором проживали сотрудники UC RUSAL. Шесть человек, включая пять сотрудников компании и одного родственника сотрудника, были захвачены в заложники. В ходе перестрелки был убит нигерийский водитель, работавший на заводе Alscon.

Мы с Мариной переглядываемся.

– Кажется, у них сейчас поменяется начальник службы безопасности, – подхожу к компьютеру и открываю сайт РУСАЛа. Перехожу на страницу вакансий и правда – висит вакансия начальника службы безопасности на заводе АЛСКОН в Нигерии. Получается, его там вообще нет.

– В Нигерию поехать, что ли? – обращаюсь я к Марине.

– А что, езжай, – шутя говорит она. – В Африке ты уже был.

Извлекаю из папки на компьютере свое резюме, отправляю по указанному адресу и практически моментально о нем забываю.

А спустя несколько дней мы уезжаем отдыхать в Геленджик. Звонок из кадрового департамента РУСАЛа застает меня на улице по пути на пляж. Со мной проводят получасовое собеседование на английском языке, прямо по пути на пляж, и уже на следующий день приходит список необходимых документов на мой электронный адрес. Не успев насладиться отдыхом на море, я выезжаю в Ростов и оттуда – в Москву на собеседование. Оно проходит хорошо. Мне удалось проработать достаточно материала из открытых источников, чтобы продемонстрировать свою компетентность. Договорились об условиях контракта, и, вернувшись в Ростов, я приступил к процедуре увольнения из МВД на пенсию по льготной выслуге лет. И вот, когда практически все документы на увольнение были подписаны, меня подкараулил сюрприз в виде телефонного звонка из кадрового департамента РУСАЛа.

– Вы знаете, мы уже взяли на должность начальника службы безопасности другого человека. – Немая сцена, моя отвисшая челюсть и рой мыслей в голове о том, что надо теперь сделать, чтобы восстановиться обратно на службу. – Мы вам предлагаем другую позицию – начальника департамента по связям с общественностью и госорганами. Условия контракта те же, о которых мы уже договорились.

Я в замешательстве.

– Вообще не представляю себе, чем должен заниматься этот департамент!

– Мы считаем, что с вашим опытом вы успешно справитесь с этой работой. – Голос в трубке звучит убедительно и заражает меня своей уверенностью.

– Хорошо, я согласен.

Так я и оказался в Нигерии.

Случившееся довольно круто изменило мою последующую жизнь. Я был уверен, что развиваться надо исключительно в одном направлении. Я считал, что как специалист в области безопасности я состоялся и необходимо далее совершенствоваться, подниматься по карьерной лестнице. Жизнь показала мне наглядно, что человек способен на большее. Если необходимо, человек способен разобраться в любом вопросе.

Собрав библиотеку по PR и работе с госорганами, я уже через месяц легко оперировал терминами и понятиями. Привычка все систематизировать помогла разработать концепцию и стратегию работы департамента, а наличие в штате Департамента сотрудника, бывшего репортера и по совместителю пастора, имеющего и опыт, и надлежащие связи в местных СМИ, позволили вскоре эту стратегию реализовать без лишних телодвижений. Потом была работа с местными кланами, которую можно было охарактеризовать старым римским подходом – «хлеба и зрелищ». Завод давал электричество, рабочие места и контракты на обслуживание и поставки. Мне удалось достигнуть согласия между кланами о пропорциональном разделении рабочих мест и контрактов и даже подписать с ними соответствующее соглашение.

Мы привели в порядок заводской стадион, отобрали футбольную команду из лучших игроков Икот-Абаси и регулярно проводили матчи, собирая большое количество местной молодежи. Наши медицинские пункты оказывали бесплатную медицинскую помощь жителям, в том числе проводя серьезные хирургические операции. Мы открыли школу для детей сотрудников завода. Вожди кланов были довольны. Дошло до того, что, когда в Абудже с президентской администрацией у нас возникли некоторые проблемы, вожди кланов Икот-Абаси написали коллективное письмо в нашу защиту, и это возымело эффект.

Росло мое влияние как среди вождей, так и на заводе. Наконец, после успешно проведенных переговоров с профсоюзами рабочих и служащих завода по подписанию нового коллективного договора, руководство компании предложило мне возглавить представительство компании в Абудже. Это был успех.

А теперь я оказался в плену у боевиков. Интересный поворот событий.

Глава 7
Дальше в джунгли

Наутро четвертого дня нашего плена охранники притащили местные игральные карты, видимо, заботясь о нашем досуге. Их купили (или забрали у кого-то) специально для нас. Назывались карты Whot! Разобраться, как в них играть, у нас так и не получилось, хотя мы честно пытались. Мы даже пробовали играть ими в дурака, но безуспешно. Промучившись час, мы отложили их. Колоду забрали наши охранники и тут же с азартом принялись в них играть. Их возбужденные вопли были слышны прямо за стеной нашей хибары.

Около полудня за нами пришли. Без всяких извинений нас погрузили в лодку и повезли, как потом оказалось, во второй лагерь. Высокий негр с дробовиком, который был к нам приставлен, завязал нам глаза, но сделал это неплотно. В образовавшуюся щель через повязку мне удалось заметить, что, двигаясь по протоке, мы огибаем бревна и корни. Вокруг – буйство зелени и вода. Без знания пути плыть в этом месте нереально – легко остаться без мотора. Однако везли нас недолго, минут двадцать. Когда лодка заскребла по дну, мы остановились и высадились. Сняв обувь и взяв ее в руки, мы еще метров пятьдесят шли к берегу. Когда вода начала переходить в грязь, двое боевиков взвалили нас на спины и перенесли через грязь, опустив на протоптанной тропе. Немного пройдя по ней, мы зашли в палатку из тарпаулина.

Она была новой, недавно сделанной. Древесина кольев еще была сыроватой. Палатка была гораздо больше нашей предыдущей хибары – три с половиной на четыре метра и высотой метра два с половиной. В правом от входа углу, на полу, лежал матрац из цельного поролона размером два на полтора метра и сорок сантиметров высотой. В палатке было прорезано три окна – по одному на каждой стенке. Впрочем, разглядеть что-либо через них было невозможно. Все-таки вокруг заросли. А к концу дня два окна – возле стены и напротив входа – наглухо заделали. Тарпаулин был натянут на каркас из кольев, практически в руку толщиной. На полу – линолеум в квадратик; мы с Коcтей даже сначала думали, не поиграть ли на нем в шахматы, но потом отказались от этой затеи – слишком большим получалось поле. Над дверным проемом висела многослойная занавеска из марли. Наше новое жилище стояло в каком-то лагере. Мы не видели других палаток, но хорошо слышали разговоры метрах в тридцати от нас. Еще дальше, в лагере, круглые сутки работал генератор. И в нашей палатке практически постоянно горела лампочка.

Матрац был более удобным, чем в нашей первой «тюрьме». Отсутствие двери и задвижки создавало иллюзию свободы. Но, конечно, это была лишь иллюзия. Перед палаткой постоянно сидели охранники, и кто-нибудь из них регулярно заходил внутрь, чтобы проверить, что мы делаем. От нас требовали, чтобы мы находились на матраце, а выйти оттуда мы могли, только позвав кого-нибудь из охранников перед входом. Да и то только по крайней нужде.

Наконец, похоже, наши похитители решили озвучить свои требования. Через пару часов, как нас привезли, в палатку ввалился высокий худой боевик, которого мы раньше не видели. Лицо его было прикрыто платком, как у бандитов на Диком Западе. В руках у него был мой телефон.

– Давай, ищи номер, кому позвонить!

Я успел заметить, что на моем телефоне около ста сообщений и десятка два пропущенных звонков, и тут аппарат погас. Представил себе, как волнуется Марина, и тут же прогнал эти мысли прочь. Не время раскисать. Надо собраться и сконцентрироваться. Высокий тоже расстроился из-за того, что мы не смогли извлечь ни одного номера. Он зачем-то потряс телефон, вынул батарею, снова вставил ее и попробовал запустить его. Телефон включился, но, не успев загрузиться, потух снова.

– Зарядка есть? – спросил я.

– Нет, но мы что-нибудь придумаем. – Он забрал телефон и вышел.

Вернулся минут через сорок. К батарее были прикручены два провода, видимо, его все-таки пытались заряжать. В этот раз телефон включился, и я даже успел зайти в контакты, после чего все снова погасло. Из всех рабочих номеров наизусть я помнил только телефон посла РФ, поскольку за последние два месяца мы с ним часто контактировали, а номер состоял из простых повторяющихся цифр.

…ШЕЛ ВТОРОЙ ДЕНЬ НАШЕГО ПЛЕНА, А НИКТО ДАЖЕ И НЕ ПЫТАЛСЯ УСТАНОВИТЬ СВЯЗЬ С НАШЕЙ КОМПАНИЕЙ И ПОТРЕБОВАТЬ ЗА НАС ВЫКУП. ПОХОЖЕ, НАС ДЕРЖАЛИ НА КАРАНТИНЕ. ОЖИДАЛИ ОБРАТНОЙ СВЯЗИ ИЛИ ОТГОЛОСКОВ НАШЕГО ПОХИЩЕНИЯ.

Тогда они привели человека, говорящего по-русски, – гражданина Сенегала. Его задачей было слушать, о чем мы будем говорить, и следить, чтобы мы не сболтнули лишнего. Сенегалец в свое время был матросом на каком-то танкере с русской командой и там якобы выучил русский язык. Однако по-русски говорил он паршиво, скорее не говорил вообще. Только все время повторял: «Деньги давай!»

– Да он ни бельмеса не смыслит! – сказал Костя после знакомства с сенегальцем.

– Возможно, но за языком все равно надо следить.

Нас вывели из палатки и после набора номера российского посла предупредили – говорить только на английском. После пары длинных гудков в трубке зазвучал знакомый мне голос. Я представился, и его тон сменился на радостно-озабоченный. Он спросил, как мы себя чувствуем, не ранены ли. Я успел ответить, что все в порядке, как у меня вырвали трубку. Один из боевиков, по-видимому старший, спросил, с кем им вести переговоры, сообщил, что мы заложники и они хотят выкуп в 700 миллионов найра (по тем временам это была сумма, эквивалентная 5,6 миллиона долларов). Сделав это заявление, они сразу нажали кнопку «отбой». Нас, слегка обалдевших от услышанной суммы, вернули в палатку. Здорово, конечно, что наши жизни оценили так дорого, но в нашей ситуации эта сумма – реальная проблема!

Следующую пару дней мы провели в ожидании последующих переговоров. Ситуация, конечно, сдвинулась с мертвой точки, но даже для начала торга сумма была громадной. Мы посчитали с Костей, что если перевести сумму в доллары и сложить в пакет, то он будет весить 56 кг. А в нигерийских найра, даже в тысячных банкнотах, это будет груз, который перевезти возможно только на автомобиле – в руках уже не унести.

Утром наши охранники притащили радио с кассетным магнитофоном. С этого дня выключалось оно только поздней ночью и оставалось безмолвным лишь до рассвета. С одной стороны, это было хорошо, поскольку мы слушали новости. С другой стороны, Костю выводили из себя местные напевы, которые любил слушать на заезженной кассете один из боевиков по кличке Пилот. Он гонял ее на магнитофоне по несколько раз за день, даже невзирая на то, что она жутко тормозила и скрипела.

Чтобы заставить голову работать, надо было срочно занять ее чем-нибудь интеллектуальным. Шашки показались неплохой и доступной затеей, и мы приступили к сбору бутылочных крышек. Воду мы пили исключительно бутилированную, поэтому было просто складывать пробки в полиэтиленовый пакет за матрац. То, что все они были синими, нас не смущало: когда соберем нужное количество, тогда и будем думать, как из них сделать двухцветные.

Кормили нас рисом один раз в день. Его от души приправляли красным перцем. Хорошо от паразитов, но для желудка не очень.

В ночь на Рождество активно стреляли. Бандиты то ли сражались, то ли праздновали – скорее все-таки последнее. А на следующее утро нас довольно рано растолкали, сказав, что пора звонить. Соединиться удалось не сразу. Посол успел мне сказать, чтобы я не волновался, что с Мариной и детьми все в порядке. Боевикам велел передать, что вести с ними переговоры ему не позволяет дипломатический статус и что в Нигерию специально выехала группа переговорщиков от компании; как только они прибудут, переговоры немедленно продолжатся.