Текст книги "Сверхсекретный объект"

Побережье Южно-Китайского моря
4.05, суббота, 04.30

Небольшая надувная лодка бесшумно скользила по морской поверхности в сторону берега. Два человека, прижавшиеся к ее бортам, синхронно взмахивали короткими, напоминающими саперные лопатки веслами. Один мощный гребок, и лодка приближается к берегу еще на пару метров. Гребцы сделали уже около сотни таких гребков. Их лица и оголенные по локоть руки покрывали крупные капли пота, но гребцы не чувствовали усталости. У обоих за плечами остались десятки морских миль, пройденных в подобном режиме на плановых занятиях по гребле и во время тренировочных операций в особом учебном центре «морских тюленей» – бойцов специального подразделения Военно-морских сил США. Но эта операция боевая. Поэтому оба гребца стараются как можно тише опускать весла в морскую воду. В то же время командир разведгруппы, расположившийся в носовой части лодки, настороженно ощупывает взглядом враждебный берег, а его указательный палец лежит на спусковом крючке штурмового пистолета-пулемета «карбон-15»[9]9
  «Карбон-15» – пистолет-пулемет калибра 5,56 мм под стандартный патрон НАТО для штурмовых винтовок.


[Закрыть].

Время высадки выбрано оптимально. Уже достаточно светло, чтобы не заблудиться в прикрывающих береговую линию мангровых зарослях[10]10
  Заросли вечнозеленых деревьев и кустарников с надземными дыхательными корнями. Характерны для приливно-отливной полосы илистых побережий тропиков.


[Закрыть], и в то же время солнце еще не поднялось над горизонтом, поэтому деревья и приближающаяся к берегу надувная лодка с тремя «тюленями» не отбрасывают тени. Но в тропиках рассветы быстрые. Уже через несколько минут на берегу будет светло как днем, поэтому «тюленям» приходится спешить. Когда солнечный диск оторвался от горизонта, их надувная лодка достигла первых мангровых деревьев. Однако командир разведгруппы не дал своим людям отдышаться и направил лодку вдоль береговой линии. Теперь уже не только командир, но и гребцы всматривались в мангровые заросли, стараясь отыскать среди них проход к берегу. Достаточно широкий проход, чтобы через него смогла пройти надувная лодка, удалось найти только с третьей попытки, но наконец нос лодки ткнулся в прибрежный песок. Командир разведгруппы, а за ним и гребцы осторожно выбрались на берег. Все снаряжение из лодки тут же перекочевало на спины «тюленей». Опустевшую лодку командир разведгруппы вместе с одним из своих гребцов отбуксировали по воде к ближайшему разросшемуся мангровому дереву и надежно замаскировали ее среди его многочисленных воздушных корней. Если предстоящая операция пройдет успешно, они успеют вернуться к лодке еще до отлива, если нет – лодка им уже не понадобится.

Сверившись с картой, командир тройки «тюленей» определил направление движения, и разведчики друг за другом двинулись к подступающим к берегу джунглям. Они углубились в джунгли, но уже через сотню метров идущий впереди командир группы вынужден был остановиться, обнаружив перед собой участок свежевзрыхленной земли. Прямо на деревьях, подступающих к границе участка, в несколько рядов была натянута тонкая проволока. При более внимательном осмотре проволочного заграждения обнаружилась и табличка, сделанная на вьетнамском языке, с предупреждением о том, что территория за проволочным ограждением заминирована.

Командир разведгруппы сделал условный жест, и один из его «тюленей» тут же расчехлил переносной миноискатель. Второй «тюлень» тем временем перерезал нижнюю проволочную нить, и через проделанный проход вся тройка разведчиков проникла на минное поле. Теперь впереди шел «тюлень» с миноискателем, за ним его напарник, замыкал цепочку командир разведгруппы. Через пять шагов сапер остановился, предупредительно поднял руку и свернул в сторону. Но уже на втором шаге земля под его ногами осыпалась, и сапер, нелепо взмахнув руками, провалился в тщательно замаскированную яму-ловушку. В тот же миг справа, в десяти метрах от «тюленей», словно из-под земли выросли два человека. Своей комплекцией они ничуть не уступали бойцам американского спецназа, что никак не соответствовало представлению «тюленей» о малорослых вьетконговцах. Командир разведгруппы проворно развернул в сторону появившихся противников свой пистолет-пулемет и нажал на спуск. Его подчиненный оказался не столь проворен. Пока он оценивал ситуацию, один из появившихся на минном поле направил на него ручной однозарядный гранатомет. Очередь пистолета-пулемета и выстрел гранатомета прозвучали практически одновременно. Но из раструба гранатомета вылетела не граната, а крупноячеистая капроновая сеть, накрывшая второго «тюленя». Он еще успел дернуть руками, пытаясь достать оружие, но сделанная на совесть ловчая сеть лишь плотнее облепила фигуру спецназовца. Сообразив, что с каждым неловким движением он запутывается еще больше, «тюлень» оставил бесполезный в данном случае пистолет-пулемет и схватился за рукоятку десантного ножа, чтобы с его помощью перерезать тугие капроновые нити. Но в этот момент к «тюленю» подскочил стрелявший в него противник и своим использованным гранатометом нанес спецназовцу сокрушительный удар по голове. Последнее, что успел увидеть «тюлень» перед тем, как потерять сознание, было лицо врага – не желтолицая физиономия вьетконговца, а загорелое лицо белого человека...

Командир разведгруппы выпустил очередь прямо в живот ближайшему к нему противнику, но каким-то чудом тот успел уклониться. Он бросился на землю, перекувырнулся через правое плечо и вновь вскочил на ноги прямо перед командиром «морских тюленей». Только в этот момент командир разведгруппы сообразил, что на минном поле нет никаких мин, а вместо них в землю зарыты безобидные металлические болванки, но это уже ничего не решало. Командир «тюленей» не успел даже встать в боевую стойку. Его противник, оказавшийся намного проворнее, ударил носком своего армейского ботинка по правой руке командира разведгруппы. Удар пришелся точно в кистевой сустав, искалеченная кисть тут же потеряла всякую чувствительность, и онемевший палец соскользнул со спускового крючка. Противник поддел ногой выпавший из рук «тюленя» пистолет-пулемет и отшвырнул его в сторону. Он не торопился нанести последний, завершающий удар, явно наслаждаясь беспомощностью обезоруженного спецназовца. Но командир разведгруппы одинаково умело владел и левой, и правой рукой. Даже с одной здоровой рукой он представлял серьезную опасность. Воспользовавшись заминкой своего противника, командир «тюленей» развернулся в боевую стойку и одновременно выдернул из ножен свой армейский нож. Его лезвие тут же нацелилось в грудь наступающему противнику. Тот отреагировал по-своему. Заметив в левой руке командира «тюленей» армейский нож, он отпрянул назад и молниеносным движением выхватил из ножен за своей спиной настоящий абордажный тесак. Его противник в жизни не встречал такого огромного ножа, больше похожего на меч. Он являлся точной копией абордажного ножа морских пиратов, промышлявших в Южно-Китайском море во времена парусных галеонов. Чтобы управляться с таким специфическим оружием, требуется специальная подготовка, и у человека с абордажным ножом она, судя по всему, была. Он сделал ложный выпад, легко уклонился от выброшенной вперед руки командира «тюленей» и, взмахнув своим ножом, оставил на локте морского спецназовца глубокий кровоточащий порез. Тот слизнул языком выступившую на локте кровь, но не бросил оружия и, собравшись с силами, повторил бросок, целясь в горло своему противнику. Но вновь армейский нож лишь рассек воздух. Противник спецназовца сместился в сторону и, пропустив «тюленя» перед собой, перехватил рукой его горло, при этом лезвие абордажного ножа оказалось у спецназовца под подбородком. Его противник слегка шевельнул рукой, заточенная как бритва кромка абордажного ножа впилась в кожу. Командир разведгруппы «тюленей» почувствовал, как струйка теплой крови стекает ему за шиворот, и услышал у себя над ухом грозный шепот:

– Бросай перо, если не хочешь, чтобы я тебе глотку перерезал.

Для большей ясности враг снова шевельнул лезвием абордажного ножа, и по шее командира «тюленей» сбежала вторая струйка крови. Обычно в таких ситуациях требуют бросить оружие, но захвативший его противник говорил о каком-то пере. Командир разведгруппы замешкался. Человек с абордажным ножом расценил это по-своему. Он убрал нож с горла своего врага, но лишь затем, чтобы обрушить его тяжелую рукоятку на затылок морскому спецназовцу. Однако он точно знал, как следует наносить удар. Затылочная кость не раскололась, сохранив от повреждений нежное вещество мягкой мозговой оболочки, не лопнул мозговой сосуд, соответственно не вызвав инсульт и последующий паралич. Командир разведгруппы «морских тюленей» остался жив и даже не стал инвалидом, но, потеряв сознание, бесчувственным кулем свалился к ногам противника.

* * *

Сначала он почувствовал холод. Потом сообразил, что по лицу стекают струи холодной воды, и только после этого открыл глаза. Напротив стоял широкоскулый коренастый человек в пятнистом армейском комбинезоне и ехидно улыбался. В руках у широкоскулого было ведро, из которого он и окатил своего пленника.

Сразу же вернулась боль. Боль была по всему телу, но особенно болели руки. Скосив глаза в сторону, командир «морских тюленей» обнаружил, что его руки туго привязаны сыромятными ремнями к горизонтальной жерди. Сама жердь перегораживала вырытую в земле глубокую яму, ее концы были воткнуты прямо в земляные стены. Сначала командир «тюленей» решил, что находится в зиндане – земляной яме-тюрьме, широко использующейся для содержания пленников на Ближнем да и на Дальнем Востоке. Но, как следует осмотревшись по сторонам, он сообразил, что это скорее не зиндан, а блиндаж, так как яма имела вырытые в земле ступеньки для выхода на поверхность, а под потолком, сложенным из срезанных веток и лиан, висел керосиновый фонарь. Заметив осмысленный взгляд командира разведгруппы, человек в пятнистом армейском комбинезоне что-то сказал. Командир «морских тюленей» ничего не понял, так как фраза прозвучала на непонятном ему языке. Однако в ней присутствовало что-то пугающе знакомое. Широкоскулый человек говорил не по-вьетнамски и не по-китайски, а... Он говорил по-русски! К горлу подступил комок. Командир разведгруппы с ужасом понял, что угодил в руки российских военных советников. При планировании разведывательной операции на вьетнамском побережье Южно-Китайского моря такая встреча не исключалась, хотя во всех аналитических расчетах ее вероятность признавалась крайне незначительной.

«Сейчас бы сюда тех, кто составлял эти расчеты!» – с бессильной злобой подумал командир разведгруппы. Продолжить свою мысль американский спецназовец не успел, так как по ступенькам в блиндаж быстро спустился тот, кто обезоружил его. Сейчас командир «тюленей» сумел хорошо разглядеть своего недавнего противника. По сравнению с вьетконговцами он был просто великаном, никак не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Российский военный советник оказался одет в такой же маскировочный комбинезон, что и его напарник. Под одеждой невозможно было разглядеть его мускулатуру, но командир «тюленей» обратил внимание на широкие плечи и чрезвычайно длинные руки русского, позволяющие тому очень ловко обращаться с холодным оружием. Его устрашающего вида нож опять был при нем, только на этот раз он без всяких ножен висел на поясе, продетый в страховочное кольцо.

Российские советники обменялись парой фраз на своем языке, после чего советник с абордажным ножом развернулся к пленнику и без всяких слов впечатал носок своего ботинка тому в пах. Страшная судорога скрутила американскому спецназовцу живот. Он утробно захрипел и, не сумев справиться с приступом тошноты, выплюнул себе на грудь сгусток желчи.

– Блюешь? – по-английски произнес русский с абордажным ножом. – А крови нет, странно.

Он снял с пояса свой огромный нож и, эффектно взмахнув им в воздухе, прижал лезвие к паху командира «тюленей».

– Жить хочешь? Тогда рассказывай – какое у вас было задание.

С этими словами советник начал делать лезвием ножа пилообразные движения. Спецназовец почувствовал, как остро отточенная сталь разрезает ткань его десантного комбинезона, грозясь добраться до нежной кожи мошонки.

– Тебе лучше признаться до того, как я отпилю тебе яйца, – равнодушным голосом сообщил российский советник, при этом его нож не останавливался ни на секунду.

После очередного движения ножа особо прочная ткань десантного комбинезона треснула и разошлась в стороны. Теперь лезвие пилило хлопчатобумажные плавки американского «тюленя». Плавки разъехались уже на третьем движении, и острие ножа зацепило съежившуюся от страха мошонку. На лезвие упали первые капли крови, а следом за ними хлынул настоящий поток, когда судорога страха выжала из мочевого пузыря его содержимое. Русский брезгливо поморщился и поспешно отдернул свой мокрый, пахнущий мочой нож.

– Не терплю вони, – продолжая говорить по-английски, сообщил он своему широкоскулому напарнику. – Пойду поговорю с его людьми, думаю – они окажутся более разговорчивыми. А ты пока займись нашим гостем.

Отдав приказание, садист с абордажным ножом легко взбежал по ступеням блиндажа, а командир разведгруппы остался один на один с широкоскулым.

– Тебе лучше не злить Ивана, – ехидно улыбаясь, сообщил широкоскулый. – Тех, кто злит Ивана, он разрезает своим большим ножом на маленькие кусочки.

Словно в подтверждение его слов, неподалеку от блиндажа раздался жуткий предсмертный крик агонизирующего человека. Крик продолжался три или четыре секунды, но за это время командиру «морских тюленей» показалось, что прошла целая вечность. Американский спецназовец знал разнообразные методы «экстренного потрошения», но все равно не смог представить, что нужно сделать с человеком, чтобы он так закричал.

– Ну вот, кто-то из твоих бойцов Ивану решительно не понравился, – прокомментировал раздавшийся крик широкоскулый военный советник.

Сам Иван появился в блиндаже примерно через минуту. Он спустился по земляной лестнице, крепко сжимая в руке свой абордажный нож. А вокруг ножа и вокруг руки Ивана до самого локтя были намотаны только что вырезанные из тела кишки. С кишок обильно капала свежая кровь. Этой кровью была забрызгана вся одежда военного советника и его лицо, руки же сплошь покрывала вязкая кровавая масса. Иван остановился напротив командира разведгруппы и, взмахнув рукой, стряхнул к ногам «тюленя» бухту окровавленных кишок. Палач что-то сказал, но спецназовец не разобрал слов, его мутило. Тело скрутила новая судорога, он едва успел раскрыть рот, чтобы не захлебнуться подступившей к горлу блевотиной. Рвотная масса выплеснулась наружу, прямо на кучу свежей, пахнущей кровью плоти, но несколько капель отрыгнутой желчи попали на лицо палача. В глазах садиста вспыхнула ярость, он с силой вонзил свой нож в земляную стену и освобожденной рукой нанес пленнику сокрушительный удар в область печени. Чудовищная боль пронзила тело «морского тюленя», его глаза закатились, и он вновь потерял сознание.

База ВМС США,
остров Лусон Филиппинского архипелага
5.05, воскресенье, 19.20

От живой изгороди к коттеджу вела идеально выровненная дорожка, присыпанная белым морским песком. «Как контрольно-следовая полоса», – подумал полковник Греймс, глядя на остающиеся позади себя четкие отпечатки. Всю свою жизнь служа разведывательному сообществу Соединенных Штатов, Греймс старался не оставлять следов, и сейчас отпечатки его собственных туфель на белом песке несколько испортили полковнику настроение.

Входная дверь коттеджа оказалась закрытой, жалюзи на окнах опущены, но с заднего двора в небо поднимался легкий дымок, и Греймс решил, что хозяин дома находится там. С заметным облегчением полковник сошел с песчаной дорожки и вступил на аккуратно подстриженный газон, намереваясь обогнуть дом. Коттедж, одноэтажное бунгало с черепичной крышей, несмотря на аккуратность и добротность постройки, выглядел неуютно. Просто качественный казенный дом, в котором напрочь отсутствует дух его хозяина. Такое же впечатление производил и участок возле дома. Никаких насаждений или дворовых построек. Один сплошной зеленый газон, кое-где пересекаемый песчаными дорожками, да полутораметровая живая изгородь по его периметру, образованная зарослями какого-то колючего местного кустарника. Когда Греймс проходил мимо изгороди, то заметил четырехсантиметровые острые шипы, имеющие даже более устрашающий вид, чем колючая проволока. Зная характер хозяина дома, Греймс не удивился, если бы узнал, что среди зарослей кустарника проходят растяжки противопехотных мин.

Обойдя бунгало и оказавшись на заднем дворе, полковник Греймс наконец увидел того, кого искал. Хозяин коттеджа стоял перед переносной жаровней для барбекю (от нее-то и поднимался в небо замеченный Греймсом дымок) и раскладывал на решетке крупные куски мяса. Казалось, он настолько сосредоточен на своем деле, что ничего не замечает вокруг. Пользуясь моментом, Греймс попытался скрыть свое появление. Трава практически полностью гасила звуки его шагов, и полковник решил, что сможет неслышно подкрасться к хозяину коттеджа, готовя ему сюрприз. Тем не менее человек возле жаровни каким-то непостижимым образом заметил появление незваного гостя и резко развернулся в его сторону. При этом обоюдоострый метательный нож, которым он пользовался для переворачивания поджаривающегося мяса, хищно нацелился в грудь полковника Греймса. Но уже в следующее мгновение по лицу человека с ножом пробежала тень узнавания, занесенная для броска рука расслабленно опустилась, а губы разъехались в снисходительной улыбке.

– Когда-нибудь вы доиграетесь со своими сюрпризами, и кто-нибудь из ваших прежних знакомых с не столь быстрой реакцией всадит вам пулю между глаз или нож между ребер.

– Не беспокойся за меня, Стен. – Греймс тоже улыбнулся в ответ. – Когда у кого-то из моих знакомых ослабевает реакция, я немедленно прекращаю с ним всякие отношения. Но к тебе это, понятное дело, не относится.

С хозяином коттеджа главный разработчик диверсионно-разведывательных операций ЦРУ был знаком без малого уже два года. В особо откровенных беседах это позволяло Греймсу на правах старшего по возрасту и занимаемой должности переходить на «ты», чтобы лишний раз подчеркнуть доверительность установившихся между ними отношений. Но в этот раз хозяин коттеджа не поддержал предложенную манеру обращения.

– Иными словами, вы хотите сказать, что у вас есть для меня работа? – задал он гостю прямой вопрос.

– Расслабься, Стен! Почему я не могу зайти к тебе просто как к другу?! Между прочим, у меня есть для тебя подарок. – С этими словами Греймс развернул бумажный пакет, который держал в руках, и достал оттуда красочную коробку с бутылкой виски. – Это настоящее американское виски! Такого здесь не найти даже в Маниле, – добавил он.

Брови хозяина коттеджа изумленно взлетели вверх. За весь двухлетний период его знакомства с полковником Греймсом это был первый случай, когда тот явился с подарком. «Значит, ты прилетел из Вашингтона на Филиппины только для того, чтобы вручить мне бутылку американского виски? – мысленно усмехнулся хозяин, забирая у гостя подарок. – Не держи меня за идиота. Просто на этот раз тебе действительно потребовалось от меня нечто особенное». Однако вслух он сказал совсем другое:

– Поужинаете со мной?

– Не откажусь, – кивнул Греймс.

Хозяин коттеджа переставил поближе к гостю свое раскладное туристическое кресло и установил перед ним такой же раскладной столик, на котором уже стояли три пластиковые одноразовые тарелки. Одна из них была пустая, на второй лежал батон белого хлеба, а на третьей вперемежку – перья зеленого лука, молодые побеги бамбука и нарезанные длинными тонкими ломтиками свежие огурцы. Между тарелками с хлебом и зеленью располагалась открытая банка острого соуса. Хозяин поднял с земли заранее принесенную из дома бутылку красного вина и тяжелый стеклянный стакан с широким основанием.

– У себя в доме я не пользуюсь столовыми приборами. – Он указал Греймсу на одиноко стоящую пустую тарелку. – Мясо сохраняет больше вкуса, когда его разрывают руками. Но если хотите, я вынесу для вас вилку и нож. Мне все равно придется идти в дом за вторым стаканом.

– А! Не нужно, – ответил Греймс и махнул рукой, демонстрируя тем самым свою солидарность со вкусовыми пристрастиями хозяина дома.

Когда тот принес недостающие стакан и тарелку и еще одно раскладное кресло, они с Греймсом сели к столу. Хозяин взял в левую руку нераспечатанную бутылку, правой подхватил с жаровни боевой нож и молниеносным движением снес бутылке горлышко.

– Браво, Стен! Ты не перестаешь меня удивлять, – искренне восхитился Греймс, глядя на идеально ровный скол бутылочного горла. – Но я считал, что русские предпочитают более крепкие напитки, – добавил он, указав рукой на бутылку подаренного виски, которую хозяин коттеджа так и оставил нераспечатанной.

– Вы хорошо знаете русских? – не преминул спросить хозяин, разливая по стаканам вино.

В ответ Греймс лишь неопределенно покачал головой и, чтобы сменить тему, сказал:

– Стен, давай, наконец, твое мясо. Мне уже не терпится его попробовать.

Хозяин коттеджа усмехнулся и, орудуя тем же ножом, как кулинарной лопаткой, ловко снял с решетки поджарившееся мясо и быстро разложил его по тарелкам. Греймс тут же отщипнул небольшой кусок и отправил его в рот.

– У-у, потрясающий стейк! – прожевав мясо, воскликнул он. – Ты прирожденный кулинар, Стен. Теперь я понимаю, почему ты не ходишь в армейскую столовую, а предпочитаешь обедать и ужинать дома.

– Личному составу базы наша работа как кость в горле, поэтому «циклопы» стараются избегать встреч с местными парнями, чтобы не провоцировать конфликты. Но я не хожу в столовую вовсе не поэтому. Просто самостоятельное приготовление пищи позволяет сэкономить деньги на бутылку хорошего французского вина. После ваших уроков хороших манер я стал эстетом, – добавил хозяин и усмехнулся.

Греймс же, наоборот, поморщился:

– Стен, сколько раз я просил тебя не называть себя так!

– А что, мне нравится.

Улыбка на лице хозяина стала еще шире, обнажив два ряда ровных белых зубов. При взгляде на этот хищный оскал и следы кетчупа на его губах и подбородке можно было без труда представить, что этот человек только что полакомился живой человеческой плотью.

– Мы же настоящие циклопы! Сидим у себя на острове и отлавливаем всякого, кто туда заплывет! – с воодушевлением продолжал хозяин. – А затем потрошим его!

С этими словами он вскочил на ноги, схватил со стола нож и несколько раз устрашающе взмахнул им.

– Между прочим, лейтенанту Менсону ты отбил печень, – заметил Греймс в ответ на энергичную жестикуляцию угощавшего его хозяина. – С такой травмой в подразделении «морских тюленей» его уже точно не оставят, а возможно, и вообще комиссуют из армии.

– Он сам виноват, – безапелляционно возразил Греймсу хозяин коттеджа. – Я не превысил силу допустимого удара, просто Менсон перетрусил. От страха он расслабил мышцы, вот и пропустил удар. Такому трусу не место в спецназе. Он же натурально обоссался, когда я пригрозил отрезать ему яйца.

Греймс кивнул:

– Я смотрел видеозапись допроса. Если честно, у меня создалось впечатление, что, если бы Менсон в тот момент не обмочился, ты бы действительно отрезал ему мошонку.

– Какой смысл сейчас об этом говорить? – возразил Греймсу его собеседник. – Главное, что я доказал полную несостоятельность Менсона и как командира разведгруппы «тюленей», и как спецназовца.

– Между прочим, до твоего появления имитационный допрос выдерживали семеро «тюленей» из десяти, – напомнил хозяину коттеджа полковник Греймс. – Сейчас же мы имеем обратную картину. В среднем из каждой десятки испытуемых ты заваливаешь на «потрошении» восьмерых, и только двое выдерживают твои допросы. Интересно узнать – почему?

– Потому что ваши спецназовцы слабаки! – заявил в ответ хозяин коттеджа. – Такие, как Менсон, начинают блевать от одного вида свиных кишок, а прослушав сделанную в психушке запись криков сумасшедшего, падают в обморок. И они еще смеют называть себя армейской элитой.

Местоимение «ваши» больно резануло по самолюбию Греймса, и он непроизвольно прищурил глаза. Хозяин коттеджа тут же заметил недружелюбный взгляд своего гостя и ехидно спросил:

– Желаете проучить своего «циклопа» за его острый язык? Спарринг в полный контакт? Но это же даже не смешно. – Он развел руками. – Вам не выстоять против меня и десяти секунд.

Это была откровенная лесть. В действительности хозяин коттеджа считал, что реальная схватка с полковником Греймсом закончилась бы уже на второй секунде, и отнюдь не победой старого командос.

– Верно, Стен. К чему нам выяснять отношения? – Глаза Греймса вновь приняли прежнее дружелюбное выражение, но обида в душе осталась. Желая поставить на место своего собеседника, он сказал: – Однако, если бы в магазине Менсона были настоящие, а не холостые патроны, он бы уложил тебя. Ведь на том «минном» поле он стрелял в тебя практически в упор.

Однако задеть самолюбие хозяина коттеджа ему не удалось. В ответ на замечание Греймса тот лишь усмехнулся:

– Если бы у Менсона были боевые патроны, я сначала прострелил бы ему оба предплечья и одно колено, а затем спокойно взял голыми руками.

Греймсу оставалось лишь поджать губы. Сидящий напротив него человек знал, что говорил.

Несколько минут они ели молча. Хозяин коттеджа смачно откусывал большие куски от собственноручно приготовленного стейка, заедая мясо огурцами и луком. Он захватывал пучок зелени, обмакивал его в банку с соусом, а затем отправлял в рот. В процессе еды он не забывал и о вине, то и дело наполняя свой бокал. Греймс ел мало и практически не пил, обдумывая, как начать разговор, ради которого он прилетел сюда, на военно-морскую базу. Первым нарушил молчание хозяин коттеджа:

– Скоро будет закат. Я слышал – на Гавайях туристы платят по пятьсот долларов только за то, чтобы зарезервировать столик на побережье, откуда можно наблюдать, как солнце опускается в океан. – Он указал на зависший над морем багровый солнечный диск. – Здесь же это зрелище совершенно бесплатно.

– Стен, а не хочешь вернуться в Штаты? – неожиданно спросил Греймс.

– Вернуться? Интересно – в качестве кого? Помнится, когда вы отправляли меня сюда, то говорили, что делаете это в интересах моей же безопасности, так как в Штатах мне грозит пожизненное заключение или электрический стул. Так что же, обстоятельства изменились?

– Да, – прямо ответил Греймс. – Я официально уполномочен предложить тебе американское гражданство и должность инструктора по боевой подготовке в особом учебном центре войск специального назначения. Ты получишь офицерское звание, соответствующее должности денежное содержание и все социальные гарантии, положенные офицеру армии США. Что ты на это скажешь?

Полковник Греймс попробовал перехватить взгляд своего собеседника, но это ему не удалось. Хозяин коттеджа уставился на свои испачканные мясным жиром ладони и сказал:

– Мистер Греймс, вы забыли сообщить две вещи – какую работу предстоит мне выполнить и какую сумму я за нее получу.

– Стен, с тобой невозможно разговаривать, ты все знаешь наперед.

Американский полковник попробовал придать последней фразе своего собеседника шутливый смысл, но тот сохранил невозмутимость, продолжая с прежним вниманием разглядывать свои раскрытые ладони. И Греймс сдался:

– В данном случае, Стен, более уместен вопрос не о том, что нужно сделать, а где, так как речь идет о России. Я не могу раскрывать перед тобой цель и задачи предстоящей операции, не получив твоего принципиального согласия. Скажу лишь, что речь идет о диверсионно-разведывательном рейде в российскую тайгу. Американское правительство крайне заинтересовано в результате, поэтому выделило непосредственным участникам операции по одному миллиону долларов. Командир разведгруппы – я веду речь о тебе, Стен, – получит два миллиона.

Произнеся последнюю фразу, Греймс впился взглядом в лицо хозяина коттеджа, стараясь по мимике определить его реакцию. В какой-то момент американскому полковнику показалось, что его собеседник собирается отказаться, и он быстро заговорил:

– Стен! Я просто хочу напомнить, что, когда тебя уволили из армии, ты выбрал профессию наемного киллера. И при этом тебя не смущало, что твоими жертвами становятся соотечественники. Что же касается твоих бывших коллег по военному ремеслу...

Греймс не договорил, его собеседник схватил со стола боевой нож и, взмахнув рукой, всадил его в середину столешницы. Обоюдоострое лезвие легко пробило тонкий пластик, и нож вошел в стол по самую рукоятку.

– Ни слова больше! – Вспыхнувшие яростью глаза хозяина коттеджа уставились на американского полковника. – Я берусь за это дело. Родной спецназ остался мне должен! И я рад, что мне наконец представился случай получить этот долг!

Полковник Греймс облегченно перевел дух. Человек, которому он отводил основную роль в предстоящей операции, согласился без всяких дополнительных уговоров. В случае его категорического отказа Греймс даже готов был пригрозить своему собеседнику экстрадицией в Россию. Запрос российской прокуратуры с требованием о его выдаче уже два года хранился в американском отделении Интерпола. Но шантаж – далеко не лучшая мотивация, особенно когда речь идет о сложном и чрезвычайно опасном задании. Поэтому Греймс крайне обрадовался, что ему не пришлось прибегнуть к последнему аргументу.

– По-моему, Стен, сейчас самое время откупорить виски. – Греймс указал на красочную лакированную коробку, которую хозяин коттеджа так и не унес в дом. И когда тот достал из коробки бутылку, добавил: – Скорее всего твой старый долг так и останется неоплаченным, так как в России тебе придется действовать не против спецназа, а против штатных подразделений регулярной армии.

Ни хозяин коттеджа, ни его гость не были столь наивны, чтобы воспринять последнюю фразу всерьез. Они оба были профессионалами и прекрасно понимали, что, когда речь идет о боевой диверсионно-разведывательной операции в чужой стране – ни о чем нельзя знать наверняка.