Текст книги "История Нового времени. Эпоха Возрождения"

ЖАННА

Я послана Богом, чтобы помочь

вам и вашему королевству.

Жанна д'Арк.

Жанне было 17 лет; она была дочерью простых крестьян из деревни Домреми на востоке Франции. Жанна много раз слышала пророчество о том, что Францию спасет Дева, и ей явился архангел Михаил, приказавший идти к дофину и помочь ему спасти королевство. Она оставила отца и мать и пришла к коменданту соседней крепости Бодрикуру – однако старый и ни во что не верящий солдат отправил ее домой, пригрозив хорошенько отшлепать. Но Жанна не вернулась к родителям, и в крепости нашлись люди, которые ей поверили: так много силы и убежденности было в ее голосе. Они убедили Бодрикура дать Жанне провожатых, и зимой 1429 года небольшой отряд направился в резиденцию дофина. Жанна одела в дорогу мужской костюм и остригла свои длинные черные волосы – она была похожа на юного пажа, сопровождающего группу рыцарей. Они ехали днем и ночью по заснеженным дорогам через провинции, занятые англичанами, объезжали города и ночевали в открытом поле. 22 февраля Жанна прибыла в Шинонский замок; ее спросили, что ей нужно, и она спокойно ответила, что Царь Небесный поручил ей два дела: снять осаду с Орлеана и повести дофина для коронации в Реймс. Придворные не удивились, они знали о пророчестве и проводили ее к дофину. «Я послана Богом, чтобы помочь Вам и Вашему королевству», – сказала Жанна дофину, и на вопрос, как она сможет доказать это, предложила послать ее в осажденный англичанами Орлеан: «Дайте мне войско, я пойду в Орлеан и сниму осаду». Дофин разрешил Жанне присоединиться к направляемым в Орлеан войскам; для нее изготовили доспехи и сшили знамя с изображением Иисуса и ангелов. Французскому командующему графу Дюнуа удалось прорвать английскую блокаду; 29 апреля Жанна и Дюнуа вступили в Орлеан. Жанна ехала в полном вооружении на белом коне, а впереди несли ее знамя; по свидетельству современника, «жители ликовали так, словно к ним спустился с небес сам господь». Через неделю состоялось решающее сражение под Орлеаном; Жанна со знаменем в руках шла впереди атакующих, и солдатам казалось, что их ведет сам Господь Бог. Враги кричали, что это колдунья, и осыпали Жанну дождем стрел; она была ранена в плечо, но, сжав зубы, вытащила стрелу и снова подняла свое знамя. Англичане были разбиты; это была первая победа после долгой череды поражений, и французы сочли ее за чудо; никто больше не сомневался, что Жанну послал Господь. Жители Орлеана вышли на улицы; тысячи людей приходили отовсюду, чтобы посмотреть на Жанну-Деву и вступить в ее войско; солдаты рвались в бой, «как будто у них было много жизней».

18 июня в битве при Пате французская конница столь стремительно бросилась в атаку, что английские лучники не успели построиться; англичан охватила паника, и они бежали; командующий Джон Тальбот попал в плен. Жанна призвала дофина идти на Реймс; по обычаю, французские короли должны были короноваться в Реймсском соборе, главном соборе Франции. До Реймса было 300 километров, и французы преодолели это расстояние без единого выстрела: жители городов открывали ворота, завидев белое знамя Жанны. 17 июля Карл был коронован в Реймсе; Жанна, держа свое знамя, стояла у алтаря рядом с королем. Франция ликовала, население восточных провинций взялось за оружие и изгоняло английские гарнизоны – теперь нужно было идти на Париж. Однако король медлил; надеясь разъединить своих противников, он вступил в переговоры с бургундцами и потерял время; когда армия подошла к Парижу, уже наступила осень. После подавления нескольких восстаний у парижан были свои счеты с французскими королями, и они не пустили Карла в город. Жанна развернула свое знамя и повела солдат на штурм – но была ранена пробывшей панцирь тяжелой арбалетной стрелой; штурм не удался, и король приказал отступать. Неудача пошатнула веру людей в Жанну, надежды на быструю победу были развеяны, и восторг сменился разочарованием. Святая Жанна-Дева снова превратилась в простую крестьянскую девушку; придворные не скрывали своей неприязни, а король избегал с ней встречаться. Между тем, англичане оправились от поражений и осаждали города, жители которых поверили Жанне и открыли ворота во время летнего похода. Жанна была в отчаянии; в марте 1430 года она неожиданно оставила двор и с небольшим отрядом преданных ей солдат поскакала на север; ей удалось прорваться в осажденный Компьен, и горожане устроили ей восторженную встречу. Жанна снова поверила в свои силы и 23 мая с горсткой воинов бросилась в атаку на вражеское войско; ей удалось опрокинуть бургундцев, и французы уже торжествовали победу – но во фланг их отряда неожиданно ударили англичане. Французы повернули назад, к крепостным воротам; Жанна и ее товарищи прикрывали отступление, и им оставалось пройти совсем немного, когда они увидели, как опускается железная решетка ворот. Путь к спасению был отрезан, вражеские солдаты бросились к Жанне и стащили ее с коня.

Жанна попала в плен к бургундцам, которые за 10 тысяч ливров передали ее в руки английского наместника герцога Бедфорда. Английские солдаты все еще боялись Жанны-Девы, и Бедфорд хотел показать, что Жанну вел в бой не Господь, а дьявол, что это дьявол короновал французского короля в Реймсе. Был создан инквизиционный трибунал, который несколько месяцев допрашивал Жанну. Инквизиторы выяснили, что Жанна никогда не наносила ударов своим мечом и никого не убила, что она просто шла впереди со своим белым знаменем – как ей велел архангел Михаил. Она часто говорила архангелу, что он требует от нее слишком много, что она лишь слабая девушка, – и многие видели, как она плакала от боли и отчаяния, а потом снова поднимала свое знамя и шла вперед. Суд обвинил Жанну в том, что она носила мужскую одежду, – этого оказалось достаточно, чтобы признать ее повинной в ереси. 30 мая 1431 года Жанну возвели на костер на площади Старого Рынка в Руане. Она попросила, чтобы ей дали крест, и какой-то сердобольный солдат подал ей две лучинки, связанные крестом; она прижала этот крест в груди и держала его до тех пор, пока не была охвачена пламенем. И по словам летописца, многие люди, стоявшие на площади, плакали, и некоторые говорили, что должно быть, нет бога, коли он не спас Жанну…

КОРОЛЬ ЛЮДОВИК

У всех королей добро совмещается

со злом, ибо они – люди…

Филипп де Коммин.

Жанна погибла, но она исполнила свое обещание помочь королю Франции. После коронации в Реймсе Карл VII приобрел то уважение и ту власть, которая позволила ему повести за собой народ. Это был уже не тот неопытный и нерешительный молодой человек, которого Жанна нашла в Шиноне, – это был властный король, который решительно приступил к восстановлению государства, основанного его дедом. Были восстановлены финансовая система, постоянные налоги и постоянная армия; были воссозданы флот и артиллерия – и, в конце концов, «пушки решили все». Весной 1453 года в битве при Шатильоне залпы французских бомбард обратили в бегство английских лучников; англичане навсегда оставили Францию, и война, которую называли Столетней, наконец, подошла к концу.

Конец войны, однако, не означал пришествия мира. Десятки тысяч дворян, живших войной и грабежом, оказались без дела и без средств к существованию; они были готовы поддержать любую смуту – как во Франции, так и в Англии. Английское королевство не сумело сдержать своих дворян и было ввергнуто в жестокую междоусобную войну; два знатных рода, Ланкастеры и Йорки, 25 лет сражались за трон, опустошая страну. На гербе Ланкастеров была изображена алая роза, а на гербе Йорков – белая, поэтому эта война называлась войной Алой и Белой розы. На четверть века в Англию вернулись худшие обычаи средневековья; графы и бароны не признавали никакой власти, и взаимное ожесточение достигло такой степени, что в битвах не брали пленных. Такая же участь угрожала и Франции – но король Карл сумел на время "очистить свое королевство от дурной крови", отправив наемников воевать в Германию. В 1461 году Карл VII умер, и королем стал его сын Людовик – знаменитый король Людовик XI.

Новый король не походил на своего отца: он не одевал рыцарских доспехов и роскошных одежд, не проводил время в пирах и турнирах. Он ненавидел титулованную знать и проводил время с простолюдинами. "Было видно сразу, – отмечал историк Коммин, – что новый король будет королем простого народа, а не королем вельмож". Людовик одевался, как буржуа, посещал дома парижан, расспрашивал о торговых делах, крестил детей. Он любил посмеяться на чванливыми дворянами, и однажды подослал на турнир под видом рыцаря здоровенного мясника; мясник нещадно избивал баронов и графов, а король с удовольствием наблюдал за этим зрелищем из окна.

Знать платила Людовику той же монетой; вскоре после его вступления на престол начался большой мятеж, возглавленный принцами королевского дома; дворянство не могло жить без войны и воспользовалось случаем, чтобы снова заняться грабежом и разбоем. Обе стороны не стеснялись в средствах борьбы: отрава, подкуп, измена своему слову стали чем-то обыденным. В 1468 году во время переговоров король был захвачен в плен бургундцами, и ему пришлось подписать унизительные условия; однако затем борьба возобновилась. Главным противником Людовика был бургундский герцог Карл Смелый, могущественный государь, владевший Фландрией и обширными землями на востоке Франции. Карл считал себя первым рыцарем Европы, его двор поражал современников роскошью, на устраиваемых им турнирах собиралась вся европейская знать. Бургундский герцог мечтал о славе и сам шел в бой во главе своих рыцарей; он одержал много побед – пока судьба не столкнула его со швейцарскими горцами. В неприступных швейцарских Альпах издавна существовали свободные крестьянские общины, и, как в Великой Степи, суровая жизнь заставляла горцев сражаться за землю и пастбища. Каждый швейцарец с детства был воином, и в каждом доме хранились арбалет и длинная алебарда. Швейцарцы говорили Карлу, что они бедняки и ему нечего будет взять в их горах, – но герцог не послушал; он думал, что справится с этими "медведями" без труда. В марте 1476 года войска бургундского герцога встретились со швейцарцами у крепости Грансон; крестьяне построились в "баталию" – квадратное каре, со всех сторон ощетинившееся пиками; арбалетчики стояли вперемешку с алебардистами. Когда рыцарская конница пошла в атаку, ее встретила туча стрел, и лишь немногим всадникам удалось ворваться в ряды противника – они были подняты на длинные пики. Бургундцев охватила паника, и прославленные рыцари бежали с поля сражения, бросив свой лагерь и свои богатства. Швейцарцы, не знавшие, что такое роскошь, не понимали толка в доставшихся им драгоценностях и продавали серебряные блюда по цене олова; шелковый шатер герцога крестьяне разрезали на куски и отдали их своим женам на платья; на поле боя можно было подобрать бриллианты и жемчуг, и счастливцы с легкостью меняли драгоценности на пару овец. Карл Смелый не мог стерпеть такого унижения; он снова собрал армию и ринулся в бой с "мужиками" – но в битве при Муртене потерпел новое, еще более позорное поражение. Говорили, что после этого разгрома герцог сошел с ума; он постоянно впадал в приступы ярости и как будто искал смерти в бою. В январе 1477 года он с горсткой людей бросился на вражескую армию и исчез в гуще сечи; его обледеневший труп нашли через несколько дней в грязной болотной тине; лицо было обезображено ранами, и герцога с трудом опознали.

Таков был конец последнего рыцаря Европы. Людовик, тайно помогавший швейцарцам, не скрывал своей радости и созвал французскую знать на пир – но у графов и герцогов кусок не лез в горло: они понимали, что теперь настал их черед. Королю удалось одолеть непокорных сеньоров и уничтожить почти все феодальные владения; те, кто поднимал мятежи, кончили жизнь на эшафоте или в железных клетках в подвалах замка Плесси ле-Тур. Людовик XI завершил то, что начал Карл V, – создание французской абсолютной монархии. Отныне Франция стала единым государством, везде повиновались одному королю и одному закону; никто, кроме короля, не мог содержать войска и собирать подати. Частные войны ушли в прошлое, и крестьяне могли спокойно работать на своих полях, а ремесленники – в своих мастерских. По словам летописца, крестьяне "старались поправить и заново перестроить свои жилища, расчистить свои поля, виноградники и сады. Многие из опустевших городов и округов были снова заселены".

Людовик сделал много для развития торговли, пытался ввести единые меры, уничтожить внутренние таможни и привлечь к торговой деятельности дворянство. Король создал государственную почту – учреждение, забытое со времен Римской Империи. Он управлял Францией из своего кабинета и проводил целые дни, разбирая письма и вникая в дела; по всей стране и за границей у короля были шпионы; он все знал и повсюду раскидывал свои сети, за что получил от своих врагов прозвище "всеобщего паука". Знать ненавидела короля, поэтому Людовику приходилось остерегаться; в конце жизни он редко покидал свой замок Плесси ле-Тур, прячась за унизанными железными шипами каменными стенами; посторонним было запрещено приближаться к этим стенам, и все подходы простреливались лучниками. В подвалах замка стояли железные клетки с пленными аристократами, и иногда король спускался вниз и разговаривал со своими врагами, некоторые из которых сидели в клетках по десять лет. Когда Людовик почувствовал приближение смерти, он приказал выпустить многих из них: король был очень набожен, постоянно молился и беспокоился о том, с чем он предстанет перед Господом. "У всех королей добро совмещается со злом, ибо они – люди, – писал королевский секретарь Филипп де Коммин. – Но без всякой лести можно сказать, что у Людовика было гораздо больше качеств, соответствовавших его положению короля и государя, нежели у любого другого".

В конечном счете, правление Людовика было основано на древнем принципе, лежавшем в основе всех монархий, – принципе Справедливости. "Посредством Справедливости правят короли, – писал историк тех времен, – и без их справедливости государства превратились бы в разбойные притоны". Благодаря справедливости и абсолютной власти Людовик XI создал государство, намного превосходившее мощью своих соседей. "Казалось, что вся Европа только и создана для того, чтобы ему служить", – писал де Коммин. Налоги, которые платил каждый француз, позволяли королю содержать регулярную армию: 5 тысяч кавалеристов, обученных сражаться в строю, и 25 тысяч пехотинцев, среди которых было много бесстрашных швейцарцев. Королевская артиллерия была самой многочисленной и самой совершенной в Европе: французы первыми стали отливать чугунные ядра и поставили пушки на подвижные лафеты. Сила Франции пугала соседних государей, и, хотя Людовик XI отличался миролюбием, должно было настать время, когда эта сила вырвется наружу. Это произошло в правление сына Людовика, Карла VIII; французские войска перешли Альпы и устремились на богатейшую страну Европы, Италию. Начались долгие войны, в которых Франция сражалась со всей Европой, – однако прежде, чем перейти к описанию этих войн, нам нужно познакомиться с историей других европейских государств.

РОЖДЕНИЕ ИСПАНСКОЙ МОНАРХИИ

Бойтесь Бога и воздавайте хвалу Ему,

ибо приближается час суда Его.

Девиз инквизиции.

Франция была самым сильным государством Европы, олицетворявшим в себе могущество христианской цивилизации, – недаром всех европейцев на Востоке называли франками. К юго-западу от Франции простирались выжженные солнцем степи и плоскогорья Испании, страны, долгое время бывшей полем боя между Западом и Востоком. В XIII веке мавры, когда-то владевшие почти всей Испанией, были оттеснены на юг, и отвоеванные земли были поделены между тремя христианскими королевствами – Португалией, Кастилией и Арагоном.

Арагон издавна владел несколькими графствами в южной Франции, и его порядки почти не отличались от французских. Так же, как во Франции XIII века, здесь были привыкшие к самоуправству бароны, полунезависимые города-коммуны и короли, которые время от времени пытались усмирить баронов и утвердить государственный порядок. Так же, как во Франции, арагонские крестьяне были рабами своих сеньоров, и закон гласил, что "сеньор может обращаться со своими вассалами, как ему будет угодно, и если это будет необходимо, морить их голодом или жаждой, или гноить в темнице".

В отличие от Арагона, крестьяне Кастилии сохранили свою свободу – это королевство было главной ареной сражений между христианами и маврами, и бесконечная война делала свободным всякого, кто мог держать в руках оружие. Кастилия была страной бургов, укрепленных поселков, жители которых объединялись в коммуны-"консехо"; они пахали окрестные поля, жили по своим законам и сами выбирали своих старшин. В каждом доме хранилось оружие, и каждый всадник считался рыцарем-кабальеро. "Каждый, кто пожелает стать рыцарем, да станет им", – гласил указ короля Альфонса VII.

Кастильских аристократов звали грандами; они владели обширными поместьями на завоеванных землях; эти земли обрабатывали арендаторы-мавры, которые жили своими общинами, молились в мечетях и по закону должны были носить особую одежду зеленого или синего цвета. Победители-христиане запрещали маврам носить оружие, драгоценности и отпускать бороды: борода считалась признаком благородства и знатности. Некогда многолюдные мусульманские города стояли в запустении; большая часть населения бежала перед приходом христиан. Оставшиеся мавры и евреи жили в особых, обнесенных стенами кварталах – и при этом постоянно ожидали погромов; воздух Испании был наполнен религиозной враждой, которая не утихала в течении долгих веков. Бесконечные войны с маврами сделали испанцев фанатиками веры; множество "воинов Христа" сражалось в рядах рыцарей духовных орденов: они жили, как монахи, и проводили всю жизнь на войне. Короли выступали в этих войнах как предводители христиан, это объединяло вокруг них народ и придавало силу королевской власти Церковь не враждовала с монархами, а добровольно подчинялась им, и короли своей властью назначали епископов – в Испании не было той борьбы за инвеституру, которая так долго сотрясала большую часть Европы.

Почитаемая церковь, могущественные гранды и многочисленные коммуны – таковы были три силы, на которые опирались пиренейские монархии. Когда короли нуждались в средствах, они собирали епископов, знать и выборных от коммун на многолюдные собрания, "кортесы", и кортесы назначали субсидии и налоги. Союз церкви, знати и коммун оставался сплоченным до тех пор, пока продолжалась реконкиста – отвоевание земель мавританской Испании. Однако в конце XIII века реконкиста остановилась: оттесненные на юг мавры укрепились в горах Гранады и успешно отбивали атаки рыцарских ополчений. Привыкшее жить войной рыцарство осталось без добычи – и принялось грабить свою страну; могущественные гранды развязали усобицы, стали воевать с королем и требовать деньги с коммун. Междоусобицы продолжались полтора столетия; "королевство совсем обезлюдело, все гранды жили разбоем и неправедной добычей", – писал кастильский летописец. Королевские земли и доходы были присвоены грандами; предание рассказывает, что король Энрике III однажды остановился в Бургосе и захотел пообедать – но ему ответили, что в казне нет денег даже на то, чтобы купить еды, и королю пришлось заложить свой плащ. В это время во дворце архиепископа происходил шумный пир с участием многих грандов; король переоделся в платье слуги, проник во дворец и ходил среди накрытых столов, разглядывая гостей. На следующее утро он вызвал грандов к себе и спросил, сколько королей в Кастилии. Гранды переглянулись, не зная, что ответить. "Мне кажется, что их по крайней мере двадцать, – сказал король, – но я хочу, чтобы отныне королем был я один". Энрике потребовал у грандов вернуть захваченные королевские земли – но после его смерти все пошло по-старому.

Между тем, в соседней Франции установилась абсолютная власть монархов, и многие испанцы обращали свои взоры на север, видя во французских королях образец для подражания. Среди тех, кто думал о том, как прекратить смуты и установить порядок, был Фома Торквемада, настоятель одного из монастырей и духовник наследницы кастильского престола, юной принцессы Изабеллы. Торквемада задумал объединить Испанию, обручив Изабеллу с арагонским принцем Фердинандом. Гранды не желали усиления королевской власти, поэтому приходилось действовать тайно, и Торквемада провел Фердинанда во дворец под видом погонщика ослов. План удался, Фердинанд и Изабелла стали королями объединенной Испании, а Торквемада – их первым советником; под его руководством королевская чета приступила к утверждению абсолютной монархии. Чтобы укротить мятежных грандов, Фердинанд и Изабелла обратились за помощью к коммунам и созвали "святую эрмандаду", союз городов с целью наведения порядка в стране. Ополчение коммун стало осаждать замки знати, большие бомбарды крушили стены и башни; в Каталонии восстали крестьяне, которым король обещал освобождение от рабства. В конце концов, гранды были вынуждены покориться и вернуть короне захваченные земли, а восставшие крестьяне получили свободу.

Чтобы объединить вокруг себя всех испанцев, Фердинанд и Изабелла снова подняли знамя священной войны против мавров и осадили их оплот – Гранаду. Мусульмане ожесточенно сопротивлялись, и война продолжалась десять лет; в январе 1492 года, не вытерпев мук голода, Гранада открыла ворота, и королевская чета торжественно вступила в знаменитый дворец Альгамбру – одно из чудес света, сосредоточие роскоши и изящества Востока.

– Я – сад, созданный красотой первых утренних часов, – гласила надпись на стене волшебного дворца, будто бы явившегося из сказок "Тысячи и одной ночи". Король и королева были восхищены мраморными залами, где среди тонких, уходящих в полутьму колонн, журчали струи фонтанов; в восторге от великой победы они хотели быть милостивыми к своим новым подданным, маврам, – но неумолимый Торквемада требовал изгнать всех, кто не примет христианскую веру. Был дан небольшой срок на сборы – и сотни тысяч мавров и евреев среди плача и криков отчаяния погрузились на корабли, уходящие в Африку. Им не разрешалось брать с собой золото, серебро, драгоценности – и, оставшись без средств, они были обречены на голодную смерть или на рабство.

Многие евреи и мавры приняли крещение и остались, но тайком продолжали исполнять мусульманские или иудейские обряды. Чтобы следить за этими "новыми христианами", была восстановлена инквизиция – церковные трибуналы, которые в XIII веке пытали и преследовали еретиков. Инквизиторы в монашеском одеянии ездили по городам и деревням и выслушивали доносы; уличенных в ереси десятками выводили на площади и сжигали на кострах; эта страшная церемония называлась "аутодафе", "дело веры", – впрочем, простой народ ненавидел "еретиков" и воспринимал казни, как развлечение. Торквемада был назначен Великим Инквизитором – однако суровый проповедник думал не только о ереси: его целью было поразить страхом всех врагов королевской власти – и, прежде всего, непокорную знать; всех, кто проявлял недовольство, обвиняли в ереси и пытали в застенках инквизиции.

Торквемада поставил церковь на службу государству; в обстановке религиозного воодушевления, вызванного победой, народ сплотился вокруг "католических королей". Фердинанд стал магистром трех духовно-рыцарских орденов и получил в свое распоряжение огромные средства; церковная десятина стала государственным налогом. Испания стала второй – после Франции – абсолютной монархией Европы; так же, как во Франции, в Испании появились постоянные налоги и регулярная армия. Фердинанд и Изабелла заботились о простом народе; было введено ограничение хлебных цен и запрещено ростовщичество; ростовщикам так же, как еретикам, грозили пытки "святой инквизиции". Мятежи и смуты прекратились; дворяне уже не смели грабить на дорогах, и, чтобы прокормиться, шли простыми солдатами в королевскую армию. Правда, этой армии нужно было дать дело: многочисленное и воинственное испанское дворянство – так же, как французское, – требовало войны и добычи, поэтому война между Испанией и Францией была неизбежна. Эта война началась в 1503 году, и главным полем боя стала Италия: богатства Италии влекли к себе и французов, и испанцев, и этой стране было суждено стать первой добычей новорожденных абсолютных монархий.