Текст книги "Сеть"

– Полина, чтобы не вести бесполезных разговоров и не тратить время впустую, предлагаю разговаривать только о конструктивном сотрудничестве. Разговоров о маме и папе не надо. Ты уже большая девочка, чтобы не зависеть от них.

– Я не про зависимость. Им плохо без меня. Устройте мне контакт с ними, чтобы я могла их успокоить. У меня душа не на месте. Какое может быть сотрудничество в таком состоянии?

Филиппос задумался.

Я подумаю над этим. – Пообещал он. – А пока расскажи, что ты думаешь о нас? Какими мы тебе представляемся, чего хотим?

– Вы умеете обманывать Сеть, и хотите создать общество вне её.

– Ммм, умница, в точку! Твои мысли, или профессора?

– Мои, но они могут и совпадать с профессорскими. Уж больно все очевидно.

– Тогда ответь мне на неочевидный вопрос. Профессор Блохин был похищен или приехал к нам самостоятельно?

– Разумеется, похищен. Чего здесь неочевидного?

– А вот и нет. Профессор Блохин вышел на контакт с нами и предложил сотрудничество.

– Зачем это?

– Тогда ответь мне на такой вопрос, почему он не сохранил свои знания в Сети? Зачем он затолкал их в твою юную голову?

– Он не доверял Сети, потому что считал, что вы умеет взламывать защиты.

– Тебе самой не кажется это слишком наивным.

– Я не программист и не понимаю этот процесс.

– Хочешь, я скажу тебе, почему Блохин не хранил свои опыты в Сети?

– Только ели это правда.

– Самая настоящая правда. Единственная правда из всех возможных. Слушай. Опыты Блохина по нейропрограммированию шли вразрез с интересами и задачами Сети. Они были опасны ее разрушением. Сейчас, Сеть находится как бы на обслуживании интересов человечества, но на самом деле, Сеть просто откармливает его, превращая в домашнее животное. Придет время и Сеть прикончит человечество. Не в прямом смысле, но точно станет над человечеством, отведя нам роль домашней скотины. Блохин, умный ученый, гениальный, он и решил заменить компьютерную ячейку, человеческой. Та же Сеть, но соединенная в общее человеческое сознание.

– А профессор подтвердит, то, что вы сказали? – Полина сконцентрировалась на лице Филиппоса. Мимика должна была его выдать.

– Как сказать, у нас с профессором Блохиным одинаковый взгляд на проблему, но разный, на ее решения. – Сейчас мы ищем пути сближения наших точек зрения. Для начала ему надо представить нам рабочую модель устройства записи программ в человеческий мозг и демонстрацию возможностей этих программ. Нам нужны такие люди, как ты, Полина, только гораздо больше. Кстати, кровь больше не идет носом?

– С каких пор вы начали наблюдать за мной?

– С тех самых, как профессор Блохин рассказал нам о тебе.

– Он сделал это добровольно? – Полина подумала, что ученого могли пытать.

– Ему хватило демонстрации нашего «цеха».

– Какого цеха?

– Если ты будешь долго принимать решение о сотрудничестве, я покажу тебе. А пока я поберегу твою детскую психику. Она нам еще пригодится.

Алкоголь заставил Филиппоса проявить свою настоящую натуру. Из галантного капитана корабля он превратился в честолюбивого, самовлюбленного психа. Полине стало очень неуютно в его обществе. Катер замедлил ход и остановился.

– Предлагаю переместиться на палубу. – Филиппос взял в руки недопитое шампанское и два бокала.

– Я не хочу загорать. Давайте вернемся?

– Пойдем, пойдем. Я покажу тебе мир, который не спит, свободный мир.

Тон его был непререкаемым. Полина подчинилась. Катер остановился в двадцати метрах от уютной бухточки с «золотым» пляжем. На берегу и в воде плескались человек пятьдесят. Были среди них и дети, строившие на берегу замки из песка, или гоняющие по воде большие надувные мячи.

– Это свободные люди. – Филиппос помахал им. Ему ответили с берега тем же.

– На вид, они такие же, как и остальные.

– Ты права, снаружи разницы нет. Она вся изнутри. Кем они себя ощущают, как проводят свои ежедневные будни.

– И как же?

– Просто. Они живут. Наслаждаются жизнью, принимают ее со всеми поворотами судьбы, радостями и неудачами.

– А что другие, разве не так?

– Абсолютно не так. Сеть создала для вас такую запланированную жизнь, что в ней нет места неожиданностям. Вот ты, родилась, потом детский сад, где к тебе уже начали присматриваться, к чему у тебя склонность, лепить какашки, или же рисовать маму и папу, похожих на макароны. Потом школа и более серьезный отбор. Ты думала, что ты отбираешь, а на самом деле Сеть присматривалась, в какой механизм тебя воткнуть, чтобы ты была максимально полезной. Потом университет, где ты получишь необходимые знания, и там же Сеть незаметно для тебя станет подсовывать тебе парня с ДНК, наиболее подходящей твоей. Все произойдет как бы случайно для вас, но не для Сети. Она самая прожженная сваха в мире. Дальше работа, семья, заботы, Некогда думать, о том, что тебя планируют. Скажи честно, часто ли твои родители устраивали спонтанные отъезды или праздники без повода?

Полина задумалась. Не столько о том, что спросил Филиппос, сколько о том, что в его речи было много правды. Если подумать, то действительно, свою жизнь люди отдали на откуп Сети. Комфорт в обмен на свободу.

– Я не помню, может быть бывало пару раз. Точно помню, когда отцу раздробило палец, мы много чего делали спонтанно. Не могу сказать, что мои ощущения были приятными.

– Ты меня прекрасно поняла, Полина. Инерция сознания не позволяет тебе сразу перестроить своё отношение к привычным вещам. Если хочешь, я буду привозить тебя каждый день на этот пляж?

– Я так полагаю, отсюда нельзя убежать?

– Ты правильно полагаешь. Ты нам еще нужна, для демонстрации своих способностей. – Филиппос посмотрел в сторону пляжа. – Можешь сказать, какую книгу читает вон тот мужчина, в синих трусах.

Полина засомневалась.

– Давай смелее, мы знаем, что ты это умеешь.

– Эдгар Берроуз «Тарзан». – Полине хватило секунды, чтобы увидеть обложку книги.

– Эй, Ионас, принеси мне бинокль.

Охранник, стоявший поодаль, бросился исполнять просьбу. Он вынес из трюма электронный бинокль. Филиппос присматривался с минуту, пытаясь увидеть надпись на обложке. Изображение с такого расстояния сильно тряслось. Ему пришлось зафиксировать руки на перилах. Наконец он поймал изображение и сделал снимок. Потом поднес картинку с изображением Полине. Она была права.

– Восхитительно, не думал, что твоим зрением удобнее пользоваться, чем электронными гаджетами. Я тоже хочу такое зрение. Я хочу проверить твое ночное зрение и слух. Но мы это сделаем дома, чтобы посчитать все параметры точнее. А пока, если хочешь, можешь поплавать.

– Спасибо, но у меня нет купальника.

– Это не проблема.

– Нет, спасибо, нет желания.

– Тогда, поехали обратно. Предлагаю обратную поездку провести на палубе, под солнцем и соленым ветром! – Шампанское делало из Филиппоса плохого артиста, криво изображающего гостеприимного хозяина.

У Полины тряслись поджилки от этого добродушия. Больше всего ей хотелось открыть глаза и очутиться дома. Какой дурной сон она видит. Зачем ей нужны чужие заговоры? Неволей придется подчиняться Филиппосу и делать вид, что она добровольно принимает его предложения. Интуиция подсказывала Полине, что внутри человека, изображающего из себя добряка, сидят такие демоны, видеть которых себе дороже.

Катер сделал большой круг и стал резко набирать скорость. Волны, перед его носом разбивались в мелкую пыль, и в ней светилась радуга. В море было полно кораблей. Полина без труда нашла «Санта Марию», которую видела с балкона темницы. Ей стало интересно понять, кто эти люди, подчиненные Филиппоса, или ничего не подозревающие поданные Сети? Каков был соблазн попасть на их корабль. Филиппос не рискнет угонять судно, на котором будет слишком много человек. Мозг заработал, ища варианты побега.

Филиппос отправил Ионаса за второй бутылкой шампанского. Полине принесли персиковый сок. Жидкость уже не лезла внутрь. Полина села по направлению движения катера. Ветер раздувал ей волосы и трепал одежду. Аналитическая программа никак не хотела выдавать подходящего ответа. Не исключено, что мирный островок Филиппоса самая надежная тюрьма в мире. Все, что существует вне Сети, как бы, не существует совсем. Миф, как история про загробную жизнь.

– Эй! Как тебя там… – Филиппос отпивал шампанское из горлышка бутылки. – Я свожу тебя в «цех» сегодня, прямо сейчас, как вернемся. Нечего тянуть резину. – Филиппос сделал мощный глоток, еле проглотив его и тут же отрыгнув газы. – Чем раньше у нас будет мотивированный союзник, тем лучше.

Полина не представляла, что такое «цех» в понимании Филиппоса. В ее привычном представлении цехом называлось белое, светлое помещение, в котором роботы собирали технику, мебель, детские игрушки. В устах сумрачного гения это слово приобретало зловещий оттенок.

Катер причалил к пирсу. Полине снова надели наручники и вывели на сушу. Филиппос смотрел на девушку пьяными глазками, в которых читалось предвкушение, от события, которое он ей приготовил. Полине было не по себе. Она заранее не хотела эту экскурсию.

Её снова завели в дом, где она впервые увидела Филиппоса, надели на голову мешок и повели по туннелям. В этот раз повороты были другими, но закончились они лифтом, который, судя по ощущениям, поехал вниз. Снова туннели. Запах сырости. Шум отъезжающей двери на вакуумном приводе. Резкий свет, после того, как с головы сдернули мешок.

– Добро пожаловать в «цех», работники которого отдают жизнь, чтобы сделать этот мир немного свободнее.

Полина стояла в ярко освещенной пещере на платформе, прикрепленной к стене в пяти метрах над полом. Над головой висели металлические балки, к которым были подвешены светильники и жгуты проводов, толщиной в руку Ионаса. Внизу, в несколько рядов, длиной метров в пятьдесят каждый располагались ряды столов с оборудованием. За каждым столом сидел человек. Их были сотни. Полина догадалась, что это то самое «боевое» место, где люди с помощью технологии сопряжения человека и компьютера отвоевывают у Сети свое право быть самостоятельными. Так, как они это понимают.

Филиппос смотрел на Полину и улыбался. По его глазам Полина поняла, что он ждет от нее реакции. В принципе, она готова была увидеть что-то подобное. На всякий случай, Полина приблизила картинку с работающими людьми, и чуть не потеряла сознание. То, что сверху казалось обычной работой за терминалом, оказалось совсем не тем. У людей не было верхней части черепной коробки. Вместо нее банка с прозрачной жидкостью и идущие от нее провода к компьютерам. Люди сидели в одной позе, бледные и безжизненные. На их лицах проступали сиюминутные эмоции, но даже улыбка на лице с обнаженным черепом, выглядела ужасающе.

Филиппос прочел в глазах девушки страх, отвращение и жалость.

– Что поделать, технологии несовершенны. Как только профессор Блохин явит нам свои знания в работающем материале, мы сможем закрыть этот «цех». А пока, эти самураи компьютерного кода сражаются с системой не жалея себя. Каждый из них обречен погибнуть. Человеческий мозг не предназначен для обработки двоичного кода долгое время. Быстро изнашивается.

– Они все… умрут?

– К сожалению, да. Кто-то сегодня, кто-то, через неделю. Новенькие, через пару месяцев. Нам нужен прогресс, и ты нам его обеспечишь. Мы нуждаемся в языке программирования, изобретенном Блохиным. Он намного безопаснее для человеческого мозга, и ты это подтверждаешь. Кровь из носа не в счет.

– Вы прикрываетесь благородными идеями, но творите зло! – Сдержаться было невозможно.

Эмоции и слезы душили Полину. Нельзя было осознать, что в такое спокойное время, где-то в пещере, находятся сотни людей с вскрытыми черепами. И еще удивительнее, что перед ней стоит человек оправдывающий использование людей в преступных целях и фактическое убийство в этом процессе.

– Они не мучаются. Им хорошо. Вместе с питательным раствором, они получают наркотик. Для них работа в Сети мощный кураж. Короткий режим Бога. Полное всемогущество. – Филиппос попытался смягчить первые впечатления Полины.

– Это…, это…, нельзя так. Это неправильный метод. – Полина говорила сквозь слезы. – Вас же учили, что добро преумножает добро, а боль, преумножает боль. Вы плодите зло!

– Вот только оставь свои метафизические рассуждения при себе. Это догма современного общества, которую запрещено опровергать. Я скажу тебе так, ты получаешь то, к чему стремишься, независимо от методов. Это человек придумал добро и зло, для описания своего отношения к миру. Вне человека ничего этого нет. Исчезни человек, не будет и всех тех явлений, что он придумал. – Глаза Филиппоса заблестели. – А тебе, девочка, лучше выбрать мою сторону добровольно, иначе… – Он повел глазами вниз пещеры.

Полина не могла ничего ответить. Слова застряли в горле из-за захлестнувших эмоций. Ее психике был нанесен сокрушительный удар. Она прикоснулась к такой невероятной извращенной жестокости, что это ввело ее в ступор. Перед глазами стояли розовые мозги, просвечивающие через стекло колпаков. Внезапно подступила тошнота. Полину вырвало прямо на пол. Филиппос скривился в улыбке. Кажется, его удовлетворила реакция девушки.

– Всё, уходим!

Глава 5

Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепушки против воли лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только Полина понимала, что видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.

– Выпей и успокойся. Ты была в «цехе»? – Догадался профессор.

Полина кивнула.

– Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар. Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.

Блохин взял под руку Полину и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Тот уложил ее в гамак и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала и Полина уснула.

Полина проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой. Вчерашний день с момента посещения «цеха» Полина помнила плохо. В основном это были давящие на сердце чувства. Розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от них.

Полина отодвинула ширму. Профессор самозабвенно готовил гренки. Он вздрогнул, когда Полина заговорила.

– Доброе утро, профессор! – Произнесла она и скрипнула ножками отодвигаемого стула.

– О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.

На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были пережарены. Блохин положил последние четыре куска и и стал готовить кофе.

– Тебе без кофеина, и со сливками.

Полина просто кивнула. Ей было все равно какой кофе пить. В свете последних событий, бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар забил тревожные мысли. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки, перед тем, как откусить и громко выдыхал после каждого глотка кофе.

– Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты, как уникальный носитель знаний, я как ученый.

– Это страшно! Это, как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!

– Тихо, тихо, Полин. – Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. – В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм. В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет, да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.

– Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?

Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.

– Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я старый дурак поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.

– Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов… – Полина прибавила голос, – мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.

Блохин догадался, что Полина работала на тех, кто подсматривал и подслушивал.

– Это меня и заставляет трудиться в поте лица.

Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепки убрались на задворки памяти. Полина анализировала поведение Блохина, и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она была не уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами и всякий полунамек мог быть интерпретирован, как попытка сговора.

– Отдохни до обеда, посмотри телевизор. – Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.

Полина сразу поняла, что телевизор надо посмотреть обязательно.

– Я тебе тут апельсинов выпросил, отличный местный сорт, а потом можешь почитать книгу. Во второй половине дня попробуем протестировать оборудование. Ну, все, удачи! – Профессор исчез за бесшумной дверью.

«Телевизор, апельсины, книга» – аналитическая программа выделила три слова, расставив именно в той последовательности, в которой их произнес профессор.

Полина не сразу включила телевизор. Она прошлась вдоль перил, любуясь морем. Навела легкий марафет в творческом беспорядке, а потом, будто устав, плюхнулась в кресло из ратанга и включила телевизор неудобным пультом. Фильм снова начался откуда-то с середины. Неизвестные персонажи обсуждали то, что было в начале фильма. Полина не могла уловить смысла, просто таращилась в мелькающие картинки. Тоска смертная. Ее хватило на полчаса. Выложенные перед ней в вазу апельсины отвлекали от фильма.

«Пора» – Решила Полина и взяла первый апельсин из вазы.

Она чистила его аккуратно, боясь проглядеть послание от профессора. Напрасно, апельсин был обычным, без сюрпризов, и очень вкусным. Полина съела еще два, разглядывая кожуру и разделяя дольки, перед тем, как положить их в рот. Ни в одном из них не встретилось ничего необычного. Профессор был прав, сорт был отличным и мало походил на апельсин из магазина. Так и не разобравшись с первыми двумя загадками, Полина решила почитать книгу. Книга по психологи, как специально, лежала на самом виду. Не самое любимое чтиво, но профессору виднее.

Полина пробежалась глазами по введению, открыла первый раздел. Ничего необычного. Попробовала вчитаться между строк, понять тайный смысл. Безрезультатно. В голове вертелся триумвират слов: телевизор-апельсин-книга. Что в мудреной голове профессора были за мысли? Думает ли он так же, как и Полина? Если нет, то и намеки его могут значить совершенно иное. «Телевизор» – У него одна функция – показывать. Это Полина сделала. «Апельсин» – фрукт, можно съесть, можно сделать сок. Полина представила апельсин и попробовала придумать с ним еще какое-нибудь привычное действие. Ничего не придумывалось.

Снова взяла в руки книгу. Открыла на середине и попробовала просто вычитать кусок текста и понять его. С глазами произошло что-то странное. Пропала резкость. Текст слился в темные полосы. Полина протерла глаза. Стол и апельсины на нем выглядели нормально, как всегда. Снова посмотрела в книгу. Строчки тут же слились в полосы. Полина взяла себя в руки. За ней же наблюдают.

Она же умеет пользоваться зрением, что ей стоит навести нормальную резкость. Она навелась, но как-то странно. Из строчки выделялась четко только одна буква, и это была «п». Полина глубоко задышала, чтобы успокоится. Снова посмотрела в книгу. Резкость пропадала, пока глаза не натыкались на букву «П». Полина начала догадываться, что профессор запустил в ее голове странным алгоритмом еще одну программу. Хорошо, пусть будет «П». Внутренне она проговорила эту букву, как первоклассник, которого учат читать.

Всё, «П» пропала, зато появилась «Р». «Пр» – запомнила Полина. Следующей буквой стала «И». «При», потом «В». «Прив» – кажется, Полина догадалась, какое слово увидит. Как только она произнесла про себя «привет», снова появилось «П», потом «О», потом «Л». «Полина» – догадалась девушка. Полина поняла, что от нее требуется и принялась читать.

«Привет, Полина. Чтобы не раскрыть себя, вынужден загрузить тебе программу для общения. Сотрудничать с Филиппосом не намерен. Позже, я устрою тебе побег. Большинство программ в твоей памяти активируются мыслеобразами. Как апельсин для активации программы секретного чтения. Знаю, что многое из того, что я тебе заложил, ты не используешь, по причине необычности этих способностей. Самая необычная из них, это программа-бустер, ускоряющая скорость обмена сигналами в нервной системе. Благодаря оптимальному пути, сигнал от рецепторов в мозг, или наоборот, может ускоряться в десятки раз. На пике работы программы ты замечаешь, что мир вокруг тебя живет гораздо медленнее, чем ты привыкла видеть. Очень полезное свойство, активируемое образом вспышки молнии. Будь осторожна, программа сильно нагружает мозг. Пользуйся ею в крайнем случае и только непродолжительное время. Еще одна программа, касающаяся нервной системы. Ты можешь увеличивать чувствительность рецепторов, а можешь снижать ее до полного отсутствия реакции. Я разработал эту программу специально для тайного общения, которое не может отследить ни Сеть, ни Филиппос. У тебя в памяти есть азбука, похожая на азбуку Брайля для слепых. С ее помощью и чувствительных окончаний на кончиках пальцев ты можешь читать послания от меня, или оставлять их сама. Можешь сейчас представить слепого и почувствовать, как просто управлять своей нервной системой, а потом прикоснуться к странице книги и почувствовать, какие у нее выпуклые буквы. На этом пока всё. Делай вид для Филиппоса, что готова сотрудничать, чтобы у меня было время создать условия для побега. Раздобудь немного крепкой эластичной ткани. Скажи Филиппосу, что хочешь сделать себе свой гамак. Пока, всё».

Полина небрежно отложила развернутую книгу на стол, как будто чтение утомило ее. Попробовала представить себе незрячего человека. На ум приходили какие-то гипсовые скульптуры из античного прошлого. Менялись перед глазами, но Полина точно знала, что те с кого их лепили, не были слепыми, просто это была манера делать такие глаза, которые с детства казались ей бельмами. Головы двигались как по конвейеру, пока перед глазами не встала голова Гомера. Древний сказитель точно был слепым. Сразу пришло ощущение, что можно управлять рецепторами. Виртуальные «крутилки» в сознании стояли в среднем положении. Влево они убавляли чувствительность, вправо прибавляли. Полина подумала про правый указательный палец и провернула «крутилку» вправо, на усиление чувствительности. Удивительно, но она почувствовала сквозняки подушечкой пальца. Снова взяла книгу в руки и сделала вид, что водит пальцем под строчкой, которую читает. Палец, буквально спотыкался о выступающие буквы. Кожа на пальце, вдруг ставшая чересчур нежной, болезненно отреагировала ни прикосновения. Программа отлично работала, и могла пригодиться в будущем.

Полине не терпелось проверить, как работает программа-бустер. Если все так и есть, как сообщил профессор, то у нее будет огромное преимущество перед любым противником. Полина представила разряд молнии над лесом, картинку, которую часто видела в детстве из окна своей спальни. Ничего не произошло ощутимого. Никакой рубильник не включился. Как себе представить ускорение сознания? Полина закрыла книгу, подняла ее перед собой и бросила на стол. Книга упала с обычным ускорением. Возможно, профессор не сказал ей, что нужно немного потренироваться, чтобы заметить результат.

Разочаровавшись сразу получить интересную способность, Полина решила, что пришло время немного подкрепиться. Программы, разработанные профессором, всегда расходовали больше энергии организма, чем способности, выработанные в человеке эволюцией. В холодильнике лежал сыр, овощи, остатки хамона, пакет молока, из фруктов, только виноград. Организм хотел мяса и быстрых углеводов, хамона и винограда. Полина взяла кусок вяленого мяса и блюдо с виноградом. Закрыла ногой холодильник и понесла еду к столу.

Едва она ее поставила, как на балкон залетела чайка. Она явно караулила момент, когда можно будет полакомиться съестным. Полина увидела ее боковым зрением и успела только повернуться, с мыслью не попасть под ее острый клюв. В следующее мгновение случилось удивительное, чайка стала терять скорость. Крылья заходили медленными зигзагами. Чайка останавливалась в воздухе. Привычное сознание подкинуло мысль, что на такой скорости невозможно оставаться на лету, птица должна упасть. Но чайка держалась, и хищно вылупив глаза, направлялась к блюду с виноградом.

Наглость этих птиц порядком надоела Полине. Хоть они и делили с ними один склон горы, но Полина не лазила к ним в гнезда за яйцами. Шея чайки поравнялась с рукой Полины. Едва мысль поймать птицу коснулась сознания, как рука уже выполнила приказ. Теплая пульсирующая шея забилась под пальцами. Чайка хотела издать звук, но не смогла пробить его через сжатое горло. Птица забила крыльями. Полина еще секунду непонимающе смотрела на нее, приходя в себя от новой способности. Как только она ее приняла, время снова вошло в привычный ритм.

Чайка лупила по рукам и шипела. Полина отнесла ее к перилам и бросила через них. Птица полетела вниз, только через сотню метров оправившись и найдя силы летать. Еще не веря в то, что такое возможно, Полина с недоверием посмотрела на свои руки, вытворяющие команды со скоростью света. Напоминанием о невероятной реакции осталась только несильная боль в локте из-за потянутого сухожилия. Тренироваться точно придется.

Филиппос снова прокрутил момент, когда пленница хватает чайку за шею. Замедленная в сто раз съемка, давала представление о том, что может «улучшенный» человек. Вначале, девушка совершенно обычно пыталась увернуться от наглой птицы, а потом молниеносно схватила ее, как будто вспомнив, что умеет так делать. Разница между нормальным и быстрым движением была колоссальной. В замедленном воспроизведении скорость выброса руки выглядела естественной, как при обычной записи. Значит, как минимум, в сто раз быстрее нормальной реакции. Филиппос еще раз оценил гений Блохина.

Профессор явился в обеденный перерыв. Полине очень хотелось рассказать ему, о том, что она поняла его намек и теперь знает о себе гораздо больше. Помня о том, что за ними следят, она боялась выдать связь между ней и ученым. Блохин как будто специально не смотрел на Полину, чтобы не провоцировать ее. Он приготовил быстрый обед из полуфабриката, поставил его на поднос вместе с двумя пустыми бокалами для сока и понес к столу.

Полина, как голодный птенец, ждала его, забавляясь ложкой. Искала равновесное состояние, положив ее поперек пальца. Профессор, дошел до стола и неловко спотыкнулся, поднос качнулся и стаканы полетели вниз. Полина испугалась, и этот страх тут же проявил себя разрядом молнии. Стаканы словно упали в тягучий плотный воздух. Полина подхватила их и поставила на стол. Как только она поняла, что бояться больше нечего все встало на свои места.

– Фух, чуть не угробил наш обед! – Профессор поставил поднос. – Спасибо, что поймала.

Он произнес это обыденно, как будто не заметил, с какой скоростью Полина поймала бокалы. Филиппос не должен был понять, что профессор и его студентка начинают свою игру. Не так сразу.

– Еле успела. – Подыграла Полина. – Какие планы у нас на день?

– Будем тестировать оборудование. Рабочий образец у меня есть, посмотрим, что он может.

Больше за обедом ни о чем не разговаривали. Блохин думал о том, что Филиппос теперь увидел новые способности Полины и начнет его торопить с рабочим образцом. Если бы он знал, что образец давно готов и спокойно работает на допотопном телевизоре. Через него, посредством кодированного мерцания девушка и получила программу секретного чтения. Такой способ программирования людей в дурных руках очень опасен из-за своей возможности влиять на огромные массы одновременно. Надо было торопиться с побегом Полины.

Полина, в силу юношеской бесшабашности, думала о своих новых способностях. О том, что будь они у нее раньше, она бы непременно стала лидером волейбольной команды в школе, или могла бы выигрывать споры, читая с закрытыми глазами. Мысли о побеге тоже занимали ее, но она надеялась, что профессор все устроит и ей нужно только дожидаться удачного момента. Пока она забавлялась тем, что пыталась замедлить время. Для этого, помимо молнии требовалось подспудное понимание необходимости способности. Страх прекрасно запускал настройку, переводя ее в максимальное положение. Полине хотелось использовать способность дозировано, чтобы не было ощущения, что руки пытаются вырваться из тела.

Блохин допил сок и хлопнул ладонями по столу.

– Пора! – Объявил он.

В зале, наполненном гудением работающего оборудование их ожидал Филиппос. С ним были новые, но не менее грозные телохранители. Естественно, сюда его привела демонстрация новых способностей Полины.

– Я буду присутствовать во время опыта. – Объявил он. – Мне хочется наблюдать своими глазами, что у вас все идет как надо. Как надо мне.

– Не смею возражать. – Учтиво согласился Блохин.

Полину посадили в кресло напротив гудящего аппарата с объемным экраном. Профессор намазал ей виски какой-то жидкостью, и одел на голову ободок, упирающийся концами в виде пончиков, как раз в виски. На запястье прикрепил ремешок с датчиком сердцебиений. Полина помнила, что никаких подобных действий в универе, в тот злопамятный день, профессор не проводил с ней. Девушка знала, что так надо, и была совершенно спокойна.

Блохин выбирал на экране параметры, дергал провода. С его губ слетали только звуки, похожие на работу двухтактного моторчика: «так-так, так-так-так,». Затылок горел от ощущения взгляда Филиппоса.

– Кажется, все готово. – Произнес профессор. – Будем пробовать? – Спросил он у Филиппоса.

Полина не видела этого, но поняла, что тот дал отмашку. Профессор включил оборудование и пристально уставился на Полину. Она не чувствовала никаких изменений. Виски слегка покалывало, но это могло сработать самовнушение. Потом, мир начал разъезжаться, стены потекли в одну сторону, лицо профессора в другую. Оно было комичным и испуганным одновременно.