Текст книги "Жорж-иномирец 2"

– Ты посмотри на эту цацу. – Даже Борис не смог скрыть свой восторг.

Он развел руки и, не скрывая своего восхищения, обошел машину со всех сторон.

– Вот это классика! Вот это формы!

Я открыл водительскую дверцу и сел на сиденье. Интерьер был обновлен полностью, но остался тем же. В салоне витал легкий, тонкий аромат парфюма, добавляющий свежести обновленной отделке. Ключ находился в замке. Я повернул его, загорелись приборы, провернул дальше и машина завелась. Причем так, будто это был роллс-ройс. Мотор было едва слышно, а вибрации, так вообще никакой.

Из здания вышла мастер-приемщица и направилась к нам.

– Как вам? – Спросила она.

– Потрясающе! Нет слов! Как тихо работает мотор, вы сказали, что там будет какая-то хрень на флюонах? Передумали?

– Нет, что вы. Движитель на флюонах остался, разумеется. Двигатель старого мотора это простой акустический эффект, чтобы придать реставрации аутентичности. Вы можете отключить звук, а можете оставить, как вам будет удобнее.

– Ничего себе. Оставлю, пожалуй. С коробасом что-нибудь делали? Задняя хрустела.

– Вы про коробку передач?

– Ага.

– Знаете, движителю на флюонах она не нужна, мы поставили на акселератор датчик, который управляет разгоном по старой схеме, чем сильнее давите на педаль, тем активнее разгоняется автомобиль. Мы можем включить и коробку в схему, для полной симуляции процесса.

– Включите, пожалуйста, а то батя подумает, что в машину вселились бесы.

– Как скажете.

Девушка вызвала прямо из воздуха голографический экран со схемами и что-то переключила.

– Готово. – Она широко улыбнулась.

– Спасибо. Не знаю, как вас благодарить, девушка. Для нас это очень многое значит.

– Да что вы, очень интересный экземпляр. Мы даже не смогли его найти по каталогам. Наверное, его создали штучно в совсем дремучие времена.

– Так и есть. В очень дремучие.

– Знаете, а можно мы сделаем копию вашей машины, на выставке покажем, на парады выезжать? – Приемщица сделала такие глазки, от взгляда которых у меня за спиной раздался горловой звук, который издала Ляля.

– Разумеется, а что для этого надо?

– Ничего, только согласие. Все чертежи у нас уже есть.

– Даю добро. Делайте сколько хотите.

– Кхм. – Нарочно закашлялся Борис. – А что я нашей «скорой» не вижу.

Действительно, машины не было.

– А ее разве не надо было реставрировать? – Испугалась мастер. – У нее же такой же старый мотор на химическом топливе. Ее эксплуатация запрещена. Ее уже доделывают. Мы заменили только двигатель.

– Ну вот! – Борис хлопнул себя по ногам. – Всё, дорога на сервис закрыта. Что я им скажу, что мне какую-то железяку на какой-то хрени вкорячили, до окончания гарантии? Почему же вы без спроса-то? Как я его чинить-то буду?

– Ой, извините, но я вас так поняла, я даже подумать не могла, что вы не собираетесь…, зачем чинить, у вас все детали будут вечными, на вечной смазке.

– А вдруг? – Не унимался Борис.

– Такого никогда не было, но если что-то случится, мы сами заберем вашу машину и восстановим еще раз.

– Самоуправство.

– Борис, прекрати истерить. – Шепнул я ему на ухо. – Что ты нас позоришь перед иномирцами. Извините девушка, он у нас ужасный ретроград, любит вещи в первозданном виде, эстет склонный к перфекционизму.

Девушка на миг замерла, будто ушла в себя, затем улыбнулась и снова вернула сознание во взгляд.

– Слово такого ни разу не слышала, посмотрела в большой энциклопедии.

Ворота автосервиса снова поднялись. Машина Бориса, блистающая яркими надписями, переливающимися на гранях фарами, выехала из бокса. Увидев ее, Борис забыл обо всем, что его так беспокоило секунду назад.

– Ой, ё-мое, вы ее что, полиролькой натерли?

– Нет, нанесли специальный восстанавливающий слой. Если вам больше ничего не нужно, я пойду, приму следующий заказ.

– Спасибо девушка. Простите, хотелось бы узнать ваше имя, а то мы как-то казенно пообщались.

Красавица засмущалась, будто я пригласил ее на свидание.

– Ляля. – Ответила она скромно.

– Ляля? – Переспросил я, подумав, что ослышался.

– Да.

– Красивое имя, и очень редкое. Звучит, как мелодия. Спасибо вам, за все, Ляля.

– Приезжайте еще. – У этой Ляли зарделись щеки.

Чтобы не смущаться сильнее, она развернулась и пошла в здание автосервиса.

– Жорж, а мое имя не звучит, как мелодия? – Спросила первая Ляля.

– Так вы же тезки оказались, значит и у тебя звучит.

Кошка сверкнула желтым разрядом молний, в котором большую часть энергии составляла ревность. Ох уж эта неоднозначная ситуация между мной и кошкой, выходящая за пределы понимания нормальных отношений между людьми разного пола. На ее месте, я бы тоже приревновал ее к какому-нибудь коту, но это не значило, что я готов к чему-то большему, кроме общения. Похоже, между нами установились крепкие платонические чувства, и это был предел нашим отношениям, потому что переступить грань близости иного рода для нас было бы чем-то неправильным и неестественным. Если окажется, что мы не можем жить друг без друга, придется усыновить котенка и ребетенка.

– Жоорж. – Борис тронул меня за руку, выдернув из сложных размышлений о совместном будущем. – Менты рядом.

Я выглянул из-за машины. Точно, целый наряд спешил в нашу сторону. Не иначе, как бдительные граждане уже донесли о нас.

– Цепляй «копейку» за трос. – Шепнул я Борису.

Тот отправился выполнять просьбу.

– Все в «скорую», бегом.

Наша команда не стала медлить, мгновенно исчезла в машине. Я сел за руль. Глянул в зеркало заднего вида. Борис успел зацепить отцовскую машину, но служители порядка уже стояли напротив его окошка и что-то спрашивали. Я завел машину. Она как-то странно завелась, будто дорогой автомобиль. Где-то в недрах слабо слышался приятный звук работы двигателя, но никакой вибрации не было.

– Извините, но мы спешим как раз на работу. – Крикнул я в открытое окно.

Один из людей форме уже шел ко мне. Я закрыл окно и поехал, глядя в зеркало на реакцию служителей. Они опешили, отбежали. Один попытался остановить машины руками, другой махал папкой, теряя вылетающую из нее бумагу. Сразу за поворотом мы пересекли невидимую границу миров и выехали к речке.

Борис выбрался из машины и принялся громко смеяться, сложившись пополам.

– Ой, не могу, ой, кино и немцы!

– Что случилось, дядь Борь? – Спросил его выбравшийся на свежий воздух Вениамин.

– Они спросили меня, кем и где я работаю. Я сказал, что водителем скорой помощи в третьей городской больнице. А они…, а они меня спрашивают, а что такое больница, а я говорю, где лечат, аппендиксы вырезают, гланды, геморрой. Смотрю, они не догоняют, а я такой в шутку спрашиваю, а вы что, не болеете? А они такие серьезно – нееет, болезни, говорят, это производные капиталистического образа жизни, и такие бу-бу-бу, как по методичке, о том, как они все счастливы, и как надо трудиться, чтобы всем одинаково хорошо жилось.

– А что смешного-то, дядь Борь?

– Да врут они. – Борис утер слезы рукавом.

– А если нет?

– Нет. – Водитель «скорой» задумался. – Может, вернемся, узнаем.

– Сами вернетесь, когда время придет. – Пообещал я им. – Не стоит желать того, к чему еще не готов.

– Куда ни глянь, одни философы. – Борис не хотел меня слушать. – Как машина? Открой капот, гляну, что они там навертели.

– Нормально. Едет.

Борис сам открыл капот, завел двигатель, во время запуска удивленно поднял бровь. Подошел к моторному отсеку и долго вглядывался в его нутро.

– Я не пойму, мотор стоит, а шум идет. Вон, смотри, ремень не крутится.

– Тебе же сказали, что там движитель на флюонах. – Напомнил ему Петр.

– Вот коммуняки. – Произнес Борис ехидно.

Непонятно было, то ли ему понравилась переделка, то ли нет. Я снял трос с отцовской копейки. При всем при том, что машина осталась той же, ощущения даже от посадки за рулем были иными. Я подергал рычагом, понажимал педали, наконец, завел ее. Ощущение, что я нахожусь в автомобиле, который готовили для продажи арабскому шейху, только усилились. Я включил вентиляцию и поставил рычажок охлаждения на минимум. Из круглых дефлекторов бесшумно подул прохладный воздух, явно охлажденный кондиционером. Батя теперь не узнает машину.

– Я поеду, отгоню машину отцу. Ждите меня.

– Нас не возьмешь? – Поинтересовалась Ляля.

– Не возьму, куда я вас белым днем спрячу. Хватит с бати и одного шока. – Я стукнул по дверке автомобиля.

– Езжай. Если мама твоя опять будет беляши жарить, захвати мне. – Попросила Ляля.

– Хорошо.

Я закрыл глаза и представил родительскую пятиэтажку с торца, там, где находился заросший кленом тупик, чтобы не перепугать внезапным появлением соседей. И все равно я перепугал двух малолетних куряк, перед которыми материализовалась прямо из воздуха моя машина.

Несмотря на ямы и кочки в разбитом асфальте, не видевшем ремонта лет десять, машина шла мягко. Звук мотора имитировал нагрузки, как у настоящего. Я подъехал к подъезду родителей. Вышел из машины и увидел отца, стоящего на балконе.

– Игорек, а это, что, моя машина? – Крикнул он сверху неуверенно.

– Твоя, бать, спускайся.

Отца, как ветром сдуло. Через полминуты, в трениках и майке, он появился из дверей. На меня он не смотрел, не сводил взгляд с машины.

– Я не…, это как так…, Игорек? Нет, это моя старушка, но как будто после молодильных яблок. Ты что, перекрасил ее?

– Не знаю, пап, что они с ней делали, я просто загнал ее, а потом забрал. – Я же не соврал отцу. – Они не только снаружи, но и изнутри машину обновили. Садись, проверь.

Отец с готовностью сел за руль, не стесняясь на односложные одобрительные возгласы.

– Все, как новенькое.

– Заведи.

Отец завел машину, после чего уставился на меня изумленным взглядом.

– Шумку сделали дополнительную.

– А сцепление починили?

– Проверь.

Отец включил скорость, подержал педаль, потом отпустил. Машина плавно, как лимузин, тронулась вперед.

– Ничего себе! Спасибо, Игорек. Я боялся, что ты ее еще больше укатаешь, а тут…

– А все равно не пожалел и дал.

– Я же отец, как же иначе.

– Спасибо, пап.

– Да ладно, такой подарок. Я же думал, что все, конец ей, отъездилась.

– Пап, там еще с мотором пошаманили, приблуду какую-то воткнули, чтобы топливо экономила, можешь теперь не заправляться.

– Как не заправляться?

– Вот так, одного бака на всю жизнь хватит. Только когда будешь проходить техосмотр, никому об этом не говори, чтобы не придирались. Капиталисты, они знаешь, не потерпят такого. И масло можешь не менять, здесь на всем вечная смазка.

– Да? Чудеса. Ладно, буду нем, как рыба. Вот мать-то теперь обрадуется. На дачу можно будет ездить, хоть по три раза на день.

– Точно.

– А что с твоей машиной?

– Все хорошо, делают.

Мы еще немного пообщались, поднялись в квартиру. Отец взахлеб рассказывал матери, о том, в каком состоянии я вернул ему машину, но она почему-то посчитала, что он хочет развести ее на выпивку. Обычно он был таким эмоциональным, когда у него появлялся повод промочить горло. Когда мать прямо поинтересовалась у него, отец даже обиделся.

– Вот у тебя воображения, как у стула, на котором ты сидишь. Завтра же с утра едем на дачу, сама все увидишь.

– Да ну тебя. Сынок, есть будешь? Я беляши собиралась напечь.

– Буду. И с собой возьму.

В итоге, мы засиделись допоздна. Мать сама вытащила из холодильника бутылку водки и налила нам с отцом. Между нами в тот вечер случился какой-то перелом в отношениях. Я почувствовал впервые, что вырос из коротких штанишек ребенка, за которого они меня держали, и из образа которого я не спешил выходить.

Вернулся в мир, где меня ждали спутники, уже ночью. У костра сидели только Антош и Ляля, видимо без меня им не спалось.

– Ну, наконец-то, пропащая душа. – Ляля повела носом. – Привез?

– А как же.

Глава 5

Наутро, нам троим пришла одна и та же мысль – пора целенаправленно пробираться к Транзабару. Хотелось скорее избавится от медиков и спокойно насладиться погружением в миры. Мы отошли в сторонку, чтобы поговорить между собой, чем вызвали подозрения.

– Жорж, – обратился ко мне Борис, заглядывая в глаза, – если вы решите оставить нас здесь, может быть, перед этим, научишь нас переходить из мира в мир?

– С чего ты решил, что мы вас бросим?

– Да я же вижу, что мы вас держим. У вас и планы были, наверное, до нас?

– Планы были, но они чудесным образом сходятся в одном месте, городе городов, центре миров Транзабаре.

– Трансбазаре? – Неправильно повторил Борис.

Я попробовал его неправильный вариант на вкус и решил, что в это есть смысл.

– Транзабар, как Занзибар, но только он не в Африке, и действительно похож на огромный базар.

– А зачем туда надо?

Я приложил ладонь к сердцу.

– Душа зовет. Мы ведь, не такие уж и опытные иномирцы, как вам может показаться. Хотим знать больше, как все устроено, как можно использовать способности перемещения. Ляля, например, хочет понять, почему она сама не может проникать сквозь миры, но других отправляет в них запросто.

– Ясно. – Думаю, у Бориса все равно остались вопросы. – А почему же вы туда никак не дойдете?

– Думаю, в этом и есть смысл, чтобы найти способ добраться. Однажды, нам почти удалось это сделать. Вы подобрали меня, как раз после той неудачной попытки.

– Хм, я бы сказал, что люди при белой горячке не смогут такое выдумать. Транзабар, миры, иномирцы, говорящая кошка, змея. – Борис сделал шаг к своей машине и посмотрелся в пыльное зеркало заднего вида. Стекло сильно искажало картинку. – Скажи честно, я умер, или мы с товарищами умерли, а вы ведете нас через чистилище на суд божий?

Я засмеялся. Не так давно, эти же мысли были и в моей голове.

– Не, я не апостол, и друзья мои тоже. Ты же видел, Антош вообще не святой, выпить не дурак. Но в одном ты прав, мы вас ведем туда, куда должны привести. Вообще, огромная разница между теми, кто живет в одном мире, и кто во многих состоит в том, что иномирцам никак нельзя быть людьми желающими прожить жизнь эгоистичного индивидуалиста. Хочешь чего-то, бери груз и тяни его, иначе тебе не откроется смысл устройства этой вселенной. Я так думаю, что миры так и закрывались от людей, потому что они слишком зацикливались на том, чтобы прожить жизнь как в ракушке. Так удобнее, без вопросов, но раз тебе так хочется, то хрен тебе, а не перемещение между мирами. А что происходит в закрытом пространстве у микробов? Они становятся ядовитыми сами для себя. Отсюда войны, болезни, самопожирание. Заслуженно.

– Жорж, это так все сложно, что я потерял нить разговора. Короче, ты обещаешь нам, что не бросишь нас, пока мы не попадем на том самый базар.

– Транзабар. – Поправил я его. – Будешь думать про базар, на базар и попадешь.

Борис направился к своим товарищам, передать наш разговор. Кажется, мои откровения немного разозлили его. Такова человеческая сущность, когда ему рассказывают о том, как есть на самом деле, а не так, как он привык считать, он начинает злиться. Таким способом правда вычищает через эмоции себе место в сознании. А я пошел к Ляле и Антошу, сидящим на берегу реки.

– Что, по реакции вижу, разговор у вас не зашел? – Поинтересовался Антош.

– Да, нет, все нормально. Бояться, конечно, что мы их бросим, но я пообещал, что доведем их до Транзабара.

– Про катапульты сказал? – Спросила Ляля.

– Нет, конечно. С того момента, как их выловят, они должны все решения принимать самостоятельно. – Я вспомнил себя, когда сидел в камере и туда привели змея. – А помнишь, Антош, возьмите меня на ручки, я замерз? – Мне стало смешно.

Змей открыл рот, что означало у него крайнюю степень веселья.

– Ох и тяжкий момент был. Не хотелось бы во второй раз пережить его. – Змей оторвал голову от белого речного песка. – Я тут размышлял ночью, и вот что понял, о себе да и обо всем. Вот если бы я не пережил всего, что с нами случилось, и мне напомнили о таком позорном моменте, как тогда в тюрьме, я бы сильно на тебя обиделся, Жорж, возможно на всю жизнь, даже своим детям запретил бы играть с твоими. Я понял, любая вещь проходит проверку на зрелость смехом. Если смех ее не смутил и не унизил, то вещь самодостаточна и не требует для своего статуса никакой внешней оценки.

– Согласен полностью. Человек, знающий себя, никогда не обидится ни на какую шутку в свой адрес.

– Да, эту модель можно накинуть и на человеческие сообщества, религиозные например. Сам знаешь, как фанатики реагируют на насмешки над их верованиями. Так же и государства. Если их жители бесятся над шутками в их сторону, значит там все держится на какой-то брехне, потерять веру в которую они боятся, а признать правду у них не хватает смелости.

– Мужчинки, – обратилась Ляля требовательно, – Я не обидела вас этим словом? По-моему, мы никуда не сдвинемся с места, если начнем философствовать.

– Но есть женщины, обидеться на которых может любой уверенный в себе мужчинка. – Я взял голову Антоша под локоть. – Женщины, это существа из другого мира, так что к нашей теории они не имеют никакого отношения.

– Да, и ведь не скажешь ей женщинка, или почти человек, потому что пока не отомстит, не успокоится.

– Я не буду вам мстить, не моего уровня жертвы. – Ляля по-человечески высокомерно задрала подбородок.

– Интересно. – Я с удовольствием наблюдал за ее профилем. – Вот у нас такие гордые и независимые заводят кошек, вместо мужчины, а кого же заводят у них?

– Думаю, мышей. – Прошептал змей.

Ляля повела ушком в его сторону.

– Обезьянок. – Ответила Ляля.

– Логично. – Согласился я с ней.

– Итак, куда мы отправимся сегодня? – Змей свел глаза на переносице. Ему на нос села большая желтая бабочка.

– Туда же, куда нам и надо было, в Транзабар, но только попросим наших товарищей во время перехода ни о чем не думать, чтобы не вносить помех. – Предложил я.

– Легко сказать, заставить не думать. Мысли у неопытного иномирца живут своей жизнью, сами думаются.

– А может, нам надо передвигаться, когда они спят?

Мысль, высказанная Лялей, вначале показалась мне логичной, но немного подумав, я решил, что сны наших спутников могут мешать еще сильнее.

– Надо пробовать и днем и ночью, все неработающие способы отбросим, сконцентрируемся только на тех, что будут работать.

– Чувствую, нам опять придется устраивать мозговые штурмы. – Бабочка вспорхнула с носа змея и села рядом, на желтый цветок. – Прияла меня за растение.

– Потому что ты зеленый и яркий. – Решил я.

– Вот, приняла за то, чем я не был. Мы так же принимаем Транзабар за то, чем он не является.

– В смысле?

– А с чего вы решили, что это город, база для иномирцев, или еще какое-то особое место, в котором нас ждут и которое откроет нам сакральные знания?

– Мы не решили, мы исходили из того, что видели, плюс додумали немного.

– А я вот сейчас подумал, что Транзабар это и не город вовсе. – Змей заинтриговал меня новой теорией.

– А что? Пригород, большая деревня?

– После того, как я просидел в сосуде, а маленький гаденыш высасывал из меня последние мысли, я нашел в себе сил, чтобы придумать идею о том, что миры в точке соприкосновения имеют пространство-прослойку с необычными, нелогичными или даже невозможными законами. Они, как отхожие места, которые не выставляют напоказ, но это не значит, что их нет.

– Так, а какое место в этой теории занимает Транзабар?

– Транзабар – это узел из миров и прослоек, и все, что мы там видели, могло быть сформировано из двух материй вселенной, основной, формирующей миры и побочной, производной первой. Я подумал, что путь в Транзабар лежит как раз по стыку этих миров, или же чередой тех и других.

Теория Антоша мне показалась чересчур смелой и забубенной. Да, какие-то пространства между мирами существовали, но я хотел их считать очень редкими аномалиями, не влияющими существенно на общую картину мира.

– Из твоей теории у меня родилась своя. Модель миров похожа на задницу. Ягодицы – это миры, а между ними всегда есть анус, который не может произвести ничего достойного, кроме го…, простите, дерьма. Я бы держался от этих прослоек подальше, чтобы не вляпаться.

– Фу, как физиологично. – Усмехнулась Ляля и сморщила нос. – Антош, теория Жоржа мне как-то ближе. Кто-нибудь хочет искупаться?

– Я хочу! – Я вскочил на ноги. – Только спасательный круг надену.

Не спросив разрешения у Антоша, я подхватил его на руки и обернулся им вокруг поясницы. Мы бросились в воду, подняв брызги. Вода с утра была довольно прохладной, но мне хотелось после тяжелой умственной работы остудить мозг. Змей раскрутился и поплыл самостоятельно, виляя гибким телом. Он был похож на анаконду, что вселяло инстинктивный страх перед его волнообразными движениями.

Антош выбрался на сушу раньше нас. Мы с Лялей некоторое время ныряли и брызгались, пока я не начал замерзать. Наши спутники изумленно наблюдали за нами. Пока еще у них в душе творилось смута, не дающая им возможности получать удовольствие от любой окружающей вещи.

Ляля выбралась на берег. Как обычно, шерсть, делающая ее более объемной, от воды прилегла к телу и она выглядела иначе. Тело выглядело более тонким, а голова большой. Кошка сняла с себя мокрую одежду и отряхнулась. Она совсем не стеснялась обращенных на нее взглядов, как мы не считаем необходимым отворачиваться в ванной от наблюдающей кошки. Я помог ей выжать ее кофточку. Когда мы скручивали ее в две руки, она захрустела рвущимися нитками.

– Ну вот, планы в Транзабар снова откладываются. Мне нужна другая одежда. – Ляля вздохнула.

– Отоваримся по дороге. – Мне больше не хотелось бесконечно откладывать наше путешествие.

Ляля нехотя согласилась. Долго вертела свою одежду перед собой, потом, тяжко вздохнув, надела.

– Видела бы меня мама.

Мы вернулись к машине. Парни сидели подле нее в тени.

– Не хотите освежиться? – Спросил я у них.

– Да, нет, как-то не тянет. – Ответил за всех Петр.

– Тогда поедем. Борис, садитесь за руль.

Мы с Антошем сели впереди, Ляле, так как она не умела ходить по мирам, пришлось ехать в салоне с Петром и Веней. Самый младший из нашей компании попытался даже пофлиртовать с кошкой.

– У тебя потрясная фигура. Ты такая хрупкая, когда намокнешь.

– Спасибо. А сейчас я кажусь тебе плюшкой?

– Нееет! И сейчас ты выглядишь потрясно, просто… без одежды еще лучше. – Веня покраснел.

– Вениамин, уйми свои гормоны. – Крикнул через перегородку Борис, а потом добавил мне шепотом. – Иногда не хочется брать его на вызовы, если приглянется ему девушка, никак уйти не можем. Ходок.

– Молодой еще.

– Он вашей… – Борис попытался подобрать нужное слово, – даме житья не даст. Не смотрите, что она… того, другая. Веня посекретничал, что без ума от нее.

Мне с трудом удалось удержаться от смеха.

– Борис, при всей своей утонченности, эволюция им оставила многое от диких предков. Я не переживал бы за нее даже в мужской камере на зоне.

– Серьезно?

– Более чем. Ты видел ее клыки?

– Жорж, я все слышу! – Раздался голос Ляли.

Я показал Борису на перегородку в салон большим пальцем руки и многозначительно приподнял брови. Борис согласно закивал.

– Так, куда едем? – Борис поерзал на сиденье, умащиваясь, как перед дальней дорогой.

– Просто дави на газ и следи за дорогой. Туда, куда нам надо, просто так не попасть. И еще, старайся ни о чем не думать. Гони от себя любые мысли, в которых есть образы мест. Это касается всех! Ваши мысли в нашем случае, это мусор или помехи, которые будут нам мешать добраться до цели. Уяснили?

Борис наморщил лоб, будто пытался насильно остановить неконтролируемый поток мыслей. Видимо, в его голове их было так много, что он стал похож на человека страдающего запором. Я повернулся к Антошу.

– Что будем представлять?

– Транзабар. Предлагаю идти по его копиям, пока ошибка за ошибкой не сможем дойти до оригинала.

– Ладно, так себе план, но пока нет другого, будем идти этим. Готов?

– Всегда готов!

Мое воображение быстро нашло в закоулках памяти картинки города, запахи, шум, но они не совпадали с тем, что могло открыть мое умение. Тогда я попытался сконцентрироваться на чем-то одном, и это были катапульты. Не лучшая вещь из тех, что были в городе, но точно, уникальная. Представив себе эти ковши из которых мы вылетели в прорехи в мирах, я почувствовал, как появились зацепки. Мое воображение быстро отыскало их.

– Да ё…, бл…, сука!

Машина заметалась, будто вылетела сельскую дорогу с приличного шоссе. Я открыл глаза и увидел в трехстах метрах от нас целую цепь катапульт. Они выстреливали в нашу сторону черными точками, оставляющими за собой черный дымный след. Приближаясь, я увидел, что точки похожи на огромные черные ядра.

– Антош, это ты представил? – Крикнул я товарищу.

– Нет, вроде!

Огромное ядро упало слева от нас, разбилось о землю и разлетелось вперед огненной полосой, похожей на напалм. Я перегнулся через змея и выглянул в окно. Позади нас двигалась длинная фаланга рептилий, прореживаемая огненными ядрами.

– Конечно, не ты. Это же ящерицы какие-то.

– А я причем. Я не ящерица. Я просто представлял катапульты.

– Молодец, но зачем военные. Представляй лучше катапульты, стреляющие людьми.

Борис побелел после этих слов, подумав что-то совсем ужасное.

– Я понял, хорошо. Начинаем.

Мы снова погрузились в работу. Мешали сконцентрироваться глухие звуки разбивающихся о землю ядер.

– О-ё-ё-ёй.

Я почувствовал, как Борис завертел рулем. Машину опасно накренило. Пришлось открыть глаза, потому что с закрытыми было намного страшнее. На нас летело ядро. До попадания оставались доли секунды. И вдруг оно просто исчезло. Я громко выдохнул. Из окошка в салон выглядывала Ляля.

– Это ты? – Догадался я про исчезновение ядра.

– Я. Мне надо сидеть спереди и страховать вас.

– Не вопрос, надо только уехать отсюда скорее.

Не сговариваясь, мы с Антошем снова погрузились в режим перехода. Я представлял себе катапульты, которые метают людей, но не с целью казнить, а для созидательного труда. Пришлось напрячься. Вариантов было немного. К тому же возгласы Бориса не давали мне полностью погрузиться в процесс.

Перебрав несколько вариантов, я выбрал наиболее гражданский.

– Оба-на!

Машину снова затрясло.

Это был город. Далеко не Транзабар, но и не поле битвы. Высокие каменные дома стояли плотно друг к другу. Между ними оставались только проходы для людей. Видимо ни машин, ни повозок в этом городе не было придумано.

– И где здесь катапульты? – Поинтересовался Антош.

– Еще не знаю. Где-то должны быть. А ты что, не представлял ничего?

– Нет. Ты же остался недоволен.

– Прости, но ты выбрал очень экстремальный мир. Мы чуть не погибли.

– Чуть не считается. Благодаря этим чуть-чуть мы тогда эволюционировали очень быстро.

– Согласен, но все равно, как-то боязно.

– Не, мужики, я тоже против того, чтобы на чью-то битву попадать. Замесят и здрасти не спросят в суматохе. – Борис вытер вспотевшие ладони о засаленные брюки. – Как тут тесно.

Мы выбрались из машины. Странно, но в городе почти не было людей. Редкие фигуры мелькали на узких улочках. Оказалось, что мы припарковались на единственном пятачке, который вмещал нашу машину. Мы находились как в колодце. Вверх уходили высокие стены зданий.

– Осмотримся? – Предложил я.

– А может, дальше поедем? – Борису явно не нравилось это тесное пространство.

– Не надо спешить, так быстрее не будет. Лучше глянуть, что у нас получилось.

Ляля выбралась из салона.

– Похоже чем-то на мой мир. Так же сумеречно, а дома напоминают деревья. – Ляля прислушалась. – Вы слышите?

– Что? – Я ничего не слышал.

– Море шумит и щелчки какие-то.

Действительно, щелчки непонятного происхождения раздавались, но моря не расслышал. Возможно, это был эффект гуляющих между стен разных звуков, типа собирающегося в кучу эха. Судя по тому, как здесь было немноголюдно, нам запросто можно было прогуляться по узким улочкам.

– А может, ну его, мрачно слишком. – Веня без удовольствия оглядел окружающие его каменные стены.

– Вениамин, если вы будете безвылазно сидеть в машине, то никакого прогресса в продвижении в нашей цели не будет.

– Будет у него цель, когда на горшок приспичит. – Усмехнулся Борис и замахнулся ладонью будто для отеческого подзатыльника.

Вениамин рефлекторно пригнулся.

– Ладно, если вы гарантируете мне безопасность. – Снисходительно согласился он.

– Мы можем тебе гарантировать только новые впечатления. – Ответил я серьезно.

Молодой врач застыл, переваривая сказанное мной. На его лице отразились все размышления. Ляля заметила его состояние и крепко поддала ему рукой под ягодицы.

– Ну же, вперед, развесил унылые булки. Любое, самое страшное приключение потом вспоминается со смехом.

– Ты про наш расстрел медведями или про того престарелого быка, который хотел нас сжечь? – Вспомнил события недавнего прошлого Антош.

– Да без разницы.

– Расстрел я не помню.

– Вот это смешнее всего.

Вениамин напрягся и, кажется, был готов закрыться в машине.

– Хватит вам пугать, отобьете у человека здоровое любопытство. Всё будет хорошо, нет, все будет по-разному, но закончится хорошо. Кому, как не врачам верить в это. – Я похлопал парня по плечу. – Вы еще поживете, или будем лечить?

Веня тяжко вздохнул.

– Ведите. – Мрачно произнес он.

Мы выстроились в колонну. Я встал в ее главе, Ляля замыкала. Антош полз позади меня. Экипаж «скорой» прикрывался нами со всех сторон. Наши шаги отражались от стен и многократно повторяемые уносились прочь по городу. Вскоре, шум моря стал отчетливее. Он даже заглушал щелчки, природу которых мы не смогли понять до сих пор. Однажды нам попались две женщины вполне земного типа. Увидев змея, а потом и Лялю, они будто приросли к стене, желая чтобы наше процессия скорее их миновала нечаянно не зацепив. Антош из вежливости поздоровался, а кошка наградила их своей фирменной улыбкой, после которой они вприпрыжку исчезли за ближайшим поворотом.

– Заложники обыденности. – Прокомментировал реакцию женщин на нас Антош.

– Проморгали контакт с иной цивилизацией. А потом будут гадать, а чего их не навещают пришельцы.

Звук разбивающихся о берег волн стал еще сильнее, и через пару поворотов перед нами открылся берег из огромных валунов. Вода шумно накатывала на них и разбивалась брызгами и белой пеной. Буквально в трехстах метрах об берега виднелся остров из точно таких же высоток. Чуть дальше и левее еще один такой же, правее виднелись два одинаковых островка с тянущимися к небу зданиями.

– Да у них, похоже, с землей проблемы. – Догадался Борис. – Вернее, проблемы с водой, земли не хватает.

Похоже, так оно и было. Острова, скорее всего, были насыпаны искусственно. Не верилось, что природа расположила островки суши в таком порядке, и такими похожими по размерам.

– Вот, Веня, только представь, на что идут люди, лишь бы создать себе кусок жизненного пространства. Это тебе не замок в дверь твоей спальни врезать. – Поддел напарника Петр.

Вдруг, над нами раздался знакомый щелчок. Мы все автоматически задрали головы вверх. По небу летел темный шар, в сторону ближайшего островка. Откуда он взялся и каков был принцип его полета, я не понял.