Текст книги "Противоречия любви"

Глава 7

Услышав шаги, Ковало обернулся. Дара спускалась по широкой лестнице, одной рукой придерживая длинную пеструю юбку. Многочисленные браслетики на ее руке тихо позвякивали на каждом шагу. Ковало завис, смотря на нее. То, что она красива, он знал, но сейчас эта экзотическая красота заиграла яркими красками. Косметика подчеркнула ее природные черты, придав взгляду глубину, помада усилила яркость губ. Многочисленные бусы на шее, серьги в виде колец и браслетики на изящных ручках очень ей шли. Смоляные волосы, не сдерживаемые ничем, ниспадали по ее спине. Только алая роза в них подчеркивала контраст цвета – черный и красный. Яркая юбка и блузка с характерными для цыганского наряда свободными рукавами завершали образ. Ковало заставил себя отвести взгляд, ругаясь и напоминая себе, что у него Ирэн, а это всего лишь его работа. Его люди из охраны, видимо, тоже были поражены увиденным и также, застыв, рассматривали Дару.

Девушка прошла мимо них с гордо поднятой головой и направилась к двери, которую перед ней открыл стоящий там охранник.

Ковало опомнился и последовал за ней, опять понимая, что ему совсем не нравится происходящее. Да, конечно, Гер был прав, захватив дочку барона в виде гаранта их жизней. По-другому, к сожалению, в таком бизнесе никак нельзя. От киллера может спасти только везение, но Полонский слишком давно в этом бизнесе и не верит в него. Вот поэтому и решился на похищение девчонки. Правда, к похищению он добавил еще и месть за несговорчивость барона. А вот эта месть и не нравилась Ковало. Девчонка была здесь совсем ни при чем, да только кому это интересно? «Мир жесток», – опять подумал он, садясь в машину.

Когда машина тронулась, Дара отвернулась к окну и попыталась отвлечься на пейзаж за окном, не позволяя паническим мыслям захватить сознание. Пока она одевалась и красилась, она ощущала себя как в вакууме. Как будто вокруг всё умерло, и наступила тишина. Идеальная тишина: ни мыслей, ни звуков, ни ощущений. Дара всё делала механически, просто делала это и всё. Только сев в машину, она опять почувствовала, что звуки словно включили, и на нее хлынул поток мыслей.

Машина и сопровождающие ее два джипа охраны остановились у ступенек, ведущих в клуб. Дара с безразличием смотрела на красиво одетых людей, выходящих из клуба подышать воздухом и поговорить, и тех, кто только приехал в клуб. Она должна выйти из машины и пойти туда. Раньше она и не мечтала попасть в такой клуб. Кто бы ее пустил туда? А сейчас у нее есть такая возможность, только вот радости в этом нет. Потом ее взгляд привлекла вывеска, переливающаяся неоном и разноцветными лампочками. «Мятный Рис» – прочла Дара. Дурацкое название… И тут она вспомнила. Да, она слышала от подружек об этом клубе. И запомнила название только потому, что рис не может быть мятным – они долго это обсуждали. Клуб находился в элитном коттеджном поселке, и сюда приезжала золотая молодежь, проживающая в окрестностях. Хотя и из Москвы сюда тоже ездили, считая это заведение модным.

Об этом Даре рассказывали ее подруги, и еще они говорили, что сюда ездят Шандор и Ромо со своими людьми. Только они, нарушая правила, посещали такие заведения, так как цыгане из табора барона не пускали в этот клуб своих сыновей. Встретить здесь Шандора Дара не хотела. Она вообще не хотела, чтобы отец узнал, что она пошла в клуб, но надеялась объяснить отцу, почему она это сделала. А вот если Шандор и его люди увидят ее здесь – эта новость моментально облетит всех цыган, и что тогда подумает отец? От этого Даре стало не по себе.

– Что заснула. Выходи, – Ковало стоял у открытой двери.

Дара не хотела, но, медленно выдохнув, вышла из машины. Ее яркий внешний вид моментально привлек внимание стоящих на ступеньке людей. На нее стали оборачиваться, показывать пальцем, перешептываться. Девушка шла с гордо поднятой головой, стараясь сохранять невозмутимое спокойствие. И ей это даже удавалось. Всё-таки хорошо, что она с детства привыкла быть на виду. Участвуя в концертах в разных городах, путешествуя с табором, она привыкла к вниманию и взглядам толпы, и сейчас это ее не тревожило. Было то, что действительно для нее было страшным. Это тот, кого она не хотела видеть, тот, кого она ненавидела – Гер.

***

– Тебя можно поздравить с новым приобретением? – сидящий рядом с Гером на диване мужчина поднял бокал. – Друзья, поздравим Германа с удачным вложением денег в нефтебазу.

Сидящие на диванах вокруг невысокого столика мужчины подняли бокалы.

– Вижу, ты держишь свое обещание, – смотря на приближающуюся к их столику цыганку в сопровождении Ковало, произнес мужчина. – Хороша… Поделишься?

Гер метнул не очень дружелюбный взгляд на говорившего и снова взглянул на приближающуюся цыганку. Впрочем, на нее сейчас смотрели все. Она выделялась из общей массы, как экзотическая птица. Многие даже перестали танцевать, так и замерев на танцполе и провожая ее взглядом.

Подойдя к столу, Дара замерла. Она чувствовала на себе взгляды окружающих, но это ее не волновало, только его взгляд порождал в ней дрожь. Она опять заставила себя дышать как можно ровнее и подняла глаза.

Гер чувствовал, как погружается в темень ее глаз. Они прожигали его, и он видел в них ненависть. В какой-то момент эта сила, исходящая от девушки, заставила его замереть и почувствовать озноб. Но он быстро взял себя в руки. Девчонка его забавляла. Не боится его и не собирается подчиняться… Хотя ведь сюда-то приехала, а значит, Ковало удалось ее сломать. Гер оглядел ее оценивающим взглядом. Она была хороша настолько, что внутреннее желание обладать проснулось в нем, хотя до этого он держал в объятиях откровенно одетую девушку, и ему даже нравились ее пухленькие губки. Только вот при появлении цыганки всё померкло, и осталась только она. Геру не нравилось это. Девчонка лишь гарант его жизни, и через нее он поставит барона на колени, хотя теперь у него есть азарт и ее сломать. Слишком уж непокорная она оказалась. Не ожидал он такого.

После паузы, повисшей при появлении Дары, мужчины оживились и стали обсуждать ее так, будто она не стоит перед ними. Их слова были обидны, но Дара усиленно делала вид, что они не задевают ее.

– Гер, раз ты уж порадовал нас такой экзотикой, так пусть споет для нас и спляшет.

И все опять зашумели на эти слова. Некоторые стали напевать мотив из «Цыганочки». Дара слышала, насколько это звучит фальшиво, и еще ей было неприятно, что ее воспринимают как ту, которая должна петь и плясать. Почему они решили, что она должна петь и плясать перед ними? Только потому, что цыганка? Это странное отношение к ее национальности всегда ее коробило.

– Споешь для меня? – Дара услышала голос Гера.

– Я не собираюсь развлекать тебя, – с вызовом сказала Дара. Все-таки присутствие такого количества народа вокруг давало моральную поддержку. Она знала, что Гер не станет применять силу здесь.

– Ковало, – Гер перевел на него потяжелевший взгляд, – ты плохо выполнил свою работу.

– Сейчас всё исправлю.

Ковало грубо взял Дару под локоть и, отведя от стола, развернул лицом к себе.

– Видишь этот телефон? Один звонок – и Вероника Петровна прямо сейчас будет выпровожена из коттеджа без оплаты. Мне звонить?

Дара понимала, что это тупик. Что делать – она не знала. Насколько эта угроза реальна? Возможно, Ковало так и не поступит, хотя… что его удерживает? Найти новую домработницу на хорошую зарплату всегда можно. Дара вспомнила лицо Вероники Петровны, вспомнила ее слова о больной дочке и внуках…

– Что петь?

– Я-то откуда знаю… Свое, цыганское. Пойдем.

Ковало подвел ее к невысокой сцене, где под забойную музыку извивались полуголые девушки. К ним подошел мужчина. Судя по разговору с Ковало, он отвечал здесь за всё.

Дара осталась с ним, а Ковало вернулся к столику, где сидела компания во главе с Полонским.

– Всё решено. Сейчас споет.

Ковало сел на свободное место и взял бокал с напитком.

– И как ты ее уговорил? – Геру действительно было интересно, как Ковало удалось так легко сломать девчонку.

– Интересуешься моими профессиональными секретами? – Ковало отпил из бокала. – Всё элементарно и просто – сказал, что уволю домработницу.

– Значит, она готова всё делать ради незнакомого человека? – задумчиво произнес Гер, смотря на сцену и на то, как ди-джей что-то обсуждал с цыганкой.

– Не думаю, что всё… Но некоторые моменты – да.

Ковало, как хороший психолог, понимал, что есть тонкая грань, когда человек готов переступить через себя ради другого, а когда не готов. Сейчас он рассчитал всё правильно, и вот результат – она покорна. Но он не строил иллюзий, что такое всегда будет прокатывать.

– Друзья, – сидящий справа от Гера мужчина поднял бокал, – за приятный вечер.

Раздался звон стекла, и Гер, ощущая, что вечер действительно удался, перевел взгляд на сцену. Оттуда зазвучала музыка. Та самая, настоящая, цыганская, которая так не вписывалась в окружающую атмосферу этого места. Музыка, которая хорошо звучала бы у костра в поле или в толпе на площади. Но никак не в таком суперсовременном клубе, где всё говорит о стиле и изыске, и где публика соответствует этому – такая же стильная и гламурная.

Но музыка звучала, и люди замерли, переводя взгляды на сцену. Туда, где в круге света стояла цыганка.

Полонский уже поднес бокал к губам, чтобы ощутить вкус дорогого виски, когда зазвучал ее голос. Сильный, звонкий и такой настоящий. Без синтезаторной обработки, без шлифовки. Так века назад пели те, кто кочевал по этой земле и любил свободу. В этом голосе не было фальши, он шел из самой глубины сердца и пронзал сердца тех, кто его слушал.

Она пела и, казалось, диапазону ее голоса нет предела. Но не только голос поразил Гера. Он видел, как девушка преобразилась. Она стала другой – настоящей. Она стала такой, какой он ее не видел никогда.

Дара в такт мелодии повела плечиком, слыша, как позвякивают на ее шее бусы с монетками, и, плавно подняв руку, заставила все браслетики зазвенеть и заиграть в лучах софитов.

Полонский видел, как девушка ведет плечиком в такт мелодии, как ее руки плавно чертят в воздухе невидимые рисунки, как она откидывает с лица упрямые локоны назад. Всё это завораживало настолько, что пространство вокруг него растворилось, и осталась лишь она в центре небольшой сцены, под лучами прожекторов. И звучал ее голос, который заглушал всё и проникал в самое сердце.

Слова песни лились из ее уст, и музыка всё убыстрялась, уводя за собой. Все находящиеся в зале были погружены в это волшебство. Голос девушки околдовывал своей чистотой и естественностью, которая не была испорчена рамками правильного вокала. Она пела так, как пели века назад ее предки. Хотя песня и была переделана под современный эстрадный вариант, но сама манера исполнения ее была настоящая. Поэтому и смогла она притронуться своей песней к сердцам тех, кто ее слушал.

Только когда звуки ее голоса растворились в пространстве зала, Гер понял, что так и сидит с бокалом в руке, не сделав ни глотка.

Дара стояла и смотрела перед собой. Когда она подошла к микрофону и услышала мелодию, она преобразилась. Она пела так, как всегда пела, когда выступала на концертах – искренне, отдавая всю себя без остатка. По-другому она петь не могла. Ведь песня – это ее душа. Так как она может обманывать свою душу? Как она может фальшивить и исполнять песню неискренне? Только когда мелодия стихла, и она услышала аплодисменты, Дара вернулась в свою грустную реальность.

Подойдя к девушке, Ковало повел ее через зал. Гер и его спутники двинулись им навстречу.

***

Голос Дары Шандор мог узнать из тысячи голосов. Как же удивительно она пела. Он всегда засушивался ею и часто специально приезжал туда, где она выступала. Стоя в толпе и скрываясь от ее взгляда, он смотрел на нее и мечтал, как она станет его. Мечты часто не сбываются, и это реальность жизни. Зато он точно знал, что свои мечты он сам заставит сбыться, не дожидаясь чуда.

– Кажись, дочка барона там на сцене заливается, – Рому тоже узнал этот голос. – Поди для Полонского поет. Быстро она для него всё делать стала.

– Рот закрой, – Шандору не нравился этот тон, хотя правоту его слов он и сам осознавал. Только не хотел слышать. Правда звучала слишком больно.

Шандор отпил из бока цветной коктейль и закурил, продолжая наслаждаться голосом Дары. Одной рукой он прижимал к себе вульгарно одетую блондинку, которая перебирала пальчиками толстую золотую цепочку на его груди.

– Чем болтать лишнее, отправь лучше наших людей. Пусть узнают, что да как, – Шандор кивнул на Дару.

– Будет сделано.

Ромо встал с дивана, предварительно отцепив от себя свою спутницу, такого же вульгарного вида. Обойдя стол, он пошел к выходу, махнув рукой стоящем невдалеке парням с явно цыганской внешностью.

***

Дара остановилась перед Гером и подняла на него глаза. В ее взгляде было столько нескрываемой ненависти, что даже Полонский поразился этому. Она не боялась его, как все, она его ненавидела. Это заводило Гера. Он чувствовал азарт. Это всегда ему нравилось в тех, с кем его сталкивала судьба – подчинять себе тех, кто тебя ненавидит. Он любил ломать и ставить на колени. Правда, до этого момента ломал он только мужчин, с женщинами такого делать не приходилось. Возможно, поэтому они и не были ему интересны. К женщинам он относился как к предметам, которые нужны в его жизни, а не как к личностям, которые могут его заинтересовать. В войне с бароном он видел очередной интерес для себя – сломать барона, заставить его признать свою силу. Победить сильного противника намного ценнее, чем слабого. Барон не сдавался, и у Гера не пропадал интерес к нему. Мало того, что барон оказался таким, так еще и его дочка такая же. Хотя до этого он ее и не воспринимал как личность. Да, красивая. Да, нужна ему в его игре. Да, привык он иметь таких, а потом они ему наскучивали – сами висли на шее. Здесь всё шло по-другому. Цыганка не сдавалась и вела себя не так, как он ожидал. Ко всему прочему, она еще и пела. Причем пела так, что даже его пробрало. Только слушая ее пение, он и увидел ее – настоящую, гордую, вольную, непокорную. И вот она стоит перед ним – и ни капли страха в глазах.

– Спляши для меня.

Несмотря на шум вокруг, Дара хорошо расслышала его слова, хотя Гер и произнес их негромко.

Дара хотела возразить, но, оглядев стоящих вокруг нее плотным кольцом мужчин, она встретилась взглядом с Ковало. Сил выдерживать его угрозы по отношению к неповинной в этой ситуации домработнице не было. Дара кивнула и опустила глаза. Она ждала, когда зазвучит музыка. Сейчас ей было всё равно, что плясать, ей вообще было уже всё равно. Когда она пела, она перенеслась в свой мир, где была прежняя она – вольная цыганка, а зрители вокруг напомнили ей о ее выступлениях. Ей нравилось петь для людей. Ей нравилось своей песней дарить им радость. Вот поэтому, спев, она ощутила в душе такую опустошенность.

Опять зазвучала мелодия. Видно, Ковало дал команду ди-джею за пультом, и тот поставил диск с музыкой. Заиграла одна из зажигательных цыганский мелодий, под которые ноги сами идут в пляс. Дара ожила, и опять всё вокруг нее растворилось – осталась лишь она и цыганская музыка, музыка ее души.

Дара встряхнула кудрями, и ее изящные руки плавно взметнулись вверх. Мелодичное позвякивание браслетов Гер расслышал даже сквозь шум музыки и замер. Дара была прекрасна, от нее нельзя было отвести глаз. Девушка плавно обошла по периметру площадку, и стоящие мужчины отступили назад, расширяя пространство.

Опять взмах руками и пол-оборота, и пестрая цыганская юбка, как ворох цветов, закружилась вокруг нее. Это завораживало, и уже никто не мог оторвать взгляда от пляшущей цыганки.

Гер видел, как она гибка и пластична. Казалось, ее ножки в изящных туфельках на невысоком каблучке не касаются земли. Дара опять прошлась по периметру круга, в котором танцевала, плавно двигаясь, и, взяв в руки края юбки, взмахнула верх. Как будто крылья экзотической бабочки запорхали за ее спиной. Мелодия убыстряла свой ритм, и девушка слилась с ней воедино. Цветастая юбка, звон браслетов, смоляные кудри и изящные руки – всё завораживало, и невозможно было оторвать взгляда от ее танца.

Когда в очередной раз вокруг Дары закрутилась ее цветастая юбка, Гер почувствовал, что у него перехватывает дыхание. А потом она упала на колени и, взмахнув кудрями, легла плечами на пол. Ее плечики заходили в такт музыке, а сама она стала медленно приподниматься с пола. Ее природная пластика позволила сделать это движение с такой легкостью, как будто в нем не было сложности. Она опять, откинувшись назад, провела копной кудрявых волос полный круг вокруг себя. Всё это было сделано с такой легкостью и пластикой, что зрители лишь завороженно любовались ею.

Древний танец, древний, как сам мир. Так танцевали ее предки веками, кочуя по этой земле. Она никогда не разучивала его движения. Она вообще не училась танцевать, она родилась с этим. Танец был в ее крови, он был частью ее, она была танцем, она цыганка – и этим всё сказано.

Примечания:

песнь Дары – https://ipleer.fm/song/63938200/Cyganskie_pesni_-_Sare_ne_patrya/

Глава 8

Музыка отыграла последний такт, и наступила тишина. Цыганская юбка взлетела, как ворох цветов, и опала вокруг фигурки девушки. Только позвякивание браслетиков на ее руках мелодично разливалось в пространстве переполненного зала.

Минутная пауза, а затем шквал аплодисментов. Все, кто хлопал ей в ладоши, были искренни в своем порыве. Такого танца, такой энергетики здесь никто никогда не видел.

Дара развернулась и направилась сквозь толпу. И только когда ее фигурка исчезла в массе людей и мелькании светомузыки, Гер и Ковало опомнились. Всё это время они как завороженные стояли и смотрели. Ковало был потрясен увиденным. Конечно, как и любой, он видел танец цыган, только здесь было другое. Он ощущал этот танец. Девушка дарила его тем, кто смотрел на нее. Казалось, она околдовала им зрителей.

Пройдя сквозь толпу, которая расступалась перед ней, Дара свернула в первый попавшийся коридор. Она шла, не видя никого и не смотря, куда идет. Дара и сейчас чувствовала на себе его взгляд – взгляд Гера. Он смотрел на нее, пока она танцевала. Она видела его глаза тигра – желтые, с холодным блеском зверя в глубине. Этот зверь пожирал ее, и она физически это ощущала. Всего один раз его взгляд изменился. На долю секунды их глаза встретились, и в глубине его зрачков она увидела себя. В эту секунду Гер стал другим, и ее кровь быстрее побежала по телу. Она чувствовала жар, который охватывает ее. Всего лишь секунда – и Гер опять смотрел на нее с надменной усмешкой на губах. Ей хотелось бежать от его взгляда, хотелось скрыться и успокоить сердце, которое так бешено билось в груди.

Шандор смотрел, как танцевала Дара. Он пожирал ее глазами и хотел лишь одного – чтобы она так танцевала только для него. Обводя взглядом тех, кто стоял вокруг Дары, Шандор увидел Полонского. Он был хорош, надменен и источал власть и силу. Его расстегнутая сверху рубашка, спадающие на глаза пряди волос и легкая небритость удивительно ему шли. Шандор не боялся его, но понимал, что это сильный противник. Только Дара стоит того, чтобы за нее бороться.

Танец Дары завершился шквалом аплодисментов. Видя, что девушка идет сквозь толпу, Шандор пошел за ней.

В полутемном коридоре с мигающими лампочками подсветки Дара остановилась и замерла. Жар внутри не проходил, ее тело горело, как будто и сейчас Полонский смотрел на нее. Резкий рывок – и ее буквально впечатали в стену. Дара вскрикнула, и сразу чужие губы накрыли ее. Только это не были губы Гера. Она забилась в чужих объятиях и стала отталкивать того, кто ее целовал.

Шандор сам отпустил девушку и, усмехаясь, произнес:

– Всегда мечтал об этом, – он провел пальцем по ее губам.

Дара с силой ударила по его руке. Шандор лишь усмехнулся.

– Тебе нужно быть поласковее со мной. Думать о будущем стоит. Или так и будешь у Полонского гостей развлекать?

– Не твое дело!

– Ещё как мое. Твой отец отдал тебя мне. Так что жду, когда надоешь Полонскому – себе тебя заберу. Передо мной плясать будешь.

Услышав это, Дара растерялась. Отец не мог так с ней поступить… Хотя, почему не мог? Ведь она опозорена. Осознание правды накрыло ее с головой, и она прислонилась плечами к стене.

Шандор, видя в ее глазах растерянность от услышанного, опять прикоснулся к ее губам, но сейчас лишь в легком поцелуе, и, сразу отстранившись, пошел по коридору.

С другого конца коридора появился Ковало и его люди.

– Сбежать хотела? – подойдя к ней и нависая над девушкой спросил Ковало.

– В туалет можно?

– Пойдем, провожу.

Дара пошла за Ковало, сзади нее шли еще три его человека. Она вспоминала слова Шандора и понимала, что они убивают ее правдой, которую она не хотела знать.

Хорошо, что в туалет ее пустили одну. Правда, сначала там всё проверил человек Ковало и выставил оттуда двух сильно накрашенных девиц. Только после этого туда зашла Дара. Она долго стояла у раковины, умывая лицо водой и боясь посмотреть на себя в зеркало. Теперь ей даже вернуться было некуда. Вариант с Шандором она вообще не хотела рассматривать. Лучше она отстрижет волосы и навсегда уйдет из табора, став проклятой всеми, и будет просто жить…

Нет, всё это неправильно. Она не хочет всю жизнь быть человеком без семьи, предков, без своих корней. Значит, не надо сдаваться. И тогда Дара подумала о Германе. Не может же в нем не остаться ничего человеческого. А если ей стать чуть поласковее с ним? Может, тогда он даст ей телефон, и она позвонит отцу. Ей очень важно позвонить и всё объяснить папе. Папа выслушает ее и поймет. И главное – она точно узнает, отдал ли он ее Шандору. Шандор лжив, и сейчас она ему не верит. Но только разговор с отцом развеет ее сомнения.

Приняв решение, Дара почувствовала себя намного лучше.

***

Кода Гер понял, что цыганка растворилась в толпе, он пошел к лестнице на второй этаж. Там была VIP-зона и много закрытых комнат. Везде стояла охрана, но перед Гером все расступались и без вопросов пропускали. Подойдя к одной из дверей, Гер лишь бросил на охранника недобрый взгляд, и тот открыл дверь перед ним.

– Заходи, Герман, – произнес вальяжно раскинувшийся на диване мужчина. Он был грузен, и на вид ему было сильно за пятьдесят. По обе стороны от него сидели совсем молоденькие девушки и потягивали из трубочек цветные коктейли.

– Здравствуй, Савелий.

Они обменялись рукопожатиями. Гер сел в кресло напротив.

– Выпьешь со мной? – видя, что Гер утвердительно кивнул, Савелий махнул рукой.

Уже через минуту в комнате появился официант и поставил на невысокий столик бутылку дорогого виски, бокалы и легкие закуски, а также еще два коктейля для девушек.

– Хорошо танцевала твоя цыганка, – отпив из бокала, произнес Савелий, – и пела, кстати, тоже хорошо. Где такую нашел?

– Дочка барона. С ее папой у нас непонятки происходят, вот дочку пока при себе и держу. Оказывается, не зря мой хлеб ест, может еще и гостей развлекать.

– Только не рассказывай мне, что тебе на такую куска хлеба жалко… – Савелий пристально посмотрел на Гера. – Обломать решил, понравилась она тебе.

– Присмирить, – Гер откинулся на спинку дивана, – не поможешь, кстати, ее найти? Боюсь, заблудится у тебя в клубе, дикая же она.

Савелий протянул руку к пульту, и на стене загорелся большой экран плоской панели монитора. Экран был разделен на квадратики, и в них можно было увидеть разные помещения клуба. Савелий нажал на кнопку перемотки назад, и, дойдя до момента, когда цыганка шла через толпу, оставил запись. Потом он увеличил квадратик того коридора, по которому она шла. А далее Гер почувствовал то, что никогда не чувствовал в своей жизни. Это была ревность – необъяснимая, дикая, животная. Он видел, как Дару впечатал в стену высокий красивый парень цыганской внешности, и она с ним целовалась. Бокал в руке у Гера треснул, но он даже не почувствовал боли. Запись была без звука. В комнате, после того как лопнул бокал в его руке, наступила полная тишина. И даже хихикающие девушки присмирели, чувствуя, что им лучше не привлекать к себе внимание.

Савелий с невозмутимым спокойствием долил себе виски и наполнил другой бокал, который протянул Герману. Гер взял бокал и только сейчас заметил, что его правая ладонь вся в крови, порезанная треснувшим стеклом. Он достал платок из кармана и, обмотав вокруг ладони, завязал его на узелок, затянув краешки платка зубами. Затем набрал телефон Ковало.

– Там цыгане в клубе. Увидишь их сам. Поймай их, хорошенько побей, только чтобы я это через камеры видел, и закрой в подвале. Ты ведь не против, Савелий?

Тот лишь безразлично пожал плечами. За столько лет он и не к таким выходкам Германа привык.

– Цыганка где? Приведи мне ее сюда.

***

Шандор почувствовал угрозу спинным мозгом. Его чутье никогда не подводило, поэтому он и считал себя везучим. После страстного поцелуя он, чувствуя недоброе, пошел к машине, набирая номер Рому, чтобы сказать ему, что нужно уезжать.

Они уже сели в машину, когда из клуба выбежали крепкие парни в одинаковых костюмах.

– Жми на газ! – крикнул Шандор.

Их машина стартанула с места. Шандор обернулся и увидел, что его люди успели запрыгнуть во вторую машину, а вот третью окружили.

– Наших бьют, – обернувшись и увидев, что из машины вытаскивают их ребят, сказал Рому.

– Хочешь им помочь? Я остановлю, можешь выйти и вернуться, – безразлично произнес Шандор.

Рому отвернулся и достал сигареты.

– Сами виноваты, живее нужно было в машину садиться, – философски произнес он, закуривая.

О том, что его людей избивают, Шандор забыл уже через несколько минут. Его воспоминания вернулись к Даре. Сладость ее губ он чувствовал и сейчас. Они были мягкими, горячими. Как же он давно хотел поцеловать ее. Только тогда было нельзя. Такое недопустимо с девушкой, а теперь всё можно. Теперь по отношению к Даре у него нет запретов и ограничений. Возбуждение сладко прошло по телу, и ширинка на штанах стала слишком выпуклой.

– Поедим – шлюх сними, – предложил он Рому. Тот повеселел и согласно кивнул.

***

Выйдя из туалета, Дара в сопровождении трех людей Ковало пошла по коридору. Пройдя шумный зал танцпола, где перед ее сопровождающими все расступались, она поднялась за ними по лестнице на второй этаж. Зайдя в комнату, Дара увидела Полонского и незнакомого ей мужчину, с которым были две девушки.

– Здороваться тебя не учили? – сухо сказал Полонский, окидывая ее ледяным взглядом.

Дара опять увидела перед собой прежнего Гера, того, кого она так боялась.

– Здравствуйте, – тихо произнесла она и робко бросила взгляд на незнакомого мужчину.

– Здравствуй, красавица. Хорошо поешь, порадовала меня. Так сейчас уже не поют… с душой. Присаживайся. В ногах правды нет, – Савелий небрежным жестом указал ей на диван напротив себя.

– Мне нельзя сидеть в присутствии мужчин.

Гер и Савелий замерли, осмысливая сказанное. Затем Савелий рассмеялся.

– Герман, поздравляю, ты нашел клад. Чтобы так воспитывали женщин в наше время – я и не знал, – потом он повернулся к Даре. – Присядь, я разрешаю. Ведь ты же должна слушаться старших.

– Да, – кивнула Дара и, неуверенно подойдя к дивану, села на его край.

– Что будешь пить? – Савелий с интересом рассматривал сидящую напротив него девушку. Он видел, что ее красота неискусственная, она действительно была красива природной красотой. – Мои девчонки коктейли предпочитают… может, ликера сладкого хочешь. Или шампанского?

– Можно воды? – Дара опять чувствовала этот жар внутри, ощущая на себе пристальный взгляд Полонского. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Его присутствие рядом заставляло ее чувствовать огонь внутри себя.

Через минуту в комнате появился официант и принес бутылку минеральной воды без газа. Официант элегантным жестом налил Даре в бокал воды и тихо вышел из комнаты. Всё это время в пространстве висела гнетущая тишина. Даре казалось, что Полонский источает злость и гнев, только она не могла понять – почему. Она и так исполнила все его просьбы. Вырядилась во всё, что он хотел на ней видеть; поехала в клуб; пела и плясала для него, и теперь, нарушая все традиции, даже сидит за одним столом с мужчинами.

Она взяла бокал с водой и стала жадно пить из него, чувствуя, как вода приятно охлаждает.

– Что, поцелуй был настолько сладок? – сухо произнес Гер, смотря, как жадно пьет воду девушка.

Дара замерла и затем медленно поставила бокал на стол. Теперь она поняла, почему Гер источал злость, которую она физически ощущала. Все ее планы на попытку найти с ним контакт, чтобы попросить телефон, рухнули. Шандор так невовремя появился в ее жизни и всё еще больше усложнил, хотя и так всё непросто.

– Он лучше целуется, чем ты, – вырвалось у Дары. Настолько ей обидно стало: она ведь ни в чем не виновата, а всё вот так сложилось, что выхода теперь просто нет. Только эта глупая попытка сделать Геру больнее.

Гер почувствовал неприятный укол от слов девушки, хотя раньше такие слова его вообще не волновали. Но почему-то сейчас его это задело, хотя вида он не подал. Наверное, только Савелий понял это. Слишком хорошо он знал Полонского.

– Мы, пожалуй, пойдем, – сказал Савелий, вставая, – хочу поразвлечься с моими крошками. Да и вам не буду мешать в ваших семейных разборках.

От таких слов Дара вспыхнула, но промолчала. Не в ее воспитании было отвечать грубостью людям старшего возраста.

Гер никак не отреагировал на уход Савелия. Тишину после его ухода нарушил звук мобильного телефона. Поднеся трубку к уху, Гер молча выслушал говорившего, и нажал отбой. Всё это время он прожигал Дару ледяным взглядом.

– Девочка, я не терплю хамства, да еще когда это происходит при моих друзьях. Тебе придется извиниться за свое поведение, – Гер небрежным жестом стряхнул пепел с сигареты в пепельницу. – Итак, давай подумаем, что может компенсировать мне твое поведение… я думаю – хороший отсос.

Дара вспыхнула так, что ей казалось, будто ее уши воспламенились. Что это такое – она знала и видела в кино, и даже это обсуждала с подружками… но сделать такое самой, сделать это Геру.

– Убей меня! Лучше убей – я никогда этого не сделаю!

Дара вскочила с дивана и решительно направилась к двери.

– Тебя я убивать не буду, а вот их буду, причем медленно и долго. И ты будешь смотреть на это.

Дара открыла дверь и уже хотела выйти, не слушая того, что говорил Гер. Но дорогу ей преградили два охранника.

– Верните ее сюда, на диван.

Услышав приказ Полонского, охранники схватил Дару, и даже не чувствуя ее сопротивления, вернули в комнату и посадили на диван продолжая держать.