Текст книги "Ордынский период. Лучшие историки: Сергей Соловьев, Василий Ключевский, Сергей Платонов (сборник)"

Христианство торжествовало видимо, но в народе, особенно в низшем его слое, языческие предания и представления были еще очень сильны: духовенство постоянно жалуется на языческие обычаи, на двуверие народа, который был наполовину христианским, а наполовину оставался при прежних верованиях. Если мы теперь в низшем слое народонаселения встречаем еще много языческих преданий и представлений, то что же было в XII веке?

Касательно управления русская Церковь зависела от константинопольского патриарха, который поставлял для нее митрополитов и произносил окончательные приговоры в делах церковных. Митрополиты были обыкновенно греки; из русских были только: при Ярославе I – Иларион, русский и поставленный собором русских епископов без ведома патриарха; потом, при Изяславе Мстиславиче – Климент, поставленный также в России без ведома патриарха, но некоторые епископы не соглашались на его поставление. После этой попытки патриарх продолжал присылать митрополита в Киев из Константинополя, но с согласия великого князя. Митрополит с своей стороны поставлял епископов во все епархии, но опять с согласия тамошних князей; новгородцы избирали своих архиепископов, или владык, жребием. Для содержания главных, или любимых, церквей, также домов архиерейских некоторые князья давали десятую часть (десятину) из своих доходов, давали села, слободы, иногда целые города.

В. М. Васнецов. Нестор-летописец

Для упрочения христианства нужно было, чтоб оно распространялось не словом только, но самым делом, чтобы новые русские христиане увидали в лучших людях действие христианства и в этом действии признали превосходство новой религии над старою. Такое влияние на молодое русское общество производили монахи, из которых особенно прославились монахи Киевского Печерского монастыря. Основателем монастыря был св. Антоний родом из города Любеча; он был на Афонской горе, постригся там, возвратился в отечество и поселился в Киеве в пещере на берегу Днепра в княжение Изяслава Ярославича. Слух о подвигах его суровой монашеской жизни скоро разнесся по Киеву, и около него собралась братия; из этой братии знаменитее всех своими подвигами был св. Феодосий, в ранней молодости бросивший богатый дом отцовский, для того чтобы жить суровою монастырскою жизнию. Ставши игуменом Печерского монастыря после Антония, Феодосий был защитником притесненных, у себя в келье ходил за больным монахом, писал поучения монахам и князьям, по ночам отправлялся спорить с жидами; знаменитый повсюду, он отличался смирением необыкновенным. Кроме Антония и Феодосия Печерский монастырь выставил ряд проповедников христианства, епископов, летописцев; в нем видели, как проходил монашеский искус один из князей черниговских, Святослав (Святоша) Давыдович, как он рубил дрова, был привратником и служил при трапезе братской. Для содержания своего и в это уже время монастыри имели недвижимые имущества; до нас дошла в подлиннике грамота великого князя Мстислава Владимировича (1128–1132 годов) новгородскому Юрьеву монастырю на волость; это древнейшая подлинная грамота, до нас дошедшая.

9) Просвещение. С распространением христианства распространялась и грамотность: человек благочестивый, который хотел быть крепок в вере, хотел побольше знать о божественном, должен был читать, приобретать книги для собственной духовной пользы и пользы других. Князья и простые люди, священники и монахи обращались к архиереям и знаменитым игуменам с разными вопросами, особенно их занимавшими; те должны были отвечать им, иногда письменно; эти ответы, имевшие всеобщую занимательность, переписывались, распространялись и таким образом дошли до нас. Новых русских христиан занимал вопрос: зачем Христос воплощался – ведь и евреи знали единого истинного Бога? Это нужно было объяснить, и вот еще при Ярославе первый киевский митрополит из русских, Иларион, писал об этом.

В Киев приходили христиане римского исповедания; русским людям хотелось знать, какая разница между этим исповеданием и греческим. И католики тоже христиане, а между тем греки их не любят, называют их веру неправою. И вот появились сочинения, показывавшие эту неправоту, между прочим и ответ св. Феодосия на вопрос великого князя Изяслава о вере латинской. Из поучений, написанных для князей, особенно замечательно поучение митрополита Никифора Владимиру Мономаху, из которого мы узнаем об образе жизни этого знаменитого князя. Записывались поучения, которые говорили архиереи в церквах всему народу: так, записано было простое краткое поучение новгородского епископа Луки Жидяты о том, как должен вести себя христианин; записаны одушевленные, красноречивые проповеди Кирилла, епископа туровского, содержащие в себе объяснения прославления разных евангельских событий; поучения св. Феодосия Печерского, из которых мы узнаем о нравах того времени.

Кроме поучений, принадлежащих духовным лицам, до нас дошло поучение, написанное Владимиром Мономахом для своих детей, которых он учит быть благочестивыми, правосудными, никого не убивать, держать свое слово, не зарывать добра в землю, в доме за всем смотреть самим, чтоб гости не осмеяли обеда; вышедши на войну, не надеяться на воевод, а за всем смотреть самим; во время дороги не давать слугам своим обижать жителей; ласкать иностранцев всякого звания, потому что они разносят добрую и дурную славу; учиться всему доброму; в заключение Мономах рассказывает детям о своих трудах. Охота к паломничеству, к путешествиям в Святую землю распространилась в это время между русскими людьми, и вот дошло до нас описание одного из таких путешествий, совершенного игуменом Даниилом. От этого же времени дошло до нас сочинение другого Даниила: «Послание Даниила Заточника к князю Юрию Владимировичу Долгорукому»; сочинение это наполнено изречениями житейской мудрости того времени, собранными, как говорит сам автор, из многих книг.

Самые старинные исторические песни и сказки, дошедшие до нас уже в измененном виде, содержат рассказы о подвигах богатырей времени св. Владимира, о борьбе их со степными народами, которая больше всего занимала народ. После св. Владимира эта борьба продолжалась, больше всех князей приобрел в ней славы Владимир Мономах, и поэтому в летописях мы встречаем следы народных поэтических сказаний о подвигах Мономаха против половцев. От позднейшего времени дошло до нас в целости поэтическое сказание о несчастном походе северских князей, Игоря Святославича с братьями, на половцев – «Слово о полку Игореве». Особенная храбрость этих князей, их ревность добыть себе славы в борьбе с погаными, их великодушие, по которому они не захотели покинуть в беде простых людей, заслуженная поэтому народная любовь к этим князьям, любопытные подробности похода, необыкновенная удача в начале, необыкновенное бедствие в конце, наконец, удивительное спасение Игоря из плена – все это должно было возбудить внимание народа к событию, которое и стало предметом поэтического сказания.

Наконец, от описываемого времени дошли до нас летописи, то есть погодные записки о событиях; дошли они до нас в виде сборников, составленных из разных летописей, написанных в разных местах разными лицами, но предание сохранило нам имя древнейшего летописца, монаха Киево-Печерского монастыря преподобного Нестора. С половины XI века мы замечаем в летописях явные следы, что события записываются современниками и даже очевидцами; до этого же времени события записаны по устным преданиям. До нас дошли в целости и в отрывках летописи, написанные в Киеве, Новгороде, на Волыни, в Полоцке, в области Черниговской, в области Ростовской или Суздальской. Влияние этих различных местностей отразилось на характере летописного рассказа: так, летописи южные – Киевская и Волынская – отличаются живостию, полнотою рассказа, в них описываются не только действия исторических лиц, но и приводятся речи их, отчего эти лица и являются людьми живыми. Новгородская летопись отличается краткостию и силою. Рассказ суздальского летописца сух, не имея силы новгородской речи, и вместе многоглаголив без художественности речи.

Глава XIV
От Батыева нашествия до кончины Александра Ярославича Невского

К счастью для России, после Батыева нашествия оставался в живых самый деятельный, предприимчивый и распорядительный из сыновей Всеволода III, Ярослав. Узнавши о погибели старшего брата Георгия, он приехал из Киева во Владимир, очистил церкви от трупов, собрал людей, оставшихся в живых после татар, утешил их. О сопротивлении татарам нечего было и думать; надобно было другим средством предохранить опустошенную страну от нового опустошения, и Ярослав отправился в Орду к Батыю, который раскинул стан свой на берегу Волги; чрез несколько времени великий князь поехал к великому хану в Татарию, где и умер в 1246 году.

В то время как на востоке русские князья принуждены были признать над собою власть татарских ханов, ездить к ним в степь кланяться и обдаривать их, западные русские области, Новгород и Псков, подвергаются сильным нападениям с трех сторон: со стороны шведов, ливонских рыцарей и Литвы. Шведский владетель Биргер, побуждаемый папскими посланиями, вздумал идти на русских крестовым походом для обращения их в католицизм. В Новгороде в это время княжил сын Ярославов Александр. Узнавши, что шведы пришли в устье Ижоры в Неву, Александр с небольшою дружиною выступил против неприятеля и 15 июля 1240 года нанес ему сильное поражение, за что получил прозвание Невского. Шведы ушли, но в том же году уехал из Новгорода и Александр, рассорившись с его жителями, потому что вел себя с ними, подобно отцу и деду. А между тем немцы ливонские взяли Изборск, разбили псковичей и стали владеть во Пскове вместе с изменником Твердилою Ивановичем. Немцы не довольствовались Псковом, но стали завоевывать и новгородские области: в тридцати верстах от Новгорода не было проезда купцам. В такой беде новгородцы опять послали за Александром Ярославичем; тот приехал, очистил от немцев и Новгородскую область, и Псков и 5 апреля 1241 года одержал над немцами знаменитую победу на льду Чудского озера, почему она и слывет Ледовым побоищем; немцы должны были заключить мир и отступились от всего ими захваченного. Оставались литовцы, которых толпы опустошали новгородские владения; Александр три раза поразил их.

Памятник Александру Невскому в Переславле-Залесском

Так прославился Александр в своей молодости отбитием трех врагов от границ русских. Но по смерти отца начиналась для него другая, печальная деятельность. По смерти Ярослава великим князем во Владимире стал брат его Святослав; Александр Невский с храбростью древних южных князей соединял холодную рассудительность князей северных; он бился храбро со шведами, немцами и Литвою, потому что видел возможность одолеть их; сопротивляться татарам он не видел никакой возможности и потому употреблял все средства, чтоб не раздражить ханов против России.

По смерти отца он поехал к Батыю вместе с братом Андреем, а между тем в отсутствие их на Руси произошла важная перемена: один из младших братьев их, Михаил прозвищем Хоробрит, князь московский, отнял у дяди Святослава великое княжение и сам заступил его место. Этот поступок Михаила очень замечателен, потому что московский князь действует тут только по праву сильного, презирая все прежние родовые права: он вооружается против дяди, не будучи старшим из племянников. Михаил скоро погиб в битве с литовцами еще до возвращения старших братьев из Орды, где Александра утвердил хан на столе киевском и новгородском, Андрею же дал великое княжение Владимирское; дядя Святослав остался и на этот раз в стороне, но и Андрей недолго княжил во Владимире: изгнанный татарами в 1252 году, он принужден был бежать в Швецию, а великое княжество Владимирское получил Александр Невский. После Андрей возвратился в отечество и получил от брата Суздаль.

Ставши великим князем, Александр Ярославич больше всего хлопотал о том, чтоб сдерживать своих подданных от восстаний против татар, с которыми они не были в силах бороться. Еще при Ярославе татары сделали первую перепись народа в России для сбора дани. По смерти Батыя при брате его Берке была вторая перепись: приехали татарские посланники, сочли всю землю, поставили десятников, сотников, тысячников, темников (начальников над 10 000), не считали только духовенства. В это время в Новгороде уже образовались две стороны: сторона лучших и сторона меньших людей (аристократическая и демократическая). Лучшие соглашались на перепись, но меньшие не хотели; насилу Александр мог уговорить их. Но когда успокоились новгородцы, поднялись волнения на востоке: здесь народ был выведен из терпения насилиями татарских откупщиков дани, которые и были выгнаны из Ростова, Владимира, Суздаля, Переяславля и Ярославля.

Полки татарские уже посланы были пустошить за это Россию; тогда Александр, чтоб отмолить людей от беды, поехал в четвертый раз в Орду и успел в своем деле, но это было уже последнее его дело: на возвратном пути он умер в Городце Волжском 14 ноября 1263 года, «много потрудившись за землю русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение, отдавая живот свой, за правоверную веру». Сохранение русской земли от татарского нашествия на востоке, подвиги за веру и землю против шведов, немцев и Литвы на западе доставили Александру славную память на Руси, сделали его виднее всех князей от Мономаха до Димитрия Донского.

Глава XV
Княжение братьев Невского, Ярослава и Василия

Александру Невскому наследовал по старине брат его Ярослав Ярославич, князь тверской. Новый великий князь, поступая в Новгороде подобно своим предшественникам, возбудил против себя новгородцев, которые его выгнали, но он не хотел оставить этого дела так: стал собирать полки и послал в Орду с просьбою о помощи на новгородцев, которых выставил противниками татар. Хан отправил уже войско к Ярославу, и Новгороду грозила большая беда, но он был спасен родным братом Ярослава, Василием, князем костромским, который поехал в Орду, сказал хану, что новгородцы правы, и воротил с дороги татарское войско. Ярослав с одними своими силами не мог сладить с новгородцами, должен был прислать к ним с поклоном и стал у них княжить на всей их воле.

В. П. Верещагин. Великий князь Ярослав Ярославич. «История Государства Российского в изображениях державных его правителей». 1891 г.

В княжение Ярослава, именно в 1266 году, кончилось первое, самое тяжелое двадцатипятилетие татарского ига; в этом году, говорят летописи, умер хан Берке и была ослаба Руси от насилия татарского; Берке был первый хан, который переменил языческую веру на магометанство. На западе, у Новгорода и Пскова, по-прежнему шли войны с Литвою и немцами. В Литве в это время произошли усобицы, вследствие которых прибежал в Псков один из князей литовских, именем Довмонт, принял крещение под именем Тимофея и был посажен псковичами княжить. Псковичи не ошиблись в своем выборе: отличаясь христианскими добродетелями, Довмонт отличался с тем вместе храбростью, оборонял Псков от Литвы и от немцев, предпринимал удачные походы и внутрь земли неприятельской. Он участвовал и в знаменитом походе новгородцев в Ливонию под начальством семи князей; у Раковора (Везенберга) русские встретились с немецким войском, а после страшного побоища, какого не видали ни отцы, ни деды, русские победили, потерявши, однако, много убитыми.

Крепость Раковор. Эстония

В 1271 году умер великий князь Ярослав; ему наследовал на великом княжении брат Василий Ярославич костромской. Казалось бы, что он будет жить в согласии с новгородцами, которых спас прежде от беды, но вместо того Василий тотчас же начинает войну с новгородцами, требует, чтоб они уничтожили выгодный для них договор с прежним великим князем Ярославом. Таким образом, оказалось, что Василий и прежде вступался за Новгород для того только, чтоб не дать усилиться брату своему Ярославу ибо теперь все великие князья хлопочут только о том, как бы скорее усилить свое княжество на счет других, и обыкновенно с этою целию нападают на Новгород: Василий успел сесть в Новгороде на всей своей воле с помощью татар, но не имел времени предпринять ничего более для усиления Костромского княжества, ибо умер в 1276 году.

Глава XVI
Судьба юго-западной России после татарского нашествия

После татарского нашествия старинная Русь, Киевская область, потеряла последние силы: Киев сделался ничтожным городом, в котором едва насчитывалось домов с двести; окрестности его представляли пустыню, по которой разбросаны были черепа и кости человеческие; литовцы свободно гуляли по Приднепровью, истребляя и последнее, что осталось после татар; защищаться было некому. Народ разбегался или в северо-восточные русские области, или на запад, где в уголке прикарпатском уцелело еще русское княжество, поддержанное знаменитым Даниилом Романовичем.

Но и в этом уголке, несмотря на татарское опустошение, доканчивалась старинная усобица между Мономаховичами и Ольговичами; Мономахович Даниил Романович должен был бороться с Ольговичем Ростиславом, сыном Михаила черниговского. Во время татарского нашествия оба они, и Даниил и Ростислав с отцом, скрывались в Польше, но, как только татары схлынули, начали воевать друг с другом; война эта кончилась в 1249 году битвою на реке Сане, где Ростислав потерпел от Даниила совершенное поражение с союзниками своими, венграми и поляками. Так кончилась последняя усобица между Мономаховичами и Ольговичами на юго-западе.

Памятник Даниилу Галицкому во Львове

Даниил окончательно утвердился на галицком столе, но от Батыя с Волги пришел к нему грозный зов, и Даниил отправился в Орду. Тяжко было южному князю, в котором рассудительность не преобладала над чувствами, как у северных князей, тяжко было правнуку Изяслава, который привык везде честь свою брать, тяжко было Даниилу унижаться пред степным варваром, становиться перед ним на колени, пить кумыс. Хан отпустил его ласково, но эта ласка показалась Даниилу злою обидою, и все плакали от досады, когда Даниил, возвратившись домой, рассказал о ласке татарской: «Злее зла честь татарская», – говорит по этому случаю летописец южный.

Не могши никак помириться с мыслью, что должно остаться подданным хана, Даниил начал хлопотать, как бы свергнуть татарское иго. С одними средствами своего Галича да Волыни, где княжил брат Даниилов Василько, этого сделать было нельзя – надобно было вступить в союз со всеми соседними европейскими государствами и предпринять крестовый поход на татар, общих врагов всего христианства; но о крестовом походе в союзе с католическими державами нельзя было думать без соединения с папою, и потому Даниил завел сношения с Римом насчет этого соединения. Папа очень обрадовался, прислал Даниилу венец королевский, писал в разные стороны о необходимости крестового похода против татар; но так как послания папские не имели никакого следствия, то Даниил скоро прервал сношения свои с Римом, удержав, однако, титул королевский, и стал думать, как бы собственными средствами избавиться от татар. Для этого он начал укреплять города, не позволял ханским воеводам утверждаться в низовьях Днестра и вступил в явную войну с слабым воеводою Куремсою; но когда вместо Куремсы пришел другой, сильный воевода, Бурундай, то Даниил увидал невозможность бороться с татарами и принужден был по их требованию разорить укрепления своих городов.

Но если Даниил не имел успеха в борьбе с татарами, зато был счастлив в войнах с другими своими соседями. В это время Литва начала усиливаться благодаря ослаблению русских княжеств и единовластию, которое начал утверждать в ней князь Миндовг, варвар хитрый и жестокий, не разбиравший средств для достижения своих целей; несмотря на то, Даниил счастливо воевал с ним, и по смерти Миндовга сын его Воишелк признал свою зависимость от брата Даниилова, Василька волынского. Так же удачно шла война с ятвягами, которые наконец обещались служить Даниилу и строить города в земле своей. Такие успехи прославили Даниила среди соседей, которые искали его союза и помощи; вследствие этого Даниил принимал участие в борьбе венгров с чехами за Австрию, которой престол был тогда праздней; по уговору с венгерским королем сын Даниилов Роман женился на сестре умершего австрийского герцога Фридриха и в приданое брал Австрию; но венгерский король обманул Романа, не дал ему помощи против чешского короля Оттокара, и Даниил должен был отказаться от надежды посадить сына своего на австрийский престол.

Кроме военных подвигов король Даниил славился также своею правительственною распорядительностию: после татарского опустошения он успел привести свою землю в цветущее состояние: населил, обстроил города, усилил промышленность, торговлю. Но должно заметить, что Даниил, желая населить города свои, наполнил их, подобно соседям своим, князьям польским, чужестранцами: немцами, поляками, армянами, жидами; от этого городское население Галицкого княжества, богатое и сильное, но чуждое русской народности, не имело патриотизма, не могло содействовать к поддержанию независимости Галиции. Даниил умер между 1264 и 1266 годами, почти в одно время с Александром Невским. Между этими знаменитыми современниками есть сходство, но есть и важное различие, показывающее именно, что один был южный, а другой северный князь.

Старостинский замок в Галиче

Даниил, оскорбленный унижением, которое он претерпел в Орде, не мог помириться с мыслью о необходимости татарского ига; Александр, не менее Даниила храбрый и славный своими победами, но более расчетливый, осторожный и благоразумный, признал тяжкую необходимость только дарами и поклонами отмаливать людей своих от беды татарского нашествия; то, что Даниил должен был отказаться от своих надежд свергнуть иго, должен был срыть свои крепости, служит лучшим оправданием поведения Александрова.

По смерти короля Даниила Галицкая земля разделилась между троими его сыновьями, Львом, Мстиславом и Шварном, а Волынь осталась по-прежнему за дядею их, Васильком Романовичем. В Литве сын Миндовгов, Воишелк, пошел в монахи и отдал все свои владения Шварну Даниловичу, женатому на его сестре. Но Шварн скоро умер бездетным, и литовцы опять вызвали Воишелка из монастыря для управления княжеством. Воишелк был убит братом Шварна, Львом Даниловичем, который хотел приобрести себе Литву, но не получил успеха в этом деле, и литовцы выбрали себе князя из своего народа. Из князей восточной стороны Днепра соперник Даниилов князь Михаил Всеволодович черниговский вместе с боярином своим Феодором скончался в Орде мученическою смертию, не желая изменить христианству.