Текст книги "У судьбы на мушке"

– Всех, кто в атаку пошел.

– А ты все-таки посчитай. Наверняка кто-то остался.

– Есть подсчитать потери противника!

Командир разведроты, похоже, обиделся. А Бармалеев, не обращая внимания на обиду своего офицера, вытащил из нагрудного кармана планшетник, нашел на карте обозначения минометных батарей и еще раз убедился, что, попади его батальон под массированный обстрел «Градов», гаубиц и одновременно минометов, от батальона ничего бы не осталось, как и от сирийского батальона, который тогда находился рядом. И даже «бармалеевский» окоп, что находился рядом, не спас бы батальон от осколков мин, рвущихся на высоте около двух метров и ближе, и попадающих в окоп сверху. Не зря же установлен норматив, согласно которому взрыв одной мины 81-миллиметрового миномета уничтожает все живое в радиусе сорока метров. Причем максимальная дальность стрельбы из миномета составляет шесть километров. Значит, разведроте и саперному взводу предстоит преодолеть дистанцию… – подполковник вытащил циркуль, замерил расстояние и приложил циркуль к линейке. У него получилось двенадцать километров. Следовательно, батальону предстоит совершить марш-бросок на это расстояние. И лучше не задерживаться на месте.

– Разведывательная рота! Подъем! В марш-бросок, за мной! Вперед! – дал Бармалеев команду, только сейчас заметив приближение Труфанова. Взвод саперов уже давно ушел в сторону гаубиц, но взрывов с той стороны слышно не было. Капитан Труфанов скоро догнал комбата и побежал рядом.

– Подсчитал?

– Так точно, товарищ подполковник. Подсчитал. Сорок человек. Даже сорок один, если раненого считать.

– Что за ранение?

– В бедро. Бедренная артерия перебита. Кровища хлещет.

– Добил, чтобы не мучился?

Добивают обычно с одной руки, приставив автомат к груди. Тогда микрофон звук выстрела в наушники не передает.

– Никак нет. Не добил. Молодой совсем. Так жалобно на меня смотрел.

– Может, он ждал, чтобы добили…

– Ждал и боялся этого. За каждую минуту жизни цепляется… Выжить надеется. Но я в ранениях толк знаю. Не выживет. Слишком много крови потерял. Жалко парнишку! За что воевать пошел!

– Я бы добил… – признался комбат.

Глава 3

Старший лейтенант Соловейчиков вместе со своим взводом догнал подполковника Бармалеева, когда половина намеченного пути была уже преодолена.

– Как успехи? Справился с задачей?

– Нормально, товарищ подполковник. Справился…

– А почему я ни одного взрыва за спиной не слышал?

– А потому, что я стволы заминировал. Как стрелять начнут, сразу всю гаубицу разнесет вместе с обслугой.

– Нормально… – констатировал подполковник Бармалеев. – А как твой раненый?

– Так его же…

– Его несут бойцы моего пятого взвода, – сообщил идущий рядом капитан Труфанов. – Носильщики меняются каждые десять минут.

– Взаимная помощь – это здорово. Вот почаще бы так. Кстати, десять минут не слишком много?

Последняя фраза была чисто разговорной – для поддержания беседы.

– Сначала они сами выбрали другое время – двадцать минут. Но когда рота перешла на передвижение бегом – переиграли. Ведь разница большая – десять минут бежать с грузом и десять минут идти с ним. Руки-то у парней не железные.

Бармалеев вытащил из нагрудного кармана свой планшетник и, щурясь, стал всматриваться в карту, переснятую им в кабинете генерал-полковника Сумарокова. Капитан со старшим лейтенантом молчали, понимая, что комбат сосредоточен на решении своей задачи. Задуматься Бармалееву в самом деле было над чем.

Первый минометный взвод «бармалеев» занимал позицию не за высотой, а почти на самой «лысой» высоте, рассчитывая, что с высоты минометы стрелять будут дальше, а расстояние до линии фронта сам взвод убережет от встречного обстрела. К месту, выбранному минометчиками, вела только одна тропа – проходящая вдоль сильно вьющейся каменной косы, что спускалась к подножию высоты. И тропой, судя по тому, что она была хорошо утоптана, часто пользовались. Аэрофотосъемка, произведенная с дрона с помощью камеры, оснащенной инфракрасным объективом, сумела даже запечатлеть момент, когда два бойца тащат вверх именно по этой тропе ящик с минами. Другого хода на высоту, очевидно, не было, или же ход этот был слишком неудобен. Может быть, излишне крут, о чем также говорила карта. Но основная беда для спецназовцев состояла в том, что тропу перекрывал пост, состоящий из трех «бармалеев», что залегли за камнями посреди тропы.

– Рота! Скрытно занять позицию вокруг высоты! – дал командир батальона команду.

– Ну, на эту-то троицу мои арбалетчики тихонько сходят, – сказал Труфанов, наконец-то решившийся на активные действия.

У него в разведроте было отделение арбалетчиков, специально созданное для снятия часовых. Арбалетная стрела, обычно называемая просто болтом, летит совершенно бесшумно и со скоростью, близкой к скорости пули. А сами арбалетчики стреляют без промаха.

Но тропа просматривалась и со стационарного поста стоящей неподалеку части бандитов. И Соловейчиков тут же вызвался этот пост ликвидировать.

– Работай… – согласился подполковник.

Старший лейтенант сразу же пополз в сторону поста «бармалеев» и остановился на первом же отроге, с которого было удобно стрелять. Дистанция командира саперного взвода не смутила. С собой командир взвода взял только рядового Кичогло. Зная, как Кичогло стреляет, Бармалеев не возразил. Соловейчиков и сам превосходно стрелял, но старший лейтенант всегда знает, что делает.

А Труфанов тут же вызвал к себе четверых арбалетчиков, каждого назвав по фамилии.

– Почему четверых? – спросил комбат. – Часовых-то только трое.

– Одного про запас, вдруг кто-то промахнется.

– «Бармалеи» же не носят бронежилеты… – поддержал комбата командир саперного взвода, только что вернувшийся и кивком подтвердивший выполнение задания. – Их поразить несложно. Можно даже из автоматов. Глушитель звук выстрела хорошо держит.

– Запас карман не ломит… – сказал, как отмахнулся, капитан.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу капитану, – попросил, подойдя ближе, младший сержант Нифонтов, командир отделения арбалетчиков. За младшим сержантом подошли трое солдат. У всех за плечом, на месте привычного автомата, висел на стандартном армейском ремне арбалет. Но и автомат тоже был у каждого, только на другом плече – это на случай вынужденной самозащиты, когда на перезарядку арбалета просто не хватает времени.

– Обращайся, – спокойно ответил подполковник и, никого не подгоняя, предложил капитану: – Труфанов, объясни бойцам их задачу.

Капитан отошел, чтобы никому не мешать, и сел в сторонке на округлый, обточенный ветром камень, тогда как два других офицера сидели на поваленном, видимо, ветром стволе старой сосны, плохо державшейся корнем за песчаную почву. Вокруг Труфанова встали арбалетчики, и командир разведывательной роты показал им сначала свою карту на планшетнике, потом сверил ее с картами на солдатских приемоиндикаторах, после чего нанес в свой планшетник метку, показал место расположения поста охраны и отослал изображение на приемоиндикаторы солдат. После этого сказал:

– На посту три «бармалея». Если вы их не убьете сегодня, завтра они убьют вас. Любого из вас. А вас всех дома ждут – кого только родители, кого и будущие жены, а кого-то жены уже состоявшиеся и даже дети. Я говорю о солдатах всей роты, не только о вас четверых. И «бармалеи» хотят прийти в ваш дом, хотят там хозяйничать… Сегодня вам доверяется, по сути дела, судьба всей роты. Если вы допустите, что со стороны поста дадут хотя бы одну очередь – в воздух или же в вас, не имеет значения – вся рота обязана будет подняться в атаку и идти на автоматы противника грудью, потому что отступать невозможно. Батарея накроет нас, отступающих, минометным огнем. И потому я вас предупреждаю о важности ваших выстрелов. Каждому необходимо сделать всего один точный выстрел, и все. Победа нам обеспечена. Дальше уже рота сможет самостоятельно справиться с «бармалеями», часть просто расстреляв, часть уничтожив с помощью МСЛ. У меня все. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ капитан. Все понятно, – ответил за всех младший сержант Нифонтов, чувствуя ответственность за судьбу всей разведроты. – Разрешите выполнять?

– Разрешаю. Вперед!

Сначала, первые сорок шагов, бойцы прошли спокойным, но уверенным шагом – их фигуры были еще различимы в темноте. Но потом залегли и поползли. Чтобы увидеть фигуры, Бармалееву пришлось даже прибегнуть к помощи бинокля с тепловизором. Благо офицеры расположились на соседней, не главенствующей над окрестностями высоте и достаточно далеко от минометного взвода, чтобы минометчики увидели какое-то движение. Да и сама разведрота уже рассредоточилась вокруг минометчиков, готовая начать атаку по первой же команде подполковника или же капитана. Начать атаку, невзирая на крутизну склона. А саперный взвод, которому в этой части операции было отведено особое место, тихо и незаметно приближался с двух сторон к тропе, ведущей на лысую, покрытую лишь песком, нанесенным ветром, вершину.

А Бармалеев тем временем рассматривал, как арбалетчики, разделившись на две пары, ползли, каждая пара своим собственным маршрутом. И время от времени переводил окуляры бинокля чуть вверх, чтобы рассмотреть часовых на тропе. Они явно не проявляли беспокойства. Видимо, сообщение об уничтожении «Градов» до них еще не дошло. А если и дошло, то минометный взвод явно ощущал свою силу и представлял, что линию фронта пересекла какая-то пусть даже крупная диверсионно-разведывательная группа, пусть даже составом около взвода. У группы хватило сил, чтобы уничтожить РСЗО, может быть, есть данные и об уничтожении расчетов М-777 в лесу, но вот сами гаубицы взорвать группа не смогла. Может быть, запас взрывчатки был ограничен, может, еще какой-то фактор сыграл свою роль. Эти взрывы были бы слышны на высоте, занимаемой батареей. И для нападения на полный минометный взвод у ДРГ явно маловато сил, и потому нападения ждать не стоит. Кроме того, уверенности придавало близкое присутствие основных сил, которые обещали держать тропу под контролем. И потому часовые чувствовали себя расслабленно. Они только недавно после ужина заступили на пост и теперь только часто почесывали свои волосатые груди.

Рука подполковника опустилась на ствольную коробку автомата, висящего на переброшенном через шею ремне поперек груди. Подполковник любил носить автомат так, чтобы приклад постоянно находился рядом с правым плечом. И приучал к этому же своих бойцов. Сам он перехватывал автомат в левую руку только тогда, когда доводилось помахать малой саперной лопаткой. В такие моменты автомат на груди только мешал, а Бармалеев любил орудовать МСЛ в свое удовольствие, и, надо заметить, даже неплохо это умел делать. А снять с шеи ремень автомата – это движение отнимает меньше секунды. Также любил подполковник пострелять из арбалета. Конечно, в точности стрельбы профессиональным арбалетчикам он уступал, но сам же говорил, себя оправдывая, что дело здесь упирается в отсутствие практики. Однако в условиях довольно частых и интенсивных боев Бармалеев все-таки предпочитал автомат, ведь за то время, когда арбалет перезаряжают, опытный автоматчик успевает сделать пять очередей или даже больше. А сам подполковник считал себя опытным автоматчиком.

Наконец арбалетчики вышли на нужную дистанцию. Их тепловизионные прицелы «Шахин» тем и славились, что их можно было крепить на любое оружие, на любое приспособление для крепления, хоть на планку «пикатинни», хоть на «ласточкин хвост», имеющий более широкое применение на оружии российского производства. Дистанция составляла около пятидесяти метров, то есть расстояние, оптимальное для боевого арбалета «Doom military», способного с пятидесяти метров пробить любой бронежилет скрытного ношения. Но на «бармалеях» не было даже таких «броников». Арбалетчики зашли по бокам, с двух сторон. Причем расстояние одной группы от другой превышало сотню метров, то есть предельную дальность стрельбы из боевого арбалета. Следовательно, арбалетчики не имели возможности поразить друг друга.

В наушниках раздался долгий звенящий звук. Болты полетели в цель, и каждый из них попал противнику точно в горло, чтобы никто не смог издать ни звука. Дело было сделано.

– Товарищ капитан, дело сделано, – прозвучал в наушниках голос младшего сержанта Нифонтова. – Пост больше не существует. Дело за вами и вашей ротой.

– Соловейчиков, вперед! – Капитан Труфанов не упустил момента и дал все же команду саперам раньше Бармалеева.

– Вперед… – подтвердил подполковник, хотя уже видел, как взвод саперов встал в полный рост и устремился к посту.

В наушниках комбата прозвучала одна короткая очередь, когда взвод пробегал мимо поста, – видимо, кто-то из часовых был еще жив и невовремя пошевелился. Очередь было слышно только в наушниках. Но это уже не имело значения, поскольку взвод Соловейчикова уже приблизился к вершине.

– Рота! Вперед! – скомандовал Труфанов и сам устремился в сторону высоты, занимаемой минометным взводом «бармалеев» с соседней высоты.

Бармалеев побежал за ним, но не потому, что опасался остаться в одиночестве, а только для того, чтобы лично возглавить атаку.

С минометным взводом было быстро покончено. «Бармалеи» как раз улеглись отдыхать и гибли, не успев взять в руки оружие. Успели раздаться только три очереди. Но и они были короткими – попробуй-ка пострелять, когда на тебя наставлено столько стволов безжалостного противника! А безжалостность явилась отзывом на безжалостность самих «бармалеев», которые вершиной своей боевой карьеры считают отрезание голов случайно попавшему к ним противнику.

Но три раздавшиеся очереди все же были в состоянии поднять тревогу в расположенной неподалеку части. К тому же связист противника был расстрелян спецназовцами за радиостанцией, и было неизвестно, успел он передать сообщение или только настраивал рацию. А своего связиста, который смог бы хоть что-то определить, у спецназовцев с собой не было. И потому Бармалеев быстро сориентировался и отдал команду:

– Соловейчиков! Быстро! Уничтожить минометы и боезапас! Остальные! Заканчиваем здесь и колонной спускаемся по тропе. Труфанов! Обеспечить разведку. Выдвигаемся в район второй минометной батареи.

Глава 4

Разведрота быстро выстроилась в повзводную колонну. И только первый взвод ушел вперед – его капитан Труфанов послал в разведку, поскольку взвод старшего лейтенанта Яценко считался в роте разведывательным взводом. Но тут из-за спины послышались выстрелы минометов. Бармалеев оглянулся. Соловейчиков перед тем, как взорвать минометы, решил пострелять из них по окопам «бармалеев». Пришлось комбату поворачиваться в другую сторону и в бинокль попытаться рассмотреть позицию противника. Подполковник понимал, что просто ради баловства Соловейчиков вести обстрел не будет…

И оказался прав. Видимо, командир саперного взвода посмотрел на линию фронта раньше комбата и увидел колонну «бармалеев», выдвигающуюся в сторону лысой высоты. Так быстро отреагировать на три короткие очереди бандиты не успели бы. Значит, они отреагировали на другое. На что они могли отреагировать? Только на снятие своих часовых. А их снимали как раз бойцы саперного взвода. И мысль о возможном обнаружении этого факта, вероятно, не давала покоя Соловейчикову. И он постоянно держал ситуацию под контролем. А в данный момент расстреливал колонну бандитов из минометов. Колонна выдвигалась в помощь уже погибшим. И бандитов расстреливали из их же родного оружия, калибра восемьдесят один миллиметр. Конечно, старшему лейтенанту было сложно переквалифицироваться из сапера в минометчики, и ему было далеко до тех же минометчиков-«бармалеев», что готовили ловушку для сирийских войск и российского спецназа, тем не менее Соловейчиков быстро освоил прицел и сумел рассеять колонну «бармалеев», нанеся ей, как показывал бинокль, существенные потери в живой силе. Тела убитых еще не успели остыть и задеревенеть и потому светились в окулярах бинокля, как светится любое живое кровонесущее тело.

Бармалеев замер на месте, раздумывая над своим положением. С одной стороны, ему хотелось остаться вместе с Соловейчиковым на высоте. Тем более стрелять прицельно из минометов он умел лучше старшего лейтенанта и мог бы командовать теми восемью минометными стволами, что составляли батарею, со значительно большей пользой. С другой стороны, требовалось уничтожить и второй минометный взвод, а капитан Труфанов в состоянии отказаться от этого в отсутствие командира батальона. Кроме того, останься подполковник с саперными взводом, могут потом сказать, что он погнался за славой, может быть даже посмертной, и выбрал себе наиболее трудную задачу, тогда как его присутствие настоятельно требовалось совсем в другом месте. А Бармалеев не любил, когда его в чем-то обвиняют.

Перед подполковником стояла задача, которую требовалось срочно решить, а он замер на месте, не зная, что предпринять. Пули так и кружили вокруг него, свистели возле самого уха, но это говорило подполковнику только об отсутствии у «бармалеев» ночных прицелов. Он уже готов был дать приказ роте развернуться и идти на высоту, в надежде на сложность ее взятия и на помощь российской авиации завтра днем. Но в это время по внутрибатальонной связи его вызвал Соловейчиков, которого за склоном высоты подполковнику видно не было.

– Слушаю тебя, Олег Николаевич, – намеренно строго и быстро сказал Бармалеев, тоном подчеркивая сложность ситуации.

– Выручайте, товарищ подполковник, – обычным своим почти беспечным тоном сказал старший лейтенант. – Сможете силой четырех взводов ввязаться в бой? А потом и я их в лоб ударю.

Чувствовалось, что Соловейчиков хотел добавить: «Я бы и с одним взводом вмешался, только получи приказ!» Бармалеев лучше других знал, что старший лейтенант атаковал бы даже составом своего саперного взвода значительно превосходящие силы противника, только дай ему подполковник такой приказ. Он бы и на танки пошел с МСЛ.

Старший лейтенант свою мысль не озвучил, но Бармалеев понял ее, и вместе с тем к подполковнику вернулись и его мужество, и его решительность, и умение находить выход в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Он громко, словно и не было у него микрофона возле рта, дал команду голосом:

– Разведрота! Слушай мою команду! Как передвигались колонной, так и передвигаетесь. Только поменяйте направление. Заходите в тыл «бармалеям» и начинаете интенсивный обстрел. Соловейчиков! Общее количество бандитов?

– Больше батальона, товарищ подполковник. Примерно батальон с четвертью. Это вначале так было.

– Много… А ты много накрыл?

– Не меньше трех взводов. Первые мины точно в колонну попали.

Старлей словно бы оправдывался за удачную стрельбу, чего он и сам не слишком-то ожидал.

– Продолжай так же… Удачи тебе!

– Товарищ подполковник! А если противник пойдет в атаку? Он же нас сомнет? – возбужденно спросил капитан Труфанов, идущий во главе четырех взводов.

– А это мы еще посмотрим, кто кого… – с боевым задором ответил Бармалеев.

* * *

Подполковник Бармалеев снова, как имел возможность убедиться капитан Труфанов, оказался прав. Интенсивная автоматическая стрельба сбоку изначально никак не впечатлила «бармалеев». Они сначала даже не заметили ее. Глушители «съедали» звук стрельбы и одновременно работали пламегасителями. А звук взводимых затворов не слышался из-за приличного расстояния до противника. «Бармалеи» хорошо знали, что такими автоматами вооружен только российский спецназ, которого они откровенно опасались, предпочитая не связываться с ним в бою. И наступил момент, когда бандитам, грубо говоря, надоело лежать под минометным обстрелом и они решились подняться, чтобы идти вперед, на взвод, захвативший минометную батарею, а в бинокль они видели только один взвод, поднимающийся в гору. И получили в результате мощный фланговый удар. И только тогда «бармалеи» узнали и осознали свои потери и поняли, что их расстреливают не только из минометов. Кто-то, истошно крича и что-то объясняя, показал пальцем на позицию спецназа и тут же упал, сраженный очередью. Капитан Труфанов этого момента откровенно испугался и готов был дать команду к отступлению, но понимал, что Бармалеев, стреляющий, как простой боец, его команду отменит, а его самого может и пристрелить. Но тут открыл автоматный обстрел саперный взвод, оставивший за своей спиной целую серию взрывов. Поочередно взрывались минометы и ящики с навинчиваемыми взрывателями для мин. Сами мины без этих взрывателей были бесполезны.

Бармалеев считал взрывы, хотя был уверен, что Соловейчиков не оставит в рабочем состоянии ни одного миномета. Так, в принципе, и получилось. Сдвоенные взрывы прозвучали восемь раз, потом, следом за ними, прозвучал один мощный взрыв – нетрудно было догадаться, что старший лейтенант решил не оставлять противнику и мины без взрывателей.

«Бармалеи» меж тем, не зная силы атакующих их спецназовцев, решили все же фронт не оголять и не рисковать возможными большими потерями. И предпочли отступить в сторону своих окопов. Сначала это было отступлением по всем правилам военного искусства, с перебежками и перекатами, но чем ближе был сам окоп, тем больше отступление походило на бегство с поля боя. Что, в принципе, спецназу и было нужно. В наушниках прозвучали лишь несколько очередей, посланных вдогонку убегающим.

– А ты, Сергей Юрьевич, опасался, что они нас атакуют в лоб… – без какого бы то ни было упрека в голосе, мягко сказал комбат.

Труфанов смущенно молчал. Он, похоже, сам стыдился своих недавних слов.

Противник отступил. Четыре взвода построились в колонну, к ним пристроился взвод саперов, и они двинулись догонять первый взвод разведывательной роты, ушедший вперед.

Поскольку первый взвод передвигался только быстрым шагом, Бармалеев решил догнать его за счет передвижения марш-броском. Подполковник дал команду и первым перешел на легкий бег. В наушниках слышался разговор двух солдат, забывших, видимо, про включенные микрофоны:

– У нашего комбата здоровье лошадиное. Снова бежим… Ему, похоже, бегом бегать привычнее, чем пешком ходить… – с легким укором сказал один.

– И нервы железные. Я после боя до сих пор дрожу – стольких людей жизни лишил… А с него все как с гуся вода… – ответил второй.

Бармалееву хотелось сказать бойцу, что попади он в плен к «бармалеям», его даже за человека не посчитают. Отрежут голову, как барану, и весь разговор. Но он промолчал из-за своей нелюбви к нравоучениям и спокойно продолжил бег.

Бойцы тем временем сообразили, что их слышно по связи, и выключили микрофоны, чтобы продолжить беседу.

Бег продолжался. И четыре взвода разведроты в сопровождении взвода саперов уже вскоре догнали первый взвод, который остановился по непонятной причине. Едва они поравнялись, Бармалеев с ходу спросил командира первого взвода старшего лейтенанта Яценко:

– Что стоим?

– Там, похоже, бой идет. – Яценко стоял на месте, держа шлем в руках. – Только непонятно, кто в кого стреляет.

Комбат свой шлем и снимать не стал – микрофон у шлема чуткий, прислушался. Где-то неподалеку шел бой. В этот момент навстречу выбежали несколько бойцов первого взвода. Хотя сам первый взвод был, по сути дела, отправлен в разведку, старший лейтенант Яценко не постеснялся и впереди взвода выставил собственную разведку из половины первого отделения. В ее состав, кроме командира отделения, мастера спорта по боксу, входили одни спортсмены со званием мастера спорта – кто по бегу, кто по лыжному спорту, кто по биатлону, кто по волейболу. Так уж издавна повелось, что первый взвод разведроты формировался из спортсменов. Виной всему замкомвзвода старшина Михаил Клишин, мощный и сильный парень, мастер спорта по метанию молота. Спортсменам Михаил доверял больше, чем простым бойцам, и потому старался при формировании взвода затащить их к себе под командование.

Спортсмены бежали быстро. И командир отделения сразу доложил:

– Батальон «морской пехоты» атаковал минометную батарею. «Бармалеи» решили, видимо, сохранить личный состав и толпой бегут в сторону уничтоженной нами батареи. Надеются там найти поддержку…

– Всем! – резко скомандовал Бармалеев. – Залегли. Подпустить противника как можно ближе и уничтожить! – И добавил, вспомнив недавний случайно подслушанный разговор бойцов: – Без жалости… Вы их пощадите сегодня, а они завтра могут отрезать вам голову, как барану… Такая у них культура, баранов резать… И еще гордиться этим будут. Видео снимут и в интернет выложат, как едят сырое человеческое сердце.

– Ползком… Выровнять линию… – прозвучала команда.

Бойцы переползли в одну линию.

– Второй, третий взвод! Занять позицию за барханом слева. Остальные – четвертый взвод и саперы – за барханом справа. Друг друга не перестреляйте… – дал команду и капитан Труфанов. У Бармалеева сложилось впечатление, что капитану доставляет удовольствие отдавать команды саперному взводу и старшему лейтенанту Соловейчикову. Но, поскольку команда была разумной и дана вовремя, возразить было нечего, и Соловейчиков молча подчинился.

Вскоре появились «бармалеи». И бежали они, как и предупредил командир отделения, обыкновенной толпой. Кто был легче на ногу, или просто тренированнее, или же просто некурящий, бежал впереди, думая о том, что приближается к спасению. Хотя в реальности бежал к своей смерти, которая была приготовлена для него в виде пуль в стволах спецназовцев.

Подполковник не залег, как все. Он только встал на колени, но в таком виде больше походил на редкий здесь куст растительности, чем на человека.

– Разобрать цели. Прицел… Залпом… – Он сделал паузу, давая время бойцам на точное прицеливание, и не сказал, а скорее резко выкрикнул, чем дал команду: – Пли…

Залп было слышно только в наушниках. Но залп был настолько мощным, что на ногах осталось не более десятка бандитов, хотя изначально их было около полусотни. Пробежав по инерции еще несколько шагов, они остановились и начали оглядываться, вместо того чтобы просто залечь. Однако они были вынуждены уже не залечь, а просто лечь, большей частью уже мертвыми или ранеными, после нескольких следующих очередей.

Минометчики «бармалеев» были полностью уничтожены. А тут донесся издали и звук взрывов. Это морские пехотинцы уничтожали орудия батареи. А вскоре и они сами появились. В ночи их черные мундиры были почти не видны. И морские пехотинцы оказались рядом совсем внезапно. Определить их принадлежность к морской пехоте помогли только распахнутые вороты и светящиеся тельняшки, только частично прикрытые бронежилетом.

– Не стрелять! – успел дать команду подполковник. – Это свои…

Но солдаты своих и ждали, и не раздалось ни одной очереди навстречу морским пехотинцам.

– Где ваш командир? – выйдя к передовой группе, спросил Бармалеев.

Бойцы махнули рукой куда-то в свои тылы.

– Здесь я… – из темноты выступил небольшого роста, широкоплечий, почти квадратный человек с майорскими погонами, с модельной стрижкой мелких белокурых кудряшек. – Разрешите представиться, командир батальона морской пехоты Кологривский Юрий Борисович. С кем имею часть говорить?

– Подполковник Бармалеев Вилен Александрович, командир батальона спецназа военной разведки, – встречно представился подполковник.

Два комбата обменялись информацией. Оказалось, что генерал-полковник Сумароков еще два дня назад послал батальон морской пехоты навести беспорядок в тылах противника. А уничтожение минометной батареи явилось только попутным, незапланированным мероприятием.

– А какие у вас планы? – поинтересовался Бармалеев.

– Перейти назад линию фронта и вернуться к своим. Батальону необходим отдых.

– Значит, будем вместе прорываться. Моим парням тоже отдохнуть надо. Вопрос только в месте прорыва. Обсудим?

Оказалось, что оперативное управление войсковой группировки планировало прорыв батальона спецназа военной разведки в том же месте, где раньше прорывался батальон морской пехоты, то есть на стыке двух подразделений «бармалеев», представляющих две различные силы – с одной стороны стоял собственно ИГИЛ, а неподалеку от него «Фронт ан-Нусра». Подразделения относились одно к другому не то чтобы враждебно, но с некоторым недоверием, чем было грех не воспользоваться. Вот морская пехота и воспользовалась. А после этого оперативное управление надумало еще и батальон спецназа военной разведки туда же запустить. Да, «бармалеи», естественно, знают, что артиллерийский снаряд два раза в одно место попасть не в состоянии. Однако это вовсе не означает неготовность противника во всеоружии встретить попытку нового прорыва. Но одновременно это же означает, что «бармалеи» вынуждены значительно ослабить какой-то участок фронта, чтобы сконцентрировать силы на вероятном месте прорыва.

– Юрий Борисович, у вас есть хоть какая-то связь с нашей группировкой?

– Была связь… Но радист убит выстрелом из гранатомета. Рация была у него в рюкзаке. Она полностью разбита. Мы даже остатки с собой не взяли. А у вас?

– К сожалению, только внутрибатальонная. Радист тоже убит, в рюкзак с рацией угодила автоматная очередь. Хорошо будет, если мой начальник штаба нас услышит или кто-то из офицеров или даже просто бойцов, но вероятность этого мала. Расстояние слишком велико.

– Значит, мы без связи. Это плохо. Мы могли бы попросить провести артподготовку на нужный нам участок, а сами бы следили, откуда перебрасываются бойцы, и прорывались бы именно там.

– Да. – Бармалеев был доволен, что майор любит «многоходовки». – Без связи нам сложно. Но я, кажется, кое-что придумал… Соловейчиков!

– Я, товарищ подполковник.

– Ко мне! Обсудим кое-что вместе.

* * *

Взвод саперов под командованием старшего сержанта Кренделя вышел к месту соединения подразделений ИГИЛ и «Фронта ан-Нусра». Сам же старший лейтенант вызвался наладить взаимодействие российских сил по разные стороны фронта, будучи уверенным в своем замкомвзвода Кренделе, как в самом себе. Но до этого Бармалеев попытался по внутрибатальонной системе связи поговорить со своим начальником штаба майором Лаптевым. Связаться не удалось, хотя расстояние вроде бы позволяло это. Но мины, должно быть, создавали «экран», который мешал установить связь.

Разговор о миссии старшего лейтенанта сначала просто начался в его присутствии. Капитан Труфанов вспомнил, что видел «Змея Горыныча» позади позиции сирийского батальона. А бывший «коридор» в минном поле, во избежание наступления российских или сирийских сил, минувшей ночью «бармалеи» снова заминировали остатками американских мин нажимного действия М-14, основной склад которых взвод Соловейчикова взорвал.

– Эх, нам бы эту машину, мы бы беды не знали, – мечтательно произнес майор Кологривский. – Сделали бы проход и по нему двинули бы…