Текст книги "Чайки за кормой (сборник)"

Глава 29

Экипаж «Оушен хоп», капитан и спасательный бот находились в депрессии – еда закончилась, солярка тоже. Вокруг один бескрайний океан.

Как глупо! Как глупо! Как глупо! – причитал Андрей.

– Это усе он! – гаркнул Славик и ткнул пальцем в Вадима.

– Я, допустим, пьяный был. А вы зачем, идиоты, в бот полезли?

– Это мы же еще и идиоты! Да я тебя сейчас!.. – закричал Олег и попробовал дотянуться до Вадика, отчего бот сразу же накренился.

– Хватит! – крикнул Николаич, – все мы тут хороши. Моряками еще называемся. Что случилось, того не исправить. Надо как-то спасаться или…

Капитан не успел закончить фразу.

– Земля!!! – истошно заорал Балалайкин.

– Где?! – народ дружно прильнул к правому борту и бот снова накренился.

– Спокойно! Всем оставаться на своих местах! Точно, вижу землю! Молодец, Миша! Где-то под банками должны быть весла. Нашли? Вставить в уключины! Навались! – Брумбель отдавал приказ за приказом – близость тверди придавала ему силы.

Через час киль бота уперся в прибрежную гальку. Моряки выскочили на берег и радостно заплясали на песке.

– Порадовались, и хватит. Надо исследовать место, найти людей, – приказал капитан.

К вечеру позитива поубавилось. Земля оказалась необитаемым островом. Людей не было, живности – тоже. Удалось только набрать каких-то фруктов, неприятно пахнущих. Но и их съели с большим удовольствием.

Под утро решили развести костер. Наломали побольше сухих веток, достали из бота НЗ, в котором были упакованные в целлофан спички. Азарт, с которым подбрасывали в костер дрова, дал эффект – со стороны могло показаться, что горит весь остров.

Через время этот эффект перешел в практическую плоскость – сигнал терпящих бедствие заметили с военного буксира, который тащил потерявшуюся «Океанскую надежду» в порт.

Когда спешащие на помощь приблизились, у Николаича отвисла челюсть.

– Наше! Наше судно!

Народ был в экстазе:

– Такое только в сказках бывает! – радовался Миша – скорая встреча с сокровищами добавляла ему положительных эмоций, итак хлеставших через край.

«Однако теперь ведь придется делиться со всеми», – подумал он и слегка погрустнел.

«Океанскую надежду» разве что только не целовали моряки, когда вновь вступили на ее борт.

Американцы, так ничего и не поняв из рассказов русских, отпустили их с миром.

Миша первым делом прибежал в каюту и полез в тайник. Камней не было!!!

Моряки довольно быстро освоились с мыслью, что спаслись и потянулись в каюту к Балалайкину.

– Ну, и где наше богатство? Самое время поделить, – потирал руки Андрей.

– Нету, – еле выговорил Миша.

– Как это «нету»! Врет он все! – закричал Скала.

Но по лицу Михаила было видно: не врет.

Глава 30

После всех Атлантических приключений переход до Бостона и швартовка в порту для экипажа были как увеселительная прогулка. Все были так сыты событиями, что в увольнение на берег никто не пошел. Выгрузка должна была начаться завтра, и все разбрелись по каютам и заснули богатырским сном.

Когда судовые часы показывали три часа ночи, из иллюминатора выбрался человек и, бесшумно ступая, проследовал на причал. Дальше он покинул территорию порта и попал в слабо освещенные эмигрантские кварталы.

В это время на борт судна крадучись пробрались двое людей. Лунный свет выхватил из мрака наколку в виде дракона на запястье одного из них. Пройдя на корму, они открыли люк и спустились в ахтерпик. Там они вскрыли балластную цистерну и углубились в нее. Луч фонаря тоскливо метался по металлическому ящику, но ничего, кроме ржавчины, не находил.

– Эй, слушай, а это точно то судно? – спросил товарища якудза с драконом.

– Конечно. Ошибки быть не может, – отвечал второй.

– Тогда где же пакет?

– Не знаю. Тут его нет.

– Может быть, кто-то из команды его нашел?

– Морской специалист уверял, что эти емкости никогда не вскрываются во время плавания.

– Может, у них был ремонт?

– Не знаю.

Они выбрались на берег и молча пошли к оставленной на дороге машине. Сев в нее старший сказал:

– Будем звонить оябуну.

– Нет, только не это! Тут уже пальцем не отделаешься, – сказал второй и посмотрел на свою левую руку – на ней отсутствовал мизинец, – попробуем сами найти пакет.

Пока якудза вырабатывали план дальнейших действий, ночной беглец с судна зашел в бар, чтобы вызвать такси.

Пока бармен звонил по телефону, гость пил за стойкой пиво.

– Такси скоро будет, – сказал бармен и положил трубку.

– Вот це добре, – обрадовался пришелец.

Компания мексиканцев в углу помещения повернула головы и пристально посмотрела на незнакомца. Тут Славик Подбочко, а это был он, допустил роковую ошибку. Он, испугавшись недружелюбных взглядов латинос, бросился вон из бара. Те, ни секунды не раздумывая, побежали за ним. Боцман был обречен – он не знал хитросплетений улочек латинского квартала. В одном из тупиков его и настигли мексиканцы.

– Хлопцы, вы че? Я же свой, американьский. Вернее, скоро буду.

Латинос не поняли ни слова из сказанного хохлом. Но это не сильно их расстроило. Они молча снимали со Славика одежду, лишь изредка пресекая его хилые попытки к сопротивлению с помощью увесистых ударов. Все действо заняло не более пяти минут. Луна издевательски светила в вышине. Теплый ветер гонял по грязным улицам различный эмигрантский сор. В домах спали выходцы из Латинской Америки, набираясь сил перед грядущим днем. По тротуару брел полный отчаяния Слава. Он был в одних трусах и с шикарными синяками на лице.

Под утро Николаич проснулся. Больше спать не хотелось, и он решил сходить на камбуз, чтобы сделать себе бутерброд и употребить его с чаем. Проходя мимо кают-компании, он услышал какие-то всхлипы за дверью. Открыв ее, он увидел сидящего за столом голого Славика. Тот горько плакал.

– Славик, что случилось?!

– Бри-бри-бриллианты!

– Что? Какие бриллианты?

– До-до-дорогие!

– Да, перестань ты ныть! Толком расскажи, что случилось?

Славик был на пике опустошенности и поэтому рассказал все капитану как на духу. Как он, слыша за переборкой посторонний шум, проследил за Мишей, своим соседом, и высмотрел, что тот что-то прячет в районе кровати. Взяв «вездеход» – ключ, подходящий к замкам всех кают, и проникнув в Мишино жилище, нашел пакет с драгоценными камнями. Потом боцман рассказал, что сегодня ночью выбрался на берег, желая остаться в Штатах. Как его избили и ограбили мексиканцы.

– Так и не пожил гарно, – застонал в конце Славик.

– Сволочь ты, Славик, конечно, порядочная. Но сейчас не до тебя. Ты хоть понимаешь, в какую историю мы вляпались?

– А шо?

– Эти же бриллианты не просто так появились, их же кто-то туда положил. А откуда такие сокровища у простых людей? Это дела мафии. Решили с нашей помощью переправить контрабанду.

– Не може це быть!

– Может! Когда Балалайкин не нашел их в каюте, я подумал, что либо Миша от морского однообразия погнал, либо груз уже забрали те, кто должен был забрать. А теперь ситуация усложняется.

– Шо с нами буде?!

– Не паникуй. Ребятам не вздумай ничего говорить, а то они тебя на части порвут.

– За шо?

– Ты не понял?!

– Понял, понял, Николаич.

– Так вот. Как только выгрузимся, а в порту нас трогать не будут, выходим в море и перекрашиваем название судна.

– Кажись, понял.

– «Понял»… Дуй в каюту и никому ни слова!

Глава 31

Солнце всходило. День вновь завоевывал оставленные на время позиции, отгоняя ночь на Запад. Разношерстный люд южного пригорода Бостона, проснувшись и выпив крепчайший кофе, уже бегал по улицам в поисках своего американского счастья. Продавцы пряностей открыли свои лавки, и латинский квартал наполнился жгучим ароматом всевозможных приправ. Полицейские, перекрестившись, выехали на патрулирование.

Один из бандитов, напавших на Подбочко прошедшей ночью, проснулся в отличном настроении. Вчера, после дележа добычи, ему досталась новая кожаная куртка незадачливого моряка. Умывшись, Хуан выпил бутылку пива и прошелся по пустой хижине. На стуле лежал ночной трофей. Он взял куртку в руки, чтобы оценить, за сколько можно будет ее продать местному барыге. Неожиданно из кармана куртки выпал какой-то пакет.

Хуан взял его в руки и раскрыл. Бриллианты, увидев дневной свет, ярко вспыхнули и ослепили мексиканца. Тот от неожиданности вздрогнул и уронил пакет. Камни рассыпались по грязному полу. На потолке заиграли озорные солнечные зайчики.

Все происходящее настолько вышло за рамки обычной жизни Хуана, что он, не в силах что-то предпринять, стоял посреди комнаты и тер потные ладони о брюки.

В дверь постучали. Латинос вмиг ожил и, упав на колени, стал лихорадочно собирать камни.

– Хуан, ты дома? – закричала с улицы соседка.

– Я… я болен, – хрипло крикнул в ответ мексиканец, – уходи!

Женщина потопталась у порога и пошла домой.

Хуан полностью пришел в себя. Положив пакет с драгоценностя – ми во внутренний карман джинсовой куртки, он направился в центр города, чтобы обменять бриллианты на более привычные доллары.

«Океанская надежда», закончив выгрузку, вышла из порта. На рейде судно застопорило двигатели. Славик и Миша повесили за бортом люльку и полезли перекрашивать название.

– Славик, а зачем мы название меняем? – спросил Балалайкин.

– Кэп приказал. Из конторы позвонили, – ответил боцман.

– А какое будет?

– «Демьян Бедный».

– А почему «Бедный»?

– А шо, мы богатые шо ли?

Краска капала на воду, расползаясь черными и белыми кляксами. Танкер сиротливо стоял на внешнем рейде. На старости лет ему пришлось менять имя, чтобы избежать гнева могущественной Якудза.

Мексиканец зашел в скупку. Здесь он был впервые и, наверняка, был бы очень удивлен, как, впрочем, и большинство жителей Бостона, узнав, что она подконтрольна японским мафиози. Выложив несколько камней на прилавок, он вопросительно посмотрел на приемщика. Тот удивился так, как удивляются только раз в жизни.

– Вообще-то, мы скупаем золото, – неуверенно начал он и, спохватившись, добавил, – но тут особый случай. Мне необходимо позвонить.

Работник скупки вышел в соседнюю комнату и позвонил своему боссу.

– Тут пришел какой-то мексиканец. Одет как нищий, а бриллиантов принес – полквартала купить можно.

– Задержи его, сейчас ребята приедут.

Очнулся латинос вечером на обочине дороги. Камней, естественно, не было, но дышать и ходить он мог, что было, несомненно, плюсом. Флегматичный его характер довольно легко перенес как находку, так и потерю богатства. На то она и жизнь, чтобы преподносить сюрпризы.

А бриллианты, пусть и не с первой попытки, но все ж таки были доставлены американцам. Ни головы, ни даже пальцы, проштрафившимся якудза рубить не стали.

Глава 32

Американские берега удалялись. Миша сидел в каюте и грустил. Не столько было жалко пропавшего клада, сколько обидно было, что вот они Соединенные Штаты его мечта а он не имеет возможности тут остаться.

«А, собственно говоря, почему бы не рискнуть? Ведь когда будем огибать Флориду, то до берега будет не так далеко. Доплыву как-нибудь». Насвистывая позитивные мелодии, он вышел на палубу. Там Витя Крошкин, матерясь, чистил рыбу.

– Слышишь, кок, а не надоело тебе ораву эту кормить?

– Надоело. Но это – моя работа.

– Ну, хорошо, закончится рейс, поедешь домой. Там пропьешь валюту, которая у тебя после покупки барахла всякого останется. И что, опять в рейс?

– Почему «пропьешь»? Не буду я пить. Машину куплю.

– У тебя на нее денег не хватит. Сколько ты уже денег потратил? Ты же все сувенирные лавки опустошил!

– Я подержанную возьму.

– У тебя ее бандиты отнимут. В стране рэкет сейчас. Ты что не в курсе?

– Чего пристал? Да и зачем бандитам старую машину забирать. Они новые отнимают.

– Скучно с тобой, Витя. Ладно, чисть дальше свою рыбу…

Балалайкин пошел на корму. Быстро сгустились сумерки и наступила ночь. На небе одинокой мотоциклетной фарой засветила луна. Она еще со времен Варфоломеевской ночи потеряла веру в человечество и сейчас с подозрением наблюдала за Мишей. Тот не выдержал ее осуждающего взгляда и пошел в каюту. Закрыв дверь, он приступил к сборам. Деньги и документы он положил в целлофановый пакет. Плотно обмотал его скотчем и пришил к шортам. Закончив приготовления, он лег спать. Перед завтрашним заплывом необходимо было хорошо отдохнуть.

Берега Флориды появились лишь к обеду следующего дня. Хорошо были видны парусные и моторные яхты, отели на берегу, пальмы и кафе на набережной и даже черно-белая полицейская машина.

Балалайкин занял позицию на бот-деке и когда судно подошло так близко к берегу, что можно было предметно наблюдать за загорающими топлесс американками, прыгнул в воду. Холодная вода на глубине обожгла его тело и выдавила, как пробку, на поверхность. Отдышавшись он с остервенением погреб к берегу. На судне его прыжок не заметили и «Демьян Бедный», бывший «Оушен хоп», продолжил свой путь.

Через четверть часа ослабевший Балалайкин почувствовал под ногами земную твердь. На трясущихся ногах он вышел на берег. Это был нудистский пляж. Масса голых тел смотрелась неестественно. Они должны были либо совершать развратно– поступательные движения, как в немецких порнофильмах, либо замереть, как античные статуи. Нудисты же загорали, ходили по песку, о чем-то разговаривали, курили и пили пепси-колу. В общем, вели себя непринужденно.

«Из огня да в полымя. Вернее, наоборот», – подумал беглец и побрел в поисках какого-нибудь представителя власти. К нему несколько раз подходили активисты нудистского движения и призывали снять шорты. Миша устало отмахивался. Однако, голые не отставали и ему ничего не оставалось, как полностью раздеться. Поместив шорты и трусы под мышку, он пошел дальше. Но так как нудист он был не опытный, то вскоре, несмотря на усталость, неприкрытость форм представительниц прекрасного пола, возымела на него действие. И это стало очевидно. Миша засмущался и прикрылся руками. Выйдя на Набережную, он наткнулся на полицейского.

– Сэр, я хотел бы остаться в Соединенных Штатах. Конституцию страны знаю, политику президента одобряю, – выпалил по-английски Балалайкин.

Коп с удивлением осмотрел потенциального мигранта с ног до головы. Когда он увидел пирамиду из кистей рук чуть ниже талии и догадался о содержащемся внутри, то его брови взметнулись до предела и фуражка съехала на затылок. Полицейский брезгливо попятился назад.

– Факин гей! – сказал он и торопливо сел в машину.

– Идиот, – тихо промолвил Михаил.

Он отошел в сторону и надел на себя имеющиеся вещи.

Полицейский вызвал по рации подкрепление. Приехавшие тактично арестовали Балалайкина и отвезли в отделение. Полчаса Миша доказывал, что он не «голубой», потом еще полчаса уговаривал оставить его в стране победившей демократии.

– Сейчас у вас демократическая страна. Лет пять назад мы бы могли дать вам гражданство и то при условии, если бы вы были противником режима. Или если бы вы были человеком с нетрадиционной сексуальной ориентацией, – вещал старший коп.

– Я должен сделать заявление: я – «голубой», – с готовностью сообщил Михаил.

– Уже поздно. Сейчас полицейский катер отвезет вас на ваше суд – но. Мы им сообщили, что вы у нас. Танкер ждет в пяти милях отсюда.

Услышав о танкере, Миша бросился к выходу, сбив по дороге двух полицейских. Но, врезавшись в огромного негра-копа, отскочил на полметра, обмяк и опустился на пол. Его подняли, одели наручники и повезли на катер. Со скоростью молнии полицейское судно доставило беглеца на борт «Демьяна Бедного». Сдав Михаила под роспись капитану, копы сели в катер и умчались назад.

– Ну что, тебя на цепь что ли сажать?! – ревел Николаич.

– Все равно убегу, – сквозь зубы проговорил Балалайкин.

Глава 33

«Демьяну Бедному», бывшей «Океанской надежде», удалось беспрепятственно покинуть территориальные воды Соединенных Штатов. Брумбель и не догадывался, что это произошло не благодаря его ловкой комбинации с названиями, а лишь потому, что японцы случайно нашли свой груз. Судно весело резало килем воды Атлантики. На корме возле брашпиля стояли Олег и Вадим и беседовали.

– Погода-то что надо! – с позитива начал Скала.

Вадик молча плюнул за борт, видимо, не согласный с заключением товарища.

– Еще пару месяцев и домой поедем, – пытаясь расшевелить товарища, продолжил Олег.

– «Пару месяцев», «пару месяцев», – передразнил механик, – ты контракт-то читал? Полтора-два месяца могут сверх срока добавить и нас не спросят. Как зависнем в этом море долбанном на года, тогда порадуешься!

– Это почему так?! – возмутился Бугаев.

– Капиталисты, – коротко ответил Вадик и неожиданно добавил. – Не-е-е, я люблю море!

Скала с сочувствием посмотрел на Сочинцева и сказал:

– И мне домой охота. Вот, говорят, Панамский канал пройдем и в Папуа-Новая Гвинея пойдем. А вот потом, – он сделал, как мог, театральную паузу и изрек, – А потом – в Россию!

– Это кто тебе сказал? – насторожился Вадим.

– Андрюха. А ему Николаич говорил.

Настроение Сочинцева поднималось, как планка в секторе для прыжков с шестом.

– Это хорошо! А то эта вся палитра народов мира мне порядком поднадоела.

– Да и я как-то больше русских люблю, – согласился Скала.

Вадик, попирая морские традиции, присел на кнехт. За кормой стая чаек с криками гналась за пароходом.

– Надо будет коку сказать, чтобы хлеба им, что ли, кинул.

Погревшись еще немного на солнце, моряки разошлись. Олег пошел на бот-дек наращивать и без того нехилую мышечную массу, а Вадик спустился в машинное отделение.

К створам Панамского канала «Демьян Бедный» подошел рано утром. Приняли на борт лоцмана и малыми ходами пошли по каналу.

Строительство Панамского канала – крупнейший и сложнейший строительный проект из всех, осуществленных человечеством. Возведение египетских пирамид по сравнению с ним – детская игра в кубики. Но и прибыль от него баснословная. После того, как он был введен в строй, отпала необходимость гонять суда вокруг Южной Америки для того, чтобы попасть из Атлантического океана в Тихий и наоборот.

Ближе к вечеру танкер закончил проход и вышел из канала. Тихий океан, вопреки своему названию, встретил танкер штормовой погодой. Он ревел и стонал, словно голодный тигр. Белые барашки летали по водной поверхности, как куски ваты на ветру.

«Демьян Бедный» повернул на юг и словно КАМАЗ по ухабистой дороге, качаясь и подпрыгивая, направился к берегам Папуа-Новая Гвинея.

Витя Крошкин на камбузе пытался приготовить обед. Кастрюли ездили по плите, не слетая на палубу лишь благодаря специальным бортикам по краям. Котлеты в сковороде переворачивались сами по себе во время наиболее сильных ударов волн. Постелив мокрую скатерть, он сервировал стол в кают-компании. Но его героические усилия накормить экипаж были напрасны. На обед пришел один Брумбель. Остальных одолела морская болезнь.

Лишь к следующему утру море улеглось. Моряки повыползали из кают зеленые и злые.

– Какой идиот назвал этот кипящий котел Тихим океаном?! – возмущался Миша.

– Какой-нибудь любитель американских горок, – сказал Андрей.

В дальнейшем погода смилостивилась и до Папуа-Новой Гвинеи добрались более-менее комфортно. Взяв там груз, судно направилось в Гонконг. Уже в море выяснилось, что пропал Миша Балалайкин. Поиски ни к чему не привели. Пришлось идти без него.

– Сообщать в компанию пока не буду, – сказал Николаич Андрею, – вдруг опять объявится.

Глава 34

Гонконг, официально находившийся в то время под юрисдикцией Англии, а в действительности являвшийся свободным городом, встретил «Демьяна Бедного» стройными рядами небоскребов, расположенных впритык друг к другу на узкой береговой полосе. Все остальное пространство небольшого острова было занято лесистыми горами.

Зайдя в самый большой в мире грузовой порт, танкер наверняка потерялся бы, если бы не лоцман-китаец. Он играючи подвел судно к нужному терминалу. Там уже ожидали береговые матросы. Они быстро пришвартовали судно и подали на борт шланги.

Когда выгрузка нефти закончилась, и портовые рабочие отсоединили шланги, Брумбель собрал экипаж в кают-компании. Выглядел капитан мрачнее тучи.

– Пренеприятнейшее известие, – начал он и поморщился оттого, что непроизвольно начал цитировать классика.

– Короче, нас кинули, – продолжил Николаич.

– Кто? – дружно выдохнула команда.

– Компания, – ответил капитан, – я сейчас звонил в Грецию, хотел доложить об окончании выгрузки, и мне сказали, что «Адриатика» больше не существует.

– И шо? – спросил Славик.

– А то, что денег мы не получим.

– Як же так?!! Мы ж робылы! – крикнул боцман.

– Суки! Это за что же я мучился?! – лицо Вадика скорчилось как в кривом зеркале.

– А домой мы как попадем? – спросил Витя Крошкин.

Вопросов было много, ответов же на них не было совсем. Собрание довольно быстро стало напоминать базар, в том момент, когда торговцы начинают безбожно взвинчивать цены.

Атмосфера накалялась. Народ зудел, как муха в кулаке. Яков Николаич спросил:

– Может быть, у кого-нибудь есть предложения?

Наступила тишина. До этого никто в подобные ситуации не попадал и опыта выхода из них не имел. Через пару минут встал Андрей Ниточкин.

– А может это… того – пароход продать?

Тишина стала звенящей.

– Ну, а что? У него же, у парохода, теперь хозяев нету.

Экипаж взорвался, как петарда. Кричали все одновременно.

– Точно!

– Так и надо!

– Так и сделаем!

– Молодец, Андрюха, здорово придумал!

В этот же вечер возле проходной гонконгского порта ходили люди с европейскими лицами, и на ломаном английском предлагали прохожим купить небольшой танкер. Некоторые из них были с табличками «Продам судно. Недорого». Столь необычный для этих мест способ продаж, что самое удивительное, возымел эффект. В полдень следующего дня на судно поднялся толстый китаец и после недолгих торгов приобрел пароход за двести тысяч долларов наличными.

Русские ревели от восторга. Поделив деньги согласно штатному расписанию, вызвали несколько такси и поехали в аэропорт. Некоторое недовольство выказывал Ниточкин. – Николаич, дешево мы судно продали.

– Как же дешево, Андрей? И так двойная зарплата вышла. И домой раньше едем. Ты что, не рад?

– Домой… – задумчиво проговорил штурман и улыбнулся.

Когда самолет с экипажем «Оушен Хоп» подлетал к Москве, Яков Николаевич, вполне отойдя от перипетий рейса, задумался.

«Как сейчас домой ехать? Дело-то еще не закрыли. Да и бог с ним, как-нибудь выкручусь. Лишь бы не на железяке этой по морям ходить».

В проходе появилась миловидная стюардесса и тренированным голосом произнесла заученные фразы:

– Уважаемые пассажиры, наш самолет приступил к снижению. Просим вас поднять спинки кресел в вертикальное положение, пристегнуть ремни безопасности и не курить.

Салон, убаюканный мерным рокотом двигателей, проснулся и задвигался, словно бортпроводница окропила его живой водой.

Андрей, выполнив просьбу девушки, спросил у Олега:

– Домой приедешь, что делать будешь?

– В кузню пойду, куда еще.

– А я, наверное, опять на тачку сяду.

– А мне в морях понравилось, – подключился к беседе Крошкин, – пару месяцев отдохну и снова в рейс.

Вадим сидел возле иллюминатора и хмуро наблюдал за тем, как приближается земля. Славик, сидящий рядом, порылся в своей сумке и достал пакет. Из него он вынул красивую фарфоровую статуэтку какого-то японского божка. Он протянул ее Сочинцеву.

– На, хлопчик, батькам своим подаришь.

Вадик удивился, но подарок взял.

– Славик, ты ли это? Свое добро раздаешь, это на тебя не похоже.

– Ничого, не обеднею, – грустно ответил боцман, – на пароходе нашем больше осталось.

– Дома ждут?

– А як же! – улыбнулся Славик, вспоминая жену. Тепло стало на сердце, и размер Родины сейчас сузился для него до шестнадцати квадратных метров супружеской спальни.

* * *

А на берегу далекой Папуа-Новой Гвинеи стоял Миша Балалайкин с кольцом в носу (это было обязательное условие для принятия гражданства), в набедренной повязке, с копьем в руке. Он с тоской наблюдал, как метались над морским простором чайки.

– Сейчас бы водки стакан!..