Текст книги "Топография террора. Пермь. История политических репрессий"

Губернский суд
Революционный трибунал. 1917–1922 гг.
Карательный отдел при юридическом отделе Пермского губернского исполкома[104]104
  ГАПК. Ф. р-301. Оп. 1. Д. 188. Л. 64.


[Закрыть]
ул. Красноуфимская (ныне ул. Куйбышева), 39

Здание построено в начале XIX в. по проекту пермского архитектора И. И. Свиязева. Заказчиком этого огромного по меркам того времени здания был саратовский купец-старообрядец Н. К. Крылов. Здание выстроено в стиле позднего русского классицизма.

После смерти Крылова здание отошло в собственность города. Городские власти решили разместить в нем губернский суд. Для этого здание по проекту архитектора Р. О. Карвовского было капитально перестроено. Перестройка в основном коснулась внутренней перепланировки.

В 1908 г. здание было дополнено двумя пристроями – двухэтажным и одноэтажным.

В 1923–1925 гг. в здании размещалась окружная прокуратура.

В 1922 г. часть здания была передана медицинскому факультету Пермского университета. С 1930 г. все здание стало принадлежать университету. В 1985 г. в здании разместился главный корпус Пермской медицинской академии[105]105
  Е. Спешилова. Указ. соч. С. 350–353.


[Закрыть].

Здание Пермского окружного суда. Начало XX в.

История суда

В Перми торжественное открытие окружного суда состоялось 1 сентября 1874 г. Как отмечала пресса, «представители городского общества и управления поднесли в дар суду икону Спасителя в серебряной позлащенной ризе», а в зале Благородного собрания был дан обед, во время которого «пел хор певчих».

В компетенции Пермского окружного суда находились уголовные и гражданские дела, «за которые в законе положены наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния». Рассмотрение дел, как и в других губерниях Российской империи, происходило с участием 12 присяжных заседателей – российских подданных в возрасте от 25 до 70 лет, проживавших в данной местности не менее двух лет.

Судебная система советского времени

Декретом СНК «О суде» от 22 ноября (5 декабря) 1917 г. была введена новая судебная система. Был учрежден местный народный суд, состоящий из одного постоянного судьи и двух заседателей, которые должны были избираться населением. В компетенцию этого суда входили гражданские дела с суммой иска до трех тысяч рублей и уголовные с наказанием не свыше двух лет лишения свободы. Декретом 1918 г. полномочия этого суда были расширены по гражданским делам до 10 тысяч рублей по искам и уголовные дела, по которым допускалось максимальное наказание в виде лишения свободы сроком на пять лет. Более высокой инстанцией были окружные народные суды, состоящие из трех постоянных судей и четырех народных заседателей. Для производства предварительного следствия учреждались специальные следственные комиссии в составе трех человек, избиравшихся Советами. Следствие велось коллегиально. При Советах также создавались коллегии правозаступников, члены которых могли выступать в суде в качестве обвинителей или защитников. Для рассмотрения кассационных жалоб на решения окружных судов образовывались областные суды.

Для рассмотрения контрреволюционных дел теми же Декретами был создан Революционный трибунал. В компетенцию ревтрибуналов входили контрреволюционные преступления, должностные преступления, дела о крупной спекуляции, дезертирстве. Первоначально ревтрибуналы действовали в составе одного председателя и шести очередных заседателей, которых избирали губернские и городские Советы. Для производства предварительного следствия при тех же Советах создавались особые следственные комиссии. Революционный трибунал учреждался один на губернию.

С 1919 г. состав ревтрибунала сократился до председателя и двух заседателей. Предварительное следствие поручалось Следственной комиссии. С 1920 г. в состав ревтрибунала обязательно должен был входить представитель коллегии ВЧК, следственные действия передавались ВЧК.

В октябре 1922 г. ВЦИК утвердил новое положение о судоустройстве РСФСР, согласно которому вместо действовавших общих судов и революционных трибуналов учреждалась единая трехзвенная система, состоявшая из районного, областного (губернского) и Верховного суда РСФСР.

Для преступлений особой важности были созданы специальные суды – военные и военно-транспортные трибуналы, земельные и арбитражные комиссии, особые трудовые сессии народных судов[106]106
  А. Яцкоеа. История советского суда // http://magazines.russ.rU/oz/2003/2/iackov.html. Опубликовано в журнале «Отечественные записки», 2003, № 2.


[Закрыть].

Параллельно с судебной системой существовала внесудебная. На основании Декрета СНК «Социалистическое отечество в опасности!» от 21 февраля 1918 г. и Постановления СНК «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. ВЧК наделялась правом внесудебной расправы, вплоть до расстрела. В состав ОГПУ входило Особое совещание, которое также имело право на внесудебные репрессии.

В конце апреля 1923 г. проходил показательный суд по делу работников транспорта. В Перми проводился месячник борьбы с хищениями на транспорте. В конце апреля по плану должен был состояться показательный суд с вынесением максимально сурового приговора. 28–30 апреля в здании суда начался этот показательный процесс. На скамье подсудимых оказались несколько работников, похитивших 130 пудов воблы и два пуда подсолнухов. «Расхитители» во всем признались и раскаивались. Прокурор потребовал высшей меры наказания, суд в принципе был согласен – «в назидание и в предостережение будущих хищений».

Против такого приговора выступил защитник Владимир Владимирович Ивановский, мотивируя это тем, что хищения были совершены «в состоянии материальной нужды и без злостного контрреволюционного намерения подрывать основы народного характера». В дальнейшей своей речи защитник сравнил такой приговор с преступлением: «…расстрелять, окровавить шесть человеческих жизней только для того, чтобы процесс этот имел показательный характер, и только потому, что заканчивается последний день месячника по борьбе с хищениями в транспорте, – значит дискредитировать советскую власть и советский суд».

За такую защиту Ивановский был арестован и заключен в Пермский исправдом № 1. Сотрудники ОГПУ начали расследование и обнаружили, что Ивановский хотел «сплотить адвокатов, сделать из них вескую общественную группу и повести оппозиционную линию по отношению к власти и суду…». В августе 1923 г. комиссия ОГПУ постановила заключить В. В. Ивановского в концлагерь на три года[107]107
  Т. В. Безденежных. Дело «политического авантюриста» Ивановского // http://www.politarchive.perm.ru/publikatsii/stati/delo-politicheskogo-avantyuristaivanovskogo.html.


[Закрыть].

Ревтрибунал

19 декабря 1917 г. Народный комиссариат юстиции принял инструкцию «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний». Инструкция предусматривала семь видов репрессий по отношению к противникам советской власти – от денежного штрафа до принудительных работ. Мера наказания определялась обстоятельствами дела и «велениями революционной совести». Столь широкая формулировка открывала возможность массового произвола и злоупотреблений.

Сотрудники Пермского губернского ревтрибунала. 1921 г.

16 июня 1921 г. Пермский губком ВКП(б) утвердил коллегию ревтрибунала в составе: председатель т. Батагов, зам. председателя И. И. Попов, члены – Колпащиков, Безолуцкий, Лодвинов, Мельников, Юдников, Полонянкин, Иванченко[108]108
  Выписка из протокола заседания президиума Пермского губкома РКП // ГАПК. Ф. р-49. Оп. 1. Д. 62. Л. 4.


[Закрыть].

Карательный отдел при юридическом отделе Пермского губернского исполкома

В ноябре 1919 г. при Пермском губюсте был создан Карательный подотдел, которому подчинялись все общие места заключения[109]109
  К. А. Пименов. Советская пенитенциарная система на Урале в 1917–1930 гг. Автореферат диссертации. Екатеринбург, 2010. С. 16–18.


[Закрыть]. Позже этот подотдел был переименован в Исправительно-трудовой.

Дом чекистов
ул. Сибирская, 30

Памятник архитектуры в стиле конструктивизма, построен в 1929–1939 гг. (архитектор Н. А. Шварев, при участии В. Н. Саламатова и А. С. Русакова) как жилой дом со службой бытового обслуживания для работников НКВД.

Башня жилого дома возвышается на месте бывшей Сибирской заставы, на пересечении дореволюционного и социалистического города. Кроме жилых полностью благоустроенных помещений в здании располагались поликлиника НКВД, магазин, солярий. Предполагаемые первоначальным проектом банно-прачечный комбинат, библиотека и пр. в процессе строительства заменены на коммунальные квартиры.

Если посмотреть на памятник архитектуры с птичьего полета, то постройка напоминает огромную четкую букву «С» – первую букву в фамилии «вождя всех народов». По архитектурному замыслу, рядом, в направлении ул. Революции, должны были пристроиться и другие буквы-здания. Но не успели – началась война.

«Дом чекистов» предназначался для местной советской партэлиты. История чем-то напоминает знаменитый «Дом на набережной» в Москве, с той лишь разницей, что мемориальных досок на пермском доме заметно меньше. Тем не менее в истории дома отражена судьба целого поколения.

Дом чекистов на ул. Сибирской. 1950‑е гг.

В конце 1938 г., когда Пермская область была выделена из состава Свердловской, в Дом чекистов вселилась семья Николая Гусарова, руководителя партийной организации.

Жильцов из элитных квартир брали в основном по ночам. В одну из таких «зачисток» был арестован как «враг народа» самый молодой из первых новоселов Дома чекистов – секретарь Пермского горкома комсомола Александр Кобелев.

НКВД 1937–1938 гг.
ул. Пермская, 57
ул. 25‑го Октября, 14

10 июля 1934 г. был образован общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел (НКВД). В его функции входили: обеспечение революционного порядка и государственной безопасности; охрана общественной (социалистической) собственности; запись актов гражданского состояния; пограничная охрана. Большинство расследуемых дел предписывалось «по окончании следствия направлять в судебные органы по подсудности в установленном законом порядке». Наряду с этим было создано Особое совещание при НКВД, имеющее право на внесудебные наказания – высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ)[110]110
  Из Постановления ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного НКВД» // Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1960. Справочник. М., 1997. С. 183–185.


[Закрыть]

В Перми НКВД располагалось в том же здании, что и ОГПУ – на ул. Пермской (Кирова), 57.

Пермь в 1934 г. стала центром Пермского района Свердловской области. Поэтому согласно приказу НКВД № 0044 от 21 августа 1934 г. о принципах подчинения местных органов НКВД в Перми был создан районный отдел НКВД (РО НКВД) и городской отдел (ГО НКВД). Структурно они были похожи и состояли из Управления госбезопасности (УГБ), в которое вошли бывшие сотрудники ОГПУ; отделения милиции; противопожарная охрана и др.[111]111
  Н. В. Петров, К. В. Скоркин. Указ. соч.


[Закрыть]

Деятельность по «выявлению и разоблачению» контрреволюционных элементов и организаций продолжалась. Сотрудники НКВД стремились доказать, что они «не зря едят свой хлеб». Продолжалась работа по составлению карточек оперативного учета, как это было сделано на руководящих работников завода № 19[112]112
  Дело закончено в 1938 г.


[Закрыть] в 1935 г.[113]113
  Из Справки по делу оперативного учета № 16 // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 14520. Т. 2. Л. 124–125.


[Закрыть] В этом же году были арестованы конструкторы завода № 19 – «выходцы из социально чуждой среды… сын юриста царского времени, сын торговца, сын крупного комиссионера». В вину им ставилось то, что «в обеденные перерывы, после работы, а иногда и в рабочее время систематически занимались рассказыванием анекдотов контрреволюционного содержания, направленных к дискредитации членов правительства»[114]114
  Архивно-следственное дела Ю. М. Мавровского. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 2441. Л. 178–179.


[Закрыть]. В итоге четыре человека были осуждены спецколлегией Свердловского облсуда на сроки от трех до десяти лет.

Тысячи карточек оперативного учета, который велся еще сотрудниками ОГПУ были активизированы в годы Большого террора.

Большой террор

О том, что за подложными протоколами стоит живой человек и, кроме того, его родственники, семья и дети, я не думал никогда. Я думал, что наша работа направлена на пользу советской власти.

(из речи на суде подсудимого И. П. Ветошкина, оперативника Пермского ГО НКВД в 1937–1938 гг.)

Органы НКВД фиксировали тысячи случаев критики советской власти во всех слоях населения[115]115
  Л А. Иванова. 1937 год в деревне (по материалам Прикамья). // Астафьевские чтения. Вып. 3. Пермь, 2005. С. 278–279.


[Закрыть]. Неурожай 1936 г. и новая «Сталинская Конституция» обострили обстановку в обществе[116]116
  Например, Докладная записка начальника Кунгурского РО НКВД А. В. Пермякова «О настроениях в районе в связи с опубликованием проекта новой Конституции СССР от 23 декабря 1936 г. // Политические репрессии в Прикамье, 1918–1980‑е гг. Пермь, 2004. С. 226–228.


[Закрыть]. Власть ответила на это новыми репрессиями и выявлением «врагов народа», которые специально «…с целью озлобления населения против руководства ЦК ВКП(б) и Правительства»[117]117
  Архивно-следственное дело П. А. Владимирова. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 6857. Л. 14.


[Закрыть] проводили политику развала промышленных предприятий и колхозов. Нередкие в то время хозяйственные трудности, вызванные форсированными планами, нерасторопностью хозяйственного механизма, объявлялись злонамеренными попытками «врагов народа», замаскировавшейся оппозиции затормозить развитие советского государства. Таким образом объяснялись хозяйственные неудачи и обосновывались массовые репрессии.

Спецзаписка начальника горотдела НКВД секретарю горкома ВКП(б) от 12 марта 1937 г.: «До сих пор состояние хлебной торговли в Перми и Молотове[118]118
  До включения в качестве района в состав Перми городом Молотово называлась Мотовилиха.


[Закрыть] продолжает оставаться в неудовлетворительном состоянии, за последние дни марта месяца торговля хлебом прошла в более худшем состоянии, нежели в феврале и январе месяцах. Очереди у магазинов ежедневно растут и доходят в некоторых случаях до 1000 и даже 1500 человек. Потребитель у магазинов занимает очередь с 2–3 часов ночи, оставаясь в ряде случаев не удовлетворенным»[119]119
  ПермГАНИ. Ф. 620. Оп. 17. Д. 60. Л. 17.


[Закрыть].

Письма с критикой советской власти

Основными чертами репрессий тех лет стали плановость арестов, т. е. на места приходили контрольные цифры на количество людей, подлежащих аресту, а упрощенное ведение следствия допускало «фабрикацию» дел, получение признания от арестованного любыми способами, рассмотрение дел не судом, а тройкой НКВД. В результате миллионы ни в чем не повинных людей были репрессированы – расстреляны, заключены в исправительно-трудовые лагеря. Только в Пермском Прикамье по неполным данным с августа 1937 г. по ноябрь 1938 г. было арестовано около 8 тыс. человек, из них более 5 тыс. расстреляно[120]120
  «…Включен в операцию»… С. 42–57.


[Закрыть].

Подготовка к Большому террору проходила постепенно. Так, уже на Пленуме ЦК ВКП(б) в феврале-марте 1937 г. помимо сталинских положений об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, немало говорилось об «угрозе», идущей от «бывших кулаков», церковников, от других «социально вредных элементов». На этом же Пленуме рассматривалось «дело» бывших лидеров «правого уклона» Н. И. Бухарина и А. И. Рыкова, которых вскоре арестовали.

2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об антисоветских элементах». В соответствии с постановлением нарком Н. И. Ежов подготовил оперативный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», утвержденный Политбюро 30 июля. Под «антисоветские элементы», помимо «бывших кулаков», попали члены антисоветских партий, бывшие чиновники, белые, сектанты, церковники и «прочие». Причем уголовники в приказе упоминались на одном из последних мест. Операцию предлагалось начать с 5-15 августа 1937 г. (в зависимости от региона) и завершить ее в течение четырех месяцев. Однако в последующем она неоднократно продлевалась. Всех репрессируемых по приказу разбивали на две категории: первая – подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая – подлежащие заключению на срок восемь-десять лет. Для каждой области, края, республики в приказе были определены «лимиты» по обеим категориям репрессируемых, для оперативного рассмотрения дел создавались «тройки». «Лимиты» позднее пересматривались в сторону увеличения в связи с запросами с мест.

15 августа 1937 г. Н. И. Ежов подписал приказ «О репрессировании жен и размещении детей осужденных «изменников Родины». По этому приказу жены «изменников Родины» подлежали аресту и заключению в лагерь на срок от пяти до восьми лет, а «социально опасные и способные к совершению антисоветских действий» дети старше 15 лет направлялись в лагеря для заключенных, исправительно-трудовые колонии или в детские дома особого режима.

Наряду с «кулацкой линией», как на жаргоне служащих НКВД назывались репрессии по приказу № 00447, было проведено около десятка «национальных операций»: польская, немецкая, харбинская, финская, литовская, эстонская, греческая, румынская. Эти репрессии были направлены, в основном, против политэмигрантов, а также советских граждан соответствующей национальности. В сентябре-октябре 1937 г. была проведена самая крупная операция по этнической депортации 1930‑х гг.: высылка корейского населения с Дальнего Востока в Казахстан и Узбекистан (более 170 тыс. человек). Волна репрессий обрушилась и на элиту политических, экономических, военных и интеллектуальных кадров страны.

Репрессии по национальному признаку были напрямую связаны с навязчивой идеей существования «пятой колонны». «Антикулацкая операция» представляла собой, скорее всего, стремление карательных органов искоренить так называемые «социально опасные элементы». Репрессии против элиты преследовали цель заменить «не сталинскую элиту» более молодыми, образованными, политически и идеологически более послушными людьми, сформированными в «сталинском духе» в 1930‑е гг.

Завершились массовые карательные операции 17 ноября 1938 г. секретным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Постановлением органам НКВД и прокуратуре запрещалось производить какие-либо массовые операции по арестам и выселению, а сами аресты предписывалось осуществлять только по постановлению суда или санкции прокурора. Сталин стремился переложить всю ответственность за массовый террор на чекистов и персонально на Ежова. 24 ноября Н. И. Ежов был отстранен от руководства НКВД, затем арестован и расстрелян в условиях строжайшей секретности.

Как проходили массовые репрессии в Перми, можно узнать из архивных дел.

В начале лета 1937 г. начальник НКВД по Свердловской области Д. М. Дмитриев, в соответствии с указанием центра, создал оперативный штаб для проведения массовых операций. Из оперативного штаба в горотделы НКВД командировались сотрудники – «ответственные работники». На местах они совместно с ГО НКВД составляли списки для последующих арестов. А. М. Аликин[121]121
  Начальник 5‑го отдела Пермского ГО НКВД в 1937–1938 гг.


[Закрыть], бывший сотрудник Пермского ГО НКВД, так описывал на суде действия «ответственных работников»: «До массовых арестов было арестовано 17 человек белогвардейцев и офицеров. Из числа этих людей были у меня не признавшиеся. В этот период приехала бригада из Свердловска, и они вызвали одного, и один из них признался. Когда я поинтересовался, как это у них получилось, мне сообщил мой сотрудник, что это сделано путем обмана и фальсификации… Дашевский[122]122
  Яков Шахнович Дашевский, начальник оперативного отдела, помощник начальника управления Свердловского НКВД.


[Закрыть] сказал, что мы приехали вас учить и не мешайте нам работать. После этого я стал допрашивать такими же методами…»[123]123
  Из протокола судебного заседания, 21–23 августа 1939 г. // ПермГАНИ. Ф. 6411. Оп. 1. Д. 6857. Т. 6. Л. 164.


[Закрыть]. Из показаний бывших сотрудников Пермского ГО НКВД следует, что Дашевский, по приезду его в Пермь, собрал совещание. На совещании было объявлено, что всех сотрудников Пермского НКВД необходимо посадить «за отсутствие борьбы с контрреволюцией», после чего абсолютное большинство начали работать «по методу Дашевского».

Первая массовая операция НКВД должна была начаться 5 августа 1937 г. на основании Оперативного приказа народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов»[124]124
  М. Юнге, Р. Биннер. Как террор стал «большим». Секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003. С. 84.


[Закрыть]. В приказе назывались конкретные цифры подлежащих аресту по республикам и областям СССР. По Свердловской области предписывалось арестовать 10 тыс. человек, из них по 1‑й категории (наказание – высшая мера наказания, или ВМН) – 4 тыс. и по 2‑й категории – 6 тыс. (8-10 лет ИТЛ).

В Пермском Прикамье органами НКВД только за август было арестовано 2533 человека. На большинство из них имелись «компрометирующие сведения» – белогвардеец, бывший кулак, сын кулака, бывший мулла и т. д. Вероятно, при обычном следствии такого компромата для заведения дела было явно недостаточно. При эскалации террора имевшиеся формуляры оперативного учета были активизированы, т. е. пущены в производство. Следователи стремились фабриковать дела на крупные заговорщические террористические организации, порой объединяя чисто произвольно в одно дело совершенно разные дела. Разоблачение организаций, а не аресты одиночек, одобрялось и поощрялось сверху. Это оценивалось намного выше, чем дела на отдельных лиц. Так, бывший следователь Пермского НКВД Тюрин в 1939 г. рассказывал о том, что в 1937 г. его вызвал В. Я. Левоцкий[125]125
  Начальник Пермского отдела НКВД в 1937 г.


[Закрыть] и потребовал объединить не связанные между собой дела[126]126
  Из протоколов допроса бывшего следователя Тюрина, май 1939 г. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 6857. Т. 6. Л. 146.


[Закрыть]. Бывший зам. начальника Пермского ГО НКВД В. И. Былкин на суде в 1939 г. ходатайствовал о приобщении к делу приказа УНКВД Пермской области об аресте кулаков и эсеров за подписью Дмитриева[127]127
  Из протоколов допроса бывшего следователя Былкина, 1939 г. // Там же. Л. 150.


[Закрыть], в котором были установки на объединение дел в контрреволюционные террористические организации. Как велось следствие и как фабриковались крупные шпионско-диверсионные организации, рассказывали в ходе следствия в 1939–1940 гг. бывшие сотрудники НКВД. И. Т. Зырянов (оперативник НКВД в 1937 г.) показал на допросе: «Первое дело я начал вести на Багонину (полька). Это дело я получил от Алишна, ему я был подчинен. Начальником был Королев. При разработке этого дела я получил много писем контрреволюционного содержания, в которых Багонина писала за границу о том, что в Советском Союзе плохо жить, и указывала о проходящих воинских эшелонах на ДВК. Багонина собственноручно написала показания на трех листах. Я эти показания передал Былкину который ее протокол увеличил до 20–22 страниц, причем он написал на нее показания как на участницу националистической контрреволюционной организации. Он отдал мне обратно этот протокол, и она его отказалась подписать, поскольку он был явно подложным. Но после она сказала: «Эх, семь бед, один ответ» – и протокол подписала. Я верил, что этот метод ведения следствия является правильным, т. к. мне внушали, что это делается от имени секретаря ЦК и наркома Н. И. Ежова».

Фото В. А. Орловского до ареста и после

Обложка дела по обвинению Владислава Антоновича Орловского

Другой сотрудник НКВД Ф. Г. Лизунов так описывал следственные действия периода Большого террора: «На 60 человек были формуляры, а на остальных совершенно не было материала, но требовали 100–300 человек, и когда у нас не было людей, то привезли откуда-то списки и стали арестовывать по фамилиям. Почему мы это делали, объяснить не могу».

Оперативник А. П. Радыгин рассказал, как «делали» террористов и террористические организации: «На Вержбицкого я написал показания с Овсейчиковым, в которых он дал показания о нелегальном переходе границы, но когда этот протокол взял Левоцкий, он стал переписывать его и написал, что он якобы террорист и намеревался во время выборов в Верховный Совет взорвать клуб Левоцкий эту группу хотел предоставить Дмитриеву в подарок, как депутату Верховного Совета»[128]128
  Из протокола судебного заседания, 21–23 августа 1939 г. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д .17092. Т. 3. Л. 344–384.


[Закрыть].

Клавдия Ильинична Бернер. Фото из следственного дела

Масштабность контрреволюционных организаций, существовавших в воображении сотрудников НКВД, можно увидеть на примере архивно-следственного дела М. М. Смышляева.

26 августа 1937 г. Пермским ГО НКВД был арестован Максим Михайлович Смышляев по обвинению в том, что он состоял в «контрреволюционной организации правых, по заданию которой вел контрреволюционную подрывную работу». Смышляев работал директором Кояновской машинно-тракторной станции и якобы по заданию этой организации «способствовал разложению трудовой дисциплины в колхозах, поставил явную угрозу срыва уборки урожая». После нескольких допросов 3 октября Максим Михайлович подписал признательные показания.

Каким образом было добыто это «признание», можно узнать из письма, написанного его супругой Верой Александровной Смышляевой в 1956 г. прокурору Пермской области: «В 1937 г. из тюрьмы № 1 к нам пришел освободившийся молодой человек, который сообщил нам, что М. Μ. Смышляева., моего мужа, держали 20 суток в карцере и в момент допроса наставляли в рот дуло пистолета, чтобы он подписал обвинительный лист. Он же передал письмо от него на тонкой папиросной бумаге. Письмо было следующего содержания: «Здравствуйте, мои дорогие жена и мои детки! Я нахожусь в тюрьме № 1.

Протокол и решение заседания тройки НКВД по делу Бернер Клавдии Ильиничны, 1937 г.

Сохранившееся фото М. М. Смышляева (Максим Михайлович – слева)

Платок с текстом письма, переданный из тюрьмы

Я мыслить не мог, в чем меня обвиняют. Наглая ложь и выдумка. Вырастила меня советская власть и великая партия, сделала меня из пастуха, батрака большим человеком. Доверяла мне все ответственные посты, я честно выполнял их. Ты остаешься одна с пятерыми детьми, тебе тяжело, у людей хоть есть что продать, а у нас с тобой ничего. Ох! Если бы не малые мои крошки, то было бы не так. Я вынужден был подписать обвинительный лист. Берусь! Не падай духом. Я докажу свою невиновность”. С тех пор нам ничего не известно о нем. Это письмо было послано в 1939 г. вместе с заявлением о пересмотре дела т. Вышинскому, но ответа не получили. Убедительно просим вас, тов. прокурор, пересмотреть дело о виновности нашего отца и мужа»[129]129
  Архивно-следственное дело М. М. Смышляева. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 13706.


[Закрыть]. 17 января 1938 г.

Смышляев был расстрелян по приговору выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР.

В деле имеется описание контрреволюционной организации: руководителем был первый человек в области – секретарь Свердловского обкома ВКП(б) И. Д. Кабаков[130]130
  Арестован 22 мая 1937 г., осужден Военной коллегией 3 окт .1937 г., приговорен к расстрелу // Обзорная справка по делу. ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 10114. Л. 4-23.


[Закрыть], далее следовали организационные подразделения – повстанческие округа. Пермским округом руководил М. А. Дьячков[131]131
  Второй секретарь Пермского горкома ВКП(б)


[Закрыть], округа, в свою очередь, делились на взводы или повстанческие ячейки – в Пермском округе сотрудники НКВД насчитали 17 взводов. Один из взводов якобы и возглавлял М. М. Смышляев.

Вся организация представляла собой объединение различных социальных групп, недовольных существующим строем: «От правых – бывший секретарь Пермского горкома ВКП(б) Голышев[132]132
  А. Я. Голышев – первый секретарь Пермского горкома. Арестован 3 мая 1937 г., осужден Военной коллегией 4 авг .1937 г., приговорен к расстрелу (ПермГАНИ Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 11275).


[Закрыть], от троцкистов – Дьячков, от военных – Полянский[133]133
  Никифор Александрович Полянский, до ареста – командир 82‑й стрелковой дивизии, комбриг, член бюро Пермского горкома ВКП(б). Решением Военной коллегии Верховного суда СССР от 9 авг. 1938 г. приговорен к расстрелу как «активный участник антисоветской диверсионно-террористической организации правых», занимавшийся «шпионажем в пользу Японии», способствовавший «снижению боевой подготовки в дивизии».


[Закрыть], бывший командир дивизии, расположенной в Перми, от церковников – пермский епископ Виталий Покровский[134]134
  Осужден к 10 годам ИТЛ 31 марта 1936 г.// ПермГАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 8911.


[Закрыть], от эсеров – Бахарев, бывший директор пивзавода…»[135]135
  Из протокола допроса А. И. Старкова от 2 окт. 1937 г. // ПермГАНИ Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 6857. Т. 1. Л. 4.


[Закрыть]. Сигналом к восстанию должно было послужить начало войны с фашистским государством – Японией или Германией, или насильственная смена Политбюро. Насильственную смену Политбюро должна была произвести особая террористическая организация в Москве.

План восстания включал захват в Перми телеграфа, электростанции, водоснабжения, продовольственных складов, артиллерийских складов. Затем должна была быть объявлена временная власть комитета «Спасения Родины».

Таким образом, в одну организацию включались сотни человек. Былкин на суде по этому поводу сказал: «Все организации осуществлялись без материалов, на основе личных умозаключений»[136]136
  Из протокола судебного заседания, 21–23 авг. 1939 г. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 17092. Т. 3. Л. 176.


[Закрыть].

Приказ НКВД № 00447 прописывал все этапы массовой операции. После следствия дело необходимо было передать на рассмотрение тройки – специально созданного внесудебного органа, имеющего самые широкие полномочия. Как правило, возглавлял тройку руководитель регионального НКВД, в состав входили представители партийных органов, прокуратуры. В Свердловской области возглавлял тройку Д. М. Дмитриев – начальник Свердловского УНКВД, в нее входили также К. В. Абаляев – 2‑й секретарь обкома и А. П. Грачев – председатель облисполкома[137]137
  Приложение 2. Составы троек НКВД– УНКВД 1937–1938 гг. Архив А. Н. Яковлева // http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1007240.


[Закрыть]. Сотрудники оперативных секторов НКВД готовили альбомные справки, где кратко описывались итоги следственных действий – «изобличается показаниями», «являлся участником контрреволюционной террористической организации» и т. д. Тройка заочно рассматривала эти альбомы и выносила приговор – расстрел или заключение в ИТЛ.

Расстрельные приговоры приводились в исполнение, как правило, в Свердловске. Родственникам сообщали другой приговор – «10 лет без права переписки», и люди надеялись и ждали десятки лет.

«Мой муж, Субботин Аркадий Николаевич, 1913 г. р., арестован 29.10.1937 г. по ст. 58–10 и заключен в тюрьму на 10 лет без права переписки.

Через один или два месяца ночью в морозный день их вывели из тюрьмы № 1 в количестве 800 человек и поставили всех на колени, окружили милицией или охраной с ружьями с собаками и погнали через весь город до станции Пермь 2 для погружения в товарные вагоны (нам не разрешили передать передачу, но подпускали к вагонам) и так увезли в сторону Свердловска.

С тех пор мы не виделись.

17.04.1945 г. он умер. 09.02.1959 г. мне вручили свидетельство о смерти мужа. 18.03.1959 г. меня известили, что мой муж реабилитирован посмертно.

После ареста мужа меня как жену врага народа уволили с работы. Я, молодой специалист с дипломом, оказалась без работы, без крыши над головой и без куска хлеба, так как на работу жену «врага народа» не брали. Сколько было пережито и пролито слез!! Меркулова. 25.12.1988 г.»

Справка по архивно-следственному делу

Управление КГБ по Пермской области 23.01.1989 г.

Меркуловой

…приговор приведен в исполнение 25 декабря 1937 г. За свидетельством о смерти Вашего мужа суточненной датой смерти Вам необходимо обратиться в Пермский облЗАГС[138]138
  ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 10366. Т. 6. Л. 232, 629–630.


[Закрыть].

После выполнения лимитов, содержащихся в приказе № 00447, руководство Свердловского НКВД неоднократно обращалось с просьбой увеличить лимиты на репрессии[139]139
  Например, из протокола № 61 заседания Политбюро ВКП(б) от 5 мая 1938 г.: «Утвердить предложение Свердловского обкома ВКП(б) об увеличении лимита по делам кулаков и контрреволюционных элементов на 1500 человек по первой категории» // История сталинского ГУЛАГа. М., 2004. Т. 1. С. 293.


[Закрыть].

1 октября 1937 г. Дмитриев телеграфировал в Москву: «Всего начала операции арестовано 1‑й категории – 6773… Расстреляно – 4235»[140]140
  Из телеграммы УНКВД Свердловской области руководству НКВД СССР // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Т. 5. М., 2004. С. 375.


[Закрыть].

Следом за «кулацкой» операцией начались «национальные» – немецкая, польская, харбинская. Из протокола допроса начальника Ворошиловского (Березники) ГО НКВД Шейнкмана можно узнать круг лиц, подвергшихся репрессиям в ходе «национальной» операции: «Начиная с октября месяца 1937 г. стали поступать распоряжения на аресты лиц следующих категорий – всех перебежчиков из-за кордона, без исключения; всех лиц, ранее проживавших в Китае или работавших на КВЖД, т. е. на лиц т. н. «харбинцев»; трудпоселенцев инонациональностей и всех трудпоселенцев, проживающих в погранполосе, вне зависимости от национальности; лиц, имевших и имеющих связи с заграницей, даже всех лиц, бывших как военнопленные за границей и возвратившихся в СССР после 1919 г. Впоследствии было дано указание производить аресты всех лиц инонациональностей, за исключением женщин, имеющих малолетних детей. К арестам подлежали также бывшие офицеры, духовенство, полицейские чины, эсеры, меньшевики и все лица, ранее отбывавшие наказания по политическим преступлениям»[141]141
  Из протокола допроса обвиняемого Соломона Исааковича Шейнкмана.
  2 февр. 1939 г. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 15357. Т. 2. С. 152.


[Закрыть]. Доходило до того, что «через адресный стол выявлялись проживающие в Перми лица с иностранными фамилиями и считали каждого из них шпионом или диверсантом»[142]142
  Из справки по архивно-следственному делу № 796219 по обвинению бывших сотрудников Пермского ГО НКВД // ПермГАНИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 26356. Т. 2. Л. 63.


[Закрыть].

В декабре 1937 г. Свердловский НКВД отчитался о проведенной операции:

«Наркому внутренних дел СССР т. Ежову

Нами закончена операция по антисоветским элементам, полякам, харбинцам, немцам, женам изменников родине, иным контингентам.

…По полякам репрессировано 2022 человека, из них на сегодня уже осуждены по 1‑й категории 1237, по 2‑й категории – 178 человек. На остальных приговоры еще не получены из НКВД СССР.

Вскрыты уральские филиалы ПОВ[143]143
  Польская военная организация.


[Закрыть], а также большое количество самостоятельных польских резидентур»[144]144
  Из Докладной записки УНКВД Свердловской области в НКВД СССР об окончании операции по антисоветским элементам, харбинцам, немцам и др., 11 декабря 1937 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920 – первая половина 1950‑х годов. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. М., 2004. С. 298–299.


[Закрыть].

В годы массовых репрессий штат сотрудников Пермского ГО НКВД значительно вырос. Так, например, И. Т. Зырянов до 25 июля 1937 г. работал фельдъегерем НКВД, после стал оперативником, А. М. Каменских из вахтера дослужился до помощника оперуполномоченного. Для массовых арестов и ведения сотен дел привлекались работники милиции и даже пожарной охраны и военнослужащие строевых частей НКВД, курсанты военных училищ[145]145
  Из протокола допроса Григория Николаевича Гаврилова. 26 мая 1955 г. // ПермГАНИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 15357. Т. 2. С. 135.


[Закрыть]. Здание на ул. Кирова, 57 уже не вмещало увеличившийся штат и арестованных. В 1938 г. для НКВД было выделено здание по ул. 25‑го Октября, 14, уже когда-то (в годы красного террора) принадлежавшее чекистам.