Текст книги "Недетская забава"

Происшествие

Дежурство подходило к концу. День прошел относительно спокойно. Один выезд на квартирную кражу и разбирательство с мужиком, пытавшимся через балкон проникнуть в квартиру. Квартира оказалась его частной собственностью, проник бы, да и бог с ним. Но кто-то из неравнодушных соседей позвонил, пришлось выезжать. Как-никак это тоже происшествие.

Разобрались быстро, но время затрачено, – а что его беречь? Ведь каждая минута приближает окончание дежурства, а опер с десятилетним стажем уже давно не верит в сыскную романтику и желает только, чтобы ничего больше не случилось и поскорее бы это дежурство закончилось.

Время приближалось к полуночи. Закончив с формальными справками, необходимыми для завтрашнего отчета начальнику и кое-какими текущими делами, опер предвкушал горячий чай с бутербродом и сон, который не очень комфортен в кабинетных условиях, но так сладок особенно если не будет нарушен до утра.

Он разлегся на небольшом диванчике, немного коротковатым, но очень желанным и закурил полуночную сигарету. За окном стояла тишина. В окно уставилась полная луна. В такие минуты он думал, что весь мир спит. Даже майор Васильев – дежурный по району. И конечно же все граждане города: им то, что не спать? С такими теплыми мыслями он погрузился в сон.

Сон его, однако длился недолго. Телефонный звонок, от которого он уже давно не вздрагивал, был делом привычным, но каждый раз вызывавшим внутренний протест. Сухой голос Васильева произнес короткую, но очень емкую фразу: «На выезд, у нас похоже труп».

Через 3 минуты, глотнув остывшего чая и взяв оперативную папку, опер уже сидел в дежурной «Газели». Напротив него водрузился дослужившийся до майора округлого телосложения, лысоватый эксперт криминалист. Криминалист все время, что-то недовольно ворчал. На его ворчания никто не обращал внимания. В этот ночной час, не проснувшийся до конца организм, все же требовал тишины.

По пути к месту происшествия нужно было заехать в прокуратуру и забрать следователя. Как будут добираться до места судебно-медицинский эксперт и кинолог, опера не волновало – это задача Васильева. Но лишь тогда оперативная группа будет в полном составе.

Все, что удалось выяснить у дежурного накоротке: кто-то из запоздавших прохожих позвонил и сообщил что возле дома по улице Ворошилова, 14 под балконами на земле лежит девушка без признаков жизни. Дежурный записал фамилию, имя и отчество звонившего и настоятельно попросил дождаться приезда оперативной группы. На место была вызвана также карета скорой помощи, – девушка могла быть жива. И хотя скорая помощь приехала раньше оперативной группы, ее услуги уже не понадобились. Девушка была мертва.

Следователь прокуратуры – энергичная тридцатилетняя женщина составляла протокол осмотра трупа под диктовку судебно-медицинского эксперта. Из его речи опер для себя выделил главное – тело принадлежит девушке на вид 16-18 лет, смерть наступила 1.5 – 2 часа назад. На открытых частях тела имеются рваные раны, справа в височной области вдавленная рана с кровоподтеком. Все эти повреждения могли образоваться при падении с высоты и ударе головой о тупой твердый предмет. Непосредственно под правой височной областью, на грунте лежит камень размером 15х15см. на котором имеются следы бурого цвета. Кроме того, на ощупь имеются сломанные ребра. О повреждении внутренних органов и причине смерти можно будет сказать только после вскрытия. Все говорило о том, что девушка упала с балкона. Тем более, что на ней была одета ночная пижама, а на ногах не было обуви.

Опер посмотрел вверх. Четырнадцатиэтажный дом. Во всем доме всего в трех окнах горел свет. Но в том пролете, под которым лежало тело все окна были темные.

Конечно, это могло быть самоубийство, подумал опер, но во всем надо разобраться. Он уже сбросил с себя рутинную хандру, настроился и увлеченно приступил к работе. В таких делах он привык и умел делать все точно до мелочей.

На место происшествия, для оказания помощи, к тому моменту прибыли участковый и оперуполномоченный уголовного розыска, обслуживающие данный район. Следователь, как старший группы, поручила им опрос свидетелей, вызвавших наряд и отработку квартир в окнах которых горел свет. Оперу было поручено отработать все квартиры подъезда для установления личности погибшей и определения из которой было совершено падение.

Начать поиск он решил с последнего этажа, спускаясь и обзванивая при этом все квартиры на лестничных площадках.

Время уже приблизилось к 2-м часам ночи. Опыт работы убедил его в том, что в столь поздний час его звонки вызовут у жильцов возмущение, опасение и лишь в редких случаях понимание. Мало кто решался открыть дверь, и опрос приходилось вести снаружи через закрытую дверь. Не рассчитывая на длительный разговор, вопрос был один: «не знаете ли вы в какой квартире живет девушка, – здесь опер описывал ее краткие приметы». В ответ один из жильцов отборно выматерился, другой, не желая ничего слушать, даже пригрозил вызвать полицию. Но вскоре удалось получить нужную информацию. На 9-м этаже осторожный мягкий голос взрослой женщины пояснил через дверь, что такая девушка живет в квартире прямо под ними и что час-полтора назад там был какой-то шум, похожий на скандал. С таким свидетелем, конечно, хотелось пообщаться подольше, но женщина вежливо попросила ее больше не беспокоить, так как уже слишком поздно и все равно она больше ничего добавить не может. «Может»: подумал опер и сделал запись в блокноте.

Минуты три он стоял у двери вычисленной квартиры, прислушиваясь. В его голове роились вопросы. Если девушка упала с балкона этой квартиры, почему на месте обнаружения трупа нет никого из жильцов? Неужели факт падения с балкона остался никем не замеченным? Может быть в квартире она находилась одна? А если не одна, значит кто-то ушел после ее падения? Тогда почему ушел? Ничего не расслышав через закрытую дверь, с чувством сыскного волнения и некоторой внутренней тревоги опер нажал на дверной звонок. Он был почти уверен, что в квартире никого нет. Прошло несколько тихих секунд. Для верности он нажал на звонок еще раз и повернулся к лестничному маршу. Но лишь ступив шаг он услышал за дверью глухой кашель и шаркающие шаги. Опер быстро вернулся назад.

– Кто? – спросил взволнованный низкий мужской голос.

– Прошу прощения, – опер старался быть предельно вежливым. – Полиция. Вот мое удостоверение – он приставил к дверному глазку не очень почитаемый в народе документ.

– Что нужно? Мы полицию не вызывали.

«Мы» – быстро пролетело в голове. Значит ли это, что он в квартире не один? А может быть вообще ошибка и квартира не та? Нет та! Внутренне он был в этом убежден.

– Понимаете, – чуть ли не оправдываясь продолжал опер, но обстановка этого требовала, – Возле вашего дома произошел несчастный случай. Может быть вы что-нибудь видели или слышали?

– Ничего, – коротко отрезал говоривший из квартиры, но в его голосе дрогнула взволнованная струнка. Опять же опыт позволил звучание этой струнки уловить. И опер пошел на пролом.

– Скажите, в этой квартире проживает девушка? – и он снова описал приметы погибшей.

После непродолжительного молчания раздался металлический звяк замочной щеколды и дверь открылась.

Опер сделал тяжелый вдох в полные ноздри и почувствовал, что здесь пахнет мерзостью.

На пороге стоял крупный мужчина возрастом немногим больше сорока лет. Нет, он был не толстый, а просто крупный. Рост под 190 см., широкая кость, густые, коротко стриженые волосы. Пальцы рук и лицо казались несколько припухшими, как будто их немного надули. Глаза его вполне соответствовали размеру лица, но были какими-то тусклыми. Цвет глаз опер разобрал не сразу, но вот тревогу или даже испуг в них уловил. Но кто же не будет тревожиться, когда к тебе в квартиру ночью приходит полиция?

Мужчина был одет по-домашнему – сине-серая клетчатая рубашка, надетая на болотного цвета майку, темное трико и поистрепавшиеся тапочки.

На кухне слышалось какое-то шарканье и опер понял, что спать здесь еще не ложились, а света с улицы не было видно, так как кухонное окно выходит на другую сторону. Он почувствовал, что именно здесь должна крыться разгадка гибели несчастной девушки.

– Здравствуйте, – опер представился и уже очно предъявил служебное удостоверение. – Извините за позднее беспокойство, скажите кто проживает в этой квартире?

– Я и дочь, – сдержано, глухо и коротко ответил мужчина, опустив глаза.

– А где она сейчас? – спросил опер. -Мне необходимо с ней поговорить, – и он стал продвигаться в сторону кухни.

Мужчина не то, чтобы откровенно, но старался не пропустить его туда. Опер все же зашел на кухню и увидел там сидящую за столом круглую рыжеволосую женщину несколько вульгарного вида в соответствие с окружающей обстановкой.

На столе стояла выпивка – не допитая бутылка красного вина и закуска – нарезка копченой колбасы и сыра. Здесь же пепельница, наполненная окурками. Еще был какой-то майонезный салат и порезанные дольками яблоки.

На кухне, как и во всей квартире было прибрано и достаточно уютно. Но дух, царивший здесь, почему-то вызывал неприятные ощущения. Женщина испуганно посмотрела на опера и сжалась в комок.

– Вы супруга? – он глазами указал на мужчину.

– Нет, это моя знакомая, – не дав ей открыть рта он ответил сам.

– Вы сказали, что живете вдвоем с дочерью, прошу прощения, а жена?

– Она умерла. Вернее, погибла в ДТП.

– Извините, – опер сделал вежливую паузу. – Так вы мне не ответили, где сейчас ваша дочь?

– Она спит в своей комнате, – он указал на закрытую комнатную дверь.

Опер оторопел. Как спит? Вы уверены? Мне необходимо в этом убедиться.

– Может не стоит ее тревожить? – для порядка спросил мужчина. – Она часа три назад пришла домой и никуда не уходила. Вон в прихожей ее обувь. Она же не могла уйти разутая.

Опер вопросительно посмотрел на стоящие возле входной двери две пары женских туфель разного размера и мужские ботинки.

– И все же я прошу у вас разрешения зайти в ее комнату.

Он уже в глубине души думал, что было бы хорошо, если бы девушка мирно спала в своей кровати и несчастье миновало эту квартиру. Но чуда не произошло. Комната была пуста, а на кровати лежало лишь отброшенное в сторону одеяло. Дверь на балкон была приоткрыта. Стало очевидно, что девушка, жившая в этой квартире и тело, найденное под балконами одно и тоже лицо.

Принять смерть родного человека – что может быть больней? Жизнь переламывается на две части – до и после. От обрушившегося несчастья порой невозможно отойти никогда. Опер ненавидел и всегда боялся таких столкновений с чужим горем. Но по долгу службы ему не раз приходилось бывать в таких обстоятельствах.

Он посмотрел на застывшего в изумлении хозяина квартиры и, сдерживая участившееся дыхание сказал:

– Вы пожалуйста держитесь, но дело в том, что под вашими балконами обнаружена девушка. Она, очевидно, разбилась при падении с высоты. Вам необходимо опознать не ваша ли это дочь?

Мужчина резко, но молча сел на кровать, обхватив голову руками, потом также резко вскочил, вышел на балкон и посмотрел вниз. Там он увидел что-то накрытое покрывалом и людей в полицейской форме и гражданской одежде.

Вернувшись в комнату, он стал судорожно ходить, взад-вперед очевидно стараясь прийти в себя. В это время в комнату зашла не выходившая до этого из кухни рыжая и спросила:

– Что случилось?

– Уйди на место! Гневно, как собаке, приказал мужчина.

Рыжая покорно ушла назад на кухню.

После такого обращения опер сделал скидку на нервное состояние отца, потерявшего дочь, но у него возникало все больше вопросов и загадок.

Мужчина тем временем перестал ходить по комнате и сказал,

– Пойдемте.

Опер предупредил, чтобы в квартире ничего не трогали и попросил рыжую пройти вместе с ними. Она в свою очередь попросила хозяина вызвать такси, так как очень хотела уехать домой. Опер на всякий случай записал ее данные, но строго запретил уезжать, потому что она должна быть опрошена в обязательном порядке.

Опознание подтвердило начальную версию. Да это была та самая девушка. Теперь предстояло выяснять все обстоятельства гибели. Самое важное из них состояло в том, что мать девушки погибла меньше месяца назад. Налицо вырисовывалась причина самоубийства. Тем не менее опер выдвинул три версии.

1. Самоубийство 2. Девушку с балкона столкнули насильственно.

3. Падения не было. Под балкон положили тело, имитируя падение.

Закончив осмотр трупа и места происшествия, следователь прокуратуры, выслушав наработки опергруппы и жадно выкурив сигарету, раздавала следующие поручения.

Участковый должен обеспечить понятых на осмотр квартиры, так как понятые присутствовавшие при осмотре трупа наотрез отказались от дальнейшего участия в этом процессе. Ему же и зональному оперуполномоченному полагалось продолжить поиск свидетелей, что казалось невероятным до наступления дневного времени суток. Оперу было поручено взять объяснения с отца погибшей и его рыжеволосой подруги. Официальный допрос следователь отложила, так как приняла решение не возбуждать уголовное дело и оставить материал для проведения дальнейшей проверки, считая основной версию самоубийства.

Проведя все необходимые мероприятия на месте обнаружения трупа, отправив тело на катафалке в морг, члены оперативной группы с хозяином и его рыжеволосой спутницей вернулись в квартиру.

Участковому к тому времени удалось найти и уговорить двух недовольных граждан присутствовать в качестве понятых. Следователь с новыми силами принялась составлять протокол теперь уже осмотра квартиры. Все описывалось тщательно, как и полагалось профессионалу. На первый взгляд все это не имело никакого отношения к происшедшему, но в случае совершения преступления и сборе доказательств для изобличения преступника каждая мелочь могла иметь решающее значение, вплоть до нарезанных яблок, спокойно лежащих себе на кухонном столе. Это могло пригодиться потом. Первоначальное же внимание акцентировалось на вещах, имеющих существенное значение здесь и сейчас.

Существенным опер посчитал отсутствие каких бы то ни было следов борьбы в квартире, наличие грязи на одной паре женской и мужской обуви и шпильку для волос, обнаруженную на балконе. Как он успел заметить такими шпильками был закреплен сноп волос на голове рыжей. К его огромной досаде факт обнаружения шпильки произошел в ее присутствии. Теперь заготовленный для нее вопрос: «не выходила ли она в этот вечер на балкон?» терял в силе. Она с готовностью могла ответить, что выходила до возвращения девушки домой. Теперь же осталось только наблюдать за ее реакцией, когда этот вопрос будет задан.

Предстоял еще поиск каких-либо записей, фотографий, интернет переписок и тому подобное. Осмотр места происшествия всегда длительный процесс. Надеясь, что следователь ничего не упустит, опер ушел на кухню, разложил бумаги на убранном столе и приступил к письменному опросу главных свидетелей.

Дина

Детство Дины можно было назвать беззаботным и счастливым. Она была единственным ребенком в семье, но не балованным. Родители ответственно относились к ее воспитанию, были в меру строгими, но любили дочь безгранично. Она отвечала им взаимностью.

Дина любила свой дом, ей всегда нравилось возвращаться в свою отдельную комнату, наполненную тихой спокойной жизнью. Мама с папой жили очень дружно. Если между ними случались мелкие ссоры, они происходили вне присутствия дочери. Радость и покой наполняли ее детское сердечко. Это отражалось и на ее жизни вне дома. Учителям в школе она не доставляла никаких хлопот, с ней охотно вступали в дружбу сверстники.

Казалось, что так будет всегда. Но однажды в их дом пришла беда – погиб отец.

Волею случая он находился на пустынной городской набережной и любовался величественной рекой, просыпавшейся после зимы, но все еще покрытой льдом, коварно ослабленным теплыми лучами весеннего солнца. В это время он услышал безумные крики и увидел, как трое подростков, провалившись по лед, судорожно цепляются за его кромки. Он, не раздумывая бросился спасать детей. Первого ему удалось вытащить на твердую кромку, но двое других уже не в силах были протянуть ему свои руки. И тогда он бросился в воду, чтобы вытолкнуть их из полыньи. Дети в ужасе судорожно хватались за него ища спасения, но тем самым забирали его последние силы. Каким-то невероятным усилием ему удалось вытолкнуть на лед второго пацана, когда третий уже скрылся под водой. Издав неслышный внутренний истошный крик, организм его сконцентрировался в последнем усилии, и он нырнул за тонущим ребенком. Из воды он вынырнул, держа за куртку бессознательное тело подростка. Он сделал затяжной вздох, взглянул на солнце, и начал выталкивать пацана на лед.

Это был его последний взгляд и последнее движение в жизни. Выбраться самому сил уже не было. Все дети остались живы, водолазы нашли тело отца в этот же день.

Дине в то время исполнилось 12 лет. Она понимала, что ее папа герой, что он отдал свою жизнь для того, чтобы не оборвались другие жизни, но горе прочно вселилось в ее сердце и не покидало его, то утихая, то вспыхивая с прежней силой.

Мама еще больше сблизилась с дочерью. Изо всех сил она старалась внутренне и внешне держаться с посылом «надо продолжать жить, растить дочь, ……….», но глаза ее потухли, сама она потускнела, и было видно, что ей тяжело.

Нужно было время. Время шло и через три года порог их квартиры переступил другой мужчина. Дина взрослела и понимала, что рано или поздно это могло произойти. Маму она ни в чем не винила, отнеслась с пониманием и приняла, что теперь придется жить вот так. Но внутреннюю неприязнь и холод к этому чужому человеку она подавить в себе не могла. К тому же Валерий, так его звали, оказался человеком хоть и не злобным, но не притягивающим к себе людей. Этакий закоренелый прагматик. Никогда он свои действия не украшал душевным декором. Казалось, что он улыбался или строил печальную мину не потому, что весело или грустно, а потому, что в этих обстоятельствах нужно улыбнуться или выразить печаль.

Между ним и Диной сложились, или скорее не сложились, никакие отношения. Они просто присутствовали в этом мире, не оказывая никакого влияния, друг на друга, имея лишь одно связующее звено – маму. По крайней мере, так считала Дина. Как считал Валерий, было известно только ему.

Экстрасенсы и любители всякого рода мистики привносят в наш мир может быть искренние, а может быть заведомо ложные убеждения в действенности всякого рода приворотов, порчи, проклятий и прочих мистических явлений, в которые охотно погружается часть населения. Как бы то ни было, они наверняка истолковали бы жизненные напасти на семью Дины как чье-то проклятие.

Спустя год после того, как в их семье появился Валерий, не стало мамы. Случайность, нелепость, проклятие – как угодно можно было назвать ее гибель. Она просто возвращалась домой с работы, когда на тротуар вылетел неуправляемый автомобиль. Смерть была мгновенной.

Очередное горе сдавило Дину в своих объятиях. Но теперь выкарабкиваться приходилось в одиночку. «За что?», «Почему?», «Как жить?» – эти вопросы непрестанно звучали в голове. Все больше в душу закрадывалось желание уйти вслед за родителями. Она собирала всю свою волю в кулак, чтобы оттолкнуть эти назойливые мысли. В противовес им она упорно твердила себе: «Надо жить, надо жить, надо жить».

Дома находиться было невыносимо – мрак, пустота, тоска. Почти все дневное время она проводила с друзьями, которые оказали ей неоценимую поддержку. Ходила в церковь – там тоже нашла частицу успокоения. И все же ей опять требовалось время.

В тот злополучный день, когда после похорон мамы прошел всего месяц, Дина как обычно пришла домой поздно, почти в одиннадцать вечера. Открыв дверь и пройдя в прихожую, она просто окаменела. На кухне за столом сидел Валерий, а рядом с ним незнакомая женщина. Рыжеволосая, с неправильной фигурой – большая выдающаяся вперед грудь сужала ее плечи до почти невидимого размера, а небольшой рост подчеркивал шарообразность всего тела. Она сначала вытаращила на Дину такие же круглые испуганные глаза, но тут же покорно опустила их вниз, ожидая дальнейших событий безучастно.

Казалось, что каждая клеточка Дины наполнилась ненавистью.

В том мире, состоявшем из радости и счастья, когда они жили с мамой и папой вдруг появились какие-то потусторонние, что-то пьющие, что-то едящие и что-то говорящие люди. Они пришли как разрушители. Ничего не делая, навалились своей черной жирной тенью на светлое и безжалостно подминали его под себя. Дине захотелось кричать, броситься на них, ударить…., но ей вдруг стало противно смешиваться с этой грязью. Она молча прошла в свою комнату и едва сдерживая рыдания плюхнулась на кровать, оставшись наедине со своими мыслями.

Минут пятнадцать на кухне было тихо. Дина переоделась в ночную пижаму и забралась под одеяло. Потом кухонные голоса стали слышнее. Она нервно накрылась одеялом с головой, но уснуть никак не могла. А когда доносившиеся звуки перешли в ржание, Дина не выдержала и как разъяренный зверь бросилась на кухню.

Конец дежурства

Опер вернулся в свой кабинет, когда стрелки на часах показывали семь часов. Рапортовать начальству в девять. Два часа в запасе.

От усталости он минут десять неподвижно сидел на диване. Потом выпил горячий кофе и жадно закурил. Можно было пару часов вздремнуть, но сон его не брал. Он просто прилег и погрузился в раздумья.

Под утро ему удалось разговорить соседку Дины от которой он в подробностях узнал обстоятельства гибели ее родителей. Мысли о трагической судьбе этой семьи не покидали его.

Из опроса Валерия он узнал, что Дина ему не родная, хотя поначалу он все время говорил «дочь». Зачем? Сыграть любящего отца у него явно не получилось. Он абсолютно ничего не мог рассказать о ее жизни. Упомянул коротко о гибели ее родителей и сказал, что у нее кажется есть парень, которого даже имени не знал. Надо обязательно от третьих лиц узнать называл ли он Дину дочерью при жизни. В его поведении не чувствовалось горя, но присутствовал страх. Не родная – чего убиваться? Тогда зачем этот показной артистизм? Страх – потому что стрессовая ситуация? «Может быть», – опер задумался, «а может быть и нет?». Валя, так звали рыжеволосую, на вопрос: «не выходила ли она в этот вечер на балкон?», мгновенно выпалила, что выходила и там очевидно выпала шпилька из ее волос. Но про шпильку он ее и не спрашивал. Зачем же она так поспешно и рьяно акцентировала на этом внимание?

Странно, все очень странно.

И все же больше его волновало другое. Девочка пережила потерю отца, со дня похорон мамы не прошло и сорока дней, а этот здоровый мужик ведет в их квартиру какую-то женщину, где они устраивают застолье…. Он почувствовал, как наполняется ненавистью к этому человеку.

На утренней планерке дежурный Васильев доложил руководству обо всех происшествиях за сутки. А это: квартирная кража, которая осталась не раскрытой по горячим следам, задержание подозреваемого за ранее совершенный грабеж и еще парочка семейных скандалов. Про происшествие с Диной было сухо доложено: «Несовершеннолетняя покончила жизнь самоубийством, выбросившись с балкона 8-го этажа».

– Причина установлена? -спросил начальник.

–Да. У нее недавно умерла мать, и она, очевидно, не перенесла этого удара.

Поскольку уголовное дело не было возбуждено, начальник поручил дальнейшую проверку по материалу проводить сотрудникам инспекции по делам несовершеннолетних и оперуполномоченному ответственному за эту линию работы. В десятидневный срок предстояло выяснить не было ли здесь факта доведения до самоубийства. Также необходимо было дождаться результатов вскрытия трупа для установления причины смерти.

Спустя установленный законом срок, набив материал всевозможными справками и опросами, было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления.

Факты, указывающие на доведение до самоубийства установлены не были. Согласно акту вскрытия трупа, причиной смерти является черепно-мозговая травма, которая могла образоваться при ударе о тупой твердый предмет в результате падения с высоты. О возможности совершенного убийства никто и не думал, – все выглядело достаточно очевидным. Прокуратура постановление утвердила, вынеся предписание руководству школы, где училась Дина, и инспекции по делам несовершеннолетних за ненадлежащий контроль за несовершеннолетним, оставшимся без родителей.

В итоге все события того злополучного вечера остались лежать на архивных полках.

Сомнения

Опер все эти дни много думал и поделился своими мыслями с коллегами отдела по раскрытию тяжких видов преступлений. Но те не хотели воспринимать всерьез его домыслы.

– Перестань напрасно заниматься ерундой, – сказал долговязый в засаленном пиджаке оперативник. – Понятно, что Валера этот тварь конченая. Но мы же за это его не посадим. Морду набить – это я завсегда, – он показал солидного размера кулак.

– А что, может правда его прессанем, – лениво растягивая слова вступил в разговор молодой сотрудник, потягивая чай из фарфоровой кружки с надписью «Саша».

– Все, эта тема закрыта, – осадил всех начальник «тяжкого» отдела. – У нас на данный момент 4 нераскрытых убийства. Работы невпроворот, а мы будем сочинять и раскрывать несовершенные «мокрухи»? А ты если хочешь, – обратился он к оперу, – можешь этим заниматься, но в свободное от работы время.

– А свободное время у нас только по ночам, – хихикнул долговязый. – И то если не на дежурстве.

– Нет, почему же, еще в отпуске, – сказал кто-то из присутствовавших в кабинете.

Работы действительно было много. Кроме нераскрытых убийств, были еще разбойные нападения и преступления, связанные с причинением тяжкого вреда здоровью. Так что эта самая работа наваливалась и росла как снежный ком.

Нераскрытые преступления, требовали кучу оперативной работы. Раскрытые тоже не оставляли в покое. По ним надо было собирать доказательную базу, чтобы дела не разваливались в суде. По обоим типам дел следователи были очень щедры на отдельные поручения оперативникам, в которых они хотели, чтобы те обязательно, что-то добыли, разыскали, кого-то задержали, доставили, допросили и тому подобное.

Учитывая, что совершение преступлений на данном этапе развития человеческого общества, на обслуживаемой территории процесс нескончаемый, становилось понятным, что «самоубийству Дины» суждено навек застрять в архиве отказных материалов.

Впрочем, поначалу опер, ведомый неостывшими душевными переживаниями и жаждой справедливости, находил небольшие клочки времени, чтобы поработать над этим делом втайне от начальства.

Ему удалось установить, что примерно за час до прибытия на место происшествия, в квартире Дины было очень шумно, – слышались громкие голоса и падение какого-то предмета.

Также он разыскал парня Дины, от которого узнал, что она с отчимом жила очень враждебно и отдаленно друг от друга. И, что опер посчитал крайне важным, комната Дины была неприкасаемой и запретной для кого бы то ни было территорией.

Какой-то негласною волей ни Валера, ни его друзья не смели туда заходить. Он как-то сразу принял это и подчинился.

Курили они на кухне. Тогда почему в отсутствие Дины, рыжая заходила в ее комнату, чтобы попасть на балкон? Или она туда заходила уже после?

Предположим, что Дина действительно по своей воле сделала этот шаг, а Валерий с Валей услышали и вышли н балкон. Тогда они должны были сами сообщить об этом полиции и дожидаться на улице. Но они спокойно сидели дома.

Сопоставив все факты и наблюдения, опер почти убедил себя в том, что Дина была убита. Не намеренно, случайно, но все же убита.

Сомнения терзали его и он вызвал Валю в отдел, для опроса в официальной обстановке.

Надежда на психологическое воздействие царящей здесь атмосферы не оправдалась. Валя оказалась рыжим кремнем. Ни с места, ни на миллиметр в сторону. Одна и та же фраза: «Выходила на балкон в отсутствие Дины вдохнуть свежего воздуха». Трехчасовой измор эту фразу не поколебал. Опер понимал, что здесь нужна оперативная работа. Но без возбужденного уголовного дела оперативные мероприятия, санкционируемые прокурором невозможны.

Вскоре запал прошел. Понимая тщетность своих усилий, опер подчинился обстоятельствам и занялся только текущей работой.

К счастью, в этой жизни помимо порчи, приворотов и проклятий есть еще другие обстоятельства – божий промысел.

Алексей

Алексей закончил службу в звании подполковника в те времена, когда она еще называлась милицией. Наработал выслугу, заработал пенсию, заработал язву и решил – все, хватит. Накатилась усталость, пропал интерес.

В рутине уголовно-розыскной работы, состоящей из справок и отчетов, оперативных дежурств, ведении дел оперативного учета и кучи разных поручений от следователей, дознавателей и вообще кому не лень, он находил главное удовлетворение – раскрытое преступление и изобличение преступника. Вначале службы, увлеченный сыскной романтикой, он наслаждался даже раскрытием кражи велосипеда.

Четверть века, отдана службе в уголовном розыске, и теперь он подумывал о работе вне руководства, вне устава, вне рутины отчетов и погоне за улучшением прошлогодних показателей.

Сколько преступлений остались не раскрытыми из-за банальной нехватки времени. Ему же всегда хотелось заниматься делами загадочными, запутанными, где все решают малейшие улики, неточности преступника, логика сыщика и психологическое противостояние. Он читал и смотрел Шерлока Холмса, Пуаро, Коломбо и с грустью понимал, что все это другой мир, далекий от его реально прожитой жизни сыщика. Были конечно и в его практике шедевральные дела, но это касалось в основном резонансных преступлений, на раскрытие которых бросались большие силы. А так чтобы в одиночку, с самого истока по крупицам и до олимпа…….?

И вот теперь выйдя на пенсию Алексей решил открыть частное сыскное агентство. Он хоть и закончил службу подполковником, ему всегда больше нравилось звание капитан. Не расставался бы с ним никогда, но положение о службе предполагало или даже предписывало, что для получения следующего звания необходим отрезок времени во столько-то лет и в довесочек соответствующая должность. Если годы прошли, должность соответствует и на данный момент нет дисциплинарных взысканий, то прощай твой капитан, получай майора. Вот по этой цепочке он и дослужил до подполковника. Чушь для ретивых и услужливых – так он считал, но механизм работал исправно.

Особого внимания на все эти карьерные вертыши-перевертыши он не обращал, служил в собственное наслаждение, а должности и звания накладывались сами собой.