Текст книги "Маленький мир"

Глава 9.

Дни потянулись за днями. Жизнь постепенно вошла в свое русло. Утром Джон вставал и шел в таверну, где пил кофе и завтракал. Затем бродил по поселку. Почти всех местных жителей он теперь знал в лицо и по именам, ибо все они были частыми посетителями таверны. Встречаясь с ними, Джон здоровался, и, если видел, что прохожий не особенно торопится, заговаривал с ним на близкую тому тему: об урожае бананов, или об улове трески. Затем Джон как обычно шел на пустынный берег, куда его выбросил океан. Он почти потерял веру в то, что его до сих пор ищут, но эти визиты были единственной ниточкой, связывающей его с большим миром, поэтому он не мог не приходить. На узенькой полоске песчаного пляжа ему становилось не по себе от ощущения полного одиночества. А появляющиеся из воды почти каждый раз огромные плавники и фонтаны, леденили кровь. Теперь у него оставалась лишь одна надежда: корабль капитана Рида. Он так и не понял, чем занимается отважный капитан: то ли торговлей, то ли экскурсиями для туристов, но одно было ясно: капитан Рид общается с большим миром. А значит, с ним можно договориться. Он наверняка понимает, что такое – кредитная карточка, знает цену вещам и деньгам. Джону было необходимо поговорить с капитаном. Наверняка, тот заберет его отсюда. И он выберется.

Но время шло, а капитан все не появлялся.

Под вечер, Джон шел в таверну, на работу. Он ошибался: работа не убила его. Наоборот, занимаясь ежедневным трудом, Джон закалился, подобно стали. Он совершенно освоился на своей новой работе и уже не уставал так сильно, как в первые дни. Ника поручала ему все более ответственные задания. Теперь он сам готовил почти все блюда из меню, а еще ходил к рыбакам и крестьянам, чтобы купить продукты. Впрочем, «покупать» – не совсем уместное слово. Жители Острова отдавали свой урожай просто так, в обмен на возможность посещать питейное заведение. Ника же почти совсем перестала заниматься таверной, иногда не появляясь там по нескольку дней. Народу по-прежнему было относительно немного. Самыми сложными были пятница и суббота. В эти дни здесь собиралось заметно больше посетителей, чем в будни, и пили они тоже заметно больше. Ближе к ночи разогретые завсегдатаи начинали петь и танцевать. Становилось очень шумно. Дым от сигар и трубок стоял коромыслом. Несколько раз в таверне появлялись помидорки. Джон никогда не видел, откуда они брались, и кто расставлял их на столе. Он просто выходил из кухни и видел, что они снова лежат на своем месте, красные, по росту, от самой маленькой до самой большой. Им не нужно было ничего подавать. Они просто лежали. А потом, ближе к ночи также незаметно исчезали.

Васька приползал в таверну каждый вечер. Всегда садился за один и тот же столик и выпивал два-три стакана рома. При виде исполина, Джону становилось не по себе. Не то, чтобы он боялся своего соседа (Васька был очень спокойным и смирным созданием), но в его взгляде, неподвижном и немигающем, чувствовалась какая-то строгость. Васька словно хотел сказать: я слежу за тобой, и если что – тебе не поздоровится.

С уходом последнего посетителя, наставала пора уходить и Джону. Когда он возвращался в свое жилище, Васька обычно уже спал. Храп его был слышен, должно быть, всему острову, но биологические потребности Джона взяли свое. Он научился засыпать под эти ужасные звуки, а со временем они и вовсе стали его убаюкивать.

Глава 10.

Однажды, придя с работы, Джон с удивлением обнаружил, что в их домике горит свет. Войдя, он увидел зажженную свечу на столе. Рядом со свечой стояла открытая бутылка рома и два стакана, один из которых был наполовину заполнен. Рядом сидел Васька.

Он смотрел на Джона немигающим взглядом. В свете свечи глаза его казались ужасно печальными. Страх перед огромной тушей, вооруженной парой метровых клыков, сменился сочувствием. Джон присел рядом и наполнил второй стакан. Васька все также неподвижно смотрел на него. Джон чокнулся со стаканом Васьки и осушил свой до дна. Васька слегка наклонил голову, не отрывая глаз от Джона. Теперь он смотрел скорее с любопытством и легким недоверием. Затем он захватил свой стакан зубами и запрокинул голову. Стакан мгновенно опустел, отдав всю жидкость глотке морского слона. Джон взял бутылку и снова наполнил бокалы. Но пить молча было как-то неловко.

–У тебя такая огромная морда – начал Джон свой монолог перед неразумным животным – должно быть, тебе приходится ловить много рыбы, чтобы прокормить себя.

Морж ничего не ответил, только слегка опустил голову и отвел взгляд.

Дальше этой фразы мысль не пошла. Опять возникло неловкое молчание.

–Интересно – сменил Джон тему разговора – ты – морская корова. Но корова – это же самка, а ты – самец. Может, тебя правильней называть «Морской бык»?

На этот раз Васька вообще никак не среагировал. Просто сидел и смотрел на своего собеседника.

Джон осушил второй стакан. Васька последовал за ним.

–Ты выглядишь таким грустным. Но здесь, на Острове нет поводов для печали. Тут тепло, много рыбы. Грейся себе на солнышке, да ныряй за ужином. Что еще надо!

Васька опять опустил глаза. Но если ранее он отводил свой взгляд раздраженно, явно не желая слышать болтовню Джона, то теперь на его морде отобразилась настоящая мука.

–Ты ведь морская корова. Морские коровы давно вымерли. Ты остался один в этом мире. Должно быть, тебе страшно одиноко.

Морж, разумеется, снова ничего не ответил. Вместо этого он, с легкостью, не свойственной существу, у которого нет даже пальцев, схватил ластой бутылку, наполнил стаканы и выпил свой. Джон последовал его примеру.

Крепкий алкоголь начинал действовать. Бутылка быстро пустела. Когда последние капли рома были разлиты по стаканам, Васька, залез мордой куда-то под стол и зубами достал вторую бутылку.

–Прости, приятель – сказал Джон – если я продолжу пить с тобой, то не смогу завтра пойти на работу. А Ника – девушка сердитая. Она, пожалуй, лишит меня за это ужина.

Васька печально опустил голову. Вид его был такой грустный, что Джон не выдержал и сдался

–Я хочу сказать, что не могу больше сидеть вот так, без закуски. Ты большой, можешь выпить много, а я отравлюсь. Мне будет плохо.

Васька снова опустил морду под стол и достал оттуда миску с рыбой. Сначала Джон подумал, что рыба – свежая, выловленная Васькой в океане. От одной мысли о перспективе питаться сырой килькой его передернуло. Но затем он облегченно вздохнул: рыба оказалась жареная, из таверны. Смит схватил рыбешку руками и запустил ее себе в рот. Затем, он уже без всяких сомнений откупорил бутылку и разлил ром по стаканам.

Что было дальше, Джон помнил смутно. Единственное, что сохранилось в его памяти, два маленьких мерцающих огонька – пламя свечи, отражающееся в глазах морской коровы. Джон сидел и завороженно смотрел в них. И ему казалось, что в этих глазах, там, за огоньками свечи, скрывается темная бездна, глубже самой глубокой морской впадины, в которой хранятся все тайны мироздания, все, что повидало на своем веку это с одной стороны такое громоздкое и неуклюжее, а с другой стороны, такое трогательное и несчастное существо.

И еще Джону запомнился Васькин рассказ о своей жизни.

То, что говорят люди – неправда. Люди знают гораздо меньше, чем им кажется. В действительности, морские коровы не вымерли. Они живут на множестве маленьких островков, разбросанных тут и там по всем четырем океанам. Островки эти слишком малы, чтобы привлекать внимание человека, а для морских коров там раздолье: что еще нужно – лови рыбу в океане и грейся на теплых камнях, болтая со своими сородичами. На одном из таких островков родился и я – Васька. Детство мое было счастливым: заботливая мама, могучий вожак-отец. Прошло время, и я сам вырос и возмужал. У меня появилась возлюбленная и двое маленьких детей. Я очень любил их, обучал всему, что знаю сам. В нашей жизни случалось много событий: грустных и радостных. Хотя в целом, мы были счастливы. Мне казалось, что счастье это продлится вечно, но однажды все закончилось. Островок, где мы жили, оказался огромным вулканом. В тот страшный день началось извержение, и вулкан взорвался, похоронив под слоем лавы и пепла весь остров и всех моих сородичей. Я в это время ловил рыбу вдалеке от своего дома. Это меня и спасло. Я видел огромный столб огня и дыма, и даже в нескольких милях от места катастрофы стало невыносимо жарко. Воздух был раскален, вода начинала кипеть. Единственная возможность выжить – уплыть подальше от этого страшного места. Когда я опомнился, ни острова, ни огня уже не было видно. Я находился один в огромном океане. Смысла возвращаться не было. Я прекрасно понимал – мне сильно повезло, что я жив. Все, кто находился на острове – погибли. Сил не осталось даже для того, чтобы погрузиться и наловить рыбы. Я лег на спину, и меня подхватили морские волны.

Жизнь потеряла всякий смысл. Я не хотел ничего предпринимать. Мне было все равно, где я нахожусь, куда несут меня волны, что будет дальше. Скоро, думал я, течение унесет мое тело в холодные края, где плавают айсберги, и я умру от голода и холода. И тогда я снова встречусь со своей любимой, со своими детьми, с друзьями. Я лишь случайно, по ошибке провидения, остался здесь на земле, а ошибки надо исправлять. Так я думал.

И вдруг я услышал крик. Любопытство пересилило апатию, и я приподнял из воды голову. Неподалеку от меня в воде бултыхался человек. Он был один. Вокруг не было ничего, ни корабля, ни спасательной шлюпки. Я тогда подумал, что этот малый так орет. Вокруг него на много миль нет ни одного острова. Его все равно никто не услышит. Он также как и я обречен. Но в следующий момент я понял причины столь бурного поведения утопающего. Из воды показалась огромная серая голова кашалота. Макушкой он задел несчастного, выбив из него новый вопль ужаса. Кашалот мог проглотить свою жертву за долю секунды, но он, видимо, решил сначала поиграть с ним. Мы, морские коровы, всегда враждовали с кашалотами. Эти твари воровали нашу пищу и пожирали зазевавшихся беззащитных детенышей, избегая встречаться с взрослыми самцами, способными оказать сопротивление. Но особенно меня разозлило то, что он издевался над своей жертвой. Я все понимаю – море не терпит гуманизма. Чтобы не умереть с голоду, нужно охотиться. Но издевательство над обреченным существом – это верх жестокости. Гнев на некоторое время вернул мне силы, и я что есть мочи поплыл к месту происшествия. Я успел. Кашалот уже разинул свою пасть, чтобы навсегда запереть в своем чреве хрупкое создание. Он уже был в каких-то двух метрах от человека, когда я поднырнул и вонзил свои клыки в брюхо ужасному чудовищу. Вода стала мутной от крови. Кашалот издал ужасный крик и ринулся прочь. Думаю, нанесенные мною раны не были особенно опасны для серого исполина, решающую роль сыграл эффект неожиданности. Так или иначе, победа была за мной. Нужно было как можно быстрее убираться из этого страшного места. Кровь кашалота могла привлечь акул, а этих тварей не напугаешь клыками. Я подхватил обессилившего от страха и неравной борьбы человека, и мы поплыли. Я не знал, куда нужно двигаться, и не знал, спасемся ли мы. Но сцена того, как человек, явно обреченный, тем не менее, борется за свое существование, снова вселила в меня желание жить. Была уже глубокая ночь, когда в свете звезд на горизонте я увидел землю. Это был, тот самый Остров, на котором мы сейчас живем.

–А как зовут человека, которого ты спас?

–Его звали Роберт Мортен.

–Звали? Значит, он умер?

–Нет, он жив, просто теперь его зовут иначе. Сейчас мы лучшие друзья, но, прежде чем дела стали обстоять таким образом, произошло много событий. Я не уверен, что стал бы его спасать, зная, кто он был такой. А был он разбойником. Брал билеты в первый класс на круизные лайнеры, отправляющиеся в кругосветное путешествие. Публика на таких кораблях собиралась особенная – богатые старички. В сейфах их кают хранились драгоценности на миллионы долларов. За ними-то и охотился Роберт Мортен. Посреди океана он вламывался к отдыхающим и силой заставлял их отдать все, чем они располагали, а после запугивал их так, что они не смели и пикнуть. Говорил, что капитан и весь экипаж корабля с ним заодно, грозился, что если жертва проговорится, он тут же сбросит ее в воду. К тому времени, когда лайнер прибывал в очередной порт, Роберт успевал ограбить несколько десятков человек. Разумеется, эти люди, сойдя на землю, сразу же обращались в полицию, но к этому времени Роберт уже успевал исчезнуть. Так он разбойничал несколько лет. Но однажды удача отвернулась от него. Он ворвался в каюту к пожилой супружеской чете. Она – бабушка божий одуванчик. Он – древний старик на инвалидной коляске, лысый, с седой бородой и сломанным носом. В общем, все предвещало легкую наживу. Он как всегда принялся за свою работу – пугать и угрожать. Но как только до старичка, оказавшегося к тому же еще и глухим, дошло, чего хочет от него Роберт, тот вдруг встал со своей коляски и врезал нашему разбойнику по челюсти так, что тот упал на спину и потерял сознание. Дедок оказался бывшим чемпионом мира по боксу. За пятьдесят лет, что он не выходил на ринг, старик совсем не растерял своих сил. Старуха, увидев драку, подняла такой крик, что к каюте сбежался весь экипаж с капитаном во главе. Когда Роберт очнулся, он был уже крепко связан. Капитан поблагодарил старого боксера и заявил, что бояться больше нечего и преступник проведет остаток плавания в запертой каюте, а по прибытии в ближайший порт будет незамедлительно передан полиции. Но к этому моменту Роберт успел ограбить уже много пассажиров, некоторые из которых поверили убеждениям, что капитан является сообщником Роберта. В общем, состоялся суд Линча, и наш герой был сброшен с корабля. Когда неимоверными усилиями ему удалось развязать веревки, которыми он был связан, корабль был уже далеко, и все говорило о том, что бедняга обречен. Но боги сжалились, и дали пропащему грешнику второй шанс. О его спасении ты уже знаешь.

–Что произошло, когда вы высадились на Остров? Тут уже жили люди?

–Я подозреваю, что люди жили здесь всегда. Но выглядело все совсем иначе. Джунглей не было. Весь Остров представлял собой каменную пустыню с потухшим вулканом посередине. Люди ютились в утлых лачугах, сбитых из обломков погибших кораблей, прибитых к берегу. Занимались рыбной ловлей. Рыбы хватало только на то, чтобы не умереть с голоду. Вокруг Острова господствовали кашалоты. Не проходило и месяца, чтобы какой-нибудь рыбак на своей хлипкой лодочке не исчезал навсегда в пучине океана, или в чреве гигантского морского чудовища. Первым, кого мы встретили на Острове, был Дедушка. Он приютил нас и дал нам новые имена.

–Зачем он дал вам новые имена?

–Здесь такая традиция: если кто-то из клана дает тебе имя, ты становишься членом этого клана. Так мы породнились с Дедушкой. Я сразу полюбил старика. Помогал ловить рыбу: нырял и загонял косяки в его сети. Мы стали друзьями. А вот Роберт не смог привыкнуть к полуголодному существованию на далеком острове. Он стал жить изгоем, построив себе отдельную конуру и отнимая у рыбаков часть их улова. Его не любили и боялись, но, тем не менее мирились с его существованием, то ли жалея, то ли помня, что он все же является членом Дедушкиного клана. Меня он особенно невзлюбил. Если я оказывался на его пути, он норовил пнуть меня со словами: чего разлеглась, жирная туша, дай-ка пройти.

–Когда ему говорили: «что ты делаешь? Ведь мы почти одна семья и нам самим тяжело живется», он отвечал: «Никакая вы мне не семья. Вот дождусь теплого сезона, сяду в лодку и уплыву навсегда. Думаю, большая земля недалеко отсюда. Я доберусь туда, и заживу как король. А о вас я забуду навсегда».

Так он и сделал. Однажды, не говоря никому не слова, он сел в лодку одного из рыбаков, погрузил туда мешок с отнятой у кого-то сушеной рыбой и поднял парус. Я наблюдал, как его суденышко становится все меньше и меньше. Но скрыться за горизонтом ему было не суждено. Неожиданно рядом с лодкой мелькнул огромный плавник. Лодка исчезла под водой. Я бросился в море и поплыл к месту трагедии. Когда я добрался, вокруг меня плавали только обломки суденышка. Я посмотрел вниз и увидел глубоко под собой в полутьме огромную рыбину. Не задумываясь, я ринулся вниз. Кашалот не видел меня. Он пытался проглотить яростно сопротивлявшегося Роберта. Но тот из последних сил боролся за свою жизнь, отчаянно лупя своего убийцу обломком весла. Силы его были на исходе. В любую секунду он мог потерять сознание от нехватки кислорода. Кашалот не давал ему всплыть, держа мертвой хваткой ногу Роберта. Послышался глухой хруст. Это кость несчастного не выдержала давления ужасных челюстей. На какое-то мгновение Роберт оказался на свободе, но всплыть уже не было сил. Да и кашалот не удовлетворился его конечностью. Чтобы насытиться, нужен был весь Роберт, без остатка. Кашалот разинул пасть и был уже совсем близко, когда я схватил Роберта зубами за шиворот и ринулся к спасительной земле. Так я спас его во второй раз.

Месяц мы боролись за его жизнь. Все это время он лежал в доме Дедушки. От заражения крови у него начался жар. Он то лежал в забытьи, то на него находили приступы ярости, и тогда он вскакивал с кровати и начинал крушить все вокруг себя. Дедушка не отходил от него ни на минуту. Он промывал его рану, кормил с ложечки рыбным бульоном, вытирал пот со лба. Вскоре Роберт пошел на поправку. Мы с Дедушкой думали, что он успокоится и начнет жить как все на Острове. Но все вышло несколько иначе.

Прошло еще несколько месяцев. Роберт совсем одичал. У него появилась огромная грязная борода. Одежда сильно износилась и отвратительно воняла. Он уже не был тем грозным разбойником, каким впервые вступил на этот остров. Он отчаялся, перестал грабить рыбаков, питался только тем, что приносили ему сердобольные соседи.

Целыми днями он, не поднимая головы, глядя куда-то в пустоту, бесцельно бродил по Острову. Однажды судьба завела его на самую вершину вулкана. Оттуда, надо сказать, открывается прекрасная картина: всюду вокруг бескрайнее море, где-то далеко внизу – маленький остров, а в жерле вулкана – озеро, такое синее, что даже дух захватывает. Там, на высоте постоянно свистит ветер, грозя сбить тебя с ног и бросить в спокойное озеро, откуда не выбраться, потому, что там слишком крутые берега. Здесь-то на нашего бедолагу и снизошло озарение. Он стоял на краю пропасти, наверное, полдня. Я, глядя на него снизу, грешным делом подумал, не собирается ли раскаявшийся разбойник свести счеты с жизнью и броситься вниз. Но под вечер он спустился. За это время в нем произошли разительные перемены: взгляд стал ясным, глаза горели, спина распрямилась, шаг стал легким (насколько легким он мог быть с деревянной палкой вместо ноги). Спускался он так величаво, что все жители Острова, которые не уплыли ловить рыбу, собрались посмотреть на него. Он подошел к толпе и произнес: «Долгое время вы жили здесь в нищете и голоде, не желая покидать это место только потому, что это ваш дом. Здесь холодно и ничего не растет. Все это потому, что большой Вулкан в центре Острова прогневался на вас за то, что вы не уделяете ему внимания. Он отвернулся от ваших проблем, перестал помогать. Но теперь я знаю, что надо сделать. Нужно умилостивить его. Необходимо принести ему дары. Особые дары, каких нет на Острове. Они есть только на большой земле и на кораблях, что идут от одного берега к другому по просторам мирового океана». «Но как ты достанешь эти дары?» – спросил пожилой рыбак. «Мы должны построить большой корабль»– ответил Роберт.

«Но у нас нет столько дерева» – ответили ему хором сразу несколько человек. «Мы соберем все дерево, которое только есть на Острове, если понадобится, разберем несколько лачуг» – ответил Роберт. И тут разговор прервал другой рыбак. Он улыбнулся своим беззубым ртом и произнес: «Дружище, должно быть, ты спятил. Видать, пока ты стоял там, наверху, тебе продуло голову. И из-за этого вулкан начал с тобой разговаривать. Скоро наступит зима, и нам нужно будет укрываться в наших домах и топить деревом свои очаги. То, что ты предлагаешь – безумие. Поэтому иди-ка ты в свою лачугу и подумай, что будешь есть в предстоящие холода, когда каждая рыбешка будет на счету и просто так кормить тебя никто не станет». «Если вы меня послушаете, холодов больше не будет» – ответил Роберт. Эта реплика вызвала в толпе взрыв хохота. Жители Острова замахали руками и начали потихоньку расходиться. Но тут вышел Дедушка. Хоть в те времена он и не был так стар, как сейчас, его уже тогда уважали и считали пророком. К его словам прислушивались. «Этот человек – безумец» – начал он – «Но только безумцам дано изменить мир вокруг себя. Я не знаю, что затеял этот парень, но я знаю, что ему надо верить. И надо делать то, что он говорит. Я отдам ему свой дом и все запасы дров, которые у меня есть. И буду помогать строить корабль, а когда мы закончим, войду в его команду». Роберт посмотрел на Дедушку с уважением. Это чувство отразилось в его лице в первый раз, с тех пор, как мы с ним познакомились. «Кто еще будет помогать нам?» – спросил он. Я молча подполз к нему. Он вдруг погладил меня по голове. Я не люблю, когда ко мне прикасаются, но то был особый момент. Он смотрел на меня как на друга, я видел в нем человека, который знает, что делает, за которым можно пойти. К нам присоединилось еще несколько рыбаков.

Через два месяца, за месяц до наступления холодов, мы построили наш корабль. Роберт назвал его «Афина». Афина – богиня мудрости и справедливой войны. Это название как никакое другое соответствовало назначению корабля. Мы отправлялись на войну. На войну за справедливость к нашему маленькому острову, нашему дому. Я сейчас не буду рассказывать тебе о первом плавании. Скажу только, что нам улыбнулась удача. Уже через две недели мы вернулись с дарами для нашего великого Вулкана. В день нашего приезда все жители выскочили встречать нас. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то крутил пальцем у виска, кто-то поверил, что Роберт и мы, его команда, способны что-то изменить. Мы выволокли дары из корабля. Всего было пять тяжелых ящиков. В глазах Роберта светилось столько уверенности, что даже самые большие скептики принялись помогать нам затаскивать дары на вершину. В торжественном молчании ящики были открыты и их содержимое сброшено в глубины озера. И в этот момент… ничего не произошло. «Э-эх» – сказали рыбаки – «А мы-то почти поверили, что воды разверзнутся и оттуда хлынут потоки рыбы и прочей вкусной еды, которой хватит нам с избытком на всю зиму». Поворчали, махнули руками и разошлись. Даже наш экипаж разочаровался и ушел. Остались только мы втроем: я, Дедушка и Роберт. «Подожди» – сказал Дедушка – «Любому семени, посаженному в землю нужно время, чтобы прорасти». С этими словами он спустился с Вулкана и направился к «Афине» – потому что свой дом он разобрал, и больше идти ему было некуда.

Прошло две недели. Жители Острова уже давно подготовились к наступлению холодов: запаслись рыбой и дровами на всю зиму. Только три существа не готовились к зиме – я, дедушка и Роберт. Мы ненадолго выходили в море на Афине, чтобы наловить рыбы и не умереть с голоду. Планов на зиму у нас не было: мы знали, что зиму без запасов еды не переживем, а делать заготовки было уже поздно. Да и не хотелось: чтобы греться в холодные времена, нам пришлось бы разломать Афину и топить очаг досками, из которых она была сделана. На это ни у меня, ни у Дедушки с Робертом рука не поднялась бы. Лучше было умереть.

Стояло холодное ясное утро. Обычно именно в такое утро и приходит зима: сначала замерзает ручей, затем вокруг всего острова в океане появляется тонкая корочка льда. Далее – погода портится, выпадает снег, рыба уходит в теплые воды и остаются одни люди, которые думают только о том, чтобы выжить. Я вышел из каюты и размял озябшие ласты. Несмотря на приближающийся конец, мне было спокойно на душе. Я даже нашел красивым окружающий меня пейзаж: холодное черное море, синее небо над ним… И тут я обомлел: к пейзажу добавился новый, необычный штрих: из жерла вулкана поднималась тонкая струйка пара. Конечно, мы все знали, что такое вулкан, но никто никогда не видел, чтобы наш проявлял какую-либо активность. Его считали давно потухшим. Я позвал Дедушку с Робертом. Вместе мы стояли на палубе и долго смотрели на белый дымок. Этой зимой ручей так и не замерз. Холода, разумеется, настали, но они не были такими жестокими, как обычно. Рыба, почуявшая источник тепла, не ушла. И мы втроем сносно пережили зиму, довольствуясь дровами, приносимыми течением океана. Вулкан пускал пар всю зиму, до самого равноденствия. Следующей весной нас ждало новое чудо: среди камней, на побережье ручья вдруг проступила зеленая травка. Ранее на Острове вообще ничего не росло.

Вскоре случилось еще одно событие: десятилетний мальчик, сын рыбака, гуляя по Острову, обнаружил цветок. Это было настоящее чудо: многие жители Острова, родившиеся на нем, цветов вообще никогда не видели. Ребенок испугался и побежал рассказывать о своей находке родителям. Вокруг цветка собралась целая толпа: все хотели посмотреть на диковинку. В тот же вечер к нам на корабль поднялся старый рыбак, тот самый, который еще прошлой осенью заявлял, что Роберт спятил. Он не высказывал сожаления по этому поводу и не извинялся. Он просто встал напротив Роберта, глядя на него в упор, и произнес: «Зима закончилась. Ты можешь отправиться в новое путешествие за дарами для Вулкана. Я уже подобрал тебе хорошую команду». И ушел. Вскоре мы действительно организовали новую экспедицию. И она была еще удачнее предыдущей. Всего за год мы сходили в три рейса. И каждый раз бросали добытые дары в жерло Вулкана. Наступила осень, и точно в день осеннего равноденствия из вулкана снова повалил пар. На этот раз это был толстенный столб в километр высотой, не чета легкой струйке прошлого года. Зимы так и не настало. Снег выпадал несколько раз, но быстро таял, и травка, пробившаяся весной, так и осталась зеленой. Следующей весной несколько человек раскидали на камнях ил из реки и посадили пшеницу. Так на Острове появились первые крестьяне.

За все эти годы мы много раз плавали, добывая дары для нашего кормильца – Вулкана. Бывали очень успешные экспедиции, когда палуба нашей Афины ломилась от добычи, бывало, что мы не привозили ничего. Но в целом, Вулкан был доволен нашими подношениями и платил нам за них очень щедро. Теперь на Острове круглый год тропическая жара, а поселок окружают вечнозеленые джунгли. И все это благодаря ему – Роберту.

–А где он сейчас? – спросил Джон.

–Как где? В очередной экспедиции. Ты сказал в начале нашего разговора, что я так грустен, потому что я одинок. Конечно, я скучаю по своим сородичам и погибшей семье. Но особенно мне грустно от того, что я в первый раз не смог отправиться с Робертом в экспедицию. Годы не те. Я уже не настолько быстр, чтобы загонять косяки рыбы в сети Афины. Да и невзгоды, неминуемые в плавании по океану могут погубить меня.

–Но почему я никогда не слышал имени Роберта от других жителей Острова?

–Я до сих пор называю его так, по привычке. Робертом его звали, когда мы познакомились. Здесь все его называют тем именем, каким его окрестил Дедушка: Дядюшка Том.

Теперь картинка в голове Смита сложилась. Ему все стало ясно.

–Значит – Дядюшка Том – это его имя и он на самом деле не приходится дядей Нике?

–Разумеется, он ей не дядя. Он – ее отец.

–То есть, Дядюшка Том – женат?

–Он – крепкий здоровый мужчина, хоть и без ноги и с чертями в голове. Он был женат. Его возлюбленная умерла при родах, когда родилась Ника. Старая история, но капитан до сих пор не может без боли вспоминать об этом.

–А Дедушка? Я никак не могу в нем разобраться. Он кажется то старым и дряхлым старикашкой, то могучим и сильным чародеем. Иногда создается впечатление, что он совершенно впал в маразм, а иногда он предстает умнейшим человеком из всех, с кем я когда-либо общался.

–Дедушка – очень мудрый человек. Ситуация меняется каждую секунду, и Дедушка меняется в соответствии с ситуацией. Когда-нибудь ты поймешь это. А сейчас надо спать.

Васька отвернулся было к стенке, но тут же, вспомнив о чем-то, повернулся обратно.

–Кстати, ты спрашивал, не обидно ли мне, самцу, зваться морской коровой? Так вот, к примеру, Ника. Она женщина, и в то же время, она – человек, а слово это мужского рода. Ты же не спрашиваешь ее, не обидно ли ей, будучи самкой в то же время быть и человеком?

–Но я никогда не называю ее человеком. Я зову ее по имени.

–Вот и меня никто не называет морской коровой. Я Васька, и остальное меня мало волнует. Ну, все, теперь, точно нужно поспать.

Васька закрыл глаза и тут же захрапел. Джон тоже отправился на свой тюфяк. Ему снились старинные корабли, огромные волны и грозный моряк на одной ноге.