Текст книги "Катехизис протеста. За что мы боремся"

Ногами стучат тебе в дверь

(Из интервью телеканалу «Дождь», 19.10.2012 г.)

…Если я до сих пор на свободе, занимаясь такой деятельностью, то, я думаю, достаточно осторожный, потому что, если бы я был не осторожный, я бы как полковник Клочков и другие люди уже сидел бы за подготовку заговора. Если ты неосторожен на язык, в каких-то действиях, при таком контроле тотальном за последние годы – слушают, следят неприкрыто – еду в метро, они за мной идут человек пять. Я прямо за плечо взял одного, говорю: «Чего ты прячешься? Я знаю, что ты за мной следишь. Пойдем вместе чаю попьем».

Среди очень большого количества комментариев к истории с «получением денег» в Минске я видел следующий: «Наверняка Сергей Удальцов встречался с какими-то людьми в Минске, потому что он неосторожный и доверчивый человек, его развели, и это все произошло».

Да, после всех этих историй ты уже чему-то учишься. К сожалению, складывается в стране такая ситуация, что как раньше, как в тоталитарные годы, придется язык держать за зубами. Я занимаюсь общественной деятельностью. К нам приходят десятки людей с улицы, звонят, пишут. У нас нет под рукой ФСБ, МВД, баз данных, мы их всех проверить не можем. Теперь придется со всеми встречаться только в лесу без телефона, без свидетелей. С Бастрыкиным, может, тоже придется встретиться. Вот к чему нас подталкивают. Теперь придется жить по законам подпольного времени.

Компиляция разговоров делается элементарно. Мы все живые люди. Настало время, когда за мысли и разговоры могут упрятать на 10 лет. Вы в разговорах тоже иногда можете выпить 100 грамм чаю и довольно вольно себя вести, можно пофантазировать, как будущее России устроено, как власть сменится. Если все ваши разговоры записывать, потом нарезать, можно любого из нас обвинить не то что в массовых беспорядках, а в мировом заговоре, подготовке ядерной войны. Придется, как раньше, молчать в тряпочку, говорить эзоповым языком, на пальцах объясняться. Может, оппозиция какой-то свой язык изобретет…

Меня часто спрашивают, встречался ли я в Минске с этим грузином, который якобы дал деньги? Я уже следствию говорил: то, что фигурирует в фильме, этого не было, это их какая-то выдумка. Могло быть не только сотрудничество спецслужб России и Белоруссии. Я был в Минске, прекрасный город, у меня там масса друзей. Я был на Украине этим летом, я был по городам России, в Грузии, правда, не был. Может быть, даже и грузинские спецслужбы замешаны. Меня что поразило – этот фильм появился через несколько дней после выборов в Грузии. Может быть, это случайно, а может и нет, потому что комбинации могут быть самые разные. Я считаю, что мы в данном случае – жертва большой провокации спецслужб. Понятно, эту пленку не какой-то таинственный грузин, как говорят энтэвэшники, им дали целенаправленно спецслужбы, я в этом уверен. Я говорил следствию, в Минске мы встречались и со знакомыми, и с бизнесменами, и грузины в том числе были, я в этом не вижу крамолы. Я не националист. Такого контекста, как показан в фильме, не было сто процентов. Да, мы с ними встречались, с людьми, которые из бизнеса. Они занимаются поставкой алкогольной продукции. Я сам человек непьющий, но пока у нас сухого закона нет в стране, любой организации нужны деньги. У нас в России у оппозиции источники финансирования государством закрыты. Системная оппозиция получает официально деньги. Несистемная – реальная оппозиция вынуждена искать деньги. Я говорил, что можно брать деньги хоть у черта, если ты уверен, что сможешь черта перехитрить и использовать деньги на благое дело. Но я с чертями не вожусь и с западными спецслужбами тоже. Я считаю, это перебор.

Единственно, с бизнесменами шел разговор о том, чтобы наладить легальные поставки продукции в Россию по нашим законам и, соответственно, какие-то бизнес-проекты осуществлять и часть доходов легально направлять на финансирование того же «Левого фронта». Все шло в рамках легальных схем, предусмотренных законодательством. Брать нелегально, незаконно неправильно. Но я все-таки мыслю довольно широко. Нас нынешняя власть пытается загнать в узкие рамки, нам ничего нельзя. Примут закон, что на улицу нельзя выйти. У сожалению, я человек законопослушный, но когда законы абсурдны, когда законы направлены на подавление, иногда приходится лавировать…

Отдельно хочу сказать про то, как проводили у меня обыск. Это происходит очень неприятным образом, когда ты спишь сладким сном и вдруг сквозь сон слышишь удары в дверь, спросонок ты не понимаешь, может, война началась или землетрясение. Просто начинают ногами, головами стучать тебе в дверь и громко на весь дом кричат: «Сергей Станиславович, открывайте, полиция, мы знаем, что вы дома!». Первое ощущение – в окно выпрыгнуть. Конечно, это шоковое состояние. Потом немножко в себя приходишь, собираешь всю волю в кулак, открываешь им дверь, потому что, если не откроешь, они ее сломают. Видишь сразу лица в масках. Все обставляется как спецоперация. Я представляю, что думают соседи, которые это все видят. Со стороны это выглядит как ужасная спецоперация…

Славу богу, у меня соседи хорошие. Мы с ними общаемся, немножко я их уже сагитировал. Люди адекватные, слава богу. В свое время ходили в подъезде гадили, мне уродовали лестничную клетку, писали нецензурные слова, мазут лили на пол, видимо, с расчетом, что соседи меня самого начнут сживать со свету. Слава богу, люди адекватные, им спасибо. Но выглядят все эти обыски неадекватно. Дальше к вам вламываются в квартиру. Я не могу сказать, что начинают вас бить, класть лицом на пол. Немножко не те времена, но жесткий моральный прессинг, не дают одеться толком. Начинают все шкафы, закоулки перерывать, детские вещи, недетские – все вверх ногами, ищут, просматривают, это длится часами. Моим родителям уже много лет, пенсионеры. Ломятся тоже в 6 утра, они тоже в стрессе. Я поздоровее, а у них может сердце не выдержать. Я каждый раз молюсь только о том, чтобы никаких последствий не было…

Все это проходит вот в таком ключе. Берут с собой вещи абсолютно ненужные. Бумаги, все подряд. У меня хранятся бумаги, любые документы за этот год, прошлый, пятилетней давности. Все гребут. Конечно, оргтехнику, все телефоны. В прошлый раз, в июне, изъяли флаги «Левого фронта» – мы готовились к маршу. 50 флагов заказали, они хранились у меня дома. Взяли все. Видимо, команда дается брать как можно больше, чтобы мне создать проблем. Я после вчерашнего обыска без средств коммуникации, компьютера. Сейчас по друзьям собираю, чтобы быть в теме. Изъяли деньги. Они сказали, крупная сумма у Удальцова изъята. У меня лежало сто тысяч рублей, собирали, чтобы сделать в ноябре фестиваль в поддержку политзаключенных, собирали на аренду зала. Наверное, неосторожно, что они у меня находились. Я их должен был передать. Порядка 30 тысяч рублей на жизнь, на семью. Это не гигантские деньги. Изъяли эти деньги, не было ни копейки. Конечно, они создают проблемы…

После июньского обыска ничего не вернули. Тогда вынесли несколько мешков, забрали стационарный компьютер, забрали ноутбук, флаги изъяли, несколько сотен дисков, причем с детскими мультиками, подборками фильмов, архивами семейных фотографий.

В глобальном смысле мы, конечно, всегда к этому готовы. Другой вопрос, что не всегда успеваем подготовиться накануне обыска, когда, казалось бы, можно было бы чего-то избежать, допустим, изъятия того же ноутбука, куда-то их деть. Никогда не знаешь, когда они заявятся.

Моя жена присутствовала при первом обыске. Детей, к счастью, не было. Конечно, женщины более эмоциональны, чем мужчины, – если бы я ее не успокаивал, она, наверное, сорвалась во время обыска…

«Левый фронт» не исчезнет

(Из интервью для «Свободной прессы», 19.11.2012 г.)

Многих интересует вопрос: почему я до сих пор на свободе, в то время как мои ближайшие товарищи арестованы?

Мне неизвестно, какие мотивы были у следователей, когда они ограничились в отношении меня подпиской о невыезде. Но, зная следовательские повадки, могу сказать, что подобные ситуации встречаются сплошь и рядом. Как правило, основную фигуру выводят «за скобки», а сторонников, помощников сажают в СИЗО, прессуют, стараются выбить нужные показания. Для следствия это удобно – явных доказательств моей вины у них нет.

Все эти разоблачающие фильмы – монтаж, детский лепет. Они сами это понимают, поэтому хотят выбить из задержанных, Развозжаева, Лебедева и других, нужные показания. Думаю, на наших сторонников давят и таким «аргументом»: видите – Удальцов на свободе. А вы за него отдуваетесь. Меня они держат в подвешенном состоянии. Может, надеются, что я начну метаться, побегу куда-нибудь за границу, совершу какие-нибудь неадекватные действия.

Одновременно пытаются всячески распространить мысль среди политически активной части общества: Удальцов всех сдал и поэтому на свободе. У нас ведь многие любят, когда им подкидывают такие темы. Начинают их обсасывать. Для власти такая ситуация даже более удобная, чем если бы я был арестован. Посадив меня в тюрьму, они создали бы мне героический ореол, за меня, так или иначе, выступили бы все оппозиционеры, с которыми мы сейчас в одной связке. Поэтому власть со своей точки зрения действует логично.

Но надо понимать, что это очень зыбкая ситуация – завтра у них изменится позиция, и я тут же буду арестован. Поэтому не буду скрывать, что состояние сейчас у меня и сторонников напряженное, нервное. Но надо держаться – показывать пример другим. Надеюсь, что общими усилиями вызволим ребят и заставим власть сменить стиль поведения, перейти к реальному диалогу с оппозицией. А без диалога они доведут ситуацию в стране до новой революции. И тогда это будет благо. Если власть заводит страну в тупик и не хочет признать этого, другого выхода нет.

Какая судьба ждет «Левый фронт» в случае моего ареста? Во-первых, я никогда не видел «Левый фронт» вне общего левого движения в России. Я сторонник максимального объединения всех единомышленников. Я не вижу в этом ничего нереального. Просто много несогласованности, амбиций. Кремль, действуя по принципу: разделяй и властвуй, – тоже влияет на ситуацию.

Единая левая партия, состоящая из фракций, – это идеал. К этому надо двигаться, а не плодить каждому свою маленькую партию. Тем более что по нынешнему законодательству мы не можем объединяться в блоки. Мы призывали отменить эту статью, но власть не согласилась. И понятно почему: ей выгодно, когда мы начинаем отбирать друг у друга голоса избирателей. Последние региональные выборы показали, что новые партии левого толка начинают конкурировать не с жуликами и ворами из «Единой России», а с КПРФ и «Справедливой Россией». И в целом левые от этого проигрывают. Поэтому я сторонник коалиции. Если уж с либералами мы ее создали, то со своими – просто грех не объединиться.

Считаю, что это самая важная задача в ближайшем будущем. Вижу «Левый фронт» как часть общего левого движения. У нас есть «скамейка запасных». Даже если нас обезглавят или запретят, «Левый фронт» не исчезнет. Люди никуда не денутся, найдем форму существования нашей организации. Наоборот, у тех, кто сейчас на втором плане, будет стимул в большей степени проявить себя. Я даже догадываюсь, кто это может быть, но их имена сейчас ни о чем не скажут читателям. Как бы власть нас ни зажимала, ликвидировать не удастся. Ведь она, по сути, борется со своим народом. А народ, как ни старайся, не запретишь. Так что повода для уныния и паникерства нет. История учит, что трудности закаляют…

Нельзя забывать о системной оппозиции. Было бы неправильно становиться в позу обиженных пионеров и говорить: «Мы с вами рядом не станем».

КПРФ остается для нас идейно близкой организацией. И хотя с теми же националистами у нас сейчас довольно тесные контакты, мы понимаем, что единомышленники из них никогда не получатся. Все наши тактические альянсы кратковременны, а мыслить надо стратегически, несмотря на временные разногласия, выстраивать отношения с левыми, в том числе и парламентскими партиями. Наши разногласия будут только на руку тем псевдооппозиционерам, которые весной «сливали» протест, а теперь снова пытаются усилиться…

Другое дело – националисты. Поддерживать чисто националистические акции для нас неприемлемо. Проблема миграции очевидна. Вопрос, с какой стороны ее рассматривать. У нас в этом отношении кардинальное расхождение с националистами.

Для них корень зла – приезжие, которых, по их мнению, надо избивать, изгонять. Но гастарбайтеры – следствие, а не причина. Проблема – в буржуазной природе нашей власти. Во главе угла для нее стоят не интересы граждан, а обогащение. Сегодня власть и бизнес в России неразделимы. Ситуация с Сердюковым – наглядное подтверждение. Немного копнули, и – вылезли миллиардные хищения. Но подобное можно найти в любом другом ведомстве. Я не вижу реальной борьбы с коррупцией в стране. И никакой перезагрузки Путина в этом смысле нет. Мы уже не раз видели громкие дела, которые заканчивались условными сроками. А Сердюков до сих пор даже не под следствием. Для такой власти гастарбайтеры – рабы. И современная Россия, говоря честно, является империей, выкачивающей из бывших метрополий рабочую силу. Почему с Белоруссией до сих пор не можем объединиться? Наш бизнес лезет туда, по сути, с колониальных позиций, хочет скупить все прибыльные предприятия. Лукашенко, которого я не идеализирую, в этом вопросе проявляет принципиальную позицию, не хочет распродавать собственность своего народа.

Российской власти хочется за копейки эксплуатировать приезжих, а то, что при этом возникают межнациональные конфликты, ее мало волнует. И ситуация будет только усугубляться. Посмотрите, в Москве некоторые районы, такие как Бирюлево, начинают напоминать среднеазиатские гетто. Постепенно мигранты начнут отбирать у местного населения рабочие места, будет возникать все больше конфликтов. Дело может дойти и до размытия национальной идентичности у русских, что тоже плохо.

Левые силы, придя к власти, должны ставить вопрос о возрождении в каких-то новых формах единого государства на большей части территории бывшего СССР. И таким образом эта проблема будет решена. Потому что ни узбекам, ни украинцам не придется ехать в Москву на заработки. У них дома будет возможность нормально заработать.

Но даже локальные меры по наведению порядка в миграционной сфере невыгодны современной власти. Это противоречит ее интересам. Ведь иначе придется хорошо платить коренным жителям, создавать полноценные рабочие места. Кстати, обострение межнациональных отношений выгодно власти и потому, что в результате очень удобно «отлавливать» пассионарных, неравнодушных ребят, которые заблуждаются, но могли бы приносить пользу стране. А вместо этого сидят по тюрьмам за то, что избили в подворотне несчастного мигранта.

Общаясь с националистами, мы пытаемся их убедить, что надо бить по причинам, а не по следствиям.

Судные дни

«Узникам Болотной» не хватает солидарности!

Уже второй месяц я сижу под домашним арестом. Вот даже электронным браслетом обзавелся – «спасибо» родному Правительству, которое подсуетилось и издало постановление, узаконивающее применение этих самых «браслетов». Раньше, оказывается, никакого нормативного документа на этот счет не было (в отношении лиц, осужденных к ограничению свободы, было, а в отношении «домашних арестантов» – не было). Так что испытываю в некотором роде гордость, так как помог устранить данный правовой пробел. Ну и, конечно, «спасибо» ФСИН, которая меня (а также моего «подельника» Костю Лебедева, небезызвестную госпожу Васильеву и еще около 30 человек, которые на сегодняшний день находятся в Москве под домашним арестом) указанным «браслетом» оперативно снабдила. Тут тоже не обошлось без курьеза – оказалось, что это как раз те «браслеты», которые закупались бывшим руководством ФСИН по сильно завышенным ценам. Самое интересное, что в случае поломки «браслета» по вине арестованного он должен возместить государству ущерб, однако реальная стоимость этого чуда техники (в свете вышеуказанного скандала) на данный момент достоверно неизвестна. И смех, и грех, что называется…

Но шутки в сторону. Кстати, хочу сказать, что в целом применение домашнего ареста вместо взятия под стражу – безусловно прогрессивное явление. Надеюсь, в перспективе это сможет очень многих уберечь от досудебного гниения в СИЗО (которое порой растягивается на год-полтора, а то и больше). И, соответственно, уберечь от практически предопределенного обвинительного приговора и лишения свободы, хотя бы в рамках уже отсиженного срока. Так как сегодня логика судей здесь железобетонная – если человек до суда был в СИЗО, значит надо срок давать, иначе он потом будет требовать компенсацию за причиненный ущерб, а это не приветствуется (и для слишком «гуманного» судьи чревато служебными неприятностями).

Тем не менее, когда ты знаешь, что все обвинения против тебя сфабрикованы и носят заказной политический характер – домашний арест тоже, мягко говоря, медом не кажется. Праведный гнев, что называется, копится в недрах квартиры и просится на свободу.

Так или иначе, сидение в четырех стенах способствует размышлениям на самые разнообразные темы. И одно из главных моих раздумий связано, что не удивительно, с «болотным делом» и судьбой его фигурантов. Вывод, к сожалению, пока неутешительный: нам категорически не хватает солидарности для защиты «узников Болотной».

Для меня это, признаюсь честно, довольно странно. Ведь «болотное дело» – на тысячу процентов политическое, а обвинения в «массовых беспорядках» или подготовке к ним (как в моем – вместе с Развозжаевым и Лебедевым – случае) – абсурдные и беспочвенные. И, кстати, никто из «узников 6 мая» не признает себя виновным в этих «беспорядках» (исключение – самооговор Лузянина, но это его личный выбор, который ни к чему хорошему, кстати говоря, не привел). «Болотное дело» – это явная месть всему гражданскому движению, месть всем тем, кто выходил на площади, начиная с декабря 2011 года. Месть за то, что наши самозваные власти испытали страх после первых стотысячных митингов, месть за слезы Путина 4 марта, месть за Марш миллионов, начисто испортивший помпезную майскую инаугурацию. В конце концов – месть за то, что в ответ на народное недовольство властям все же пришлось наступить себе на горло и сделать робкие шаги в направлении политической реформы и борьбы с коррупцией (хотя, конечно, пока это в большей степени имитация и пропаганда, нежели реальные реформы). То есть, без преувеличения, 21 «узник Болотной» сегодня терпит лишения за всех тех, кто выходил на улицы российских городов и красиво скандировал лозунг «Один за всех и все за одного!». Но вот только «все за одного» пока не получается, хотя, вроде бы, наш народ всегда славился взаимовыручкой.

Особенно ярко нехватка солидарности была мне заметна в годовщину фальшивых президентских выборов – 4 марта. Власти эту годовщину практически не отмечали – ну это и понятно: праздник получился бы натянутый, так как хорошего вспомнить особо нечего, разве что разнообразные махинации на избирательных участках да избиение мирных демонстрантов на Пушкинской площади. Но и гражданское протестное движение, к сожалению, встретило эту годовщину не в лучшем состоянии. Вместо массовых выступлений мы в эти дни только и успевали отслеживать новости о продлении арестов «узникам Болотной». Сам я к Интернету сейчас доступа не имею, но мне рассказали, что в сети один за другим появлялись комментарии: «Акименкову продлили арест до июня. Вот сволочи!», «Луцкевича до лета в СИЗО оставляют. Мерзавцы!», «Кавказского еще на три месяца «оформили». Палачи!». И далее в том же духе. Во всем этом интернетном потоке, скажу честно, сквозит какая-то дежурность и беспомощность. Сквозит готовность заранее смириться с той показательной расправой, которую готовит режим для фигурантов «болотного дела». А в сами суды для поддержки ребят приходило по 20–30 человек. То есть на митингах было по 100–120 тысяч, а защитить своих товарищей, которых власти, по сути, взяли в заложники – приходят единицы. Печально, но факт.

Да, конечно, я понимаю, что всем сейчас тяжело, что многих оппозиционных активистов карательная система самих «загрузила» по полной программе (уголовные дела, допросы и прочие «прелести жизни»), так что времени и сил на защиту других уже не остается. Но, тем не менее, согласиться и примириться с таким положением вещей я не могу.

На мой взгляд, «болотное дело» – проверка для всего нашего протестного движения, проверка на способность защитить своих товарищей. Тем, кто своих в беде не бросает – почет и уважение, а тем, кто сдает их без боя – презрение. Так было во все времена. Вот я и думаю, как нам всем избежать такого презрения? Мне представляется, что еще есть возможность выправить ситуацию, но для этого необходима максимальная активность всех оппозиционных организаций, их лидеров, а также известных представителей интеллигенции.

Пока главная проблема «болотных узников» – про них очень мало знают в народе (даже в протестной среде), отсюда невозможность массовой мобилизации в их поддержку. Понятно, что телевизор и официальная пропаганда сознательно искажают суть этого дела, выставляя его фигурантов «погромщиками и хулиганами». Значит, надо каждый день вести целенаправленную контрпропаганду (уж извините за терминологию, но именно так это и называется) – ничего другого не придумаешь. На самом деле это не так сложно, но мы почему-то этого практически не делаем…

В общем, давайте сделаем так, чтобы потом не было мучительно больно и стыдно за то, что не выручили из беды своих товарищей и соратников. Сделаем так, чтобы «узники Болотной» и другие политзаключенные поскорее вырвались из удушливых камер и опостылевших квартир и вдохнули воздух свободы полной грудью. Думаю, это благородная задача, и мы ее решим.

2013 г.