Текст книги "Мент: Свой среди чужих"

Глава 8
НЕПОГОДА ПРИНОСИТ МЕРТВЕЦОВ

В этот удушливо-жаркий день никто даже и не подозревал, что на город обрушится настоящее стихийное бедствие. Вопреки всем прогнозам часов в семь небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами и пошел дождь, который скоро превратился в ливень. Ветер завалил несколько деревьев и принялся срывать с крыш телевизионные антенны. Оказаться в такое время на улице – дело не только малоприятное, но и попросту опасное. Но Андрей знал – в девять он должен быть на Полипаевской.

Потратив полчаса на то, чтобы дозвониться до диспетчера таксомоторного парка, но так и не дозвонившись, Андрей набрал номер службы частного извоза. За «риск» там заломили просто умопомрачительную сумму, но торговаться было не в его правилах, да и время подпирало. Получив «добро», взял свой пистолет и, щелкнув заполненной до упора обоймой, сунул холодный ствол во внутренний карман куртки.

На этот раз он решил не расставаться с «глоком». В любом случае рубль карман не тянет. Об опасности не думал. А вот перспектива опоздать к назначенному времени его тревожила всерьез. В такую непогоду все может быть… А если допустить, что доброжелатель снял квартиру на один день (только для этой встречи), опоздание могло обернуться полным провалом. Но все тревоги оказались напрасными. Такси, а им оказался «жигуленок» первой модели, подкатило к подъезду точно в условленное время. Водитель оказался неплохим малым, к тому же знающим толк в своем деле. Он лихо рассекал огромные лужи, заскакивал на тротуар и почти не пробуксовывал на клумбах. Правда, на одном из поворотов сильный порыв ветра едва не перевернул машину, но обошлось…

Андрей вышел, немного не доехав до конечного пункта, на улице, параллельной Полипаевской. Прикрывая голову курткой и двигаясь вдоль стен домов, попытался самостоятельно выбраться на нужную ему улицу. Как назло, вокруг – ни одного прохожего. Хоть и не без труда, но Полипаевскую он все-таки отыскал, а вот уберечься от проливного дождя и луж не удалось. Рубашка промокла насквозь, в туфлях чавкала вода.

Полипаевская оказалась небольшой узкой улочкой послевоенной застройки с плотно примыкавшими друг к другу четырехэтажными кирпичными домами. Строения эти не отличались особой изящностью. Скорее, наоборот: фасады некоторых из них были обезображены огромными извилистыми трещинами, осыпавшейся штукатуркой и прогнившими оконными рамами.

«Похоже, „новые русские“ сюда ни ногой…» – подумал Андрей, внимательно вглядываясь в ржавые таблички с едва различимыми номерами домов.

Пройдя еще метров двадцать и заметив впереди новенький черный «БМВ», Андрей с удивлением отметил, что слегка поспешил с выводами. Подойдя поближе, увидел, что в салоне никого нет, хотя движок был на ходу. Вначале Андрей не придал этому значения, но, подняв голову на очередную табличку и обнаружив на ней искомую цифру «9», слегка занервничал.

«Слишком уж не вписывается эта тачка в убогий пейзаж…»

Следуя указателю, он нырнул в темный арочный пролет.

Миновав его, оказался в еще более глухом месте – все окна дома были темными. Заметив в комнате на первом этаже едва уловимое мерцание свечи, понял, что причиной всему – неполадки с электричеством. В такую погоду обрыв электролиний не редкость.

Зайдя в единственный подъезд, щелкнул зажигалкой и осветил почтовые ящики. Квартира под номером «17» располагалась на последнем этаже.

Раскалившийся кремень обжег палец, и Андрей потушил зажигалку. Впрочем, двигаться дальше можно было и вслепую, на ощупь, придерживаясь поручней. Преодолев несколько ступенек, он услышал, как где-то вверху хлопнула дверь. Послышались приближающиеся шаги.

«Мужчины, – прислушавшись, заключил Андрей. – Один килограмм на восемьдесят потянет, у второго – средние данные…»

Шли неторопливо, спокойно, и Андрей слегка расслабился. Чтобы не столкнуться с ними лоб в лоб, щелкнул зажигалкой. Мужчины ускорили шаг. Встреча произошла между вторым и третьим этажами. Внезапно Андрея ослепил яркий свет фонарика. Он остановился и прикрыл глаза рукой.

– Не дрейфь, – послышался голос одного из спускавшихся. – Свои.

Не притормаживая, прошли мимо и, погасив фонарик, исчезли в темноте. Андрей даже не успел рассмотреть их лица. Оглянувшись, увидел лишь два затылка и кожаные куртки. У одного, который был поменьше ростом, на плече висела спортивная сумка.

Взглянув на часы, Андрей понял, что опаздывает, и бегом рванул наверх. Как и следовало ожидать, звонок в квартире под номером «17» не работал. Андрей кулаком постучал в дверь. Но ответа не последовало. Постучал еще раз. Результат прежний.

«А не розыгрыш ли все это? – пронеслось в голове, но Андрей одернул себя: – Не для того я сюда перся, чтобы развернуться и уйти!»

Он толкнул дверь. Она открылась.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? – бросил в темноту.

«Если квартира не заперта, вряд ли хозяева где-то далеко…» – подумал Андрей и переступил порог.

Прикрыв за собой дверь, вновь щелкнул зажигалкой. Слабое синеватое пламя выхватило из мрака узенькую тесную прихожую.

«Вешалка с одеждой… Мокрый плащ… Видимо, кто-то не так давно выходил на улицу, – констатировал Андрей, продолжая осмотр. – Зеркало, светильник… На полке – духи и несколько флаконов дезодоранта. В углу – мокрые туфли и мокрые следы на ковре. И запах, словно с минуту назад на кухне курицу осмолили…»

Андрей заглянул в комнату. На мгновение погасив зажигалку и сделав несколько шагов, вновь позвал:

– Хозяин!

В комнате царила мертвая тишина. Двинувшись к окну, Андрей вдруг почувствовал, что наступил на что-то мягкое. Машинально сделал шаг назад, щелкнул зажигалкой и прямо перед собой увидел лежащего на полу человека. Он сразу узнал его – это был парень со студии, Верин дружок. Только на этот раз он был одет в махровый халат.

Подсвечивая себе зажигалкой, Андрей нагнулся и… ноги вдруг стали ватными – парень был мертв. Обуглившаяся кожа на ладони правой руки и неестественно скрюченные пальцы указывали на то, что смерть наступила в результате поражения электрическим током.

Когда глаза привыкли к темноте, Андрей принялся внимательно осматривать место происшествия и через пару минут обнаружил почерневший провод настольной лампы с оплавившимся пластиковым выключателем. Восстановить полную картину случившегося оказалось нетрудно: придя с улицы, парень залез в ванну, потом вышел и хотел включить лампу, а ее замкнуло. Бедолагу отшвырнуло на два метра. И если умер не сразу, то, падая, мог удариться головой о какой-нибудь твердый предмет. Тщательный осмотр тела подтвердил это мрачное предположение: неподалеку от головы убитого Андрей обнаружил гантель. Все окончательно стало на свои места.

«Как бы там ни было, мне от этого не легче, – с досадой подумал Андрей. – Ведь я даже не знаю, кто он. И что собирался мне сообщить…»

Несколько минут Андрей пытался собраться с мыслями. Затем подошел к комоду и открыл верхний ящик. Интуиция не подвела – там лежал паспорт на имя Евгения Михайловича Суслова, прописанного в этой самой квартире. Убедившись, что на фотографии в паспорте снят Верин знакомый, Андрей сунул документ на прежнее место. В ящике, кроме паспорта, лежало несколько журналов для парней с нетрадиционной ориентацией и пачка презервативов.

«Вот черт, а этот Суслов, оказывается, гомик. Может, он пригласил меня к себе, чтобы поразвлечься, а Альку приплел ради красного словца?.. По-моему, мне надо смываться отсюда как можно скорее».

Однако профессиональная привычка взяла верх над здравым смыслом – Андрей продолжил осмотр комнаты. Не обнаружив ничего важного, вернулся в прихожую. Опустившись на корточки, осветил лежавший у двери коврик. На нем отпечатались подошвы его собственных ботинок, еще несколько отпечатков принадлежали хозяину, чьи мокрые туфли стояли в углу. Но один след был от кроссовок, которых в прихожей не было.

«Даже если бы пять свидетелей под присягой заявили, что видели, как Суслова шарахнуло током, я бы все равно не поверил в его случайную гибель. Его убили, это факт. И убили те двое, которых я встретил на лестнице. – Андрей вытащил из кармана „глок“ и щелкнул предохранителем. – Но почему?.. Чтобы сорвать нашу встречу?»

Так, с пистолетом на изготовку, он вышел из квартиры и стал осторожно спускаться. Андрей был уверен, что ему ничего не угрожает (если бы его хотели убрать, то давно бы убрали), но, как говорится, береженого бог бережет. Добравшись до первого этажа без приключений, вышел из подъезда и осмотрелся. Как и следовало ожидать, черного «БМВ» и след простыл. Спрятав оружие, Андрей закурил и быстро пошел в сторону освещенного проспекта. К счастью, ветер слегка поутих, ливень тоже закончился. На улице по-прежнему было безлюдно, а вот машин прибавилось…

Когда он вошел в квартиру Потаниных, настроение было хуже некуда. Быстро сбросил куртку, туфли и направился в комнату, на ходу стаскивая рубашку. Бросив короткий взгляд на журнальный столик, с удивлением обнаружил на нем видеокассету.

«Кажется, сюрпризы не закончились!» – подумал с раздражением, взял в руки кассету и принялся внимательно изучать ее.

Кассета была не запечатана. Никаких надписей, никаких отметок. Чтобы понять, в чем дело, вставил кассету в видеомагнитофон. И… машинально опустился в кресло. На кассете оказался порнофильм, в котором одну из главных ролей исполняла Алька. Ничуть не стесняясь, она выставляла напоказ свои интимные прелести и позволяла делать с собой все, что только может вообразить человек, обладающий самой извращенной фантазией…

– Твою мать! – простонал Андрей, чувствуя, как кровь приливает к вискам. Ему вдруг захотелось выпить.

«Так вот в каком рекламном ролике снималась Алька! Она что, не соображала, что делает? Или ей вкачали приличную дозу наркоты?.. В любом случае это подсудное дело. И тот, кто снимал ее, за это ответит!»

Затрезвонивший телефон заставил его вздрогнуть. Выключив телевизор, Андрей поднял трубку.

– Да.

– Ну как, уже посмотрел? – Незнакомый визгливый тенорок неприятно резанул слух.

– Кто вы?

Не обращая внимания на резкий тон Андрея, звонивший невозмутимо продолжил:

– Кто мы, не важно. Важно, кем была Потанина. Так что не стоило так напрягаться из-за шлюхи. А с кассетой можешь делать все, что хочешь. Она твоя. Только не мешай нам работать…

– Работать?! Да я вас всех замочу, сволочи! – Андрей сжал трубку так сильно, что пластмассовый корпус едва не треснул.

– Ну, перестань, перестань, – ничуть не смутившись, продолжил звонивший. – Я со своей стороны сделаю все, чтобы этот фильм никто не увидел. Мертвых не вернешь, а вот живых стоит поберечь. Представляешь, что будет с ее матерью, если она увидит эти сцены с дочерью?

В трубке послышались короткие гудки, и Андрей, не сдержавшись, со всего размаху отшвырнул телефон на диван. Ему было обидно за Настю и Дорофеева, которые боготворили Альку и искренне надеялись, что из девочки выйдет толк. Как оказалось, напрасно…

Отыскав в холодильнике початую бутылку водки, Андрей приложился к горлышку и сделал несколько глубоких глотков. Через несколько минут полегчало, и он наконец-то смог собраться с мыслями.

«Сомневаюсь, чтобы Алька добровольно согласилась сниматься в порнухе. Значит, мне надо найти тех, кто принудил ее к этому. Может, поговорить с Верой? Но где гарантии, что она скажет всю правду? Да она рта не раскроет, когда узнает, что случилось с ее дружком… Выходит, эти киношники загнали меня в тупик! – с досадой подумал Андрей. – Они уверены, что я не стану под них копать. Но они не знают, что не в моих правилах останавливаться на полпути. Взять их врасплох мне вряд ли удастся, но напор и внезапность наверняка спутают им карты и заставят ошибаться…»

Глава 9
ОБЫЧНЫЙ БИЗНЕС

Кабинет генерального директора студии «Вест-ТВ» Вячеслава Львовича Савина был мало похож на помещение, в котором проходили заседания правления, переговоры со спонсорами и прочие деловые встречи. К тому же интерьер кабинета никоим образом не подчеркивал того, что дела на студии «Вест-ТВ» идут очень даже неплохо. Минимум мебели, минимум технических средств, зато максимум пространства и света. Как раз то, что требуется для плодотворной работы. Плюс чашечка крепкого кофе, разумеется.

Вячеслав Львович Савин не был избалован комфортом. Несмотря на приличную зарплату и солидный счет в одном из западноевропейских банков, он вел почти что спартанский образ жизни. Мягкие диваны и удобные кресла вызывали у него аллергию. Разные там компьютеры, факсы и пейджеры мешали сосредоточиться. Вообще-то Вячеслав Львович придерживался твердого мнения, что лично ему вовсе необязательно учиться обращению с современной техникой. Для чего тогда, думал он, должность секретаря-референта? Вот кто должен уметь набирать тексты вслепую, принимать факсы, отправлять письма по электронной почте. А у него, генерального директора, совершенно другие задачи. Со своей административной работой он справлялся на пятерку с плюсом без всяких там новомодных усовершенствований. Главный компьютер находился у него в голове, именовался мозгами и, в отличие от своего технического собрата, который стоял в приемной, никогда не давал сбоев.

Единственной слабостью, которую все-таки позволил себе Вячеслав Львович, был сотовый телефон. Впрочем, телефон он тоже иногда выключал. Когда думал над тем, как реализовать очередной проект. Или когда отдыхал в ресторане с девочками. Впрочем, в последние несколько дней Савину было не до развлечений. Его сотовый был постоянно включен и лежал в кабинете на самом видном месте – на рабочем столе. Когда же Вячеслав Львович уезжал домой, то брал телефон с собой и не расставался с ним ни на минуту. Он ждал хороших вестей, но пока безуспешно. Судя по всему, дело, которое приносило Савину приличные дивиденды, дало первую трещину. Какой-то кретин вдруг возомнил себя Шерлоком Холмсом, этаким борцом за справедливость, и решил покопаться в чужом грязном белье.

«Если эту трещину своевременно не замазать, – думал Вячеслав Львович, – все может рухнуть. И слава богу, если дело кончится только тюрьмой. В тюрьме я не пропаду. Срок дадут небольшой. Наше „неподкупное“ правосудие, самое справедливое в мире, учтет все – и заслуги перед отечеством, и мои финансовые возможности, и то, что это моя первая судимость… Но если обо всем узнает Макаров, мне несдобровать. Тогда останется только одно – заказывать место на кладбище…»

Вспоминая о всемогущем Макарове, короле российской металлургии, Савин бледнел и покрывался холодным потом.

А все начиналось прямо как в сказке – король металлургии Макаров вдруг решил открыть свою киностудию. Естественно, генеральным директором был назначен Вячеслав Львович Савин, ранее работавший в администрации Макарова и долгие годы бывший его советником. Соучредителем стал известный российско-американский писатель Родион Шершнев, в прошлом диссидент. Шершнев, который долгие годы прожил за границей, взял на себя самую интересную часть проекта – создание концепции и подбор творческих кадров. Савин же, как обычно, взялся за самую рутинную работу, которая не особенно бросается в глаза, однако от этого не становится менее важной.

Отстегнув по-барски более чем приличную сумму, Макаров решил, что самое главное для поддержки российской культуры уже сделано. Предоставив Савину все мыслимые и немыслимые полномочия, вернулся к любимой металлургии. Не прошло и полугода, как студия «Вест-ТВ» стала одной из самых преуспевающих в Питере. Деньги Макарова плюс связи и расторопность Савина, помноженные на талант Шершнева, дали неплохие результаты.

Они вкалывали будь здоров, вертелись, как заведенные, раскручивая свое детище на полную катушку. Зарабатывали тоже неплохо. Однако ненасытному Шершневу, любителю жить на широкую ногу, этого оказалось мало. Именно он и предложил Савину использовать техническую базу «Вест-ТВ» для создания порнофильмов. Шершнев без труда убедил Савина, что сбывать подобную продукцию будет проще простого. Тем более что у него за границей имеются надежные каналы. Минимум средств, максимум выгоды, так почему бы и не попробовать? Чем черт не шутит, а вдруг порно и в самом деле прибыльное занятие? И механизм заработал…

Желающих сниматься в подобном кино было хоть отбавляй. Но на главные роли Шершнев отбирал исключительно несовершеннолетних. За это можно было схлопотать приличный срок, но когда доходы от подобных видеофильмов превысили все мыслимые и немыслимые планки, Савин на все закрыл глаза.

Естественно, что, кроме Савина, Шершнева и членов съемочной бригады, об этом прибыльном бизнесе не знал никто. Ни Макаров, ни рядовые работники студии. Обычно порнуху снимали поздно вечером, перед студией обязательно выставляли охрану, которая строго следила за тем, чтобы на съемочную площадку не прорвался посторонний. Обходились минимумом средств и старались, чтобы посвященных было как можно меньше.

Первое время на роли секс-бомб пробовали малолетних проституток. Конечно же, не за бесплатно. Увы, не все симпатичные шлюшки были хороши на экране, и вскоре Шершнев предложил использовать в качестве ведущих актрис талантливых девчонок, которые мечтали о театральном. Где он их находил, этих маленьких куртизанок, готовых раздеться перед камерой только ради того, чтобы удовлетворить свои тщеславные амбиции, Савин не знал. Да и не хотел знать. Девчонки неплохо работали, фильмы с их участием пользовались бешеной популярностью, деньги текли рекой. Так чего же еще требуется для полного счастья?

Правда, с некоторыми из «актрис» периодически возникали непредвиденные проблемы. В основном, конечно, с проститутками. Те, которые были чуть посообразительнее и понаглее, пораскинув мозгами, вдруг приходили к выводу, что за съемки им заплатили слишком мало. Натурально, что они тут же пытались отыскать Шершнева, дабы вытребовать у него дополнительную сумму. Если же генеральный продюсер отказывал, то начинался чистой воды шантаж. После нескольких подобных инцидентов Савин предложил взять в долю бывшего работника госбезопасности, а ныне отставного полковника Всеволода Липницкого, который, по мнению Савина, был в состоянии обуздать слишком уж напористых девиц.

Всеволод Липницкий справился с нарастающей угрозой просто играючи. Получив весьма солидную должность – начальник службы безопасности «Вест-ТВ», он заменил бывших охранников своими людьми, профессиональными военными. Плюс ко всему (это Савин знал точно) Липницкий поддерживал тесные контакты с самим Кайзером и его головорезами. Теперь, если какая-нибудь из «актрис» заикалась об увеличении гонорара, ее ждали крупные неприятности. Вначале – предупреждение в устной форме. Затем, если не поняла, – предупреждение более жесткое. А если уж и это не действовало, девчонку убивали. Понятно, что этим занимались не охранники студии, а братки Кайзера – настоящие профессионалы по части несчастных случаев.

После нескольких убийств все разговоры о недостаточных гонорарах поутихли. Что же касается маменькиных дочек, так те пока помалкивали. Никто из них не пытался шантажировать Шершнева, никто не требовал поднять зарплату. Но Савин чувствовал, что именно они, девочки из хороших семей, представляют для студии самую большую опасность. А вдруг какой-нибудь из них придет в голову поделиться своими творческими успехами с подругой или не дай бог с родителями. Тогда все, крышка! Прощай приличный доход, высокое положение в обществе и перспективные связи.

Неприятности можно было предотвратить только одним способом – «завязать» юных актрис на себе целиком и полностью. Посоветовавшись с Липницким, Шершнев и Савин решили сразу же после окончания съемок пристраивать девчонок на Невский. Зависимость от наркотиков (вкус которых многие будущие «звезды» распробовали еще во время съемок) как нельзя лучше способствовала осуществлению этого плана. Тех же, кто не хотел заниматься проституцией, «уговаривали». После применения особых методов соглашались все. А некоторые даже входили во вкус.

Все было хорошо до тех пор, пока в студии не появилась эта длинноногая малышка Алька. Играла она, конечно же, потрясающе, но из-за невыносимого характера доставляла Шершневу массу неприятностей. После окончания съемок Алька наотрез отказалась идти на Невский. Кроме всего прочего, пообещала, что обязательно расскажет своему дяде, какие дела творятся на студии. Пришлось сдать ее парням Кайзера, потому как связи у этой девчонки были не хуже, чем у самого Савина, – дядя-то работал в Московском уголовном розыске…

Однако Алькина смерть не принесла долгожданного успокоения. Во-первых, расследование поручили майору Парамонову, который славился своей неподкупностью и принципиальностью. Во-вторых, на студии вдруг появился какой-то странный тип, который совал свой нос куда не следует.

Милиции Савин не боялся. С его связями ничего не стоило утихомирить неподкупного Парамонова – один телефонный звонок, и майора немедленно отстранят от расследования. Но вот тот, второй, Андрей Корнилов, действовал Савину на нервы. Он был непредсказуем и поэтому вдвойне опасен. А тут еще и Жека сорвался. Не выдержал, сердечный, мощной психологической нагрузки. Пришлось убрать и его, а заодно напомнить нахальному Корнилову, кто в доме хозяин. Но, вопреки ожиданиям, тот не испугался…

Савин ждал звонка от Липницкого почти два часа. Ждал терпеливо, ничем не выдавая своего волнения, хотя его нервы были напряжены до предела. Время от времени он вставал, подходил к окну и глядел на улицу сквозь приоткрытые жалюзи. Затем вновь садился за стол и, не отрываясь, смотрел на сотовый телефон. Однако, когда телефон наконец зазвонил, Савин вздрогнул от неожиданности.

– Слушаю… – немного нервно произнес он.

В трубке послышался напористый голос Липницкого.

– Ты один?

– Один, – выдохнул Савин и, чуть помедлив, спросил: – Ну, какие новости?

– Не по телефону, – отрезал Липницкий и предупредил: – Еду к тебе. Жди.

По голосу начальника службы безопасности Савин догадался, что зря ждал хороших новостей. Однако, когда Липницкий переступил порог кабинета, заставил себя подняться навстречу гостю и даже непринужденно улыбнулся.

– Садись и рассказывай. Кофе хочешь?

– Не хочу, – покачал головой Липницкий.

Высокий, поджарый, с худощавым вытянутым лицом, он был похож на идущую по следу борзую. Даже не верилось, что в прошлом месяце Липницкому стукнуло пятьдесят, – он поддерживал себя в хорошей спортивной форме, каждое утро начинал с пробежки, обедал строго по графику, а выходные проводил в тире. Они дружили много лет, и все эти годы Савин искренне восторгался силой духа Липницкого. Даже когда того убрали из органов, он не стал распускать нюни, а открыл свое охранное предприятие, переманив к себе самых лучших специалистов со всего Питера. Уже тот факт, что Липницкий поддерживает дружеские отношения с Кайзером, говорил в его пользу.

– Тебе удалось выяснить, кто этот Корнилов?.. Как думаешь, с ним можно договориться? – нарочито небрежно спросил Савин, с тревогой ожидая ответа на свой вопрос.

– Похоже, что нет. Час назад из Москвы мне прислали его досье. Оказывается, Корнилов – начальник угро в одном из московских отделений милиции.

– Хорошие ты новости принес… – озадаченно протянул Савин и вопросительно посмотрел на Липницкого. – Но какого черта он здесь делает?

– Потанина – племянница Дорофеева, друга и сослуживца Корнилова. Похоже, Дорофеев собирался приехать в Питер сам, но после огнестрельного ранения попал в больницу. Вместо него поехал Корнилов.

– Может, предложить ему деньги?

– Не возьмет.

– А если очень много?

– Не получится. Слишком твердолобый. Короче, принципиален, законопослушен и нетерпим к «врагам народа». Его уважают и побаиваются. Но это в Москве. А в Питере он – чужак. Но сейчас, когда он знает, чем конкретно мы занимаемся, становится опасным и для нас.

У Савина задрожали колени.

– Ты хочешь сказать, что все может окончиться очень плохо?

– Да. Если мы не примем экстренные меры.

«Опять труп… Опять расходы… Господи, как мне это надоело! Только на наших заказах Кайзер заработает себе целое состояние», – вздохнул Савин, однако вслух сказал совершенно другое:

– Действуй, как считаешь нужным. Только не надо говорить Кайзеру, что Корнилов – начальник угро. А то цену заломит, будь здоров.

Липницкий кивнул в знак согласия и легко поднялся со стула. У входа задержался и бросил на Савина долгий проницательный взгляд.

– Ну что еще? – нервно дернулся тот.

– Мне не нравится, как ведет себя наша звезда.

– Что ты имеешь в виду?

– В последнее время Шершнев много пьет. А когда напивается, у него слишком развязывается язык. Мне кажется, тебе надо серьезно поговорить с ним.

– Хорошо, я поговорю.

– И еще. Его стиль жизни внушает опасения. Большую часть времени он проводит в кабаке. Или устраивает оргии на даче. А любовниц меняет так часто, что мои парни не успевают запомнить их в лицо.

– Шершнев – творческая личность, – неуверенно возразил Савин. – У него совершенно иной склад ума, чем у нас с тобой.

Липницкий лишь пожал плечами.

– Мое дело – предупредить. Твое – принять меры.

– Я поговорю с ним, не волнуйся, – пообещал Савин. – И звони мне сразу, как только возникнет необходимость. Я должен быть в курсе всего!

Когда за Липницким закрылась дверь, Савин в изнеможении откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

«Черт побери, Шершнев опять сошел с тормозов. Только этого мне не хватало! Да, Севка прав – нужно срочно что-то делать. Иначе Родион наломает дров, и все мои старания – коту под хвост».

От тревожных мыслей гулко застучало сердце. Чтобы как-то унять подступающую дурноту, Савин вытащил из кармана пиджака упаковку валидола и сунул таблетку под язык. Через пару минут вроде бы полегчало, однако предчувствие надвигающейся катастрофы не исчезло.

«Эх, скорее бы все это кончилось, – подумал он. – И тогда я, ей-богу, возьму отпуск. Поеду куда-нибудь на Канары или в Тунис. А то совсем замотался с этой чертовой работой».